Глава 7.
О том, что ночью обнаружен труп заключённого Бурлакова, подполковник Ломостов узнал ещё на проходной. Дежурный по колонии капитан Карнаев ждал начальника на крыльце. И хотя майор Мигулько предостерегал его от поспешного рапорта, капитан, тем не менее, то ли стремясь обезопаситься, так как погибший был из его отряда, то ли выказывая служебное рвение, сходу ошарашил подполковника новостью.
Это было так неожиданно, что «хозяин» на какое-то время потерял дар речи. И уже войдя в кабинет, где его дожидались Мигулько и оперуполномоченный старший лейтенант Зорин, долго молчал, глядя прямо перед собой с яростно выплескивающимся из глаз немым бешенством.
Карнаев. вошедший следом за ним, виновато топтался у двери, исподлобья косясь на Ломостова и Мигулько, который сразу понял причину ярости начальника, и теперь смотрел на растерянного Карнаева с явным укором и осуждением.
Зная вспыльчивый и непредсказуемый характер Ломостова, майор готовился сам ввести его в курс дела, осторожно подводя к самому главному. А этот дурень отрядный всё испортил, хотя майор и объяснил ему сложность ситуации.
Колония по всем показателям выходила на первое место в УИТК. И это в то время, когда даже на воле останавливались заводы, закрывались фабрики. Ценой неимоверных усилий Ломостов, где мытьём, где катаньем добивался заказов. И заключённые продолжали работать как на благо Отечества. так и на себя. И вдруг, на тебе!- среди полного благополучия, почти на финише года, прошедшего без побегов и бунтов, неожиданное убийство одного из «авторитетов», которое едва ли удастся замять.
Особенно сейчас, когда «воры в законе» звёздно котируются чуть ли не равных с политическими деятелями, предпринимателями, актёрами и прочей деловой и интеллектуальной элитой. Водить знакомство с крупным вором или даже с бандитом в новом обществе считается хорошим тоном.
А Колода- Бурлаков был не из последних и имел на свободнее обширные связи. И уж если там узнают, что его убили вертухаи, вой поднимется всюду, где только можно. Сразу вспомнят и «бериевшину», и «права человека», хотя никто из тех алексеевых, новодворских, и иже с ними, не вопят о правах, встречая на каждом шагу бездомных, нищих, беженцев, зная о сотнях тысяч ограбленных и убитых. Вон, в Москве, на Курском вокзале труп бомжа трое суток лежал на глазах у всех, и никто не ужаснулся, никто не охнул. А тут дай только повод и на тебя навешают всех собак, не отловленных и не пошедших на шапки. Чёрт бы взял этого выскочку с его подленьким рапортом! И откуда только берутся такие кретины?
Мигулько смерил Карнаева уничтожающим взглядом и тяжело повернулся к подполковнику.
-Вижу, Алексей Евгеньевич, что вы уже в курсе дела. Неприятная новость, даже фатальная! Но что делать? Мы же не в монастыре живём. Да и контингент у нас отнюдь не благолепный. От него можно ждать чего угодно. Но целый год мы с этой бандой управлялись успешно. А это дело нешуточное, кто поймёт – тот оценит. Однако Карнаев поторопился… словно обухом по лбу… разве можно так с начальником? А ведь я вместе с ним тоже ночь не спал, изучал и готовился всё объяснить объективно. Вот тут рапорты надзирателей…очень обстоятельные и ни в чём не расходящиеся с карнаевским. А вот моё заключение… -
Мигулько положил руку на тонкую пачку тетрадных листков, лежащих на краешке стола. Затем взглянул на Зорина.- Конечно, ещё предстоит экспертиза и следствие. Ивану Ильичу многое предстоит узнать. Однако вывод напрашивается такой: Бурлакова скорей всего убрали его сообщники! Он был у нас на крючке, как торговец наркотиками. Мы уже выходили на его тайные связи, оставалось всех накрыть, но… Дружки, видно, почувствовали грозящую опасность и решили вывести его из игры. Я. конечно, подозреваю, кто это мог сделать. И Иван Ильич со мной полностью согласен. Но пока это только предположения, а полных доказательств нет. И всё же самое невероятное в этом деле то, что убивали Бурлакова связанным! Даже не связанным, а закованным в наручники!
