Памяти моего друга
Сначала она почувствовала удар, потом раздался скрежет - по правой стороне кузова ударила боком какая-то машина и встала впереди метров на 50. Она обернулась к водителю. С такой выдержкой она ещё не встречалась. Он продолжал сидеть со спокойным лицом, только спросил её: "С вами всё в порядке?" "Да" - ответила она. Водитель вызвал другую машину, чтобы она могла ехать дальше.
"Откуда он здесь такой? Такой мой - с моим лицом, с моими руками, с моим голосом?...."
Потом она сказала ему, как удивилась его внешней выдержке. Он улыбнулся: "Если бы ты знала, что творилось у меня внутри..." Машина была новая, купленная в долгосрочный кредит.
После аварийной поездки они прокатились ещё раза два до её деревенской дачи и обратно, и она уехала на несколько месяцев домой в столицу. Он свёз её к поезду. Она простилась спокойно. И, сев в свой вагон, занялась уже чем-то совершенно другим.
Больше таких спокойных расставаний не было. А потом она и совсем перестала ездить с ним к поезду: "Ты что хочешь, чтобы я всю дорогу плакала?!" Но это было спустя какое-то время. А в ту вторую весну их знакомства, поезд, на котором они с мужем возвращались в деревню, прибывал очень поздно, и она не стала беспокоить его звонком. Просто вызвала такси. Но встретил он. Муж быстро спустился с лестницы над железно-дорожными путями и уже шёл с вещами к такси, а она медленно ступая по скользким ступенькам смотрела на его машину, на него... А он стоял у ограды и , улыбаясь, смотрел на неё, совершенно не обращая внимания на основного пассажира с тяжёлым багажом в руках. Она села рядом с ним, муж сзади, и они всю дорогу говорили-говорили..., а когда приехали домой, муж заметил: "Вы разговаривали как два любовника". Она бы определила это по другому: они разговаривали, как люди, празднующие рядом друг с другом всю торжествующую полноту жизни.
Но они тогда ещё мало знали друг друга. Они сошлись ближе, когда он стал её постоянным водителем. У них даже появилась своя песня: "Друг" Ивана Кучина.Когда зазвучала песня он повернулся к ней, глаза у него заблестели и он сказал: "Это песня про нас с тобой...". Она кивнула. В их поездках музыкального сопровождения не было. Они разговаривали. Больше говорила она. Расставаясь, он улыбаясь говорил: "Ну, всё за меня сказала?" "Всё!" Но однажды, когда она села в машину он включил песню. Песня была про любовь. Они посмотрели друг на друга и им стало страшно - насколько эта песня была про них и насколько не про них...Больше песен они не слушали. Правда, ещё одна песня присутствовала в их жизни. Иногда он говорил: "Странная женщина, странная..." Она не возражала.
Когда от него ушла его сожительница, их объединили общие дела. С той женщиной они прожили несколько лет, ссоры не было, просто сожительнице по наследству досталась квартира, и она не захотела решать вопрос общего жилья. Ей было так удобнее. Сожительница оставила его в съёмной квартире почти освободив жилплощадь от когда-то нажитых совместно вещей. Он растерялся. Она почувствовала это и по-дружески стала подталкивать его к решению хозяйственных вопросов. Они начали вместе снова создавать уют и комфорт во вроде бы осиротевшей квартире. Приобретение новых вещей выглядело так: сначала в течение нескольких дней он рассматривал объявления о продаже БУ вещей, потом она ему говорила: "Ты что хочешь через неделю выбросить это на помойку?" Они ехали в специализированный магазин, выбирали понравившуюся вещь и вечером вещь была уже у него дома. Он по телефону делился впечатлениями о новой покупке. Вот так квартира снова стала похожа на уютный дом, так как он обладал удивительным для мужчины талантом создавать уют и поддерживать чистоту в доме. Быть настоящим мужчиной-хозяином он тоже умел.Дорога всему научит... Но в прихожей настойчиво продолжали гостить посторонние женские тапки.Сожительница, руководствуясь тем, что ни с кем не ссорилась, продолжала подключать своего бывшего соседа ко всем своим делам и заботам, которых в связи с новосельем было предостаточно. И тапки в прихожей вовсе не выглядели осиротевшими. Скорее всего где-то лежала ещё и ночнушка, но что поделаешь. В доме мужчины-друга свои порядки не устанавливают...
