Сегодня, в день рождения Франсуа Рене де Шатобриана, наш друг независимый журналист М. Михайлов, удрученный неразрешимыми проблемами современного мира, решил мысленно погрузиться в далекое прошлое и задать несколько вопросов этому человеку незаурядного ума и яркой биографии.
Франсуа Рене де Шатобриан родился 4 сентября 1768 года в бретонской дворянской семье. Учился в коллеже в городе Доль, затем в Ренне и Динане. Его юные годы прошли в родовом замке Комбур (Combourg). После смерти отца в 1786 году уехал в Париж, где поступил на службу в Наваррский полк.
В 1791 году совершил путешествие в Северную Америку. Возвратился во Францию на пике Великой французской революции.
15 июля 1792 года Шатобриан покинул Францию и эмигрировал в Кобленц.
Там он вступил в ряды роялистских войск («армия принцев») и принял участие в осаде Тионвилля. Оправляясь после ранения, добрался до Англии, где провёл семь лет, с 1793 по 1800 год. В Англии он написал и опубликовал «Опыт о революциях» (1797), в котором негативно оценил революционные события во Франции.
Вернувшись в 1800 году во Францию по наполеоновской амнистии, он опубликовал основанный на американских впечатлениях роман «Атала, или Любовь двух дикарей в пустыне» (1801), повесть «Рене, или Следствия страстей» (1802) и философский трактат «Гений христианства» (1802).
В 1803 году Шатобриан по приглашению Наполеона стал 1-м секретарём французского посольства в Риме, однако после расстрела герцога Энгиенского демонстративно вышел в отставку.
1803—1804 — поверенный в делах республики в швейцарском кантоне Вале.
В 1811 году он был избран членом Французской академии.
После реставрации Бурбонов, в 1815 году, Шатобриан стал пэром Франции. Сотрудничал в газете «Conservateur». Шатобриан был одним из немногих ультрароялистов (крайних сторонников монархии), кто искренне принял хартию 1814 года, исходя из невозможности восстановления дореволюционных порядков
В 1820 году был командирован на конгресс в Вероне, где настаивал на совместном подавлении якобинских и анархических волнений в Испании. В этом вопросе он встретил упорное сопротивление представителей Великобритании. Именно Шатобриан, и в этой именно связи, нарёк Британию коварным Альбионом.
После Вероны был послом в Берлине (1821), Лондоне (1822) и Риме (1829), в 1823—1824 годах был министром иностранных дел. В 1830 году, после Июльской революции, приведшей к падению старшей линии Бурбонов, поэт окончательно вышел в отставку. Умер 4 июля 1848 года в Париже.
После смерти были изданы его воспоминания — «Замогильные записки», один из самых значительных образцов мемуарного жанра.
М. – Уважаемый господин Шатобриан, Вы прожили длинную и насыщенную событиями жизнь, повидали многие страны, общались с самыми выдающимися людьми своего времени. Наверняка, Вам известно о жизни больше, чем множеству людей с более скромной биографией.
Позвольте свой традиционный вопрос о счастье начать с цитаты английского литературного критика Сирила Коннолли: «Мы живем в такое безысходное время, что счастье следует скрывать, как физический изъян». Мне кажется, что не так часто встретишь людей, имеющих такой прекрасный секрет. А Вам есть что скрывать?
Ш. – Если бы я имел безрассудство еще верить в счастье, я искал бы его в привычке.
М. – В романе «Евгений Онегин» есть строки: «Привычка свыше нам дана: Замена счастию она». Наш великий поэт А. С. Пушкин позаимствовал эту мысль из Вашего романа «Рене».
Но ведь не о таком счастье все мы мечтали в юности: казалось, что нас ждет великая любовь и необыкновенные достижения; правда, как правило, ничего конкретного, просто ожидание чудес.
Ш. – Юность счастлива, потому что она ничего не знает; старость несчастлива, потому что все знает.
