– Ну что братан, готов?! Огорошил меня непонятным вопросом мой давний приятель Серёга, и неизвестно чему радуясь, заржал как конь над овсяным полем. Я отвёл трубу подальше от уха, чтобы не оглохнуть и спросил:
– К чему это я должен быть готовым? Нет, я, конечно, понимаю, что знакомство с тобой просто обязывает меня постоянно быть к чему-нибудь готовым. Но, на этот раз, давай колись сам. К чему?
– Друг мой, у тебя память, как у моей сестры! Это она, вечно всё и обо всём забывает, – опять засмеялся приятель, – кстати, как у тебя с ней дела? Озаботился он вдруг состоянием дел своей близкой родственницы на любовном фронте.
– Как, как... никак, – пробормотал я, поморщившись от досады, – сам же говоришь, что она всё обо всём забывает. Вот и про меня она забыла. А вспомнила только тогда, когда уже вовсю встречалась с этим буржуем.
– И что она сказала? – заинтересовался Серёга. – И что это за буржуй такой? Я его знаю?
– А сказала она, что я очень хороший человек, но, ей со мной, видите ли, скучно. А буржуя ты не знаешь, предприниматель какой-то. Довольно, знаешь ли, солидный.
– Да-а-а-а, – протянул озадаченно приятель, – дела, однако. Но, я считаю, что тебе откровенно повезло! – вдруг выдал он.
– Почему это?
– Знаешь, она хоть и моя сестра, но, стерва та ещё! И кстати, это не ей с тобой скучно. Ей просто веселее с деньгами буржуя. Так что, ты теперь имеешь полное право радоваться жизни.
– Возможно, что и так, – хмыкнул я, – давай, говори, что придумал.
– Ты в отпуске, – начал приятель, – я в отпуск вчера пошёл, так что, едем! Как в прошлом году и договаривались, в деревню к моим родителям, отдыхать.
«Точно, договаривались, – вспомнил я, – а почему, собственно говоря, и нет? Я уже как бы свободен, можно и с сельскими девчонками пообщаться. Если они, конечно, ещё в деревне остались. Надо ехать, делать всё равно нечего», – о чём я приятелю и сообщил.
Выехать получилось через пару дней. Ждали, пока Серёга свои дела напарнику передаст. Однако всё, в конце концов, утряслось, и мы на Серёгином патриоте, за шесть часов добрались до места. Причём, часа полтора из них, ехали через самую натуральную тайгу. Успокаивало только то, что дорога была отсыпана щебёнкой, значит, на случай дождя, «сидеть» не придётся.
Деревня появилась неожиданно, вот только что был густой лес, а тут на тебе! Лента дороги внезапно выскочила из леса и перед глазами раскинулась обширная низина. Великолепия представшей перед глазами картинки добавляло небольшое озеро, от воды которого, разбрасывая блики, отражалось солнце. Я пригляделся, и увидел, что где-то там, вдалеке, за синей дымкой, опять начинаются покрытые лесом холмы.
– Ну вот, это и есть моя Озёрная, – довольно сообщил Серёга, и сбросил скорость, заметив, что я с интересом разглядываю окрестности.
– Вернее не моя, – тут же поправился он, – родители живут здесь, а я только так, отдыхать приезжаю, или помочь чем, если потребуется. Деревня не большая, жителей не очень много, живут в основном своим хозяйством и охотой. Ну и на пушной ферме работают. Она находится отсюда в пяти километрах. Ферма крупная, солидная, работники всегда им требуются. Зарплата у них, между прочим, очень даже неплохая! Я усмехнулся:
– Что! Посещают мыслишки о спокойной деревенской жизни? Приятель неопределённо хмыкнул:
– Да чего там греха таить! Есть такое дело. Подумываю иногда, знаешь ли. Хорошо здесь. Сам, скоро увидишь. И он добавил газу, вброд пересекая небольшую речку, скрытую высокими кустами, из-за которых, я её сразу и не заметил.
Дом у Серёгиных родителей большой, не так давно выстроенный. Брус, из которого он был сложен, ещё не успел почернеть.
– Лет через пять, – с гордостью рассказывал отец Серёги, с явным удовольствием разглядывая собственное жилище, – когда он окончательно потемнеет, я его чем-нибудь обошью. А сейчас видишь, он пока имеет светло-коричневый цвет. Смотрится очень даже не плохо!
Родители приятеля приехали сюда жить лет десять назад, по приглашению владельца этой самой пушной фермы. Где до сих пор и работают, отец инженером, а мама ветврачом. Жить в доме мы с приятелем категорически отказались. С удобствами разместились на сеновале, забитом после покоса свежескошенной травой.
Места, где вольготно раскинулась Озёрная, без преувеличения можно было назвать шикарными. Практически сразу за домом протекала маленькая речушка, заполнившая с помощью небольшой платины ложбину между холмами. Образовавшееся живописное озерцо, перебравшись через рукотворное препятствие, опять превращалось в речку, неспешно несущую свои светлые воды в таёжную даль. Сразу за озерцом возвышался холм, густо поросший берёзовым лесом, в котором, с высоты сеновала я разглядел большую поляну.
– В том лесу грибов море, – сказал развалившийся рядом со мной Сергей, заметив, что я разглядываю березняк, – но время для них ещё не подошло, – тут же внёс он коррективы, как будто я прямо сейчас готов был сорваться и бежать за ними.
– Да я вроде, как и не собирался, а вот ты, что-то придумал, по глазам вижу, покосился я на довольную рожу приятеля.
– Точно! Придумал, – засмеялся Серёга. – На танцы сегодня поедем. В соседнем Демьяново они каждую субботу проходят.
– А не староваты ли мы для танцев?! – удивлённо уставился я на приятеля.
– В самый раз! – хохотнул он. – Да и развеяться бы не помешало.
– На танцы, так на танцы, – согласился я, – так и так дурака валяем, почему бы и не на танцах? Кстати, а что там за развалины на холме?
– А чёрт его знает, – ответил приятель, и, откинувшись на спину, закрыл глаза.
Вечером, когда мы с ним сидели на летней кухне и поедали картофельный пирог. Мария Алексеевна, Серёгина мама. В корне не согласная с нашим предстоящим развлечением, выговаривала нам всё, что она об этом думает, но, обращалась только к сыну:
– Раздолбай великовозрастный! Куда ты гостя потащил? Что тебе, девок что ли не хватает?!
– Мам! Ну конечно не хватает! – с радостью согласился с матерью приятель. – Где ты тут видела, девчонок? Покажи хоть одну. У вас тут самые молодые особи женского пола, это коровы!
Я захохотал, а Серёга чтобы не получить по голове полотенцем выскочил из кухни во двор.
– Ты кушай, кушай сынок. Не обращай внимания на этого оболдуя! – переключила своё внимание на меня Мария Алексеевна, и подложила на тарелку ещё кусок пирога.
– Ты мать чего, сына как пса шелудивого гоняешь? – раздалось со двора, и на кухню зашёл Николай Степанович. – Опять, наверное, брякнул чего не подумавши?
– Пап! Да ничего такого я не говорил! – засунул в кухню голову Серёга. – Я только согласился с мамой, что в деревне молодого женского пола маловато.
– Это да! Есть такое дело, – ответил Николай Степанович, – и запустил зубы в сочный пирог.
