По улицам шла осень. Шла тихо , не спеша, устала будто, а, может, просто постарела. Это была уже не та уверенная в себе красавица, пленявшая художников, поэтов… Не та… Уныло, даже скорбно шелестела пожухлая трава, полуобнаженные деревья грустили, трепетали последние , самые упорные листочки, а уже опавшие печально перешептывались, понимая, что жизнь такая яркая, прекрасная жизнь завершается. И они тосковали, тосковали… И только ветер- известный всем повеса и шалун был весел. Старости он неподвластен был . Гонял он листья, трепал деревья, прогнал кота, который грелся в лучах бархатного солнца. Поднявшись, кот мурлыкнул недовольно и спрятался в укромном уголке. А ветер…Ветер продолжал резвиться. Устав гонять, он в вальсе закружился, и листья вместе с ним последний танец танцевали. Заразным танец оказался. Танцевать вдруг стало всё и все… И в этом танце двое рядом оказались.
Внимательно взглянул он на нее. Он знал её , он видел и даже был влюблен, но тогда…Тогда она казалась недоступной. И она заметила его, и взгляд тот пристальный знакомым был. Она его узнала… А ветер, покрутившись, точно вьюн, устал вдруг и затих, толкнув ту пару на скамейку.
Они сидели рядом. Он – в коричнево-песочном пиджаке, она же – в платье золотом… Молчали. Тишину нарушил он.
–Я знаю вас. Ещё совсем недавно наблюдал за вами.
–Я тоже помню вас,– она затрепетала даже от волненья. А, может, это просто ветер налетел. Известный всем затейник, хулиган известный.
–Мы жили по соседству. Вы были так прекрасны, так милы. Шуметь любили… Да… Было время,– молвил он,– ох, и сейчас,– он спохватился,– вы прекрасны и сейчас… Да! Да!
–Ах, как добры вы… Приятны мне слова ваши…
–Не мог я раньше с вами объясниться.
Тут ветер дунул шаловливо. И дама с кавалером у скамейки оказались. Он на колено встал:
–Я вас любил…
Она слегка разочарована была.
Но он продолжил, заметив тень недоуменья на лице её:
–Любил, люблю и буду вас любить я вечно!
–Ах,– трепетно вздохнула,– я тоже вас люблю…
–И будем вместе мы теперь…
–Но… Жизнь наша подошла к концу…почти… Да, и зима уж впереди…
–И что?
–Перезимуем ли?– шепнула тихо.
–Конечно! Спасет , согреет нас любовь!
–Да? Вы думаете?– спросила осторожно.
Он кивнул.
–Уверен! Мы спрячемся от бурь земных и зимних и проживем до лета, а там…
Тут ветру скучно стало, и он стал дуть сильнее. И двое– лист дуба, и березки стройной лист оказались под скамейкой. Забились в уголок.
–Вот. Здесь тепло и шума нет такого… Здесь будем зимовать. Она кивнула лишь, соглашаясь с милым.
Прошел так день, и ночь прошла. Те двое наслаждались обществом друг друга. То говорили о любви, то вспоминали прошлое… Приятно было. О будущем молчали лишь. Оно туманно было, хоть уверял он, что всё прекрасно будет, и будут счастливы они.
А утром… Утром убирали двор… Нахальная метла во все щели заглянула. Подметала и вымела листок дубовый на совок. Её же не заметила метла. Но ветер… Ветер был, как прежде, тут как тут… Играл, шумел, её он углядел …Одну. И удивился. Стал дуть сильнее и…Она, метлой примечена была, и оказалась в той же куче шелестящей. А он… Он видел всё. Душа его страдала, жалела… Кого? Её? Себя? Наверное, обоих… И он тогда поближе подобрался, обнял и утешать принялся…
–Ведь главное, мы вместе,– говорил,- и любим…
И тут вдруг жарко стало.
–Ах, это от любви,– подумала она , к милому прижавшись крепче.
Всё жарче, жарче становилось … Холм осенних листьев вспыхнул быстро, и погас…
Шагала осень по дорогам, и листья разноцветные сжигали…