Он не любил рассказывать о себе. И даже сердился, когда она пыталась что-то узнать. "Я вырос в степи. Кто меня чему учил? Я даже "буков" уже не знаю", - с насмешливой горечью говорил он. Он был третьим сыном в не очень дружной семье мигрантов, и состояние этой семьи было на него никак не рассчитано. Когда умерла мать, он служил в армии в наших европейских краях. Ему не сообщили, очевидно, не хотели тратить денег на его приезд. Когда служба закончилась, отец написал: "Сюда не приезжай. Поезжай к деду в Сибирь". Он позвонил деду по телефону и ему ответили, что у них делать ему нечего. Так вынужденно сложилась его первая семья на месте службы: солдат-дембель и женщина с ребёнком.
О медовом месяце он не вспоминал, вспоминал о 8-ми годах работы на БАМе, когда в редкие приезды домой привозил семье сумки денег. Однажды она, услышав по радио о героизме Бамовцев, спросила: "А что вы там делали?" Он засмеялся: "Да, пили". После возвращения с великой стройки вспоминал о бесконечных рейсах по трассе Москва - Ленинград и обратно. Семья жила между Ленинградом и Москвой и домашний очаг очень скоро превратился просто в пункт сдачи заработанных денег. В одно из таких возвращений "домой" он оставил деньги и ключи от своей большегрузной машины на столе. Положил паспорт в верхний карман кожаной куртки и пошёл в кафе, где столовались водители-дальнобойщики. Они подсказали ему транспортную фирму в Ленинграде, где нужны были кадры. И начались бесконечные дороги на большегрузах теперь уже по всей России...
Как она относилась к нему? Он был сильнее её. Пожалуй, это было главным. Они удивительно чувствовали друг друга. Она стала рано просыпаться, так как его работа начиналась в 5-6 утра. Она чувствовала, когда он ей позвонит. А когда первая набирала номер, слышала: "Я только что хотел тебе позвонить". Она знала, когда на расстоянии он ласково с ней разговаривает и тоже шептала всякие ласковые слова. Когда в душе появлялась какая-то неуютная тревога, она догадывалась, что он чем-то недоволен. В первые мгновения сердилась, а потом говорила: "Ругай-ругай, если тебе так хочется". И недовольство быстро проходило. Ей казалось, что и он успокаивался тоже. Если он был в дальней дороге, она, независимо от времени его возвращения обязательно ждала его СМС: "Я дома. Всё нормально". И писала ответ: "Я рада!" или "Молодец!"
Очень волновалась, когда ночные поездки занимали несколько ночей. Выговаривала ему за то, что берётся за такую работу, уже не по возрасту, а он доверчиво выполнял чьи-то хитрые просьбы-заказы с обещанием когда-нибудь рассчитаться... и возвращался усталый и измотанный. Но он никогда не проклинал дельцов, обманувших его, не искал вины в них, а всегда говорил: "Я доверился..."
Они перезванивались ежедневно утром и вечером. Утром он говорил, как "откатал утро", а вечером, как прошёл день. Встречались тоже часто - не менее 3 - 4 -х раз в неделю. Где-то 2 поездки город-деревня и обратно и просто на улицах. Он звонил, жаловался, что совсем нет пассажиров. Она просила подъехать поближе к её дому, выходила, садилась в его машину и они разговаривали обо всём... Когда экран диспетчера показывал вызов, она выходила и он срывался с места и уезжал... До следующего раза... Если ему требовалась какая-то финансовая помощь, чаще касательно ремонта машины, она давала деньги. Хотя денег он никогда не просил, всегда говорил: "Заработаю", Но она думала так: "Ты сыну бы помогла? Помогла", И вопросов не было. Кое-кто говорил ей: "Он с тобой из-за денег". Неправда. Чувствами она никогда не обманывалась А если они стали как родные люди, разве они не должны были вместе решать какие-то вопросы, которые одному не решить. Разве просто за один только месяц отдавать 25 тысяч на сторону - кредит за машину и плата за съёмную квартиру? Все его дела стали её радостью!Она формулировала это так: "Давай мы с тобой...(купим, починим, поменяем....)И вместе делали... Что значат деньги?...А его она просила: "Ты откладывай.Я же помогаю тебе, делюсь с тобой, чтобы у тебя была возможность копить на свою квартиру, чтобы машина была твоя". И они мечтали, что новая его машина будет сиреневая или светлозелёная... "Не торопись с женитьбой", - говорила она. Когда у тебя будут своя квартира и своя машина, невест очередь будет стоять!" Он смеялся: "За что ты меня так не любишь?..."