После обеда, когда Николай Степанович уже усаживался в свою «Ниву», он вдруг подозвал Серёгу и сказал:
– Если уж речь о девках зашла, то тут к нам на ферму Танечка на практику приехала. Ты бы присмотрелся к ней, хорошая девочка. Она тебя, между прочим, очень хорошо помнит.
– Что за Танечка такая!? – живо заинтересовался приятель. – Я, что с ней был знаком?
– Конечно, знаком! Лизкина дочка. Когда мы сюда приехали, ей лет восемь было.
– Это вот это вот, вечно чумазое создание?.. И ты хочешь, чтобы… а, ну да, ну да, время-то уже прошло сколько, – спохватился Серёга, – выросла уже, значит?
– Как этот балбес опером-то работает? Посмотрел на меня Николай Степанович, и лихо, с пробуксовкой стартанул.
– Вот и для меня загадка. Как? – ткнул я кулаком в бок приятеля.
До Демьяново было около двадцати километров, и мы, не торопясь, минут за тридцать преодолели это расстояние. Подъехали к поселковому клубу за полчаса до начала танцев.
Клуб, как и повелось ещё со времён благословенной народной власти, являлся средоточием местной культурной жизни. В большом здании с огромными, занавешенными плотными шторами окнами располагался кинотеатр. Зрительный зал которого, путём незначительной трансформации в виде сдвигания жестких кресел к стене, превращалось в танцевальную площадку. В этом же здании, правда с торца, находилась библиотека. А с другой стороны, красовалась вывеска гласившая, что под ней находится вход в местное самоуправление.
– Слушай! А давай я тебя с Иркой познакомлю! – загорелся вдруг Серёга. – Симпатичная девушка! Не замужем. Библиотекарем вон работает.
– Если симпатичная, чего сам-то, случаем не пользуешься?! – подозрительно уставился я на приятеля. – Или ты уже… успел с ней близко познакомиться?
– Не, не, не! – замахал руками Серёга. – Ничего такого не было! Я, конечно, пару лет назад попытался подкатить, но она, знаешь ли, шуток не понимает!
– В смысле? Шуток не понимает!
– В прямом, – удручённо развёл руками приятель, – я, когда в библиотеку первый раз пришёл, там, кроме неё находилась ещё какая-то женщина. У неё с лицом что-то было, то ли зубы болели, то ли пчёлы покусали. В общем, лицо опухло, страшненькая была.
– А дальше! – поторопил я, уже догадываясь, чем дело закончилось.
– А дальше, я возьми и пошути. С дуру-то! – и Серёга тяжело вздохнул.
– Чего брякнул-то?
– Чего, чего… Наклонился к Ирке, и на ушко, чтобы опухшая тётенька не услышала, сказал: «Если это страшилище ночью приснится! Топором не отмашешься!»
– А она что? – захохотал я.
– Она сообщила мне, что это страшилище её мама! И что если я не успею убраться отсюда за три секунды, я пожалею об этом!
– Успел?
– Нет. Книгой по голове прилетело! По ощущениям, «Войной и миром» приложила. Так что, пошли, скажешь, что книжку хотел бы взять. Ума поднабраться. И он, выбравшись из машины, потопал в сторону библиотеки, не заморачиваясь особо иду я за ним или нет.
Несмотря на позднее для библиотек время, это богоугодное заведение, к немалому моему удивлению, до настоящего времени было открыто. Серёга, войдя первым, прямо у порога поднял руки вверх, и проблеял:
– Ирочка, золотце, видит Бог, не для себя стараюсь! – и он, не опуская рук, показал в мою сторону пальцем. – Моему другу почитать бы чего.
Библиотекарша перевела на меня взгляд, и явно заинтересовавшись моей персоной проворковала:
– Если вы убьёте этого гада, я сама вам буду книги приносить! Когда пожелаете. В любое время дня и ночи.
В общем, общий язык я с Ирочкой нашёл. Особенно когда решительно заявил, что ради её глаз, готов удавить своего приятеля прямо здесь, у её ног. А уж когда попросил почитать «Хождение по мукам», стал её любимым читателем.
– Лично я удивлена вашим выбором! – откровенно сказала она. – Сейчас молодёжь если и берёт книги, то, что-то вроде Бушкова, с его мордобоями и резнёй. А вы вдруг Толстого.
На танцы мы пришли вместе с ней. Она решительно взяла меня под руку, и сама завела в зал, наполовину заполненный к этому времени разновозрастным народом. Как оказалось, на танцы здесь ходят все! И дети, и довольно пожилые дяди и тёти. Они, чинно рассевшись вдоль стен, с интересом обсуждали своих соплеменников. И что характерно, даже не пытаясь понизить при этом голос. Я заметил даже пару собак, забравшихся под скамейки. Четвероногие спали, не обращая внимания на суету и шум создаваемые любителями сельских танцев.
Библиотекарша мне нравилась. Невысокая, худенькая, глазастая, с мальчишеской стрижкой, и курносым носиком. Приятная девушка, правда, на мой взгляд, было бы неплохо ещё размерчик под блузкой добавить. Время шло. Культурное действо было уже в самом разгаре. Когда стало ясно, что пообщаться с хранительницей знаний поближе, жаждал не только я. Появились ещё читатели с похожими намерениями.
В один прекрасный момент, когда я после медленного танца рассыпал бисер перед глазастой Ирочкой. Меня под локоть толкнул Серёга, и ни слова не говоря показал глазами на приближающуюся к нам группу парней. Я, вообще-то и сам их уже срисовал. Несложно было определить, что идут именно к нам, а конкретно ко мне! Разгадка того, почему они заинтересовались именно мной, стояла рядышком, и о чём-то увлечённо беседовала со своей подружкой, на которую положил глаз Серёга.
Не знаю, на что рассчитывал этот парень. Где были его глаза, и куда он вообще смотрел? Приблизившись ко мне, он, как бы ненароком, проходя мимо, ударил меня плечом в грудь. Я ожидал этого, и, напрягшись, чуть отставил назад левую ногу, сделав основной упор на неё. Как и следовало ожидать, столкнувшись со мной, не ожидавший такой отдачи парень отлетел назад. Споткнулся о хулиганистую ногу Серёги, и нелепо взмахнув руками, растянулся посреди деревенского танцпола.
Со всех сторон раздался язвительный смех, и ехидные пожелания спокойной ночи. Парень вскочил, и ринулся ко мне. Но, его благоразумно удержали приятели. Они, здраво рассудив, пришли к выводу, что детина, который почти на голову выше, и на два десятка килограммов тяжелее их опозоренного друга, ну никак не тянет на трясущуюся от страха жертву.
* * *
Я глубоко заблуждался, обвинив друзей моего спарринг партнёра в рассудительности. Когда танцевал очередной танец, и с удовольствие прижимался к телу своей библиотекарши, вдруг почувствовал, как кто-то начал теребить меня за рукав. Недоумённо оглянувшись, увидел пацанёнка лет десяти. Шмыгнув носом, он скороговоркой выдал:
– Дядя, тебя там, на улице за клубом ждут, поговорить хотят! Сказали, чтобы ты срочно приходил, – и он уставился на меня так, как будто ожидал чаевые.
– Зря ждёшь! На чай не дам, – хмыкнул я, – поэтому беги назад, и передай, что сейчас будем.
Посланец шмыгнул носом, и резво ускакал.
