Я уже две недели ходил в школу и запомнил имена и фамилии почти всех своих одноклассников и нашей первой учительницы Аллы Александровны. Сегодня была пятница, и она отпустила нас домой пораньше, после третьего урока – чтения. А дома, не успел я разогреть себе суп на обед, пришла с работы мама и сказала:
- О, ты сегодня так рано! Аккуратно, не ошпарься! Давай, лучше я тебя сама быстренько покормлю, да на картошку надо ехать. А то дожди на выходные обещали. Поедешь с нами или дома посидишь?
Она ещё спрашивает! Конечно же, я поеду с ними! Когда угодно и куда угодно!
Вскоре пришёл папа – его тоже отпустили с работы пораньше, чтобы он успел выкопать картошку до дождя. Мы загрузили в нашу машину вилы, мешки, вёдра, царапульки и поехали на поле. Царапульки – это такие маленькие штучки с загнутыми зубчиками, которыми мы с мамой выкапываем картошку из земли после того как папа подкопает кусты с засохшей ботвой большими вилами.
У нас поле недалеко от деревни, рядом с Басмановыми озёрами. Озёра эти только считается что озёра, а на самом деле – это болотца, полные лягушек и в которых нельзя купаться, потому что дно очень вязкое. Это плохо, а то на картошку ездить было бы и вовсе здорово – поработал, сбегал окунулся и снова можно копать…
Я, конечно, не так быстро работаю как папа и мама – сноровки мне не хватает, как говорит папа, но, если честно, просто мне быстро становится скучно долго делать одно и то же. Вот я и начинаю понемногу отлынивать – то попить к машине сбегаю, то лягушку какую-нибудь в траве выловлю и изучаю её физиологию. Это нам сегодня Алла Александровна рассказала, что есть такое слово, обозначающее состав любого животного и даже человека. Но чтобы изучить эту самую физиологию полностью, нужно выучиться после школы на зоотехника или на биолога. Мы с Валеркой, моим старинным другом ещё с детского садика, даже на перемене решили вместе после школы в академию поступать, чтобы там изучать физиологию. Жаль, конечно, что у Валерки картошка растёт на другом поле, а то бы мы сейчас с ним уже начали бы с лягушки.
Мама и папа не ругаются, что я не сильно им помогаю картошку копать. А сами стараются побыстрее управиться, чтобы успеть до вечера. Днём ярко светит солнце и даже жарко ещё, хоть уже и осень. А вечером уже быстро становится темно и комары как зверюги нападают стаями так, что не очень-то поработаешь.
Я ещё несколько раз берусь за свою царапульку, пока мама окончательно не прогоняет меня к машине – ей жалко меня, что я так мучаюсь от скучного труда. Вокруг нас никого нет, только по дороге время от времени проезжает кто-нибудь из деревни или наоборот в деревню. Это все такие же, как мы, припозднившиеся с картошкой, им тоже нужно успеть выкопать своё поле до дождя.
Вот тарахтит мотором и дребезжит раздолбанной коляской красный «Ижак». Я люблю мотоциклы и разбираюсь в них. Я сам каждый день гоняю на велике, даже зимой! Но когда вырасту, я обязательно куплю себе мотик. Какого-нибудь «японца», или «Бэху», хотя сейчас я бы и от «Ижака» не отказался бы… Вот такой я «байкер» - люблю мотики больше машин. Даже в классе все знают об этом – Валерка всем успел растрындеть.
Мотоцикл пропылил чуть дальше заезда на наш участок и свернул к первому озеру прямо по высокой траве. Странно – там картошку уже никто не садит, а рыбачить в Басмановых лужах никто даже и не пробует… Дядька-мотоциклист подрулил вплотную к берегу, оглянулся в нашу сторону и, решив, что огородники его не видят, принялся доставать что-то из коляски. Мама и папа в самом деле на него не смотрели – солнце уже опустилось к горизонту, а неподкопанных грядок оставалось на несколько часов работы. А я в очередной раз прибежал «на перекур», как говорил папа и теперь, сидя за рулём нашей «Жучки» наблюдал за незнакомым мужичком.
Вообще-то я знал в селе почти всех мотоциклистов, но в основном – молодых, которые гоняли на «японцах». А этот дядька, который ездил на огород на своём красном «Ижачке», был мне незнаком, хотя вполне мог быть отцом или дедом кого-нибудь из моих одноклассников. Да, если честно, и лица его я не очень различал – метров сто до него было.
Дядька достал из коляски мешок – точно такой же, как у нас, в которые мы картошку ссыпали. Только у него в мешке уже что-то было. Он бросил его на траву, достал из коляски какую-то ровную палку – кусок водопроводной трубы, что ли – и, поозиравшись ещё несколько раз, размахнулся и врезал палкой по мешку. Потом ещё и ещё… Остановился, как будто переводя дух и деловито продолжил дубасить осевший мешок.
