- Антон, Антон, да очнись же, - испуганное лицо Кирилла почему-то показалось Кислицину комичным. Он рассмеялся.
- Что с тобой? Всё нормально? Ты упал, забился в каком-то приступе. Теперь смеёшься.
- Не переживай, - продолжал хохотать Антон, - видел бы ты себя. Долго я прохлаждался?
- Минут пять, наверное. Что вообще происходит? У тебя проблемы со здоровьем?
- Не знаю, недавно лежал в клинике с черепно-мозговой. Обследовали, сказали – всё нормально.
- Тебе бы провериться…
- Успею. Идём?
Лощинками оказался десяток ветхих домишек, стыдливо припадавших к земле. У калитки одного из них стояла Мария Васильевна. Антон сразу узнал её, хоть и не видел никогда. Неуловимое сходство с Ани выдавало родственные связи. В Петрухиной старшей, разумеется, не было лоска, не было изнеженной томности. Сухая фигурка казалась сломленной веткой, забытой, брошенной доживать короткий век, рассыпаться отжившей трухой. Но глаза! Миндалевидные, огромные, затягивающие, глаза Ани.
- Антон? – жадно вглядываясь, будто стараясь запечатлеть, сохранить снимок в своей памяти.
- Да, Кислицин Антон. А это мой друг – Кирилл. А вы – мама Ани?
- Пройдёмте в дом, - робко.
Внутри было очень темно, хозяйка щелкала по выключателю, что-то тихо ворча.
- Дайте посмотрю, - взял инициативу в свои руки Кирилл. – Отвертка есть?
- Да, сейчас. - Мать Анны резво вышла из комнаты, но вскоре вернулась, держа в руках какой-то сверток.
- Посвети, - Кирилл протянул фонарь Антону.
Окрик вывел Кислицина из оцепенения. Через пару минут желтая лампочка, наконец, вспыхнула, осветив небольшую комнату с довольно странным интерьером. В середине комнаты стоял стол, покрытый самодельной скатертью, вокруг расположились современные стулья, безвкусно-помпезные, с золотой отделкой спинок. Антон узнал эти стулья, в один из пустых дней очередного шоппинга, они забрели в мебельный магазин, и Ани буквально застыла у этих «царских табуреток». Именно так он тогда назвал эту безвкусицу.
- Анна подарила?
- Да, - в голосе Марии Васильевной зазвучала гордость. – Она нас с Катюшей баловала.
Следы этого «баловства» повсюду: дорогой телевизор, новая посуда, современная этажерка и комод, втиснувшиеся между старыми шкафами, доверху забитыми множеством мелочей. Над этажеркой – постер какой-то современной группы, похоже, вклад подростка в интерьер дома.
Вещей было так много, казалось, для воздуха совсем не осталось места, а от пестроты в глазах поплыли черно-белые полосы.
- Тебе плохо? – Антон и не заметил, как Кирилл оказался рядом.
- Вытерплю, но давай поскорее.
- Я чайник поставлю? – В голосе несостоявшейся тещи гостеприимства не чувствовалось.
- Нет, мы торопимся, - Кирилл сел на «царскую табуретку», не дожидаясь приглашения. – Давайте подробно, сколько лет Кате, где учится, когда пропала.
Антон слушал и не мог поверить. Катюше скоро двенадцать, значит, они с Анной познакомились, когда девочке было чуть больше года. К тому времени, она уже жила в городе, и не просто жила, ему тогда казалось, что довольно давно. Тюнинг, все эти современные ухищрения, хорошее знание популярных мест – как он мог подумать, что всего лишь за год до этого она жила с новорожденной девочкой в такой глуши?
- Отец, кто отец девочки?
Вопросы Кирилла доносились словно издалека. Петрухина старшая смутилась, покосившись на бывшего любовника дочери, но ответила:
- Парень один из Латково. Анечка ведь моя в Латково училась, повариха она.
- Повариха? – не выдержал Антон. – Повариха???
- Успокойся, друг, - Кирилл с силой усадил Антона рядом. Надо же, оказывается, все это время он даже не присел.
- А что удивляетесь? Институтов в Латково нет, да и не прошла бы Анечка в институт, деньгами не богаты.
- Продолжайте, продолжайте, - Кирилл коснулся ладони женщины. Та заметно успокоилась, голос стал тверже.
- Отца у Катеньки нет. Убили его в пьяной драке. Вышел из тюрьмы, на свободе и полгода не погулял. Вот и осталась у девочки только мать… и я, - после паузы.
- Ну что, в Латково? – спросил Кирилл, скорее для того, чтобы вернуть Антона к жизни. Тот кивнул.
Всю дорогу до райцентра Антон примирял себя с новыми знаниями. Мысли путались, подпрыгивали в унисон автомобилю. Он ничего не знал о женщине, с которой был вместе. А вместе ли? Рядом, вовсе не означает вместе. Опять его заносит… Но Анька-то хороша, бросила ребенка на пожилую мать, уехала в город устраивать жизнь. За год успела все: и по косметическим салонам пройтись, и своей в многочисленных тусовках стать. Как, как ей это удалось? Антон не был столь наивен, разумеется, у нее был обеспеченный покровитель или покровители, что быстрее. Почему она остановилась на Антоне? Прежние не хотели связывать себя узами или она просто надоела? Антону стало так мерзко, что захотелось бросить все, бросить эту непутевую девчонку, не заезжать в интернат, откуда та сбежала.
