Бумеранг. Колёк

               
          Пристальный, изучающий взгляд выразительных глаз  говорил о том, что несмотря на протекцию моих друзей, адвокат оценивала меня, как потенциального клиента. Решался вопрос- браться за мое дело, либо отказать в силу тех, либо иных обстоятельств.   Такая практика - одна из основ адвокатской деятельности. Она берет свое начало  еще с периода царской адвокатуры. Известен случай, когда знаменитый российский адвокат Плевако, на ироничные и хлесткие выступления  которого публика ходила как на театральное представление, во время судебных слушаний перешел на защиту противной стороны, убедившись в ходе судебного заседания, что клиент, которого он защищал, оказался  банальным обманщиком. И на этот раз Плевако выиграл дело, правда, не на стороне подзащитного ...!   
               
           Выяснилось, что у адвоката в отношении меня имелись определенные сомнения, с которыми и решила сразу поделиться, чтобы расставить все точки над «i». Она сообщила, что заочно знакома с больницей, которую я ранее возглавлял.    Лет десять назад на имя главного врача от прокуратуры, в которой она работала в тот период времени, ею было написано несколько писем. В них пенялось на то что в отношении больного, которому не так давно было назначено принудительное лечение, уже через полгода больница просит суд о переводе его на более мягкий режим наблюдения. Все бы ничего, Законом это не возбраняется, но за больным числились два трупа, в связи с чем больнице было рекомендовано изменить своё представление в суд и впредь более взвешенно относиться к подобным решениям. До проверки больницы дело так и  не дошло, но, видимо, неприятный осадок остался.

          - Людмила Ивановна (так звали адвоката), разрешите я Вам расскажу одну историю, ну а Вы уж судите по ней- правы ли мы были, и был ли другой вариант решения проблемы -

          Принято считать, что опытный психиатр  ставит ориентировочный предварительный диагноз через двадцать – тридцать секунд после встречи с пациентом. Я не оговорился, именно «секунд»! Понятно, что это больше интуиция, но основана она на опыте. Дело в том, что помимо так называемого вербального (словесного) общения существует невербальная коммуникация. Здесь, как правило, непроизвольно, больше бессознательно учитываются такие моменты, как – постучался ли пациент в дверь, какой походкой вошел, смотрит в глаза собеседнику, либо  сидит потупившись, заинтересован в происходящем вокруг, или безучастен ко всему, богатство, либо бедность мимики, и, еще много-много других симптомов, которые фиксируются машинально, и в подсознании выстраиваются в определенную линию доказательств того, либо иного состояния.

          В отношении данного конкретного случая всё было не совсем так. Казалось, что уже при входе в кабинет диагноз аршинными буквами был «написан» на лице! Но, …!

- Николай, -  смазывая произношение слов, представился новый пациент, – хотя в интернате меня все называли «Колёк» -
 
          Перекошенное врожденной патологией лицо, шаткая походка, довольно выраженное сходящееся косоглазие, с первого взгляда создавали ощущение глубокого инвалида с преобладанием умственной патологии. Однако,  на самом деле внешний вид создавал обманчивое впечатление, ибо проведенное в последующем обследование не выявило выраженного снижения интеллекта.  Это был, конечно, не уровень Цицерона, или Бенедикта Баруха Спинозы, его интеллектуальные способности балансировали на грани нормы и патологии, что, впрочем, позволяло неплохо разбираться в практических вопросах, иметь свое мнение и отстаивать его. Природа здесь, что не часто бывает, как то однобоко сосредоточилась на внешнем виде, пощадив в большей степени его умственные способности.

          Родителей своих Николай не знал – его подкинули к дверям дома ребенка приблизительно в трехмесячном возрасте.

-  Все интернатские ребята мечтали отыскать своих родителей, выдумывали всякие сказки про них. Мол из-за обстоятельств непреодолимой силы, безгранично любящие своё дитя родители, были вынуждены сдать его в дом ребенка, или в интернат.
Я же своих никогда не искал. Достаточно взглянуть на меня, и сразу становится ясно, что были они пьющими людьми. По всей видимости их и в живых то уже и нет!–

          В отличии от многих других детей – инвалидов, у Николая оказалась довольно цепкая память, поэтому, достигнув в интернате для детей с психической патологией школьного возраста, он с удовольствием стал обучаться.

- Многим ученикам в интернате учителя ставили оценки зазря. Они не хотели и не могли чему-либо научиться, и, отсидев с грехом пополам на занятиях несколько лет, писать и читать  так и не научились! –

          Николай же довольно бойко стал читать, правда, из-за плохой координации движений  писал с трудом печатными буквами. Читал он с удовольствием, но от чтения вскоре начинало рябить в глазах, поэтому он  просил у персонал дать ему какую-либо работу. Работа отвлекала, снимала напряжение, и через какое то время Николай мог продолжить любимое чтение. Он с детских лет научился помогать кормить ослабленных больных и детишек, которые не могли самостоятельно питаться, мог перепеленать и успокоить разговором. Будучи любопытным, он с усердием помогал местному плотнику и электрику в починке оборудования, к нему даже стали обращаться нянечки в вечернее время с просьбой починить сломавшуюся швабру, либо поменять перегоревшую лампу. Персонала в интернатах, в которые он переводился по мере взросления, вечно не хватало, поэтому Николай, который охотно брался за любую работу, не только освоил навыки по уходу за тяжелобольными, но и все те умения по домашнему быту, которые всегда отличали нашего мужика от лощеного иностранца.

