- Почему грустный? – встретила меня вопросом Нора.
Она полулежала на диване в излюбленной позе, на столике возле красовался коньяк, синие рюмки и сломанная плитка шоколада. - Твоя принцесса Белка не отвечает на твои чувства?
Ну, вот, всем я сегодня кажусь грустным. Я повертел в руках бутылку – коньяк был французский – поставил обратно и принялся нарезать круги по комнате, не в силах выйти из воспоминаний о встрече.
Всё вышло не так, как я придумал. Всё она смяла сразу - своими сбивчивыми словами, глазами, слезами. И я понял, что не могу притворяться.
И сказать ничего не сумел. Просто стоял, прижимая её к себе, как драгоценность, ничего не видя вокруг. И так и не рассказал ничего про Вернисаж. А как я мог? Пришлось бы объяснять, почему я там оказался. Значит, раскрывать тайну подарка…
- Отвечает, - хмуро ответил я – И, кстати, зовет тебя на день рождения двенадцатого.
- Двенадцатого у меня группа до вечера, - лаконично отозвалась Нора. - Но подарок от меня будет. Только попозже. Через неделю.
- Интригуете, леди, - хмыкнул я.
- Тебе тоже понравится, - обронила Нора.
- Мне? Я-то при чём?
- Вам обоим понравится. Сядь, не мечись и не рычи. Вы обсудили этого чудика в кепке?
- Я ей даже ничего не сказал, - сознался я. – Она мне всё рассказала, всё, что у неё наболело на душе… а я ничего…
- И потому такой трагизм во взоре? Да сядь ты, наконец! Выпьешь? – она плеснула мне коньяк и взглядом предложила взять рюмку. Я взял и хмуро чокнулся.
- Ну так что? – спросила Нора, - Переживаешь, что не высказался?
- Нет. Потом ей всё расскажу. Просто не понимаю, что со мной происходит.
- С тобой ничего особенного не происходит. Пить надо меньше, - убеждённо сказала Нора, делая глоток из рюмки.
- Хочешь сказать, что мне всё это примерещилось на Вернисаже? Этот чудик в кепке, эти куклы?
- Куклы? – Нора подняла бровь. – А что за куклы?
- Знаешь, идиотское чувство было, – я погонял в рюмке коньяк. - Словно весь мир встал против тебя. И кепка не случайна, и куклы не случайны в толпе, и сама толпа специально собрана, и даже все продавцы зазывают покупателей исключительно чтобы тебя запутать. Заблудить, - я запнулся на последнем слове, но всё-таки закончил, - испугать.
- Опять? – Нора повернулась ко мне. – Мы же проходили всё с тобой, проверили тогда возле беседки у нас.
- И ты серьёзно считаешь, что мне всё приснилось спьяну? А где я был несколько дней? Почему оказался около проходной?
- Да, господи, выпал из машины. А может, твои бандерлоги сами выкинули тебя к едрене-фене. Видят, не просыпаешься, перепугались, вдруг помер. Ну и сбросили от греха. На кой ты им сдался в таком виде? С ментами разбираться из-за тебя? А потом ещё, не дай бог, сидеть?
Версия было правдоподобной, я задумался.
- Почему тогда не в лесу бросили?
- Ну… не совсем, значит, отморозки.
- Ясно. И вот такую кучу событий я по-твоему не помню?
- А хрен знает, чем там тебя наквасили. Спасибо, что не насмерть.
- И поэтому я неделю спал?
- Подумаешь, неделю. Люди годами в коме лежат. Кинь сигаретку…
Я прикурил и передал сигарету и только тут спохватился:
- А Вероника?
- Ну, раз я бухаю в открытую и курю в собственной квартире не на балконе, а на диване, значит, Вероники нету, - философски объявила Нора, выпуская аккуратные колечки дыма. – Уехала к какой-то своей балерине. Ну, - она посмотрела на меня сквозь стекло рюмки, - я тебя утешила?
- А кепка? А куклы?
- Да что за куклы-то?
Я рассказал. Нора пожала плечами.
- Ничего загадочного. Обычная распродажа. Снизили цены, народ набежал, разобрал.
- Снизили цены? Норхен, два доллара!
- Ну и что?
- Как ну и что? Ты бы их видела! Таким нельзя торговать. У них лица кое-как намалёваны ручкой шариковой! Синей!
- И что? Знаю я этих кукол. Примитивки, иностранцы на них падки.
