Отрывки из романа-утопии "Незаконные похождения Мах,а и Дамы в Розовых Очках", книга 2, повествующего о смутном времени распада государство образующих, общечеловеческих, моральных норм, когда на грешную землю нашу поднялась из самой Преисподней одна из богинь Ада, некая сверх могущественная демоница Велга, дабы, воплотившись в тело избранной Ею женщины, разжечь среди людей ещё большую смуту, ускоряя падение человечества во тьму.
Усевшись за штурвал рядом с усатым майором, взгромоздившимся на месте пулемётчика и штурмана, генерал пощёлкал выключателями на приборной доске, подёргал какие-то премудрые рычаги, нажал на ведомые ему одному кнопки и педали; и вот – небесная машина принялась вибрировать от набираемого оборот жужжания вновь, вновь заполняя площадь шумным ветром и громоподобным треском разгоняющихся лопастей.
Через несколько секунд герои наши уже были в воздухе, вертясь на своей новой машине вокруг собственной оси, и отыскивая глазами те автобусы, что видел очами прежнего пилота наш усатый майор. Возле дома тринадцать, в прилегающем, со стороны Центрально-балтийского переулке, они увидали, медленно уползающий прочь с площади, словно игнорирующее переполох среди слабых, огромное хищное животное – бликующий тонированными зеркалами, пузатый автобус “Merci-danceDance” класса люкс.
– Ещё миг, и нам останется лишь стрелять поверх крыши! Если он уползёт в переулок, то следить за его движением мы сможем лишь с большой высоты, а уж остановить, и подавно, на шоссе или на улице его будет нелегко! – дал комментарий на ситуацию с автобусом майор, раскуривая утомившуюся от его невнимательности трубку с азартом прагматичного игрока.
– Затягивать это дело никак нельзя, – там Макс! Кто знает, что с ним?!... Может быть жизни его сейчас дорога каждая секунда… – возразила идее стратегической игры Дама и, обхватив генерала за плечи, воскликнула с мольбой и настойчивостью: “Представьте, что вы – анархист, господин генерал… представьте, что вы – отчаянный повстанец в войске Фиделя Кастро, например… Что бы вы могли себе позволить, знай о том, что интересы революции превыше всего?...”
– Я бы, пожалуй, позволил себе многое!... Давно мечтал, например, разогнаться на вертолёте в узком столичном колодезном переулке!… Под ангарами пролететь – это одно, а вот экстрим в переулке реального города, а тем более – столицы нашей – совсем другое! – видать, совершенно опьянев от пойла шнифтового, браво ответствовал генерал, ловко прикуривая сигарету, рукой, держащей джойстик и горделиво приподнимая подбородок на манер хвастающего умением колесить без руля мальчишки-велосипедиста.
– Тогда немедленно отдавайте приказ! Отдавайте приказ самому себе… прикажите себе исполнить свою мечту! Прикажите себе делать то, что вам хочется! Прикажите себе не думать о последствиях!... Ведь это шанс, генерал! Подобной ситуации уж может и не повториться!... А вы, тем более – заложник… Какой с вас спрос?! – напутствовала генерала на сумасбродство Велга, надвинувшись своей фигурой на алчное до женского внимания его, утопленное в вертолётном кресле, грузное тело военного.
– Приказ есть приказ! А тем более – приказ самому себе! Это, знаете ли, уже дело чести!... Пришло, видать, время проверить себя на страх! И я, пожалуй, себя проверю! Хоть и старше стал, с той поры, когда в 90-х годах Дом Правительства с танка обстреливал, а всё же – душой-то своей я молод! – ободренный напутствиями Дамы, а ещё более – ароматом прижавшейся к его щеке пышной груди Нагваля, скандировал марш вперёд генерал, и, блаженно затянув мотив какой-то народной песни, направил вертолёт вслед удирающего автобуса – прямо в узкий колодец переулка.
Первую дюжину метров продвижения по узкому каменному коридору, из двух, выстроенных одна напротив другой каменных высоток, вертолёт заложников пролетел безболезненно и вполне удачно, на высоте седьмого и пятого этажей.
Восторженный происходящим шнифтовой замахал даже рукой из приоткрытого окошка салона небесной машины, пугая своим безумным задором, напуганных и без того жителей одного из домов-колодцев. Всклокоченные головы жильцов в панике выскакивали, и тут же прятались прочь, заслышав из квартир тот жуткий шум, что производил мотор летящего чудища, хлопающего ещё более, наподобие крыльев, лопастями своими, и почти задевая сами рамы окон, подоконники и балконные выпуклости домов.