Они ездили по окрестным музеям и её радовало, что он задерживался у экспонатов дольше, чем она. Незнакомые называли их мужем и женой и никто не возражал. Он даже сделал ей предложение: "Давай жить вместе". - "Да ты же меня на второй день прогонишь", - засмеялась она. - "Почему?" - "Как увидишь реакцию мужиков на твою женитьбу, так и прогонишь". Он замолкал. Уж слишком материнская разница была в их возрасте. Пусть совсем молоденькой матерью она была бы для него, но всё же матерью...
Однажды они подъехали к месту назначения. Остановились и перед тем, как выйти, она по привычке накрыла своей ладонью его руку. У них были очень похожие руки. У него большая, у неё поменьше, но удивительно похожие по цвету кожи и по форме. Прощаясь, они о чём-то минуту говорили. Она сняла свою ладонь с его руки, он с рычага скоростей и вдруг они увидели, что вся его ладонь была в крови. У неё тоже была кровь на руке, но немного - на подушечках пальцев. Он стал быстро слизывать кровь с ладони, не давая ей капать и искал рану из которой могло вытечь столько крови. Она быстро нашла салфетки и когда стала вытирать свою руку, обнаружила на пальце маленький укол иголкой, который был сделан накануне и никак не давал о себе знать. Просто необъяснимо, как из этой точки за короткое время могло вытечь столько крови, чтобы покрыть всю ладонь широкой мужской руки. Они смеялись и радовались - с этого момента в нём будет течь и её кровь. Они теперь не просто близкие по духу люди, а кровные родные...
Когда-то она прочла стихотворение Андрея Дементьева, который посвятил его своему молодому другу после потери родного сына: "....Я старше, ты много моложе, но мы подружились. И дружба моя с пристрастием матери, видимо, схожа: когда тебя что-то по жизни тревожит, невольно с тобою тревожусь и я". Она тоже много лет назад потеряла младенца-сыночка и сейчас эта пустота вдруг заполнилась. Все заботы этого человека, все его тревоги стали её радостью. Она никому не дала бы его в обиду. Она говорила ему: "Так, как я люблю тебя, тебя не полюбит никто. Я люблю тебя дважды: и как человека и как сына. Я люблю тебя любого". И он понимал это и в любом тупике он знал, что есть выход - и этот выход обеспечит она. "Хоть-кто", как он называл её с самого начала: "Хоть-кто обо мне думает. Хоть-кто меня ждёт. Хоть-кто меня любит..." Она не обижалась. Любовь обид не знает, а тем более материнская. Поздней осенью она хотела купить ему тёплые ботинки. Нашла хорошие в магазине, позвонила ему, он покупать ботинки никак не соглашался. Пожилой продавец, слыша их разговор по телефону вмешался: "Скажите ему, что он своим отказом укорачивает вашу жизнь" С тех пор все предложения что-то купить нужное ему начинались словами: "Не укорачивай мне жизнь!" И вопросы решались легче.
Спокойным он не был. Он часто вспыхивал. Он же был Львом. Но его раздражение касалось только его и быстро гасло. Он не направлял свои стрелы в окружающих. Однажды она упрекнула его за какое-то неосторожно сказанное слово. - "Да не слушай ты меня!Я сам часто не знаю, что говорю и почему так делаю".С этого дня его грубости ею больше не принимались: "Да не слушаю я тебя!" Им было легко друг с другом, а настроения быстро менялись...