М. – Да, не каждый может сохранить в старости оптимизм и жизнерадостность молодости, но если человек своими трудами, подобно Вам, достиг заслуженной славы, разве это не делает его счастливым?
Ш. – Слава для старика то же, что алмазы для старухи – они украшают ее, но не могут сделать ее прекрасной.
М. – Главная потеря старости – оскудение желаний: уже всё известно и ничего не хочется, трудно поддаться на обольстительный обман.
Ш. – Пока сердце еще питают желания, ум сохраняет иллюзии.
М. – Возможно, отрешиться от иллюзорных желаний и радоваться тихим утехам скромного существования не так уж плохо.
Ш. – Не умея пользоваться тем, что в нашем распоряжении, мы во всём бываем разочарованы.
М. – Даже если человек вполне способен ценить имеющееся у него достояние, его хрупкий покой и достаток всегда висит на волоске, ибо мир, в котором мы все живем, в любую минуту может рухнуть. Так было всегда. Это точно сформулировал А. Бирс: «Мир: в международных отношениях период обмана между двумя периодами кровопролития». Вы согласны?
Ш. – История народов есть шкала человеческих бедствий, деления которой обозначаются революциями.
М. – Но революции возникают, когда правящая верхушка не справляется со стоящими перед ней задачами, разлагается и погрязает в коррупции.
Ш. – Революция – это кровавый бассейн, в котором отмывают аморальные деяния.
М. – Естественно, что лишенные всех прав люди борются за справедливость и равенство всех перед законом.
Ш. – Идея равенства, наша естественная страсть, прекрасна в возвышенных душах, но для душ низких она не означает ничего, кроме зависти.
М. – Где же взять достаточно возвышенных душ, чтобы претворить ее в жизнь?
Ваш современник Генрих Гейне считал, что «только дурные и пошлые натуры выигрывают от революции. Но удалась ли революция или потерпела поражение, люди с большим сердцем всегда будут её жертвами». Почему так случается?
Ш. – Высокие цели не достигаются низкими средствами.
М. – Но люди, затевающие установление нового, более справедливого строя, не собирались прибегать к низким средствам, а действовали так, как по их мнению, требовала сложившаяся ситуация.
Ш. – Как и почти всегда в политике, результат бывает противоположен предвидению.
М. – Почему люди не делают выводов из уроков истории?
Ш. – Живые не могут ничему научить мертвых, зато мертвые учат живых.
М. – Поясните, пожалуйста, Вашу мысль.
Ш. – Всё, что создается плотью, умирает, как и она сама; всё, что создается разумом, нетленно, как сам разум.
М. – Вы хотите сказать, что ушедшие великие люди оставили нам свои бессмертные произведения, чтобы мы могли стать умнее и лучше?
Вы считаете, что следующие поколения, усвоив опыт предков, в самом деле, будут жить в более разумном и справедливом мире без войн и насилия?
Ш. – Мы будем казаться варварами нашему отдаленному потомству.
М. – К сожалению, если бы Вы увидели, что творит отдаленное потомство, Вы бы так не считали. Видимо, несмотря на величайшие открытия в области науки и техники, сами люди почти не меняются, и кто действительно варвар – еще вопрос. Как Вы думаете, почему так происходит?
Ш. – Человеческое сердце походит на речную губку, которая то вбирает в себя чистую воду в ясную погоду, то наполняется водой грязной, когда погода взбаламутит реку.
М. – Трудно рассчитывать на новый и прекрасный мир, имея таких неуравновешенных строителей. Но все-таки, пока человек жив, он надеется на «чистую воду в ясную погоду». Без этого жизнь была бы совсем невыносимой.
Ш. – Надежда, эта кормилица несчастных, приставленная к человечеству, как нежная мать к своему больному детищу, качает его на своих руках, подносит к своей неиссякаемой груди и поит его молоком, утоляющим его скорби.
На этой обнадеживающей мысли закончилась беседа с нашим знаменитым собеседником.