          Жизнь в интернате – это далеко не малина. Как и в любом закрытом обществе здесь формировались свои коалиции в зависимости от развития и интересов. Появлялись и агрессивные лидеры, которые держали в напряжении руководство интерната и его обитателей. Защиты у Николая никакой не было, поэтому с детства он привык стоять за себя и за своих друзей до конца!

          В последнем доме-интернате для взрослых, где Николай находился с восемнадцати лет, он по уши влюбился в одну из пациенток женского отделения по имени Татьяна. -«Танюшка»- как звал её Николай, была белокурой красавицей с толстой косой. В связи с большой частотой судорожных припадков, родители не могли уследить за ней в домашних условиях, и были вынуждены определить ее в  дом-интернат под наблюдение персонала. Родители почти еженедельно приезжали к дочери на свидание, на один-два дня забирали ее домой.
               
           - Я в начале  боялся заговорить с ней, казалось, что она отошьет меня куда подальше, но постепенно мы подружились и все свободное время стали проводить вместе.-

          По воскресным дням сохранных постояльцев интерната отправляли «на вольные хлеба». Часть из них разъезжалась по домам, кто-то развлекался прогулками, а меньшая часть, как Николай, искали, где можно подзаработать. У Колька здесь был простор для деятельности. Несмотря на проблемы с координацией, он мог вскопать огород, починить розетку, примитивные электрические приборы, садовый инвентарь. Однажды хозяин сельского подворья, у которого он поинтересовался в отношении работы, предложил ему посторожить конюшню со вспомогательными постройками взамен работника, ушедшего в глубокий запой. Хозяин согласовал его отсутствие с администрацией интерната, и Николай приступил к работе. Уже к утру второго дня конюшню было не узнать – Николай вымел территорию, накормил скотину, убрал навоз, наладил освещение и, найдя инструменты, повесил двери, которые выломал разбушевавшийся предшественник. Через неделю, приглядевшись к нему, хозяин предложил Николаю остаться и официально устроиться  на работу.

          С работой Николай справлялся без труда, нашол  общий язык и с хозяином, который помог ему с материалами для жилой  постройки и кухоньки. Мечта Николая сбылась – несмотря ни на что, он нашел постоянную работу и жилье, но оставались мысли о Танюшке. Он долго не решался, но, все же обратился к хозяину с просьбой разрешить привести в дом подругу. На удивление хозяин не только дал согласие, но и поехал с Николаем просить разрешения у родителей Танюшки доверить ему свою дочь.

          С этого времени жить на хуторке  стало намного веселее. Танюшка быстро привыкла к укладу их удаленного жилища, взяла на себя часть работы. По рекомендации врача основную дозу противосудорожного препарата, который получала Танюшка, Николай стал давать  в вечернее время, так как периодически возникающие судороги наблюдались только во сне. По этой причине, либо в силу того, что произошла смена обстановки, припадки стали возникать все реже и реже, пока не превратились в редкое явление.

          На ферме жить было спокойно,  и лишь одно беспокоило Николая – злобный взгляд того парня по кличке «Бугай», на место которого его взяли на работу. В небольшом поселке трудоустроиться было почти невозможно, поэтому Бугай, выйдя из горячки, попытался вернуться на прежнее место, но, увидев порядок, о котором при нем можно было только мечтать, понял, что ему здесь ничего не светит. Бугай беззастенчиво пытался подбивать клинья  под Танюшку, но та молча проигнорировала его. Уходя, Бугай с такой злобой и ненавистью  взглянул на нее и Николая, что по коже у обоих целой толпой  пробежали мурашки!

          В тот солнечный день Николая стало беспокоить какое-то смутное предчувствие. И не зря! К полудню, когда Танюшка возле  плиты под навесом готовила нехитрый обед, на подворье с визгом, поднимая клубы пыли,   въехала старенькая «копейка». Из машины нетвердой походкой вышла пьяная компания из трех человек, одним из которых был Бугай. Под его предводительством, громко матерясь и проигнорировав как пустое место Николая, компания прямиком направились  к навесу, где готовила у плиты Танюшка.
 
- Вон-вон, поглядите, я говорил, что баба классная» - пьяно произнес Бугай -
- Я слышал, у нее с головой не все в порядке, зато попка и все остальное – что надо! – слащаво осклабился он, -
- да и на мордочку, глядите, она очень даже  ничего! -
 
          Бравой компании преградил путь Колек. Он был на две головы ниже каждого из них, но должен был защищать свой дом, свою девушку, как жизнь его обучила – до конца.
 