- Эй, мы должны делать свое дело, - Кирилл словно читал мысли. – Ты расскажи, если хочешь, диктофон выключен.
Неожиданно Антон засмеялся.
В интернате их уже ждали, спасибо Сергею, который оперативно связался с руководством учреждения. Юная сотрудница, представившаяся неожиданно официально Светланой Олеговной, проводила их в кабинет директора.
«Интересно, у них что, протоколы какие-то по оформлению?» - думал Антон, рассматривая нехитрое убранство. Казалось, что он на несколько минут попал в свое детство, Т-образный стол, во главе которого сидела Валентина Ивановна, директор его школы.
- Валентина Константиновна, - представилась женщина хорошо поставленным голосом. – Присаживайтесь. Что вы хотели узнать?
Антон уловил еле заметное движение Кирилла к карману - диктофон. Сергей был прав, далеко ему еще до рядового сотрудника Ангелов. Он бы точно растерялся, он всегда боялся подобных дам, умеющих любого собеседника превращать в нашкодившего школьника. Валентина Константиновна демонстрировала недовольство, она уже дала показание полиции, и совершенно не понимает, почему должна объясняться еще и перед общественниками. Но обаяние Кирилла взяло верх, уже через несколько минут она рассказывала о сложностях педагогического состава, о современных детях, которых почти невозможно удержать в каких-то рамках. Кирилл сочувственно поддакивал.
- Вот и Катя Петрухина совсем не подарок. Мать ее балует, недавно смартфон подарила, девчонка его из рук не выпускает.
- Телефон, не подскажите номер?
- Пожалуйста, - директор открыла какую-то тетрадку и продиктовала нужные цифры.
- Вне зоны действия.
- Да, отключен, что же вы думаете, мы не пытались дозвониться? – директриса хмыкнула.
- А подружки, кто у Кати самые близкие подруги?
- Они ничего не знают, я лично расспрашивала.
- Позвольте нам, я знаю правила, мы поговорим в присутствии педагога. Лучше психолога, если возможно.
- Почему нет?
В кабинете тут же материализовалась юная Светлана Олеговна, кнопка секретная у директора что ли?
- Проводите их к Алевтине Михайловне.
- Антон, давай ты поговоришь с девочками, у тебя хорошо получается, а я должен кое-то проверить. Подожду тебя во дворе.
Девочки молчали, напрасно Светлана Олеговна, которая оказалась штатным психологом, пыталась вывести на диалог. На вопросы незнакомого мужчины отвечали сдержанно, отрицая, что им что-то известно. Они разговаривали битый час, девочки менялись, но никакой новой информации получить не удалось. Из кабинета Антон выходил, ощущая собственную неполноценность.
Кирилл ждал у поста охранников.
- Ничего не вышло, они, похоже, сговорились.
- Идем в машину, есть кое-что.
Но и в машине Кирилл не торопился откровенничать - достал термос, допил остывший кофе.
- Что ты молчишь?
- Не думай, я просто хочу убедиться, что прав. По моим подсчетам, в течение часа все решится.
- Почему ты всегда говоришь загадками?
- Не обижайся, Тоха. Я посплю немного, устал, - и Кирилл, действительно, свернулся на пассажирском сидении, прикрыв лицо кепкой.
Ну и что оставалось делать Антону, как ни перебирать в памяти годы жизни с Анной? В школьном дворе мальчишки гоняли мяч, а остальные гуляли поодиночке, уткнувшись в экраны телефонов. «Словно заключенные», - подумал Кислицин. Над входом в интернат красовалась надпись, составленная из карточек с буквами: «Добро пожаловать». Что такое, что он сейчас почувствовал, почему это важно? Стандартная вывеска, но он не может отвести глаз. Буквы. В квартире у тетушки кто-то нарисовал мелом букву на двери. Кто? Зачем?
Через полчаса в стекло постучали. Кирилл очнулся, выскочил, потирая глаза, протянул руку сотрудникам в форме:
- Привезли?
- Изъяли. Сейчас в больнице, но, похоже, с ней все нормально.
- Объяснить не хочешь? - не выдержал Антон. Они выезжали из Латково.
- Да объяснять особо нечего. Разыграл пьесу «севший телефон» с парочкой одноклассников нашей Катюши. Да не смотри так, охранник помог, указал на тех, кто с ней учится. А дальше - дело техники. Понятно, что она сменила симку, но приятелям-то номер сообщила. А уж пробить по номеру, подключить профессионалов… У приятеля она была, здесь в Латково. Взрослый парень, а у девчонки любовь, все такое…
- Она же совсем ребенок!
-Дети сейчас взрослеют быстро, будто торопятся чувствовать. Но и ломаются легко, а потом словно застывают, закрываются от мира, превращаясь в инфантильных созданий. Что-то я увлекся, ты сердишься?
- Я битый час пытался хоть крупицу правды вытянуть из девчонок.
- Ладно, не обижайся – отвлекающий маневр. Они выходили из кабинета и расслаблялись. Мы успеем в Перелётный Луг до вечера?