Мне, наверное, казалось, что я слышу глухие удары, на самом деле я ничего не мог слышать – окна-то я в машине плотно закрутил от комаров, а с закрытыми окнами внутрь звуки плохо доходят. Что он делает? От недоумения у меня, наверное, в тот момент рот раскрылся или, как сказал бы Валерка, челюсть отвисла. А дядька не спеша помолотил мешок ещё с полминуты и, как я только догадался, что это он пыль из матраса выколачивает, поднял его, размахнулся – о, точно, сейчас ещё вытряхивать будет – и сильным броском закинул на середину болотца. Вот дурак! Как же он его достанет потом оттуда?
А он и не думал его доставать. Дядька как-то суетливо просеменил к мотоциклу, вернулся назад, подобрал палку, забросил в коляску и стал подпрыгивать на кикстартере. Но что это, на кого он оглядывается, от кого пытается сорваться на своём драндулете?! Да это же папка мой чешет в его сторону через картофельное поле, орёт что-то диким голосом и ещё кулаками размахивает! Я во все глаза смотрел на происходящее и не мог ничего сообразить.
Клац! Это дверь машины резко расшахатилась, передо мной стояла мама и почему-то во весь голос кричала на меня. От испуга я даже не сразу понял смысл её слов!
- Ну чего ты таращишься! А ну быстро перелазь назад! Быстро, я сказала! Домой едем!
- Ма-ам, ты чего!- проблеял я – как же мы поедем? Папка же вон где! Он за мужиком зачем-то погнался!
- Какой погнался!!! Лезь назад, кому говорят!!! Лёха-а, Лёх-аа!!! Да отвяжись ты от этого урода!!! Поехали домой быстро!!!
У меня мамка такая, что её лучше слушаться с первого раза. Это и папка знает. Пока я перелазил с водительского сиденья назад, он уже был возле машины. Они о чём-то громко спорили с мамкой, только я не мог разобрать о чём. Ясно было только одно – тот мужик-мотоциклист очень сильно их разозлил. Вот только чем? Может быть, он спёр у них чего-нибудь, а потом, когда увидел, что его разоблачили, выкинул ворованное в болото?
В несколько секунд мешки с выкопанной картошкой, вилы и царапульки были закинуты в багажник, громко препирающиеся мамка и папка плюхнулись на свои сидушки, взревел мотор и наша «Жучка» чуть ли не вприпрыжку пошкандыбала к дороге – как раз мимо того места где минуту назад дядька выбивал свой странный матрас.
И тут всё прояснилось.
- Закро-ой ок-но-о-о!!! Донёсся до меня рёв с передних сидений. Но было уже поздно. Я услышал. То, что я услышал и что объяснило мне всё произошедшее, могло быть только одним. Это был страшный, безысходный, невыносимый щенячий визг. Это был последний крик недобитых собачьих детей, у которых не было никакой надежды на спасение. Он доносился из того самого мешка, который лежал теперь полузатопленнный на плотном ковре ряски, посреди болотины.
Я молча закрутил окошко и уткнулся лицом в колени. После этого я не помню ничего из того что происходило в реальности. А вот то, что мне виделось в кошмарах, осталось в памяти навсегда. Я то оказывался в мешке и не мог выцарапаться к свету, елозя когтями по мёртвым своим собратьям, то наоборот лез в болото, пробиваясь к страшному мешку, увязал в густой грязи сначала по пояс, потом по грудь… Говорят у меня поднималась большая температура, мне вызывали скорую и потом я болел ещё несколько дней. Только врачи не сказали – чем…
Это было много лет назад. Пока я рос, как-то постепенно угасла моя любовь к мотоциклам. О своём желании изучать физиологию, появившемся в тот самый злополучный день, я и вовсе не вспомнил ни разу. Нет, не от испуга или отвращения… Просто неинтересно это для меня оказалось. Не скажу, что меня как-то обломало тем давним происшествием – нет, я вырос вполне нормальным, обыкновенным человеком. Я спокойно могу вспоминать о том дне, мне только до сих пор непонятно почему мужик так безобразно выполнил дело, за которое взялся – неужели нельзя было просто утопить щенков в реке – быстро и безболезненно, как это приходится делать время от времени любому взрослому человеку. Как это иногда делаю я… И не только с животными, кстати…
Поскольку этот рассказ написан от первого лица, он требует авторских пояснений. Не о себе пишу, не переживай, читатель! Не доводилось мне быть свидетелем ничему такому ни в далёком детстве, ни в нынешнее время. И, тем не менее, события, описанные в рассказе, имели место быть. Всё случилось совсем недавно и – увы – в нашем достопочтенном селе. Слава Богу, участниками их были только взрослые. А если бы ребёнок присутствовал при этой жестокой расправе? Страшно представить – каким тяжёлым грузом легло бы увиденное на неокрепшую психику. Вот я и представил. Действительно страшно.