– Тебе незачем к ним выходить! – разволновалась Ирочка. – После танцев, вас проводят до машины, они прилюдно не посмеют… Но, я не стал её слушать, и спросил, повернувшись к приятелю:
– Как ты думаешь, что скажут в управлении, если узнают, что два оперативника, избили местных носителей генетического фонда?
Сергей засмеялся, и с явным удовольствием, смакуя каждое слово ответил:
– А никто и не узнает! Видишь ли, не принято здесь жаловаться в полицию. Местные жители в советскую милицию-то не ходили, а уж в полицию и подавно не пойдут! Он помолчал, а потом, как будто вспомнив что-то важное, поспешно добавил:
– Если мы не перестараемся…
– Не переживай, к предстоящей работе мы отнесёмся халатно. Да и пинать носителей по хранилищу генов не будем! И я, не оглядываясь, зная, что приятель, как обычно прикроет меня со спины, пошлёпал на выход из клуба. Уже на выходе обернулся, и увидел, что Ирочка стоит, закусив губку, и как мне показалось, осуждающе смотрит на меня. Она слышала наш разговор. И сложив два и два, поняла – у местных ребятишек шансов нет. К тому же Серёга, размерами мне почти не уступал.
Нас ждали прямо за зданием клуба, ближе к библиотеке. Пацанчик, который нас позвал, крутился здесь же на правах прямого участника предстоящего действа. Их было четверо. По виду обычные парни. Ну да, бывает такое в жизни, приревновал один из них деваху. Сам за ней безуспешно бегал, бегал, а тут на тебе. Какой-то приезжий горожанин начал к ней, как говориться, «клинья подбивать». А она возьми, да и поведись на ухаживания. Вот кровь молодая и неудовлетворённая взыграла. Надо отдать должное потерпевшему, он сразу в «бочку» не полез. Демонстративно постукивая кулаком правой руки в ладонь левой, предложил:
– Братан. Я не обижаюсь на тебя за то, что ты меня опозорил перед односельчанами! Ерунда это, переживу как-нибудь, – он сделал демонстративную паузу и зловеще добавил:
– Но, к моей подруге больше не подходи! Если я тебя ещё раз возле неё увижу…
Дослушивать бред влюблённого селянина я не стал, и бесцеремонно перебив его спросил:
– Гражданин, вы кто такой? – мой визави, явно не ожидал такого вопроса.
– В смысле… кто такой?
– В прямом!
– Я?.. Человек… Гоша! – начал он закапываться ещё глубже.
– Меня не интересует твоё имя! – повысил я голос. – По жизни ты кто? Сзади заржал Серёга, и сквозь смех проблеял:
– Человек Гоша… шёл бы ты домой а!
До Гоши хоть и не сразу, но всё же дошло, что над ним просто издеваются, и всерьёз его не воспринимают. Тогда он меня ударил. Ударил, по всей вероятности, как мог, и, наверное, изо всей силы. А поскольку мог он плохо, я пригнулся, пропустил над головой корявый хук, и в ответку крепко приложился кулаком к его печени. Парня проняло, и он, скособочившись, присел на корточки. За моей спиной послышалась какая-то возня. Раздалось непонятное хеканье, а затем звук падения тела, и насмешливый голос приятеля:
– Чё ты встреваешь-то? Ты же видишь, мужики один на один разговаривают. Или у вас тут по-другому принято?
Принято, как оказалось, по нормальному. А может просто, ввиду нашего явного преимущества, противоборствующая сторона, благоразумно пришла к выводу, что ей лучше ограничится уже состоявшимися поединками. И, к нешуточному огорчению набежавших зевак, бои были прекращены. А потом, мы с Серёгой по полной программе воспользовались плодами заслуженной победы, которые нам преподнесли наши дамы. Домой вернулись на следующий день, поздним утром. Выслушали от Марии Алексеевны всё, что она о нас думает, и завалились на сеновале спать.
* * *
– Лодка у меня хорошая, большая! – хвастался вечером Николай Степанович, когда мы с ним перебирали в сарае удочки, готовя меня к предстоящей рыбалке. – Водичка в нашем озере можно сказать проточная, не застаивается, потому чистая и прохладная. В основном ельца брать будешь, да и хариус частенько попадается. Про окуня так вообще молчу!
Николай Степанович выполнял прямое указание сына, занять меня делом, чтобы я не скучал, пока он сам будет занят Танечкой. С этой пушной работницей мы познакомились через пару дней после нашего визита в Демьяново. Она сама приехала к нам, вернее к Серёгиной маме. Приехала верхом на здоровенном жеребце. Серёга, открыв рот, глазел, как стройная девушка, изящно перекинув ножку через конскую спину, спрыгнула, и направилась к нам.
– Здравствуй Серёжа! – улыбнувшись поздоровалась она. Потом опустив глазки, смущённо добавила:
– Ты стал таким большим. С ума сойти!
О том, что приятель поплыл, было видно невооружённым глазом. Он мгновенно отупел. Потерял дар речи, и вместо того чтобы по-человечески поздороваться, выдавил из себя какой-то непонятный хрип.
– Не обращайте внимания! – вынужден был я спасать друга. – Разумом наш Серёженька со временем совсем слаб стал. Дар речи вот потерял, двух слов связать не может. Только слюнки сердешный пускает, да мычит при этом.
Серёгу можно было понять легко. Танечка, из чумазого ребёнка превратилась в красивую видную девушку. Стройную, длинноногую, глазастую, с красивыми, яркими губами. Мария Алексеевна увидела её из окна и пригласила в дом. Приятель очухался и, показав мне кулак, посеменил вслед за ней.
– Ну что, друг мой, – притворно вздохнул я, когда после длительного прощания с нашей гостьей, Серёга подошёл ко мне. Уселся рядом на лавку, стоящую возле палисадника, и устремил мечтательный взор вслед уносящейся верхом на жеребце Танечке, – скоро ты, по ходу, с эти жеребцом местами поменяешься! И тут же охнул, когда приятель зарядил мне локтем по рёбрам.
И вот сейчас, смирившись с тяжкой потерей, я, готовясь к утренней рыбалке, с удовольствием вспоминал наставления Николая Степановича.
– Если захочешь щучку взять, – просвещал он меня, – то сначала у мальчишек пескарей попроси, они их для этой цели «мордами» ловят. А иначе, если по-другому как, ты только время потеряешь, на живца она только и идёт. Остальная рыбка червяком не гнушается. На огороде накопай, много его там!
Но, ковыряться в земле я не стал. Вышел на улицу, крикнул Пашку – соседского пацана. Дал ему сотню, и через полчаса, стал обладателем целой банки мелких червей.
Разбудил меня в пять утра гимн России, могучая мелодия которого, раздавшись из сотового, разорвала сеновальную тишину. Долго валяться под тёплым одеялом не стал. Резво подкинулся, и, повизгивая от студёности воды, умылся прямо из бочки, установленной под слив с крыши сеновала. Потом, перекусил в летней кухне молоком и булочками, приготовленными ещё с вечера. Закончив со всеми утренними делами, прихватив удочку и банку с червяками, потопал на озеро.
Над невеликим озерцом, господствовал великий туман. Белёсое марево затянуло всю водную поверхность, и утопило в озёрной воде практически все звуки. Лишь изредка, хлюпнется что-то о поверхность воды, да и то, тихо-тихо, как будто боясь потревожить сковавшую озеро вязкую тишину. Нужную лодку нашёл сразу же. Их вообще-то было всего две. Даже я спросонья разобрался. Большая и синяя, моя. Маленькая и зелёная, не моя.