-Как в наручники?- наконец подал голос Ломостов, глядя на Мигулько уже вполне осмысленно.- А откуда они взялись?
-Мы пытались это выяснить. Скорее всего, кто притащил их с воли. А не то и смастерили в рабочей зоне. Ведь у нас же умельцы! Помните, как прошлой осенью в механическом собрали настоящий АКМ?
-М-да,- пожевал губами подполковник и протянул руку к бумагам заместителя по режиму.- Дай-ка взглянуть…
Несколько минут он вчитывался в объяснительные Анфилогова и остальных, и вдруг, как ужаленный, развернулся в кресле.
-Погодите, погодите, а это что такое? Ведь оказывается, он бежал из ШИЗО? Значит, в деле замешаны наши сотрудники? Значит, именно в наручниках он бежал?
-Да нет, нет, читайте, пожалуйста, дальше! Надзирателей было четверо, зачем им были наручники? Хотя… лучше бы держали Бурлакова в них. Но, к сожалению, до изолятора его не довели. Он сумел от них вырваться и удрать. И вот это, на мой взгляд, спровоцировало его гибель.
Мигулько перевёл дыхание, обернулся на стоящего с приоткрытым ртом Карнаева, которому никто так и не предложил сесть, и продолжал уже спокойнее:
-Его приятели, узнав о том, что он назначен в ШИЗО, воспользовались ситуацией, чтобы всё свалить на нашу службу. И действительно, придумали очень ловко. Изощрённо сработали, с большим умением. А чтобы придать делу окончательную правдоподобность, убивали Бурлакова, надев на него наручники. Рассуждали, вероятно, так: любая экспертиза сходу обнаружит их следы на трупе. А поскольку «браслетов» у зеков быть не может, а имеются они у вохры и надзора, значит, подлинных виновников будут искать среди них! И любой прокурор не замедлит выдать ордер на арест служивых убийц в кавычках! А уж какой шум устроят, узнав об этом, наша ушлая пресса и телевидение. В общем, греха не оберёмся. Да и начальство не похвалит. Ему-то каково за всех отдуваться? Особенно сейчас, после октябрьских событий! И так всех эмвэдэшников палачами считают, после «славных» омоновских разгулов в Москве.
-Очень занятно,- пробормотал Ломостов, выслушав мнение Мигулько
Мысленно прикинул все «за» и «против», понимая, что майор выводит из-под удара явно подозреваемых своих подопечных. Ведь вина подчинённых – вина начальника. Значит, плохо работал с ними, значит, сам никуда не годен, а это для руководителя – профессиональная смерть. Правда, раньше всё было по-иному: завалил дело в одном месте, тебя тут же - на другое. Синекуру номенклатуре всегда изыскивали. Да и нынче если уж вошёл в «обойму», то и крутишься в ней с переменным успехом на всех орбитах, которые доступны.
Однако доводы Мигулько стоят того, чтобы к ним прислушаться. Зачем подставлять под удар своих, когда всё можно свалить на социально опасных? Вот ведь Зорин сидит и не возражает, вроде даже поддерживает фантазии майора. А уж он-то заинтересован как никто в том, чтобы дело распутать и отличиться. Правда, лишь только в том случае, если виновные – зеки. Тут ему полный карт-бланш и все козыри: ставь на кон кого выберешь и вали на них всё, что хочешь!
Ломостов отодвинул от себя бумаги и со значением взглянул в глаза Мигулько.
-Ваш рассказ – ваша версия? Или истинное изложение событий? Ведь по-вашему… наши люди не причастны к гибели зека?
-Да я просто убеждён в этом!- ударил себя кулаком в грудь Мигулько.- Я работаю с ними не первый год и готов поручиться сейчас за каждого.
