Был он Предтеча,
Дубровский Айвенго,
Но Иезавель, злая мода, не леди Равена,
Исаву всегда отдавала победу,
Варраве правоту и прощение,
Фейковый венец подвенечный,
Совсем без золотого елея,
Светильник горящий презрен хананеянами,
Дела их по жизни не в Боге содеяны,
Вороны сшивают мешки чародейные,
Как вретище
На пророке Илье,
В служении Михаила по доблести третьего,
Во след Богородицы у Креста Искупления,
Тот стражник Дивеевский,
Ионы знамение,
Оступившейся женщине,
Такое лишь поклонение Он приемлет,
В ком не угасла Любовь вместе Юная и Предвечная,
А не ехидное Каина жжение,
Когда у Солохи на кухне только уксус и желчь,
Так стрекозе отвечал муравей сей
На "как смеешь ты?!",
Секира лежит у корней всех засохших деревьев,
Не в грязи лечебные вляпались все вы,
Презирая Божьего человека
по дерзости общей ползающей на животе,
Так вижу проходящих людей,
Сердечное зрение слепца Вартимея,
Отнюдь не матронино чародейство здесь приемлимое с шесть шесть шесть.