Довольно ловко перебрался с мостков в лодку, и, распугав тишину хлопаньем вёсел об воду, добрался примерно до средины водоёма. Остановил лодку, осмотрелся, и, поняв, что потерялся в тумане, махнул на него рукой. Бросил в воду чугунную «чушку», игравшую роль якоря, и занялся добычей рыбы.
Если исходить из моих почти что, никаких, профессиональных навыков в этом деле, то, рыбалка удалась!
Примерно за час, умудрился выудить пять довольно приличных окуньков, и трёх средненьких хариусов. Решив, что на уху точно хватит, смотал удочки, и, взявшись за вёсла, вдруг почувствовал, как лодку довольно ощутимо качнуло с борта на борт. Я замер, и тревожно начал вглядываться в заполнившую пространство молочно-белую мглу. Лодку опять качнуло, да так, что невольно вцепился руками в борта. Вроде всё успокоилось, однако, мне показалось, что где-то там, в непроглядном тумане послышался женский смех.
Судорожно вытолкнул из лёгких застывший воздух, и вскрикнул от неожиданности. Почувствовал, а потом и увидел, как на мою вцепившуюся в борт ладонь, легла узкая, явно женская, холодная ладошка, с красивыми тонкими пальчиками.
Отшатнувшись в сторону, с ужасом уставился на эту белую руку, с ясно видимыми чуть посиневшими аккуратными ноготками.
– Что молодец, напугала я тебя? – послышался вдруг из-за высокого борта лодки смешливый девичий голос. Я с трудом проглотил невесть откуда взявшийся в глотке комок, и медленно наклонившись, посмотрел за борт. А потом, выругавшись про себя, с облегчением сказал:
– Честно говоря, да. Напугали! Это было неожиданно. Да и рука у вас холодная…
– Так ты что, подумал, что я мёртвая?! – радостно удивилась девушка, и, обернувшись куда-то в туман крикнула:
– Девочки! А меня тут за утопленницу приняли!
– Ну, тогда тащи его на дно! – раздался приглушённый туманом женский голос.
– Нет! Он мне понравился, я с ним с живым пообщаться хочу! – и она засмеялась, разглядывая меня яркими, зелёными глазами. – Поплыли к нам, к берегу, я тебя со своими познакомлю, – не переставая улыбаться, предложила девушка.
– Для того чтобы вы меня познакомили со своими, нам надо самим для начала познакомится.
– И то верно, – спохватилась она, – меня Яной зовут.
– Александр! – чопорно представился я. – Рад знакомству.
Девушка ещё несколько секунд внимательно разглядывала меня, а потом сказала:
– Давай за мной греби. Да не отставай, а то потеряемся.
А потом, я, открыв рот, сидел в лодке и смотрел, как Яна выйдя на затянутый туманом берег, отжимает длинные золотистые волосы. Спохватившись, поспешно отвернулся. Тонкая, белая рубашка, одетая на девушке, намокнув, ничего не могла скрыть в принципе. Заметив, что я на неё смотрел, она, совершенно не стесняясь своего излишне откровенного одеяния, подошла и, взяв меня за руку, заставила выбраться из лодки.
– Сёстры уже ушли, но, они нас ждут, знают, что ты придёшь со мной.
Поднимались мы в гору недолго, через пару минут, в тумане замаячил оранжевый круг. Запахло дымом.
Костёр проявил себя во всей красе, как только мы вышли из тумана. Большой, яркий, горячий. Я с любопытством огляделся и вдруг с удивлением понял, что народу-то здесь немало! Человек пятнадцать находились вокруг костра точно. А сколько было за деревьями в тумане, не смог определить. Однако отовсюду раздавались голоса, в основном женские. Но иногда слышались и мужские.
Яна подошла к костру, и, наклонив голову, стала сушить волосы. Она была очень красивой! Да и тело у неё, насколько успел рассмотреть, идеальное. Я никогда такого не видел, хотя, отсутствием женского внимания не страдал. Стройная, гибкая, упругая, с высокой грудью и узкими бёдрами. Обалденная! Но, особое внимание привлекало лицо, узкое, с большими зелёными глазами, и тонким прямым носиком. Губы красивые, чувственные…
– О чём задумался молодец? – раздался рядом со мной насмешливый женский голос. Я еле сдержался, чтобы не вздрогнуть от неожиданности.
– Янка наша понравилась? – поинтересовалась стоящая рядом со мной девушка.
Я посмотрел на говорившую, и чуть не отвалил челюсть. Она была похожа на Яну. Очень похожа! Настолько, что я спросил:
– А-а-а-а… вы, что, с ней близняшки что ли?
Девушка засмеялась:
– Можно сказать и так! Мы здесь в некотором роде все родственники. Но посмотрев на мою недоумённую физиономию добавила:
– Нас вместе с Яной пять сестёр, нас трудно различить. А остальные, похожи друг на друга настолько, насколько позволило им их родовое дерево.
Заметив, что стала объектом нашего внимания, Яна тряхнув почти просохшими волосами, подошла к нам.
– Ты опоздала Мира. Он, мой! – совершенно серьёзно произнесла она и взяла меня за руку.
– Знаю моя хорошая, – улыбнулась девушка, и, помахав на прощание пальчиками, красиво покачивая бёдрами, направилась куда-то в затянутый туманом лес.
Я посмотрел ей вслед, и только сейчас обратил внимание на то, что все они одеты одинаково! Как будто специально обрядились в рубашки из тонкого белого материала, немного не доходившие им до колен. Яна несколько секунд молча смотрела вслед сестре. Потом, чуть слышно вздохнув, взяла меня за руку, и повела за собой.
Мы уходили в туманный лес. Когда от костра остался только неясный, зыбкий контур, вокруг которого метались неестественные размытые тени. Она остановилась, и, осмотревшись, сказала:
– Всё. Пришли. Здесь...
– Куда пришли? – удивился я, разглядывая маленькую полянку, почти полностью застеленную белым полотном. – Что это за место?
– Сейчас узнаешь! – улыбнулась девушка, и, подтолкнув меня в спину, заставила ступить на полотно. Затем и сама, сделала несколько шагов по мерцающей в темноте белой поверхности. Затем опустилась на колени, и призывно протянула руку.
Я принял приглашение. Сел рядом с ней, и притянул девушку к себе. Целоваться она умела, и, наверное, любила. Но, затяжными поцелуями всё и ограничилось. Большего мне достичь не удалось. Девушка только смеялась довольная, когда убирала мои шаловливые ручонки, из-под своей высоко сбившейся рубахи.
Если откровенно, то меня эта недоступность задела. Я же прекрасно вижу, что нравлюсь ей. Скорее всего, она решила поиграться со мной. Чего греха таить, иной раз такое случалось. Женщин не поймёшь, они живут какой-то своей инопланетной жизнью. Угадать их желания практически нереально!
– Не обижайся, – сказала вдруг Яна и обняла меня за плечи, – время туманов только началось, всё ещё впереди!..
– Я не обижаюсь, – как можно равнодушнее процедил я.
Мол, больно надо было! Красавицами меня не удивишь, они, вон, под каждой берёзкой ждут. Девушка засмеялась, и взъерошила мне волосы.
– Ты не сможешь меня обмануть! Я чувствую и тебя, и твои желания. И твою обиду.
– А что значит «время туманов»? – решил я соскочить с больной для себя темы.