-Это очень похвально и делает вам честь. Но как всё это докажете вы прокуратуре? И какой, извините, следователь окажет вам поддержку, сознавая, сколь шатки все ваши умозаключения?
Ломостов поочерёдно оглядел офицеров, подолгу задерживаясь взглядом на каждом из них. Зорин отводил глаза. Карнаев переминался с ноги на ногу, разопрев в жаркой комнате, но, не смея ни снять шапку, ни расстегнуть воротник шинели. Ломостов усмехнулся и изрёк с видом оракула:
-Полагаю, что надо срочно сделать… что-о?
Он умолк, ожидая ответа на свой вопрос.
-Что?
-Что-о?- непроизвольно вырвалось из уст Карнаева и Зорина, не понимающих, чего хочет начальник.
И Мигулько лишь нервно пожал плечами, не надеясь услышать что-нибудь путное.
Подполковник выдержал некоторую паузу и наконец произнёс с видом явного заговорщика:
-Нужно срочно отыскать эти самые наручники!
«Ну и выдал!- усмехнулся про себя Мигулько.- А то мы бы не додумались до такой важной мысли. Да у меня Анфилогов только ждёт команды, чтоб при шмоне подкинуть их кому-то из блатных! А в ШИЗО уже для численности лежат другие. Слава Богу, чем-чем, а этим мы богаты. Пришло время в Управление сообщать, прокурора по надзору срочно вызывать, а мы телимся и занимаемся, чёрт знает чем. Да будь я на его месте,- подумал он о начальнике,- я давно бы дал команду на срочный шмон. И к приезду проверяющих у меня в камерах уже сидели бы, если не виновные, то подозреваемые…»
Он вздохнул с сожалением о застопорившейся карьере. Пятый год ходит в майорах и заместителях. А ведь когда со скандалом турнули Савосина, в верхах пристально рассматривалась его, Мигулько, кандидатура. Но потом всё затормозилось. Кого-то что-то не устроило, и на должность прислали этого говоруна. За ним бывший обком партии, работа в Управлении и наконец поощрительный перевод сюда.
Спору нет, за два года он чего-то добился. Колония вышла из прорыва, живёт без дотации. Но ХОЗЯИНОМ подлинным он так и не стал. Партработником был, партработником остался. Либеральничает и с сотрудниками и с зеками. Страшно любит душещипательные беседы, будто этих звероящеров словом можно пронять.
Да для них самый лучший аргумент – наказание! Или страх наказания, постоянно нависающий над каждым. Осуждённые уже к своим срокам привыкли и худо-бедно надеются их как-то пережить. А вот новой судимости, которую любому может при желании устроить начальство, все они страшатся пуще смерти. Так же, как и отправки в «крытую» - в тюрьму.
А здесь, как-никак, хоть и строгий режим, но всё же позволяется дышать свежим воздухом, выходить на работу, общаться всем вместе. А попробуй просидеть годы в каменном мешке, зарабатывая туберкулёз и ломая психику. Это не под силу даже самым здоровым…
Мигулько кашлянул и встретился взглядом с напряжёнными глазами Ломостова.
-Вы правы, товарищ подполковник. Надо искать! И мы их найдём. Всю территорию обыщем, никуда они не денутся. Странно только одно: если у преступников было намерение свалить убийство на нас, для чего тогда они сняли наручники? Скорее всего, для большего правдоподобия. Дескать, сами надзиратели, скрывая убийство, постарались избавиться от явных улик! вам не кажется, что это наиболее правдоподобно?
-Я согласен с майором,- энергично поддержал его Зорин.- Это ж надо, какой изощрённый замысел!
Ломостов поморщился. Мельком глянул на Карнаева, изнывающего от жары всё в той же шапке и шинели. Лицо капитана было мокрым и красным, словно панцирь рака, вытащенного из кипятка. Казалось, ещё немного и он не выдержит и свалится в этой жарко натопленной душной комнате.
-Да снимите вы шапку!- пожалел его Ломостов.- И шинель распахните… вот так, вот так… Значит, вы настаиваете на выдвинутой версии?- снова повернулся он к Мигулько.
