- ...Пошли зайдем?
И мы пошли. ПравоХрам был очень красивый: гладкие почти зеркальные черные плитки отделки с едва заметными стыками вызывали желание нырнуть в их глубинную прохладу и замереть там водяной лягушкой в стоячей воде. Узкая дверь не просто располагалась, как обычно, по левому краю, но была отделана так, что казалось, будто бы она размазана почти до самого верха фасада и по части боковой стены, а под самой крышей имелся витражный полурозон с приоткрытой створкой. Дверная ручка сверкала глубоким глянцевым мокроасфальтовым серебром. Педаль, открывающая дверь, была истерта миллионами прикосновений ног, буквы «СПСнС» (Святое Право Смотрит на Сердце) уже еле-еле читались.
- Давно мечтаю потрогать стену.
- Давай. Только подожди: я отойду подальше.
- А я бы осторожно. И когда никто не смотрит.
- По отпечаткам вычислят. С ума не сходи, что ты, стен не трогала?
- Трогала, но не такие. Когда она настолько отполирована, так и хочется лапнуть. Или нацарапать что-нибудь.
- Даже маргиналы не лезут вандалить на храмы. Чего еще от тебя ожидать, свержения Канцлера? Пугаешь, честное слово.
Мы вошли в ПравоХрам. В этот час там было пусто. Храм был древний, но недавно отреставрированный, поэтому изо всех углов торчали модные тенденции: имитация необработанного дерева и грубой фанеры, толстые пузатые тумбочки вместо тонких почти невесомых навесных полок хрустального стекла, а хризолитовые ложа покрыли рогожей довольно противного тепло-коричневого цвета. Атмосферу возвышенного убили полностью, заменив прозрачность и легкость кондовыми дровами.
Но людям плевать, они все равно сюда приходят, укладываются на семейные ложа, пытаясь изображать благолепие и попутно гавкая на детей, которые лежать не желают, а желают бегать по проходам. Дети поминутно просят есть, пить, писать, какать, игрушки и что там дети еще желают, когда им скучно, мешая всем вокруг и не позволяя отдать энергию, забирая ее всю себе. Они же дети, им нужно расти, а для этого энергии требуется много, потому что расходуется она очень быстро.
Я прекрасно помню то состояние. Когда мне было 8, наша тройка впервые поехала в пустыню. Родители лежали на солнце часами, переворачиваясь время от времени на другой бок. А я не могла лежать, это казалось мне невыносимым – как это: лежать? У меня это не получалось даже после долгого сидения в холодном песке в глубине бархана. Песок, камни, солнце, трилобиты, суккуленты – какой там лежать. Вот и дети в храме – вокруг них вся жизнь и куча всего интересного, но изволь лечь на неудобные плоские ложа и изображать нирвану. Впадать в нее они все равно еще не умеют, это всем известно. Но прихожане делают вид, что благолепие изливается повсюду, а энергия, как полагается, уходит в купол, а не этим маленьким оглоедам в точку Ирр на затылке. Никогда не буду заводить детей.
В храме начал медленно угасать свет.
- Пошли, скоро начнется служба.
Мы вынырнули из неживой пустоты вовремя: со всех сторон подтягивались люди – по одиночке, группами и тройками. Краем глаза я заметила знакомый силуэт. Быстро оглянувшись, я увидела Миз Аниза в сюртуке цвета зимней рыжи. Я повернулась в ту секунду, когда вход в храм съел его и запил бесконечной толпой верующих, вошедших сразу вслед за ним.
- Что это он тут делает?
- Кто? – спросила Юиии, переводя взгляд на вход в храм.
- Миз Аниз. Он только что туда вошел.
- Не может быть. Тебе показалось. Он унифер, ты же знаешь. Что ему делать в ПравоХраме?
- Да вот я и думаю…
- Ты просто обозналась. Мало ли похожих людей в мире.
Я не стала спорить.. Из все еще приоткрытой двери несся многоголосый шорох: «СПСнС, СПСнС, СПСнС…», по мере нашего отдаления он становился все тише, почти сливаясь с шорохом листвы деревьев. Светило солнце, был чудесный день, мы шли пить кофе, впереди был целый вечер, а завтра второй выходной, так что сегодня можно загулять, а завтра спать до обеда.
Но это был Миз.
Никаких сомнений в том, что это был он, у меня не имелось.
Оголтелый унифер пришел в ПравоХрам. И меня это почему-то беспокоило.