Конечно же летом в пансионат её вёз он. Почему-то в этот раз он поставил машину не у самой калитки, а через дорожку. И пока она закрывала калитку, с ней, мило улыбаясь, поговорили два старика соседа. Он вышел из машины, положил её вещи в багажник и открыл перед ней заднюю дверцу салона. Она удивлённо на него посмотрела: с чего это? Она всегда садилась рядом с ним и осторожно клала свою ладонь на его руку на ручке переключения передач. Так они обычно и ездили, держась за руки. Он иногда перехватывал её руку своей, тихонько сжимал её. Они ездили вместе. И вдруг заднее сидение!... "Переднее сидение грязное", - хмуро буркнул он. Машина тронулась. Она не выдержала: "Если не хочешь меня везти, не надо. Я могла бы ехать и на другой машине". - "На другой!" - он резко повернул в сторону стоянки автомобилей. - "Высади меня здесь. Я не собираюсь быть посмешищем твоих друзей!". Он сдался: "Ну, надумали ехать, так поедем". Он снова развернулся и они поехали в нужном направлении. Он удивительно умел разворачиваться на дорогах - никогда не искал перекрёстной дороги, чтобы попятиться назад, оглядываясь по сторонам и, наконец, вырулить на нужную полосу. Он на одной площадке мгновенно переставлял машину на 180 градусов и, можно сказать, взлетал вперёд. Он был водитель-ас в полном смысле этого слова.
Несколько минут прошло в молчании, потом она осторожно положила свою ладонь на его плечо. Он слегка поёжился, но руку не сбросил. Она мягко поглаживала его по плечу по спине, как бы говоря: "Успокойся, дорогой мой. Ведь ничего не случилось, всё хорошо. Мы всё равно рядом, мы вместе..." Потом она что-то сказала, он ответил.... Что же поделать... В дороге всякое бывает. Главное, чтобы главное оставалось главным.
Так прошло четыре года. Совсем не гладких... Жизнь тряслась на ухабах, но всё-таки, как ей казалось, катилась в его счастье...
Катилась с остановками, иногда вызывающими отчаяние. Однажды он ей сказал:
- "Больше мне не звони. Вызывай Рому"- его друга.
-"Хорошо",- ответила она. Меж ними был негласный уговор: если надо объяснять, то объяснять не надо. Она уехала в Москву. Там заболела, через месяц вернулась обратно и поселилась в профилактории. Вечерами она смотрела на горящие огоньки фонарей и машин на мосту и гадала сколько раз он проехал мимо. Когда она выходила на процедуры из комнаты в длинный коридор и в конце коридора представляла его, то боль проходила, она шла легко и свободно, но дойдя до лифта оказывалась в пустом пространстве и боль возвращалась. Перед Новым Годом она вернулась домой. Он позвонил почти сразу: "Роману не звони. Его нет. " -"Как нет?" - "Он умер". Потом он позвонил ещё раз: - "Я беру кредит в миллион. Документы мы уже оформили. Куда тебе положить долг? В почтовый ящик?" - "Да. Положи в почтовый ящик." Для себя она отметила "МЫ". Она в тревоге стала обзванивать всех своих знакомых финансистов и те её успокоили, что никто никакого миллиона ему не даст. Так и вышло. А вместе с неполученным миллионом куда-то исчезла и девушка, пожелавшая его истратить. Подняв трубку в следующий раз она услышала грубый голос. Надо заметить, что он обладал очень богатой интонацией, которую она к тому времени уже научилась распознавать. Грубый голос выдавал смущение и желание показать властную силу: "Это ты платила за телефон?" - "А ещё подозреваемые есть? -"Это ты платила за телефон?!" - "А ещё подозреваемые есть?" - "Нет". - "А чего же тогда спрашиваешь? Надо заплатить?" -"Да" - "Хорошо"
А она, действительно , несмотря на его отчуждение, несмотря на разлуку продолжала платить за его телефон, потому что знала все его основные расходы и знала, как с ними трудно справиться одному.
И вот они снова вместе в машине. Не сразу вернулось полное доверие. Ехали молча и вдруг он сказал: "Всё равно ты лучше всех..."