– А вот это вот, – ответила Яна, взмахом руки обведя затянутый белёсой дымкой лес, где мы с ней находились. Туманы должны достичь своего зенита.
– А что это за место? Ты не боишься, что нас здесь могут увидеть?
– Эти места специально для таких как мы. Все знают, где они находятся, поэтому, близко к этим полянкам не подходят. А значит, увидеть нас никто не может!
* * *
Проспал я до обеда. Проснулся от того, что меня за ногу начал таскать по сеновалу Серёга.
– Подъём гараж! – радостно орал он. – Пошли твою добычу жрать! Батя знатной ушицы натомил!
Уха у Николая Степановича действительно удалась. Я хоть и не знаток этого блюда, но, определить вкусно это или нет, в состоянии. После обеда, когда мы как истинные селяне сидели возле палисадника на лавочке, я вдруг вспомнил:
– Николай Степанович, а что это за развалины на холме? С сеновала если смотреть, всё время на глаза попадаются.
Николай Степанович почесал гладко выбритый подбородок и задумчиво пробормотал:
– Развалины говоришь... Старики сказывают, что это усадьба Демьяна. Был такой при царе-батюшке. Землями местными владел. Когда-то, всё под ним находилось. И золото. И пушнина. И древесина!..
– Демьяна?! – заинтересованно переспросил Серёга. – А то Демьяново, куда мы на танцы ездили, оно к этому Демьяну какое-то отношение имеет?
– Какое-то!.. Прямое и имеет. По его имени посёлок назвали. Там он жил со своим семейством.
Николай Степанович задумался было, но его поторопил явно заинтересовавшийся рассказом Серёга.
– Пап, а дальше!..
– А дальше, Демьян решил перебраться сюда, к нам. Место ему на холме уж больно понравилось. И даже начал строить себе дом. Камень со всей округи скупал, очень уж хотелось ему каменные хоромы иметь. Чтобы, значит, как в городах было, – и Николай Степанович замолчал, задумчиво глядя на видневшуюся в конце улицы плотину. По ней можно было перебраться прямо в берёзовую рощу. Не прибегая к помощи лодки.
– Пап! Хорош издеваться, а! Давай дальше!
Николай Степанович засмеялся:
– Интересно ему! Твой интерес, между прочим, мне на ферме все уши прожужжал: «Когда Серёжа приедет?»
– Да я же только сегодня утром вернулся!
– Ну вот. Ты с фермы утром уехал, я утром приехал. Она сразу же и прицепилась!.. Так вот, – без всякого перехода продолжил Николай Степанович:
– Дом Демьян начал строить. А когда стены каменные уже поднял, решил часть берёзовой рощи вырубить. Говорят, хотел вместо этой рощи сад заложить. Но, не успел, когда берёзы валить начали, его стволом и придавило. Живой остался, но долго не протянул, что-то ему внутри раздавило. Две недели промаялся, и помер. Ладно. Пора мне. Хватит с вами тут прохлаждаться, – Николай Степанович хлопнул сына по спине, бодро встал, и направился к своей «Ниве».
Мудрить особо я не стал. Просто направил лодку в сторону невидимого в тумане холма, и через две минуты, нос посудины уткнулся в противоположный берег озера.
– Я так и знала, что ты не выдержишь, и придёшь раньше! – раздался голос Яны. И она, буквально впитав в себя окружающую мглу, проявилась рядом со мной, как привидение. От неожиданности у меня сердце захолодело, но, внешне, я этого никак не выказал.
– Ну что ты творишь? – пробормотал я, пряча лицо в пахнущие травами волосы девушки. – Так ведь и напугать можно!
– Так ты и напугался! – засмеялась она, и, отстранившись, заглянула мне в глаза. – Твое сердечко вот оно, рядышком. Чувствую я его, затрепетало оно!.. И она прижалась к моим губам, затмив разум запахом и вкусом земляники.
Вот уже пять дней, я как влюблённый старшеклассник бегал на свидание. И, зная, что мне ничего не обломится, до умопомрачения целовался с Яной. Я, в прямом смысле слова наслаждаясь не только её земляничными губами, но и просто прикасаясь к ней. Чувствуя через полотно рубашки упругое напряжённое тело.
А в один прекрасный день, эта сладкая мука закончилась. Яна как обычно первая шагнула на полотно. Постояла в задумчивости, а потом вдруг выскользнула из своей рубашки, и, раскинув руки, счастливо засмеялась.
Со вкусом земляники на губах девушки оказалось всё просто. Сейчас её самый пик. Каждый раз, на поляне, прямо на белом полотне, оказывалась горка этой ягоды. Иногда, забыв обо всём на свете, мы давили ягоду своими телами. Возвращаясь домой, мне иной раз приходилось отмываться в озере, смывая с себя земляничную сладость.
– Что-то у тебя последнее время физиономия какая-то довольная, – с подозрением уставился на меня приятель, – если ты скажешь, что Ирка сама к тебе приезжает, не поверю.
– А я и не скажу… – пробормотал я, стараясь, справится с донимавшем моё сознание неудобством. Мы сидели на сеновале, и терзали вяленую рыбку, запивая её обыкновенным «Жигулёвским». Вроде всё нормально. Никаких странностей. Вокруг ничего не изменилось, а разуму окружающая обстановка не нравилась, что-то ему не хватало.
– Ну, не скажешь, и ладно, – пробормотал приятель, а потом гордо заявил: – А я сегодня с Танькой в ночное иду. И она, между прочим, обещала меня научить верхом…
– Да ты же вроде как умеешь, – перебил я его.
– Я тоже так думал, – хмыкнул приятель, – но, моя будущая жена, посмотрев, заявила, что это жалкое зрелище. И что самый неказистый местный баран, в седле смотрится гораздо элегантнее, чем я.
– Я надеюсь, она имела в виду настоящего барана? – уточнил я. – Того, который животное?
– Ну конечно, я ведь приезжий!..
– А насчёт жены ты это что, серьёзно?
– Ну!.. Ты же видел её, – вздохнул приятель, – как с такой может быть несерьёзно?!
– Ну, да. Ты, пожалуй, прав! – с надрывом вздохнул я. – Прощай мой друг! Я не буду поминать тебя лихом!.. Кстати, а что вас в ночное-то потянуло?
– Да чёрт его знает! Романтика, наверное. Ну а что, – размечтался он, – ночь, звёзды, поле, костёр. Красота, одним словом.
– Ага! Как же! Нужны тебе звёзды, поля и костры! – заржал я, – Танька тебе раздетая нужна, а не эта романтика!
Приятель ушёл, а я сидел, и долго смотрел на поляну, на которой мои новые знакомые жгли большой костёр. Сам был этому свидетелем, я чувствовал жар его огня, слышал треск пламени. И даже иногда подбрасывал в него сушняк. Я смотрел на поляну, и не знал, что думать. На поляне не было кострища. Не было ничего, кроме зелёной травы. А ведь костёр был именно на этой поляне! Вот, что не давало мне покоя.
Упоминание приятеля о костре, расставило всё по своим местам. Маялся этой мыслью долго. Пока не пришёл к выводу, что мы были всё-таки на другой поляне. Она где-то там, дальше. Просто её с сеновала не видно. В тумане, расстояние, наверное, скрадывается. Вот мне и показалось, что она не далеко.
– Послушай, а где вы живёте? Где ваш лагерь? – поинтересовался я, когда мы с Яной усталые возвращались к костру.