-Не только настаиваю, но и буду защищать. Показания надзирателей наиболее приемлемые!
-Приемлемые или достоверные?- нахмурился подполковник.
«Ну, сотруднички, ну, крючкотворцы, того и гляди, подведут под монастырь! Сейчас необходимо выработать общую концепцию и неуклонно следовать ей. Если следствие докажет вину надзирающих, а по всей вероятности, так оно и есть, иначе бы Мигулько давно всех поднял на ноги и переворошил бараки от пола до потолка… Короче, если убийцы - всё же наши, то хлопот и неприятностей не оберёшься. Тут же встанет на дыбы не только зона, но и вся дерьмовая дерьмократическая общественность. А их жёлтым газетёнкам лишь бы зацепиться, а потом они раздуют скандал на весь свет! И никак не оправдаешься, ничем не отмоешься, и открестятся от тебя все твои руководители. Хотя многие из них в душе одобрят эти поучительные репрессивные меры. Значит, надо поддержать во всём Мигулько, развязав руки и оперативнику».
-Ну, раз так, Иван Ильич, - кивнул Ломостов Зорину,- вам и карты теперь в руки. Возбуждайте «дело»! А вы, Роман Григорьевич, вызывайте сотрудников, подключайте охрану и начинайте поиск. Я уверен, что какие-то доказательства непременно обнаружатся… Если их, конечно, хорошо… поискать.
-Я уверен в этом,- усмехнулся Мигулько.- Но хотелось бы, чтобы заключённые присутствовали при этом. Нам сейчас нужны свидетели, и желательно побольше. Так что разрешите вернуть бригады в зону. Преимущественно пятый и седьмой отряды. Извините, капитан,- обернулся он к Карнаеву, - но сегодня отдохнуть вам едва ли придётся. Отдохнёте как-нибудь в следующий раз.
-Да, конечно, конечно,- зачастил Карнаев, радуясь, что его пока ни в чём не обвиняют.- Что, товарищ подполковник, возвращать отряд?
-Возвращайте!- решительно кивнул хозяин.- Доработают в следующие дни. А сейчас пригласите остальных начотрядов, они, видно, заждались там. в коридоре. И проведёте оперативку уже вы, Роман Григорьевич. А я пока из вашего кабинета свяжусь с Управлением…
Спустя два с половиной часа седьмой и пятый отряды вернулись в зону и были разведены по своим баракам.
Напряжение и тревога заключённых возрастали. Даже старожилы, которых было немало, не помнили, чтобы такое количество бригад в разгар рабочего дня снимали с объектов. Слухи, один другого невероятные, передавались из уст в уста. Кто-то говорил о прибытии комиссии из Москвы, проводящей проверку всех колоний. Кто-то что-то выдумывал о предстоящем этапе. Кому-то мерещилась очередная амнистия, в честь октябрьской победы демократов, кого-то волновало предположение о возможной ликвидации всех рецидивистов. Ведь случалось же подобное в предыдущие годы. И почему не могло произойти и теперь в непредсказуемое время в непредсказуемой стране?
Об убийстве Колоды пока что мало кто знал. Утром перед разводом заключённый медбрат, ночью открывавший сарай надзирателям, прибежал к «паханам» Князю и Золотнику и шепнул им про изуродованный Колодин труп.
Те тотчас же смекнули, чем им это грозит, и мгновенно обезопасили себя от всего. Перепрятали ножи, выточенные из напильников, передали наркоту своим «шестёркам» и по зову нарядчика вышли на работу, каждый в своей бригаде. На удивление работягам, привыкшим вечно видеть их сидящими у костров, вкалывали урки на сей раз наравне со всеми так, что даже конвоиры. наблюдавшие за ними, только покачивали головами.
Те же самые «шестёрки» из уголовной мелкоты по приказу «королей» промчались по отрядам, предупреждая «крупняков» о неведомой мученической смерти Колоды. Нужно было срочно сойтись на чрезвычайную сходку, обговорить ситуацию и продумать свои действия. Однако времени не было, да и самый краткий сбор в обход всех режимных правил был бы выдан начальству. И пошла бы «таскаловка» - кого в «трюм», кого к оперу, бесконечные допросы: зачем да почему?