Глупыха ты мой!!! И снова они вместе решают - квартиру ли купить или кредит полностью за машину отдать. Решили выкупить машину. А машина на прежней сожительнице осталась записанной, "владелице"...Он стал пропадать, дня на два, а то и на три. Телефон отключен. Она звонила его сыну. Сын объяснял: "Папа спит". Не сразу она поняла, что значит "папа спит". Когда он выпивал, он не отвечал на её звонки. Потом стал отвечать, и она по голосу сразу определяла его состояние. "Всё нормально" - говорил он. "А когда будет хорошо?" - спрашивала она - "Я тебя очень прошу, поправляйся скорее!" Ругаться не было смысла, зло злом не выгонишь... И снова - поездки, жизнь, заботы... И вот однажды - не было бы счастья, да несчастье помогло...
В конце апреля вечером он позвонил ей и сказал, что разгрузил огромную машину с песком и разбросал песок по большой площадке. Она расстроилась: "Ну зачем ты это делаешь? Зачем берёшь на себя такую нагрузку!" -"Ничего, всё нормально!" А на следующий день раздался звонок: "У меня инсульт". Рядом с ним был его младший сын. Она спросила у сына про симптомы и сказала, что вызывает скорую и нужно срочно ехать в больницу. Минут через 10 он позвонил сам и доложил, что давление у него нормальное, как сказала скорая. Она перезвонила в скорую, там ответили, что он даже не разрешил его осмотреть, сказав, что скорую он не вызывал. Рано утром следующего дня он по телефону сообщил ей, что едет в больницу сам. Через 2 часа она позвонила в больницу и спросила, что ему привезти. Он сказал, что у него ничего нет... В больнице был карантин, пандемия, передачи не принимали. Начались поиски знакомых медсестёр. Благодаря их помощи все просьбы дорогого больного выполнялись. Он пролежал всего 2 недели и попросился на выписку. Она позвонила лечащему врачу и спросила, почему так рано выписали домой больного с инсультом, тем более, что он живёт один. Динамика хорошая -, объяснил врач и они договорились о ближайшем осмотре в медцентре. Все необходимые лекарства врач ей продиктовал. Кем она только не представлялась: и тётей, и сестрой... В эти дни она впервые посетила его квартиру. Принесла еды, разобрали все лекарства... Водить машину он не мог ещё полтора месяца - двоилось в глазах. Да ещё и зубы заболели, пришлось и лечить и вставлять - хорошо что был свободен от работы.
С этого времени началась трезвая жизнь. Они говорили и утром и вечером. Он всегда брал трубку и приезжал без обмана. Она его даже уговаривала хотя бы изредка брать выходные."Я лучше поработаю, что мне дома делать..".Друзья юности из Геленджика стали звать его в гости. "Нет, мой дорогой! В это лето тебе нельзя, а на будущее обязательно поедешь". Начались поездки с сыном на рыбалку.
И вот опять "Ищите женщину!" Пьяный - не надо, больной - не надо, а вот трезвый, сильный, красивый, со вкусом одетый мужчина за 50..., на ухоженной иномарке - кто же откажется? Как получилось, что в Геленджик он поехал со своей прежней сожительницей - владелицей его машины, к которой та имела очень относительное отношение? От неё он это скрыл. Но как можно скрыть южное фото в интернете?...
Вся их сила "он+она" таилась в одной формуле "мы с тобой". Как только формула нарушалась, нарушалось и ломалось всё. Она почувствовала его холодное равнодушие, всё чаще повторялись обманы. Со слов своих дам он указывал ей на её место в жизни: "Твоё место на скамейке в огороде".(Кстати, на скамейке в огороде вдвоём они были единым человеком...) Её всегда удивляло знание этих дам её натуры. Она уже была в их возрасте, она приблизительно знает что это такое. Но откуда они берут смелость так низко судить о её годах, о её возможностях, о её намерениях? Однажды он нагрубил ей на дороге, да ещё в присутствии её друзей. Она промолчала весь путь, потом, выходя из машины спросила: "Ты хочешь стать чужим?" -"Нет" - ответил он.