- Норхен, два доллара! Вот эта хрень, кое-как одетая. И толпа народа их в один миг расхватала – это нормально?
- Абсолютно.
- Ну, тогда, значит, я совсем идиот. Я что, скажешь, кукол не видел? Мы с тобой покупали Веруське. Пани тоже привезла ей куклу. Всё же тип-топ. Локоны, реснички, кружевные платьица. А тут наизнанку платья у них… Это тоже нормально? Слепые их шили?
- Это специально, - невозмутимо сказала Нора. - Это не платья наизнанку. Это ткань шьётся изнанкой вверх. Чтобы одежда выглядела состаренной, как бы выгоревшей. Пожившие такие куколки, полежавшие в чёрной курной избе… - она демонстративно выдохнула дым. - Художественный приём. Ты мальчик, тебе не понять.
- И вот за эту курную избу два доллара?
- Да что такое американцам два доллара? Это для нас бешеные деньги. А у тебя паранойя и мания величия, если ты считаешь, что кукол нашили ради того, чтобы тебе в нос натыкать.
У неё всё объяснялось просто и правдоподобно. Я шумно вдохнул носом, мне действительно стало полегче. Может, от коньяка? Чёрт его знает…
- Хорошо, ладно, - согласился я, закуривая. – Но кепка?
- Вот кепка – это интересно, - кивнула Нора, принимаясь вновь разливать коньяк. – Если тебе ничего не померещилось со страху. Вот за кепку надо подумать. Ходили девчонки в музей?
- Ходили. Нет там кольца.
- Нет? – Нора живо повернулась ко мне.
- Нет. Кремль забрал.
Некоторое время Нора смотрела на меня, подняв бровь, потом молча затянулась.
- Круто, - обронила она. - Алмазный фонд забрал?
- Вроде, да.
- Значит, на экспертизу специалистам, - она помолчала. – Я могу попробовать разузнать по своим каналам. У меня в Алмазном свои люди.
- К ним там выходил какой-то шкаф с глазами, - вспомнил я.
- Ну, а то, - хмыкнула Нора. – Место-то какое. Все многоуровневые чиновничьи бастионы стойко стоят на страже государственных ценностей, принадлежащих исключительно народу. Это тебе не галерея «Шон», - она стряхнула пепел и посмотрела на меня. - Кстати, не забудь завтра забрать кольцо.
Я всё-таки купил для Норы эти зелёные камешки.
Вторник у меня выдался особенный, практически свободный, Вероника поехала по делам, партнёрша моя повезла своих спортивных детей на соревнования, и я, страшно раздосадованный, что пани опять занята и моё редкое свободное время проходит зря, решил колесить по Москве. Проверять, как я запоминаю город. И, может быть, немножко мечтать.
Оказалось – дорогу я запомнил. Без приключений добрался до "Шона", где королева эльфов Клара встретила меня тепло, как родного.
- Вы меня помните? – застенчиво спросил я, когда она появилась возле меня – так же незаметно и неслышно, как в прошлый раз – не вышла, а возникла рядом, сгустилась из сумрака зала.
- Ну, как же мне не помнить такого великолепного молодого человека, - заговорила она, сияя маленькими и одновременно большими глубоко запавшими глазами. - Такого вежливого, такого красивого… Такого, конечно же, талантливого… Чем вам могу помочь?
- Да, - заторопился я. – Я как раз к вам… Я видел у вас камешки, - я помнил название «кошачий глаз» и попытался кое-как объяснить свои сомнения.
- Я понимаю, это просто камни отдельные, их некуда деть… То есть, я совершенно не представляю, куда их можно деть, но они такие красивые… И если они ещё есть у вас…
- Как это некуда деть! – всплеснула Клара тонкими сухими руками в белоснежных манжетах. – Как некуда деть? Пара таких камней – это серьги! Три таких камня – серьги и перстень. Четыре – серьги, перстень, кулон… Их именно есть куда деть, и женщина прекрасно умеет их деть, уж поверьте мне…
Я обрадованно слушал. Конечно же, камни надо превращать в украшения, почему я сам не догадался, мы ведь именно так и сделали для пани… Всё оказывается просто. Ну, и отлично.
Мы вдвоём склонились над столиком, и я опять залюбовался лучистым зелёным сиянием. Конечно же, это серьги!..
- Очень подходят под глаза, - машинально пробормотал я, осторожно трогая камни.