Поэтому через тех же «шестёрок» передали друг дружке: «Ни на шаг не отходить от своих бригад и держаться как можно дальше от запретных линий!» Думали, надеялись, что всё обойдётся и Колодина смерть не аукнется никому, потому что никто из «авторитетов» не предполагал о возможном Колодином конце.
Хотя знали, конечно, что он пошёл к «режимнику» выбивать предоставленные тому деньги. Знали также и о тайных Колодиных связях и «мусорах», что заинтересованно работали на него. Но ни словом, ни духом нигде и никогда не выказывали этого тайного знания, охраняя себя от возможных преследований, а Колоду от провалов преступной цепи.
Да, надеялись, что обойдётся. Уповали! А не обошлось. И когда вдруг пришёл приказ о возвращении в колонию, заметались и дрогнули «паханы», понимая, что не ради послушных, мирных работяг, а ради них затеяно это возвращение. И теперь сидя в напряжении в своих бараках с видом непринуждённым, но со страхом в душах, ожидали урки начала обыска, который всегда был предвестником крутых «мусорских» дел.
Надзиратели, совместно с бойцами вохры, гурьбой вваливались в бараки, перетряхивали постели и тумбочки, вскрывали половицы, простукивали стены и, поднимая работяг с коек, раздевали догола и обыскивали, заглядывая едва ли не в задницы.
Начальники отрядов и майор Мигулько с присутствующим при обыске активистами из Совета коллектива наблюдали за действиями подчинённых. Обыскали 13-ю бригаду, обыскали 20-ю – почти безрезультатно. Нашли пару заточек, горстку маковой соломки, у кого-то отняли два флакона «тройного» одеколона. Это всё были мелочи. но однако и за них пятерых мужиков погнали в ШИЗО.
Наконец дошла очередь до 21-й, в коей числился Анатолий Пухов – Князь. Пожилой, звероватый, с выпирающей нижней челюстью, в расстёгнутой на груди куртке, из-под которой виднелась рыжая густая волосня, он стоял у стены, с усмешкой наблюдая за тем, как прапорщик Анфилогов ворошит его койку. Остальные бригадники, забыв о том, что и их обыскивали, с интересом взирали на дальний – красный – угол, где стояли кровати «бугра» и Князя.
Анфилогов ожесточённо вертел матрац. Затем взялся за подушку, прощупывая её. Подушка была не стандартная, набитая соломой или ватой, а домашняя, огромная, ухоженная, мягкая. Сантиметр за сантиметром, привычно шевеля пальцами, Анфилогов выявлял искомый предмет. Он-то знал, что заначка должна быть здесь. Так как сам вложил её сюда час тому назад. И вот радостный его крик: «Нашёл! На-а-ашёл!» неожиданно заставил вздрогнуть весь барак.
-Чего нашёл?- с беспокойством уставился на него Князь.- Что ты можешь найти в пустой подушке?
-А ты сам пошуруди и покажи, что заныкал! Ну, давай, ты хозяин, тебе и доставать!
Анфилогов рывком распорол наперник и на вытянутых руках поднёс подушку к «законнику». Пухов медлил, колебался, менялся в лице.
-Ты понтуешь, начальник! Ничего там быть не может!
-Ну а если ничего, то пошто ты дрожишь? Если я не виноват, так я и не трушу… Ну, тащи, выковыривай… другие ведь ждут!
Это ловко припущенное слово «другие» притупило настороженность зека. И действительно, ну что там нащупал этот мусорок? Может, просто, как обычно, «на пушку» берёт?
«Ээээ, была, не была!»- подумал Пухов и, закатав рукав. сунул волосатую длань в наперник.
Что-то гладкое, округлое оказалось в руке. Непонятно, что такое, но едва ли опасное. Чертыхаясь, Князь выволок э т о на свет и, увидев, с матюгом отшвырнул в сторону.