Она еще пыталась предостеречь его от разрушения всего, что ими было сделано. Она писала СМС: "Я боюсь за тебя, боюсь за работу, боюсь за машину". "Ничего не надо бояться!" - нагло ответила ей его молодая и последняя избранница, любительница крутой жизни и хищница в полном смысле этого слова. Самое страшное было в том, что он перестал работать. Об этом ей сообщили его товарищи по фирме. Он возил теперь только её - свою новую хозяйку с её детьми, всех остальных она просто заблокировала и в телефоне и в интернете.
Она (друг, "мама", "сестра", "тётя"..., "хоть-кто") и его сын бились как рыбы об лёд, пытаясь остановить этот провал в яму, но те копали всё глубже и глубже. Пока была жива его съёмная квартира, он несколько раз уходил, но молодая хозяйка приезжала и возвращала его обратно, ресурс его личного имущества был ещё не исчерпан. Он брал бесконечные кредиты и молодые праздновали свою свободу. В конце концов, в счёт кредитов была отобрана одна машина. Ему удалось где-то взять другую. На новой машине он приехал к ней в деревню. Когда она открыла калитку, первой её фразой была: "Милый мой! Да от тебя же половина осталась!" Он попросил денег на страховку новой машины. Желая хоть намёком остановить его, она спросила: "Скажи, а твою женщину можно любить трезвым?" Он промолчал... Перед тем, как ему уйти, во дворе они обнялись и она, если бы это была её воля, никуда бы не отпустила его из этой (по-цветаевски) круговой поруки сиротства, из этого круглого одиночества, из единственного круга спасения.... Через несколько дней и новая машина ездила с новым хозяином.
Через какое-то время эта "любящая и любимая" женщина по телефону сообщила ей, что он ей больше не нужен, пусть идёт куда хочет. Личное имущество "любимого" было исчерпано. Это было вечером. Утром ей позвонил его сын - её единственный союзник и помощник и попросил связаться с отцом. Он сказал, что завтра приезжает из другого района старший брат и заберёт отца с собой, он нашёл ему работу. А пока отец ждёт её звонка. Она набрала номер: "Где ты сейчас?" - "А где бывают бомжи - у универмага". - "Иди мне навстречу",- попросила она и вышла на улицу.
.... Он уже подошёл к её дому и сидел на мокрой скамейке под дождём. Небритый и растерянный он огорчённо показал на джинсы, разорванные на колене: "Вот, где-то разорвал". Потом выражение лица поменялось на детски-радостное и он показал телефон: "Вот, новый купил". Старый телефон лежал в коробке нового со стеклом, пробитым в нескольких местах. Ребёнок, большой ребёнок...
"Ну, пойдём", - она взяла его под руку и они медленно пошли по улице. Идти им было некуда. У него не было дома. А у неё был дом, в котором ему не было места. Им бы в кафе зайти, или в ресторан - накормить, напоить, а потом уж искать куда спать уложить. Но знания эти приходят , наверно, с опытом, а опыта в этом направлении ни у него, ни у неё совсем не было. Поэтому она шла в никуда под дождём с бомжом в рваных штанах, но был ли кто-нибудь счастливее её на этой улице....
Они остановились на углу, недалеко от гостиницы, до приезда его старшего сына оставались ещё сутки и решили, что эту ночь он проведёт в гостинице. Она дала ему денег. Он обнял её и поцеловал. И, если бы ещё секунда, они бы расплакались оба, стоя на центральном перекрёстке города, держа друг друга в объятиях и не отпуская. Она позвонила ему ранним вечером, он позвонил попозже. Всё было нормально, как говорил он, когда до хорошего явно не дотягивало.
Утром из гостиницы он снова позвонил ей. Они немножко поговорили, утешая друг друга перед теперь уже долгим расставанием. Она обещала приехать в первую же неделю и привезти тёплую одежду. Она уговаривала его совсем немножко пожить там, где есть работа, пока здесь всё устроится с жильём, и он обязательно вернётся домой. А весной они купят ему машину. А другого они и не представляли...
Ровно в 12 часов голос его старшего сына доложил ей, что они с братом в комнате у отца; что отец лежит в бессознательном алкогольном опьянении на полу. Они погрузили его в машину и почти беспамятного стали возить по медицинским учреждениям. Это была суббота. Закрытая наркология ожидала пациентов только в понедельник. Лечебные учреждения такого больного брать не хотели. После каждой неудачи братья звонили ей и спрашивали - что делать? Она знала, что делать. Нужно вести его домой. Но куда?
