СТАРЫЙ ДОМ
Глава 3. В поисках амуниции
Степаныч решил сначала обойти первый этаж по правилу левой руки, то есть, двигаясь вдоль стены и открывая по порядку все двери, которые находятся слева от него. Сначала он вышел из зала в длинный и тёмный коридор с единственным окошком в самом конце, через которое едва-едва пробивался свет луны. Первая же дверь слева была заперта. Степаныч решил пока не тратить время на попытки проникнуть в закрытые помещения. Ножа или какого-то другого подходящего инструмента у него с собой не было, и взлом двери мог занять много времени. Да и неправильно это – лишний раз взламывать чужие двери. Тем более, он успел заметить, что дверь следующего помещения была приоткрыта. Он решил, что сначала осмотрит все открытые помещения, а уж потом, если так и не найдёт в них ничего стоящего, вернётся вскрывать закрытые.
Степаныч широко раскрыл дверь второго помещения, с порога посветил вовнутрь фонариком. «Тринадцать с половиной квадратных метров» – прикинул Степаныч на глаз, а глаз у него верный, как лазерный дальномер. Это помещение, похоже, было когда-то ванной комнатой. У окна стояла чугунная ванна, пусть и со сколотой эмалью, но зато на литых позолоченных ножках в форме сфинксов. Никаких труб и кранов около ванны не было, зато рядом на полу стояли два рассохшихся деревянных ведра, наверное, для холодной и горячей воды. На столике в углу стоял трёхведерный самовар, давно не чищенный и опутанный паутиной. Очевидно, воду для ванны нагревали в нём, только было это очень давно.
Степаныч пошёл дальше. Следующая комната слева по коридору оказалась кладовкой, в которой хранилась какая-то хозяйственная утварь, которой могла бы воспользоваться для уборки горничная, если бы в доме такие водились. Здесь было на удивление чистенько и не было никакой паутины (насколько об этом можно было судить, посветив фонариком).
В следующей комнате (семнадцать и две десятых квадратных метра) Роман Степаныч обнаружил два платяных шкафа и два огромных сундука. «Кажется, это как раз то, что мне сейчас нужно, главное, чтобы в шкафах была какая-нибудь одежда».
Он распахнул первый шкаф и увидел там шесть почти одинаковых чёрных, с белым кружевным воротничком, довольно длинных женских платьев какого-то старомодного покроя. Разглядеть детали фасона в свете карманного фонаря он не смог. «Третья четверть девятнадцатого – начало двадцатого века» – так определил Степаныч их возраст, но, он не был историком моды и более точной датировки дать не мог. Ещё там было двенадцать белых передников. «Скорее всего, это спецодежда тех самых горничных, которых уже нет» – решил Степаныч.
В соседнем шкафу Степаныч нашёл две тёмно-красных расшитых золотом ливреи и одни единственные короткие, чуть ниже колен штаны, которые, скорее всего, полагалось носить с белыми гольфами и башмаками с пряжками. Но ни гольфов, ни башмаков не было.
Степаныч решил тут же переодеться, чтобы не занимать руки одеждой для себя, ведь ещё предстояло нести одежду для Марины. Штаны выбирать не приходилось. Он с трудом натянул их на себя, скинув свои резиновые сапожищи и сняв свой насквозь промокший камуфляж. Прежний обладатель штанов видимо был очень щуплым, и штаны были Степанычу туговаты: верхняя пуговица никак не хотела застёгиваться, ягодицы обтянулись, а гульфик выпирал так рельефно, как это бывает у балетных танцоров. Ливрея же, наоборот, была ему великовата. Зато она легко наделась прямо поверх промокшей ковбойки.
«Осталось только выбрать подходящую по размеру одежду для Марины, и можно считать задачу-минимум выполненной» – подумал Степаныч. Он очень надеялся, что несмотря на непривычный фасон одежды, он сможет подобрать правильный размер – глаз-то у него, но всё же, опасаясь ошибиться с размерами платьев, он решил взять для Марины сразу два: одно поменьше, другое – побольше. А зная, что Марина ценит тонкий юмор, он для прикола прихватил из шкафа белый передник, а из сундука – длинные панталоны с рюшечками. Ничего похожего на бюстгальтер в современном понимании он не нашёл. Зато в сундуке нашлась короткая хлопковая сорочка, которая, как откуда-то знал Степаныч, называлась камисоль. Если бы в этот момент его спросили, откуда он это знает, он только пожал бы плечами.
Всю одежду для Марины он уложил в огромную расшитую крупными пёстрыми цветами шаль из тонкой шерсти и связал её концы. Он решил, что дальнейший осмотр помещений стоит отложить, а первым делом нужно вернуться к Марине и дать ей сухую одежду. Как бы не прекрасна она была обнажённой, но следовало бы одеться в сухое, чтобы не простудиться. Надев вновь свои резиновые сапоги, он перекинул через левую руку мокрые камуфляжные брюки, в правую взял узелок с одеждой для Марины, и спешно направился в каминный зал.
Когда Степаныч вернулся, он увидел, что его девушка сладко спит, свернувшись в уютный клубочек в большом кресле у камина. В отблесках огня её черты казались какими-то нечёткими, но бесконечно милыми и безмятежными. «Наверное, бедняжку разморило в тепле, тем более, она, кажется, успела выпить всю фляжку» – решил Степаныч – «ну и правильно, после пережитого стресса ей необходимо было расслабиться». Он с минуту полюбовался её милым лицом и стройными ножками. «Не буду её будить, пусть выспится» – решил Степаныч.
Впервые в жизни сугубо городскому жителю Степанычу вдруг захотелось, чтобы у него когда-нибудь был свой загородный дом где-нибудь на берегу озера, пусть не такой огромный, а совсем маленький, но очень уютный. И чтобы обязательно с камином или печкой. Он представил себе, как в старости они с Мариной будут проводить вечера в этом домике, любуясь вместо телевизора игрой огня в камине и потягивая чай с ромом. По ковру будут ползать, играя в только им понятную игру, их малолетние внуки, одна девочка и два мальчика. Сам Степаныч будет уже весь седой с огромной залысиной, зато Марина останется такой же красивой, как сейчас, разве что, немного пополнеет.
«А что, такое вполне может быть. Всё может именно так и сложиться, мы проведём долгую жизнь вместе и без сожалений встретим свою старость. Да, с Вероникой у нас так ничего путного и не вышло, уж слишком мы были разные и имели разные взгляды на жизнь. Но Марина – совсем другое дело. Она меня любит, верит в меня и надеется на то же, что и я. Она меня ни за что не бросит» – подумал Степаныч, и у него в голове закрутилась песенка: «Will you still need me, will you still feed me when I’m sixty four»*
Стараясь ступать беззвучно, что непросто было сделать в чавкающих от влаги резиновых сапожищах, он развесил на двух стульях принесённую для Марины одежду – шаль, передник и платья на одном, а панталоны и камисоль – на другом. Когда она проснётся, то сразу увидит приготовленную одежду и сможет её надеть, если, конечно, захочет. А свои камуфляжные брюки он повесил на каминную решётку.
Он старался не шуметь, но на секунду ему показалось, что Марина чуть приподняла голову и приоткрыла глаза. Он приблизился к её креслу на пару шагов и внимательно присмотрелся. Девушка сладко спала. «Наверное, показалось» – решил Степаныч и, нарушив правило левой руки, отправился осматривать правое крыло дома.
_________
* - Буду ли я ещё тебе нужен, будешь ли ты кормить меня, когда мне будет 64? (Слова Дж.Леннон – П.Маккартни)