– Там, дальше, – беззаботно махнула рукой девушка в сторону затянутого туманом леса, и мне показалось, что она показала направление наугад.
– А где вы все работаете? В какой-то одной организации, или кто где? – Яна остановилась, и с любопытством посмотрев мне в глаза ответила:
– Кто где... А, почему ты спрашиваешь об этом? Раньше ты этим не интересовался. Я пожал плечами:
– А раньше ты не была моей!
– Ты считаешь меня своей?!
– Теперь да. Ты моя! И я не собираюсь тебя терять, – Яна грустно улыбнулась и, взяв меня за руку, побежала в сторону мерцающего в тумане костра.
* * *
– Так что там с этими Демьянами-то дальше было? – спросил отца Серёга, когда мы вечером, чинно рассевшись на летней кухне, дружно гремели ложками, поглощая настоявшийся в печи борщ.
– Да ничего особого не было, – пожал плечами, Николай Степанович, и опрокинул в себя стакан молока, – ничего, кроме того, что старший сын покойного Демьяна, решил воплотить в жизнь отцовскую задумку.
– В смысле? Какую задумку? На горе что ли поселиться? – заинтересованно уставился на отца Серёга.
– Ну да!.. И в первую очередь, он рьяно взялся за вырубку берёзовой рощи. Однако, – назидательно поднял вверх указательный палец Николай Степанович, – у него, как и у его отца тоже ничего не вышло.
– Только не говори, что он тоже того… загнулся!
– Истинная, правда, сынок. Именно что загнулся. Да ещё как! Он упал на торчащую из пня щепу. Старики говорят, чуть ли не насквозь сам себя пропорол. Ты, наверное, такое видел. Ну... в смысле, щепу, – поморщился Николай Степанович, когда увидел ошарашенный взгляд сына, – это когда дерево не до конца допиливают, и оно падает. На пне остаются острые, торчащие вверх щепы.
– Ты как я погляжу, старый, совсем из ума выжил! – рявкнула на мужа Мария Алексеевна. – Такие страсти детям за столом рассказываешь! И она недвусмысленно потянулась за сковородой.
– Вот это жесть! А ты говоришь, ничего такого не было! – восторгался Серёга, когда мы втроём сидели на полюбившейся нам скамейке возле палисадника,
– А то, что он таким странным образом убился! Это что, нормально, что ли?
Николай Степанович вздохнул, и задумчиво сказал:
– Знаешь, эти две смерти, ещё как-то можно было списать на случайность. Хотя, после этого слухи о том, что с это рощей что-то не так, начали по округе расползаться. А с другой стороны, в этих лесах раньше ни одной смерти не было. Даже, говорят, детей живыми находили, после того как они неделями по лесу бродили.
Я, когда только приехал сюда, заинтересовался этими делами. Разузнал, всё что смог. Со стариками поговорил, в районном архиве покопался. Была, как оказалось, ещё одна смерть. Уже перед самой революцией, младший сын Демьяна, как-то подпив, заявил, что он обязательно отомстит деревьям, убившим его отца и брата!..
– Ну и как, отомстил? – нетерпеливо заёрзал по лавке Серёга.
– А как же. Конечно, отомстил, – хмыкнул Николай Степанович, – лесорубов он понятное дело найти не смог. После этих смертей, люди рощу не трогали, и даже в какой-то мере оберегали. Грибов и ягод там всегда навалом было. Всю деревню, можно сказать, снабжала.
– А он что, сам, что ли деревья валить начал?
– Да, сынок. Сам. Сам начал валить, сам себя и убил. Комель срубленного дерева подскочил и ударил его в голову! Говорят, умер мгновенно, половина черепа разбита была. С тех пор люди окончательно уверились, что странный это лес.
– А потом что было?
– А потом, пришла власть советов! Ну а в Советское время сынок, эта роща никому уже была не нужна. Хозяева исчезли, рубить деревья стало некому. Смерти прекратились.
– Значит, умирали только те, кто хотел причинить роще вред? – подвёл я итог услышанному.
– Совершенно верно дети, – подтвердил Николай Степанович, и, махнув нам на прощание рукой, направился в дом.
Весь следующий день я посвятил тому, что обыскивал берёзовую рощу. Прошерстил всю поляну, в надежде на то, что смогу обнаружить кострище. Была мыслишка, что его просто маскируют. Потому с сеновала ничего и не видно. Бесполезно! Везде нетронутая трава, и больше ни единого следочка.
Обшарил даже весь противоположный склон. Но, больше ни одной полянки не нашёл! А я ведь с Яной кувыркался на нескольких. Теперь, выходит, что их просто не было! Значит, меня носило неизвестно где. И мне это категорически не нравилось.
Озеро уже почти полностью скрылось в тумане, когда я направился к плотине, чтобы перейти на другой берег. Туман натянуло плотный. Мне пришлось, перебравшись через плотину, идти прямо возле воды, чтобы не заблудиться.
Место, где я причаливал, обнаружилось довольно быстро. Это было не сложно. На влажной почве отчётливо виднелись следы, оставленные моей лодкой. Я, на всякий случай до половины вытаскивал её на берег. Постоял, прислушиваясь, но, меня окружала вязкая, похожая на туман тишина.
– Яна! – негромко позвал я. Никто не ответил. Крикнул громче. Опять тишина. Хотя с этого самого места, уже должны быть слышны приглушённые голоса. Я знаю это, не первый раз здесь нахожусь. Постоял, раздумывая, а потом, решительно потопал в гору.
В деревню вернулся так же, как и пришёл сюда, через плотину, и уже на подходе к дому, развернулся и направился к лодке.
– Ты сегодня опоздал! – раздался голос Яны, и она, как всегда неожиданно вынырнув из тумана, прижалась ко мне.
– Ты чем-то встревожен? Пойдём к костру, расскажешь, что случилось, – и девушка, взяв меня за руку, потянула за собой.
Я сидел, привалившись спиной к берёзе, смотрел на огонь костра, и не знал, что думать. Увиденное, просто не укладывалось в голове. Полчаса назад здесь никого не было. Не было ни костра, ни всех этих людей в белых одеждах. Не было, в конце концов, и Яны! А сейчас, вот она, сидит рядышком, и держит меня за руку.
Это было уже что-то вроде ежедневного ритуала. Сначала мы приходили сюда. Яна о чём-то разговаривала с несколькими своими друзьями, после чего, вела меня в туманный лес, на какую-нибудь полянку.
– Так что же тебя тревожит? – опять спросила Яна.
– Скажи, пожалуйста, вы сегодня давно уже здесь находитесь?
– Давно, – не задумываясь, ответила девушка, – и попыталась заглянуть мне в глаза.
– А почему ты об этом спрашиваешь?
– Видишь ли, я недавно уже был здесь. Прошёл через плотину. Но, ничего не обнаружил. Ни тебя, ни костра, ни твоих родственников. Никого!
– Пошли, – Яна встала, и протянула мне руку, – а то мы только зря теряем время! А потом была белая поляна. Мерцающее во мгле обнажённое, горячее тело девушки и моё тяжёлое дыхание, перемежающееся с прерывистым дыханием Яны…
– Знаешь, я хотела бы тебя попросить, – сказала вдруг Яна, когда через некоторое время, ко мне вернулась способность соображать.
– Проси, для тебя, всё что захочешь!