Из сомнительного убежища своего, нашим героям, открывались будто зафиксированные стоп-кадром, фрагменты перекошенных от ужаса лиц, не успевших упасть на пол ради безопасности жильцов, в распахнутых настежь, навстречу надвигающейся дневной жаре окон. Сквозь оглушающий улицу треск лопастей, в самом салоне было слышно доносящиеся из окон возгласы и вопли.
Жильцы, квартиранты и служащие офисов тринадцатого дома Фонтанной улицы, воочию лицезрели действо неслыханного размаха. Никогда ещё прежде меж тринадцатым и 26 домом по фонтанной улице не пролетал вертолёт.
И Дон Джон воистину ликовал торжеству момента, хлопая заводилу этого блиц номера – генерала по погонам за панибрата. Сам же генерал, воспринимая на пьяную и шокированную свободой свою голову происходящее наяву, словно во сне, визжал и хрюкал, не в силах выразить словами ощущение реализовавшейся детской мечты.
Эрудит, заодно с охраняемым им корреспондентом, озабоченно переключились друг на друга – один, словно рьяно бдя другой – будто рьяно блюдя; один – обязанности тюремщика, другой – обязанности узника; но, вся их сосредоточенность исходила из совсем из иных побуждений – желания не ударить в грязь лицом по обвинению в трусости; а главное – не смотреть бы лишь вокруг – на сумасшедшие пляски окружающей их реальности.
Майор и Дама, словно сошедшаяся во нравах добрая пара, соблюдали на лицах такую невозмутимую отрешённость, что если б не рвущийся накось из трубки майора дым, да не блики отражающихся окон, неба, движения и скачущего солнца от очков Дамы, то портреты их можно было бы принять за безразличные маски отдыхающих людей.
Итак, первая дюжина метров полёта по переулку миновала, и тут, ослеплённый вдруг распахнувшимся на одном из домов окном, отразившем восходящее солнце, салон вертолёта содрогнулся от жёсткого удара, нечаянно заехавшей в чей-то балкон лопасти. В этот миг все пассажиры, внезапным и удивительным образом сошлись в единых чувствах по отношению к текущему моменту: всех их блаженно посетила та самая отрешённость, что читалась прежде лишь на лицах Дамы и майора. И лишь генерал, несвоевременно пришедший к этому чувству чуть позже окружающих, растревожил идиллию остановленного в вечности момента, истошно заорав: “Падаем! Звездец!”
Время наших героев скакало галопом, а чаще замирало, двигаясь, словно крупный песок в узкой колбе часов. Покуда приближённые к Нагвалю неформалы вовлекались в калейдоскоп сокрушительных, невообразимых событий, разыскивая беглого Макса, сам он вовлёкся в драматичные обстоятельства следующим образом: Макс, с перепугу от вертолётных выстрелов, ринулся вслед троице дюжих громил, неформалов, резонно решив, что те, уж точно, сумеют прорваться сквозь кордон стеклянных щитов, масок, шлемов и дубинок, городящийся на пути к отходу с площади всё более плотным кольцом, кольцом, состоящим из серых, выпрыгивающих из железных армейских автобусов фигур солдат спецбатальона Момона и Внутренних Сил.
Помимо военизированной и специальной милицейской автотехники, площадь была полна и пёстрых гражданских машин, автобусов и знакомых нам мотоциклов. Пробегая мимо одной из них – мимо холёного, сверкающего на солнце тонированными зеркалами окон, дверей и крыши, двухэтажного пассажирского автобуса марки “Mercidance-Dance”, украшенного ярко-алой рекламой бренда “Soca-Soca”, Макс, неожиданно для себя, был сбит каким-то верзилой-байкером в сторону, чуть было не угодив под колёса двухэтажной громадины из зеркального красного-белого стекла и лоска класса люкс.
Не успев опомниться от такого могучего удара, который воспринял, как случайное столкновение с одним из удирающих оборванцев воинства Нагваля, он тут же натолкнулся ещё на одного, одетого как хиппи, двухметрового молодого парня, который, загородив ему путь к бегству, развернул Макса лицом к двери автобуса, которая, словно по взаимной договорённости с верзилой, тут же распахнулась, бесшумно сдвинувшись на механических шарнирах.
Макс попытался рыпнуться и удрать, испугавшись такому зловещему совпадению, но тут и второй амбал – тот самый, толкнувший его первым громадина-байкер подбежал к автобусной двери.
Бесцеремонно, грубо, без единого вразумительного слова, верзилы в обличии байкера и хиппи, сообща вдруг принялись заталкивать Макса внутрь автобуса. Сомнительные и неуверенные попытки сопротивляться, натолкнулись у Макса на непреодолимое препятствие в виде очевидного неравенства перед пригибающимися в двухметровой двери верзилами, когда собственный астеничный рост нашего юноши чуть превозмогал отметину в 170 сантиметров, а возраст 18 лет.