- Ребята, это частная территория, ехали бы Вы отсюда -

          Не замедляя своего шага,  самый крупный  из незваных гостей неожиданно двинул Николая по лицу. На короткое время он потерял сознание, а когда пришел в себя, увидел перед собой красное и обрюзгшее от многодневной пьянки лицо Бугая. Пахнуло перегаром, дешевой закуской, сдобренных приличной дозой дешевого одеколона, видимо использованного вместо алкоголя для опохмела души. Повернув голову в сторону навеса, Николай увидел сладострастное выражение на лице ударившего его верзилы.  Он, прижав лежащей на земле Танюшке обе ее руки к животу,  шарил свободной рукой в ее лифе. Второй, преодолевая  сопротивление, пытался стащить с нее спортивные штаны.

          Силы с соперником у Николая были явно неравными – Бугай имел над ним двойное преимущество и в силе и в весе! Николай в поисках хоть какой защиты стал шарить свободной правой рукой по сторонам. Так в его руке оказался напильник, упавший с перевернутого верстака. Этим инструментом обрабатывали копыта лошадям перед тем, как подковать их. Сжав до боли в кулаке довольно увесистую железку, он как можно подальше вытянул руку, взмолился  Богу, чтобы калечная рука не подвела и с размаху саданул ею по широкому лбу Бугая. Тот удара не ожидал, так как был полностью поглощен сценой насилия.  От неожиданности и боли Бугай  вскрикнул, дернулся в судороге и вскоре обмяк. Скинув с себя ненавистное  тело, Колек во всю хромую прыть  побежал к компании отморозков, которые на него не обратили никакого внимания. Именно того, который со сладострастным выражением расстегивал непослушными от пьянки руками ширинку, Николай, как будет потом озвучено в суде - «из личных неприязненных отношений»  саданул наотмашь плоской стороной напильника по кудлатой голове. Третьего из  компании, который держал руки и шарил в лифе, как ветром сдуло. Он молча перебежал двор и помчался напрямик по пашне, оставляя следы на прибитой дождем корочке земли. И, только добежав до поселка, громко заголосил: «Убили…, убили…! Псих завалил Мордастого и Бугая!»

                - Как Вы думаете, Людмила Ивановна, кто в результате остался виновным в трагедии?  Правильно подсказывает Вам Ваша практика – психически больной! Я предвижу Ваш вопрос, что это «игра в одни ворота» - наговорить, отбеливая себя, можно что угодно! –

          Николай утверждал, что после инцидента родители забрали Танюшку домой, а с хозяином подворья, которого зовут, как и Колька - Николай Иванович, он остается в хороших отношениях.  Николай ведет переписку с ним, из которой знает, что в ближайшее время хозяин собирается приехать, чтобы переговорить с врачом. В беседе с Николаем Ивановичем выяснилось, что бесхитростное изложение ситуации Николаем полностью соответствует действительности.  На суд Николая Ивановича даже не пригласили и решение суда по его мнению - это как гром среди ясного неба.

- Эта компания терроризировала всю округу, их пьяные выходки к моменту инцидента переполнили чашу терпения местных жителей и ни один из них, насколько я знаю, не сказал ни одного доброго слова в пользу потерпевших! -

          Но, случилось то, что случилось! Его лучший работник оказался в изоляции на неопределенное время. Николай Иванович тяжело вздохнул и дал пояснение, что без сторожа ему никак нельзя и придется в скором времени искать Николаю замену.

          Врачебная комиссия, которая рассматривала ход лечения и дальнейшие перспективы в отношении Николая, единогласно заявила, что поступают с ним не по совести, здесь имеют место явные признаки нарушения врачебной этики. Во-первых, от чего лечить пациента, который поступил в экстраординарной ситуации так, как должен был поступить любой нормальный человек,  во-вторых, какие должны быть критерии излечения, и, в-третьих, как долго он должен находиться на лечении не понятно от чего?
 
          Со всеми этими вопросами пришлось просить аудиенции председателя суда. Человек умный, вдумчивый, ознакомившись с делом, только спросил:  «Что Вам диктует Ваша совесть?», и, выслушав мой ответ, резюмировал: «Вот и поступайте по совести! А мы в суде, действуя в рамках Закона, все проанализируем, и, если сказанное Вами соответствует действительности, поддержим Вашу инициативу!». Поэтому решением первой комиссии впервые за всю историю ее существования было ходатайство перед судом об отмене принудительного лечения в стационаре.  Эта мера позволяет пациенту находиться дома под наблюдением участкового психиатра.

          И тут поступило в адрес больницы  и в адрес суда Ваше второе письмо, Людмила Ивановна, из прокуратуры…! Тем не менее, суд, выслушав наши доводы, согласился с ними, и через полгода принудительного лечения в стационаре Колёк в сопровождении Николая Ивановича отправился по месту жительства налаживать свою личную жизнь!

         - Не знаю, как потом сложилась его судьба, нашел ли свою Танюшку, смог ли уговорить родственников доверить ее ему вновь, надеюсь, что с ним все хорошо!-

         Людмила Ивановна прищурилась, обдумывая сказанное, и как бы мысленно сняв какой то груз, пророизнесла: «Ну, что там у НАС по Вашему делу…?»

Вадим Захаров, Абинск, сентябрь 2022г.