– Ты не должен приходить ко мне по берегу. Приплывай как раньше, так я тебя легко могу найти.
– А почему по берегу нельзя? – удивился я, и даже попытался встать, но, Яна удержала меня.
– Ну почему же нельзя! Можно. Но, тогда мы с тобой не сможем встретиться. Вот как сегодня. Я тебя ждала, а ты не приходил. Хоть и был рядом.
– Ничего не понял, – пробормотал я, – ты рядом, а встретится, мы не можем. Ерунда какая-то.
– Да! Ерунда!.. Поэтому, иди ко мне…
* * *
– Хотите интересную новость? – довольным голосом спросил Николай Степанович, удобно устроившись за обеденным столом.
– Хотим! – проворковала Танечка, которая на правах Серёгиной невесты, стала составлять нам за обедом компанию.
– Слушайте! И не говорите, что не слышали! – торжественно произнёс Николай Степанович, и уже будничным голосом, как будто говорил об обычных вещах, продолжил:
– У разрушенной Демьяновой усадьбы появился хозяин. Завтра должен приехать и осмотреть свои владения.
– Неужели родственник нашёлся? – спросил Серёга, переглянувшись с Танечкой, которой он явно поведал эту занимательную историю.
– Честно говоря, не знаю, – пожал плечами Николай Степанович, – но, чем чёрт не шутит. Может и такое быть. В России всё-таки живём
О том, что у развалин на холме действительно объявился владелец, мы убедились в этот же день, вечером. Сидели с Серёгой на сеновале и смотрели, как к бывшей Демьяновой усадьбе, прямо по холму поднимется джип, марку которого из-за удалённости определить не получилось.
Водитель внедорожника был один. Он выбрался из машины и обошёл вокруг развалин. Внутрь не полез, там всё заросло крапивой в рост человека. Постоял некоторое время, осматриваясь. А потом направился в берёзовую рощу, начинавшуюся в десяти шагах от разрушенных временем стен. Через несколько минут вернулся, забрался в машину, и укатил.
С новоявленным развалиновладельцем, я столкнулся на ближайших танцах в Демьяново. Приехал с Серёгой и Танечкой для того, чтобы составить им компанию. К моему счастью, библиотекарши не было, и мне не пришлось объясняться, куда я пропал после того первого, и последнего раза.
Наше знакомство оказалось не совсем приятным. Этот мужик, скорее всего по незнанию приударил за Серёгиной невестой. О чём тот ему тихонько и поведал, предложив выйти на улицу поговорить. Точно так же, как совсем недавно предлагали выйти для разговора и мне. Но, в отличие от бестолкового любителя книг, этот оказался умнее.
Он окинул оценивающим взглядом мощную фигуру ухмыляющегося соперника, и придя к правильному выводу, что шансов у него ноль. Пожав плечами, процедил:
– Можно было сразу сказать, что девушка занята. Стоило из-за этого на разборки приглашать. Что ему ответит Серёга, он ждать не стал, развернулся, и под любопытными взглядами набежавших танцоров, вернулся в клуб.
В общем, мне он не понравился. Вроде бы ничего неприятного в нём не было, мужик как мужик, на вид лет тридцать пять. С виду крепкий, стрижка короткая, физиономия обычная, машина дорогая. Не понравился он мне, скорее всего потому, что попытался подкатить к девушке моего друга.
Больше я с ним не встречался, однако видел, что деятельность он развил бурную. Возле развалин начали разгружаться машины со стройматериалами. И в довершение всего, прямо возле рощи появилась большая палатка.
– Николай Степанович, скажите, пожалуйста, как долго здесь туманы бывают? Задал я начавший волновать меня вопрос, когда мы, по уже устоявшейся привычке сидели на лавочке возле дома.
– Я примерно посчитал, они стоят уже недели три!
– Три недели, это мелочи, – усмехнулся Николай Степанович, они и по месяцу-полтора стоят! А то и больше!
– Но так ведь не должно быть! – удивился я.
– Почему это?! – в свою очередь удивился Николай Степанович. – Озеро, низина, туман! Что ещё-то надо?
– А надо Николай Степанович, чтобы туман в этот довольно высокий холм не забирался! А он забирается, и скрывает его вместе с рощей, полностью. Я бы понял, если бы он на какое-то расстояние в гору забрался. Так нет! Он её всю полностью затягивает. А в деревню, которая гораздо ниже холма расположена, не лезет. Почему?!
Николай Степанович несколько секунд смотрел на меня как на убогого, а потом выдал:
– А хрен его знает друг мой, почему туман такой бестолковый! Говорят, испокон веков здесь так было. И потом, я не учёный! Поищите кого-нибудь с более большой головой, чем у меня.
* * *
– А почему вы приходите только тогда, когда стоят туманы? – начал я допрос Яны, когда в очередной раз, закончил со всеми своими амурными делами.
– Я тебе уже говорила, – улыбнулась девушка, – так мне удобнее приходить и находить тебя.
– Но ведь в тумане наоборот ничего не видно. Это абсурд какой-то! И потом, – решил я наконец-то озвучить свои невысказанные догадки, – почему, на поляне, на которой сейчас горит большой костёр, нет следа от этого самого костра. Я эту поляну осматривал, и ничего не нашёл! Как будто она существует где-то в другом месте.
Яна молча одела свою рубашку, и только потом, глядя на меня поблёскивающими в полумраке глазами тихо проговорила:
– Ты сам это сказал! Твои слова. Твои мысли. Мы с тобой встречаемся уже долго, и ты должен был об этом когда-нибудь спросить…
– Что я должен был спросить? Про след от костра?
Яна не успела ответить, в тумане раздался надрывный, наполненный болью женский крик. Услышав его, Яна сначала замерла, как вкопанная, а потом, стремительно скрылась между смутно просматривающихся в туманной мгле деревьев.
Когда я вернулся к костру, высокий, черноволосый парень предложил мне уйти домой, так как у них случилось горе. Что именно произошло, говорить не стал. Некоторое время я ещё ждал, а когда понял, что Яну сегодня больше не увижу, пошёл назад к лодке.
Весь день, не находил себе места, передумал уже всё что угодно. Всякая чушь в голову лезла. Я даже удивился, какое у меня оказывается богатое воображение!
Все были заняты делами. Танечка работой, Серёга Танечкой, и только мне, делать было абсолютно нечего. Единственное развлечение, которое оказалось мне доступным – наблюдать с высоты сеновала, как новый хозяин демьяновских развалин, повалив несколько берёз, обрубал у них сучья, довольно ловко орудуя топором.
Ночь я почти не спал, и как только подошло время, махом пересёк озеро, и выбрался на берег. Меня никто не встретил. Я ждал минут двадцать, и уже отчаявшись, собрался было самостоятельно идти в туманную гору, как меня окликнула Яна,
– Не ходи, один ты пройдёшь мимо. Мы тогда не встретимся…
Я подошёл к девушке и, взяв её лицо в ладони, заглянул ей в глаза. Она плакала. Из её глаз скатывались слезинки и падали на грудь, оставляя на рубашке темные пятна.
– Что случилось?
– Он убил Миру!.. Миру и ещё троих!.. – прошептала девушка и уткнулась лицом мне в грудь. Плечи у неё затряслись, от сдерживаемых рыданий.