-Не моё! Не моё!- истерически закричал он.- Это вы мне подложили! Это провокация!
Он рванулся к наручникам, пытаясь схватить их и хоть как-то стереть свои отпечатки. Но на него навалились сразу трое и, выкручивая руки, повалил на пол.
-Не мо-о-оё!- орал Князь, видя, как Анфилогов подцепил «браслетки» каким-то прутиком и с усмешкой бросил их в полиэтиленовый пакет.
-Вот и всё, голубок! А ты говорил: не сыщем… Да нам об этих колечках давно было известно. Только всё недосуг,- распинался Анфилогов громко, чтобы его слышали все окружающие.- Только ключика нет. Куда девал ключик? Или, может, он хранится у кого-то из дружков? Ну, так мы ещё поищем и найдём. Уж будь уверен! Так что лучше признайся, облегчи судьбу!
-Да ты что, тварь поганая?- захлёбывался Князь.- Ты чего мне «дело» шьёшь? Ту чего тут буровишь? Гражданин майор!- завыл он, обращаясь к Мигулько.- Это ж просто провокация! Это самый подлый ход! Бра-а-атцы! Зеки! Ну что вы стоите, смотрите? Вы же видите, что делают эти псы! Сейчас так они со мной, а завтра с вами! Гражданин майор, ну что же вы? Это ж ваш произвол!
-Все видели?- спокойно обратился Мигулько к активистам из Совета 7-го отряда.- Подтверждаете, что наручники обнаружили в подушке Пухова?
Заключённые переглянулись. Деваться было некуда. Но не одни они свидетели, вся бригада это видела. Забормотали обречённо, отводя глаза в сторону:
-Что же, видели… Подтверждаем. Достали из подушки.
-Но вот его ли эти «кольца», хотелось бы знать,- неожиданно высказался один из активистов.
Не Князя жалея, а спасая себя. Вякнул так во всеуслышание и вроде обезопасился. Теперь может этот козырь выставлять в оправдание. Да, мол, действовал под нажимом, подтверждал не по своей воле. Но ведь тут же усомнился и подал голос в защиту!
-Не мо-ои!- бился Князь, выволакиваемый из помещения.- Су-уки! Падлы позорные! Вы за это ответите! Я ни в чём не виноват! Отпустите меня!
-Теперь в пятый отряд!- скомандовал Мигулько.- А вы, капитан, готовьте ваших к обеду,- приказал он Карнаеву, растерявшемуся не меньше, чем его подопечные.
Капитан верил и не верил в виновность Пухова , вчера вечером никуда не отлучавшегося из барака. Это было достоверно установлено им самим во время проверки. Но ужасная находка и до сих пор стоящий перед глазами труп Колоды сбили его с толку, как и всех остальных.
В конце концов, такой авторитет, как Князь, мог сам рук не марать, а послать кого угодно для расправы с любым, кто ему не понравится. Ведь у них, у преступников, свои законы, не доступные пониманию обычных людей, своя этика и свои непредсказуемые разборки.
-Ладно, следствие покажет, кто прав, кто виноват, а сейчас людям положено пить, и есть,- обратился Карнаев к молчаливо стоящему возле него бригадиру.- Приведите всё в порядок и давайте в столовую. Что поделаешь, раз выдался такой денёк. Ну а вечером в клубе кино будут показывать. Обещают привезти «Калину красную»!
-Да сколько можно её смотреть?- раздались недовольные голоса.
-Каждый месяц крутят одно и то же!
-Лучше б что-то американское привезли!
-Вон ведь сколько детективов на воле идёт!
-А вот это от меня уже не зависит,- пожал плечами Карнаев.- Мы берём, что нам дают в порядке шефской помощи. А кого не устраивает, смотрите телевизор. Разрешаю до отбоя его смотреть!
Он ещё раз оглядел взбаламученный барак, одевающихся заключённых, занятых своими думами и, возможно, уже позабывших о Пухове, и направился к двери, у которой его ждали оставшиеся тут на всякий случай надзиратели Красухин и Симаньков…