И уже уехав со старшим сыном, в телефонном разговоре с ней он признался, что напился так, перед самым приездом сыновей, потому что думал, что в таком состоянии они его никуда не потащат...
Следующие три дня звонки были с нового места из гостиницы. Она чувствовала, как нарастает у него состояние тревожности, потерянности. Она знала слабость его организма. Прежде чем работать на физической работе, он должен был восстановить сердце, печень... как минимум месяц полежать в настоящей больнице - восстановить силы, поверить в себя, а потом , как говориться, "брать больше и таскать дальше". Он тоже чувствовал, что ему не справиться с работой, которую нашёл сын. Да и кроме обещанной работы на новом месте для него не нашлось ничего. Она не стала дожидаться несколько месяцев, которые он собирался провести в отъезде. После вечернего разговора утром следующего дня она вызвала риэлтора и поехала искать жилплощадь для него - свою крышу над головой, из - под которой его никто бы и никогда не выгнал. Но все поиски ограничилось первой же комнатой. Они с риэлтором ещё не успели дождаться хозяйку комнаты, как раздался звонок: "Я вызвал такси, я еду домой. Куда мне ехать?" Адрес был определён. Оставалось только искать деньги, оформлять документы и получать ключи от хозяйки. Комната была вполне приличная с мебелью. Колледж младшего сына, в котором тот учился, был рядом.Её возили в разных направлениях по городу, и она представляла, как он подъедет, как они оставят вещи в комнате, потом пойдут в столовую напротив. Он пообедает. Потом купят всяких-разных продуктов в соседнем магазине. Холодильник в комнате был. Так и закончится этот суматошный день. А будет следующий день, будет и "пища"... А телефон всё звонил и звонил: "Куда мне ехать? Можно я приеду к тебе в деревню?... Можно я приеду к тебе на огород?... Поговори с мужем..." Она терпеливо убеждала его, что её муж далеко не Дед Мороз, что вот сейчас она получит ключи, и они встретятся. Осталось немножко подождать... В 16.00 ключи были у неё в руках. Она набрала его номер: "Ключи у меня. Ты где?" - "Я в гостинице". Ей бы бежать в гостиницу, а она подумала, что он снова в плену у своей молодой хозяйки, которая должна была на следующий день явиться с детьми из областного города. И ждёт, что из гостиницы она точно его заберёт...
И она сказала:"Я еду сейчас в деревню и отдам ключи твоему сыну, а ты возьмёшь, когда захочешь". Утром она позвонила в гостиницу. Ей сказали, что гость на завтрак не появлялся. Во второй половине дня его нашли в кровати мёртвым... Он никого не ждал. Последний звонок его был ей. Он просто знал, что силы его закончились. Мотор ведь главное не только в машине, а и в человеческом организме тоже... Мотор остановился. Но он ничего никому не сказал. Всё было "нормально"...Если надо объяснять, то объяснять не надо.
Когда попросили приехать в гостиницу уже вернувшуюся хозяйку, с которой он прожил последний год, мадам заявила: "А зачем? Он мне никто".
А в её деревню он всё-таки приехал через несколько дней на сельское кладбище. Недалеко от его могилки дорога, по которой он так часто ездил. Весной на холмике вырастет памятник, на котором контуром будет обозначена его любимая большегрузная машина, подруга почти всей его жизни. А она всё слышит его голос: "Вот я и домушка..." Так он говорил ей по телефону, возвратясь из какого-нибудь дальнего рейса.
Она приходит к нему и говорит-говорит с ним сквозь слёзы и главное слово в её причитаниях: "Зачем...?" Он смотрит на неё с фотографии улыбающимися глазами и словно спрашивает: "А разве ты не говорила, что не хочешь стареть при мне? А я разве не обещал тебе выполнить твой любой каприз? А здесь, где я сейчас, всем одинаково. Здесь всем по 20 ..." И расставаясь,теперь уже совсем ненадолго, они оба неслышно говорят друг другу: "Не бойся, я с тобой..."