Генриетта ван-Ждутс окончила упражнения в музыкальной комнате и спустилась в северную гостиную. В громадной пустой комнате своей жизнью жили тени и предметы. Иногда они менялись местами. Поэтому можно было запнуться о то, что еще вчера являлось тенью от ножки стула. Или схватиться за пустое, казавшееся тяжелым атласом. Неизвестно, было ли у них чувство юмора, никто никогда не слышал тихого хихиканья стеллажей и каминных полок, но что-то сродни этому точно было. Особенно осторожно нужно было быть с пуфиками, проверяя, существуют ли они сегодня на самом деле, прежде чем усесться. Пуфики определенно шалили.
Дом с поместьем тоже не сидели на месте. За столетия семья ван-Ждутсов разработала целую систему, позволявшую предугадывать, что они узрят в следующее утро, вечер или когда угодно, раздвинув шторы старинных спален. Более-менее работающая система. Однажды прабабка Генриетты угадала, сказав, что «грядеше юдоль лесиста». И, как по волшебству, поместье обнаружилось на равнине, покрытой лесом! С тех пор целые стопы свитков и тетрадей были исчерчены и исписаны, система обрастала формулами, оговорками и церемониями, требовавшими то жаб, то хрустальных туфелек, то безупречных рыцарей. Предсказание прабабки пока оставалось самым точным за историю наблюдений.
Странным было другое. Точнее, еще более странным, чем то, что семейное поместье ночами путешествует в пространстве, а иной раз и во времени. Вместе с ним перемещался небольшой табун лошадей, пасшихся перед домом, несколько более нервных и норовистых, чем мы привыкли, что, конечно, объясняется часто сменяемыми декорациями. И всегда табун находил свой цветущий луг и ручей с водой. Совсем ни в какие ворота это смотрелось в окружении заснеженной вьюжной тундры. Северные олени и совы буквально впадали в ступор от таких видов.
Зато сняться с места дом был всегда готов – произвольно и по команде. Стоило позвонить в древний колокольчик, хранившийся в кабинете Людвига ванн-Ждутса, в приземистом шкафу с графином виски и гроссбухом учета расходов. (На самом деле совсем не стоило.) Граф был педантичен и любил выпить.
Нечего говорить, что при таком образе жизни довольно сложно обрастать связями. Иной раз, правда, поместье оставалось на одном месте несколько месяцев. Однажды Генриетта даже записалась в спортивный зал, начав брать уроки сквоша – новомодной игры, требовавшей бить о стену маленький черный мяч до тех пор, пока он не очумеет и не бросится наутек. Главное, чтобы он перешел черту безумия после твоего удара, а не соперника. В этом суть игры. У Генриетты явно был талант. Несмотря на то, что тренер никак не мог заставить ее правильно держать ракетку, он также ни разу не смог и выиграть. Так что они договорились: он делает вид, что учит, она делает вид, что он лучше играет. Примерно то же было с хоккеем, только Генриетта никак не могла понять, зачем на поле столько игроков, которые друг другу мешают.
В тот вечер Генриетта, увлекшись после обеда толстым романом, проснулась на чердаке, где устроила себе уютное гнездышко. Не думайте, что у нее было что-то не в порядке с головой. Гнездо было условным, отнюдь не птичьим. И роман вполне заурядным: некий молодой человек терзался между двумя девицами; тем же в свою очередь занимались дамы, имея в виду его и его старшего брата; а еще там был мерзкий дядюшка, который вообще не ясно чего желал, и наследство которого занимало всех, потому что влюбленные были родственниками.
Так гнездо… Во-первых, оно включало приличного размера камин, или скорее печь, которая обнаружилась за рядами древних шкафов, вмещавших не менее древние наряды, распадавшиеся в ажурный прах, если взять их в руки. Во-вторых, внушительный диван с рюшами по низу, напоминавшими заплесневевшие печеньки. В-третьих, соковыжималку, коврик для йоги и увесистую скакалку, сделанную из золоченого шнура для портьер. Скакалка могла использоваться как оружие. Попади она по ногам, и до вторника придется хромать.
Слуховое окно выходило на плоскую в этом месте крышу, усаженную апельсиновыми деревьями. С ними было примерно то же, что с лугом и лошадьми: куда бы случай не занес дом, на террасе с кадками было тепло и солнечно. Соковыжималка не простаивала ни дня.
Над зеленью в тонких облаках полыхал закат. Больше из окна ничего не было видно. Часы показывали около восьми, так что время, вроде бы, не перепуталось. Если то, конечно, не был рассвет.
Приподняв юбки от вездесущей пыли и совершив некие эволюции между сундуками и старой мебелью, составлявшими долгий лабиринт, девушка подошла к узкой стеклянной двери, вздохнула, приготовившись к ожиданным неожиданностям, и вышла на террасу, чтобы посмотреть вокруг. Твердо пообещав себе заняться генеральной уборкой.
Далее http://proza.ru/2022/09/18/370