Как мы только что выяснили, на силу молитвы не очень сильно уповают и сами служители церкви. Ради чесо же, черт побери, строятся в таком случае соборы? В общем-то ребята в рясах даже не очень и скрывают: двуглавый орел им нравится прежде всего тем, что очень хорошо изображает совместное правление государственной и церковной власти. В таком случае понятно, почему храмы соперничают своим великолепием с обкомами. Ребята явно воспаряют в заоблачные выси не для того, чтобы ближе пообщаться с богом. И с государством в отличие от Спасителя дружат. Причем до такой степени, что Вседержитель отключил громкоговоритель во время выступления владыки на открытии спорткомплекса в Ахунах, к сооружению футбольных ворот которого владыка не имел не больше отношения, чем к отпиранию небесных врат. Это явный знак того, что господь является сторонником отделения церкви от государства; он недоволен настырным стремлением своих слуг влезть в мирские дела. Богу богово, а кесарю кесарево. Ну да матери нашей, Святой Православной Церкви, не впервой поступать прямо противоположным образом тому, что завещал Спаситель. По этой же причине первосвященники предпочитают не понимать, почему сам Христос предпочитал проповедовать на воздухе, свежем, словно его взгляды по сравнению с Ветхим Заветом, и загоняют Всемогущего на жительство в храм, словно в ссылку или на поселение. Хотя, между прочим, дух божий дышит, где хочет. Ему-то соборы не нужны. Чего не скажешь о церковниках.
Макар Нагульнов, у которого был заскок на мировой революции не менее сильный, чем у владыки на строительстве собора, считал, что если самого волосатого попа остричь и пустить туда, где солдаты моются, батюшку не узнать. Эта была не первая ошибка большевиков. Нынешние священнослужители отличаются от прочего люда государственным выражением лица, с трудом помещающегося в телевизоре. Глядя на которое, так и хочется воскликнуть вместе со Станиславским: «Не верю!» Потому что сияние святости должно быть не на самом лице, а вокруг него.
Что, однако, совсем не мешает священнослужителям возглавлять шествия большевиков, обретших за раскаянье неслабые должности на этом свете и рассчитывающих получить по той же причине такое же теплое местечко в раю. Они идут за рожами пензенских священников, красными, словно запрещающий сигнал светофора на пути в царствие небесное, так же привычно, как раньше шли за красным знаменем. Нынешний священник в отличие от отцов церкви, запечатленных на древних образах, человек скорее плотного телосложения, чем глубокого знания Святого Писания. А если он и подорвал здоровье, то отнюдь не изучением Слова Божьего.
Отметим мимоходом, что красный окрас лица более приличествует языческим жрецам, показывая торжество плоти, нежели христианским священнослужителям, для коих важно прежде всего торжество духа, поскольку за несколько тысячелетий до прихода к власти большевиков он уже был для них священным.