По периметру известной уже мне поляны, горели семь костров. Между ними стояли, плотно прижавшись, друг к другу люди в белых одеждах. Пламя костров освещало сложенную из дров поленницу, рядом с которой лежали туго замотанные в белую ткань человеческие тела. Стояла тишина, никто уже не плакал, и не причитал. Яна вцепившись в мою руку, и, закусив губу, не моргая смотрела на мёртвых.
Я совершенно не понимал, что происходит. Есть трупы, где-то ходит убийца, которого, вообще-то, надо искать. Но, никто почему-то не озаботился вызвать полицию. Их, конечно, могли убить и где-то в другом месте. И там уже были произведены, и осмотр места происшествия, и все положенные оперативно-розыскные мероприятия. Но, всё равно, тела должны были увезти в морг, для установления причины смерти. А их, если я правильно понял, собираются сжечь! Что вообще-то тоже является преступлением. Этого я допустить не мог. Выдернул свою руку из цепких пальчиков девушки, и решительно направился в сторону лежащих на траве трупов.
Сделать я успел только несколько шагов, как меня под руки подхватили какие-то два парня, развернули, и вернули туда, где я стоял. Я разозлился, и рванулся изо всех сил. Но, к моему немалому удивлению, парни на мои попытки вырваться, даже внимания не обратили. Они были невероятно, чудовищно сильны. И это меня напугало. Я перестал брыкаться, и меня сразу же отпустили, однако, остались стоять рядом со мной.
Наконец к телам подошли несколько молодых мужчин, и аккуратно уложили их рядышком на поленницу. После чего отступили на несколько шагов, и встали на колени перед погребальным костром. Как будто ожидая этого, из темнеющего в тумане леса вышел высокий человек, и направился к лежащим на поленнице телам.
Это был старик, высокий, худой, с длинной белой бородой. Подойдя к поленнице, он вынул из висевшей на боку матерчатой сумки небольшой туесок, и что-то высыпал из него на покойных.
Что было дальше, я не понял. Старик, распростёр над телами руки, поднял вверх голову, и издал протяжный гортанный звук похожий на «ОМ». Он его повторял и повторял, раз за разом. Когда звук, казалось, заполнил уже всё окружающее пространство. Лежащие на погребальном костре останки вспыхнули.
Огонь разгорелся быстро, и пламя, загудев, взметнулось к небу. Ко мне подошла Яна и, потеснив одного из моих конвоиров, встала рядом. Я не выдержал, и спросил:
– Где их убили?
– Здесь, рядом, на горе.
– Уже установили кто?
– Да. Человек. Ваш человек.
– В каком смысле «ваш человек»? – удивился я, и уставился на девушку, в надежде, что она поднимет на меня глаза.
– Просто ваш… прими это как должное… его уже нашли, и ведут сюда…
– То есть как это сюда? – опешил я, наконец-то понимая, что полицией здесь и не пахло, причём никогда. – Зачем его сюда ведут?! Его необходимо передать в полицию!
– Он умрёт, – сухим безжизненным голосом ответила Яна, – он должен умереть, и… прошу тебя, не пытайся помешать…ты просто не сможешь этого сделать. Я чертыхнулся про себя: «Конечно, не смогу! Вон два супермена стоят. Попробуй, хоть что-то сделать! Одной рукой нахрен удавят!»
В конце поляны раздалась какая-то возня, и я, глянув в ту сторону, увидел, как из леса, вышли два парня похожих на тех, которые караулили меня. Парни за руки, волоком тащили какого-то брыкающегося мужика. Когда они подтащили его ближе к костру, я с ужасом увидел, что это новый хозяин развалин.
– Этого не может быть! – прохрипел я. – Он почти всё время был у меня на виду! Он не мог! Он всегда был возле своей палатки. Я видел его. Он срубил деревья и всё, потом он их только обрабатывал…
– Сколько было деревьев? – безжизненным голосом спросила Яна и посмотрела на меня пустыми ничего не выражающими глазами.
– Вроде бы четыре… Четыре берё… – машинально ответил я, и, не договорив замолчал, поражённый идиотской догадкой: «Он срубил четыре дерева, и четыре человека умерли! Бред на ровном месте! А если предположить, что я нахожусь не там, где думаю, то там, у нас, они деревья! А вот здесь, не у нас, они похожи на нас. Тьфу ты! Твою ж… Абсурд какой-то!»
Чтобы окончательно не рехнуться от сумасшедших мыслей, я посмотрел на хозяина, которому что-то говорил бородатый старик. Вот он, наконец, закончил с разговорами, и опять направился в лес. Парни подхватили несчастного мужика под руки и почти бегом потащили его куда-то. Куда, разглядеть не смог из-за высокого пламени костра.
– И что теперь? – спросил я Яну. – Ну, убьёте вы его! Но, он даже знать не будет, за что! А значит, вы не будете отомщены!
– Ему сказали за что, – равнодушно протянула Яна, и отошла от меня.
– Сказали?!.. Зашибись! И что, ты думаешь, что он вот так вот взял и поверил?!.. Поверил в то, что срубив деревья, он убил четверых люд… четверых из вас? Да он считает вас ненормальными психами! Неужели, вы этого не понимаете?! Вы для него люди! Больные на всю голову, но всё же люди! И не более того.
– Он убийца. Значит, он должен умереть.
– Вы убийцы ещё хуже, чем он, – прошипел я, – он рубил берёзы, не зная того, что убивает кого-то из вас! Вы же, зная, что он человек, что он видел перед собой только деревья, всё равно, хотите лишить его жизни!
Я уходил от своей странной и неудачной любви. Яна не остановила меня, даже не окликнула. Она просто не смогла мне простить того, что мой соплеменник умертвил её родственников, и заставил её страдать. Я уходил, и не сожалел об этом. Конечно, такую как Яна ещё поискать надо! Хотя, искать бесполезно, таких как она, в моей реальности нет!
Машину потряхивало на неровностях дороги, но меня это не беспокоило. Я удобно и единолично расположился на заднем сиденье Серёгиного УАЗика и сквозь дрёму слушал трёп приятеля с Танечкой. У неё нашлись дела в городе, и она великодушно составила нам компанию. Я уезжал, зная, что долго не смогу сюда вернутся. Перед глазами периодически всплывала картина мертвого тела, которое обнаружили нанятые работяги, приехавшие строить новый дом на холме.
Хозяин развалин умер от того, что его шею зажало между двух берёзок, растущих из одного корня. Прибывшие из района следователи, скорее всего, решат, что это несчастный случай. Ну а что, бывает! Поскользнулся на траве человек, и упал шеей прямо между двух деревьев. Даже следы скольжения от кроссовок остались. В это время ветер подул, кроны деревьев стволы в разные стороны и развели. Когда ветер прекратился, стволы опять сошлись, и человек уже не смог встать. Передавило ему шею стволами деревьев. Задохнулся он.
А с другой стороны, мне было очень интересно, чем закончится вся эта история с берёзовой рощей. Найдётся ли какой-нибудь хозяин, который одним махом снесёт её к чёртовой матери всю! Ну, или хотя бы половину. Но, не смотря на тягостные воспоминания о собственном бессилии, и невозможности спасти жизнь человека. Я, наверное, всё же приеду сюда.
Приеду опять в сезон туманов. Вот только уже буду вооружён всем доступным оперу арсеналом. И я незамедлительно воспользуюсь им, если в этом возникнет нужда. Никто не имеет права убивать людей по своему желанию. Никто! Даже если ты красивая девушка из другого мира. Даже если человек в чём-то виновен.