- Кажется, я даже знаю, чьи глаза вы имеете в виду, - таинственно улыбнулась Клара, и я засмеялся. – Элеонора – прекрасный человек.
- Да, это для неё. Она мой старый друг, - кивнул я, с теплотой взглянув на Клару.
- Она сумеет носить эти камни, - с убеждением сказала Клара и подняла сухой палец. - Сейчас я найду вам красивую коробочку.
На чёрном бархате коробочки камни были ещё эффектнее. Я рассыпался в благодарностях и вышел на улицу совершенно воодушевлённый. Нет, не совсем уж безжалостен этот город. Просто он очень большой. И всё в нём есть. И доброта тоже…
А вот кольцо мне отдали без всякой помпезности. Парень, едва завидев меня, нырнул под прилавок и небрежно положил поверх своего товара маленький прозрачный пакетик. Я выкатил кольцо на ладонь. Да, мастер угадал мои сбивчивые пожелания. По крайней мере, рисунок был повторен практически точно. Ободок кольца был разъёмным, как мы и просили, со стороны ладони свободные края заканчивались маленькими завитушками с шишечками. Всё было просто и элегантно. И даже вполне по-женски. Я расплатился – кольцо, к моему удивлению, даже вместе с камнем оказалось дешевле, чем кошачьи глаза для Норы. Но я не жалел. Мне давно хотелось отблагодарить Нору за приют и вообще за многое в жизни.
И уже через минуту я оказался посреди Москвы с драгоценностями в нагрудном кармане и с кучей свободного времени.
Как заправский москвич я с шиком пообедал в «Шоколаднице» - а на самом деле, проверил, как справлюсь один. Всё вышло блестяще. Правда, денег осталось на донышке – только покататься на метро.
И тогда я неожиданно поехал туда.
Опять всё произошло по наитию. Снова я ничего не планировал. То есть, наоборот – как раз мы всё запланировали вместе – поехать к этому дому наконец, вдвоём.
А я вдруг взял и поехал один. Чёрт его знает, почему. Возможно, потянуло туда от тоски - чтобы забить пустоту в сердце от того, что мы опять врозь.
А мы опять врозь… Несмотря на то, что мы нашлись. Несмотря на весну.
Может, быть, тайна в этом чёртовом доме? И вот сейчас, пока свет дня ещё не померк, почему бы мне не попробовать эту тайну разгадать?
Дом выглядел вполне обычным.
Сначала постоял перед ним, потом обошёл с двух сторон с обеих улиц, вглядываясь в каждую мелочь, словно в расчёте увидеть что-то необычное, например, ещё один этаж.
Затем, очень внимательно глядя по сторонам, вошёл через ворота во двор. Вот здесь я тогда упал. Точнее, не упал, а очнулся. Упал я, возможно, совсем в другом месте. Странная вещь: в обоих случаях я не помнил, как очутился на месте, где меня нашли. То есть, провал в памяти начинается не здесь. Я словно исчезаю в одном месте, а потом появляюсь в другом. Но это решительно невозможно и противоречит всем законам физики. Собственно, сегодня я готов был уже поверить Норе, если бы не этот двор…
Да, вот она, пожалуй истинная причина, почему меня сейчас понесло сюда. Мне очень хотелось поверить Норе. Но дом мешал это сделать.
Я внимательно оглядел место, где в прошлый раз меня нашли две тётки. Значит, когда они проходили двор, направляяесь к дому, меня на этом месте не было… То есть, я появился за то время, пока они были внутри. Сколько времени нужно, чтобы две пожилые женщины вошли в парадное, забрали на первом этаже почту и пошли обратно. От пяти до десяти минут с учётом покалякать возле ящиков.
Мда…
А я вот сейчас засеку, - подумал я не без мстительности. - Следственный эксперимент по всем правилам.
Я отошёл обратно к воротам, посмотрел на часы и двинулся через двор, стараясь сохранять неторопливый прогулочный шаг.
Итак, они идут – меня пока во дворе нет. Вот так они проходят двор… вот так приближаются к дому, поднимаются по стареньким каменным ступеням, открывают дверь…
Я протянул руку, но не успел даже схватиться за ручку – за дверью послышалось движение и шаги: кто-то собирался выйти наружу. Я отдернул руку и инстинктивно посторонился. Дверь распахнулась.
Передо мной стояла Вероника.
продолжение следует.