«Миры летят. Года летят. Пустая…»
Миры летят. Года летят. Пустая
Вселенная глядит в нас мраком глаз.
А ты, душа, усталая, глухая,
О счастии твердишь, — который раз?
Что; счастие? Вечерние прохлады
В темнеющем саду, в лесной глуши?
Иль мрачные, порочные услады
Вина, страстей, погибели души?
Что; счастие? Короткий миг и тесный,
Забвенье, сон и отдых от забот…
Очнешься — вновь безумный, неизвестный
И за; сердце хватающий полет…
Вздохнул, глядишь — опасность миновала…
Но в этот самый миг — опять толчок!
Запущенный куда-то, как попало,
Летит, жужжит, торопится волчок!
И, уцепясь за край скользящий, острый,
И слушая всегда жужжащий звон, —
Не сходим ли с ума мы в смене пестрой
Придуманных причин, пространств, времен…
Когда ж конец? Назойливому звуку
Не станет сил без отдыха внимать…
Как страшно всё! Как дико! — Дай мне руку,
Товарищ, друг! Забудемся опять.
2 июля 1912
Из Примечаний к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
«
– «... Не сходим ли с ума мы в смене пестрой // Придуманных причин, пространств, времен...» – Возможный отзвук кантонского учения о пространстве и времени в его "Критике чистого разума". В "Симфонии (2-й, драматической)" А. Белого (М., 1902) герой, молодой философ, изучающий Канта и стремящийся "отгородиться" от пространства и времени, сходит с ума. Ср.: "Тихо ахнул чтец Канта и присел на корточки. ( ... ) Ему хотелось убежать от времени и пространства, спрятаться от мира"
В романе А. Стриндберга "Ад" герой находится на грани сумасшествия, пытаясь соединить в своем сознании самые разнородные явления и факты действительности, придать им некое "мистическое" значение предопределенности.
Ср. в воспоминаниях В.П. Веригиной свидетельство А.А. Кублицкой-Пиоттух об отношении ее и Блока к Стриндбергу: "У Саши и у меня есть общее со Стриндбергом помешательство. Мы всюду видим знаки, стараемся угадать значение самых обычных явлений" (Воспоминания, 1. С. 469).
Причинно-следственные связи, пространство и время – это неотъемлемые атрибуты действительности, реального мира, которому у Блока противостоят "миры искусства" и – шире – "миры иные", где "нет причин и следствий, времени и пространства" (СС-8 5 . С. 433).
»
Ал. Блок. «О современном состоянии русского символизма»:
«
Реальность, описанная мною, — единственная, которая для меня дает смысл жизни, миру и искусству. Либо существуют те миры, либо нет. Для тех, кто скажет «нет», мы остаемся просто «так себе декадентами», сочинителями невиданных ощущений, а о смерти говорим теперь только потому, что устали.
За себя лично я могу сказать, что у меня если и была когда-нибудь, то окончательно пропала охота убеждать кого-либо в существовании того, что находится дальше и выше меня самого; осмелюсь прибавить кстати, что я покорнейше просил бы не тратить времени на непонимание моих стихов почтенную критику и публику, ибо стихи мои суть только подробное и последовательное описание того, о чем я говорю в этой статье, и желающих ознакомиться с описанными переживаниями ближе я могу отослать только к ним.
Если «да», то есть если эти миры существуют, а все описанное могло произойти и произошло (а я не могу этого не знать), то было бы странно видеть нас в ином состоянии, чем мы теперь находимся; нам предлагают: пой, веселись и призывай к жизни, — а у нас лица обожжены и обезображены лиловым сумраком. Тем, кто величает нас «апостолами сна и смерти», позволительно задать вопрос, где были они в эпоху «тезы» и «антитезы»? Или они еще тогда не родились и просто ни о чем не подозревают? Имели они эти видения или нет, то есть символисты они или нет?
Символистом можно только родиться; отсюда все то внешнее и вульгарное мракобесие, которому предаются так называемые «реалисты», из всех сил старающиеся стать символистами. Старания эти настолько же понятны, насколько жалки.
…быть художником — значит выдерживать ветер из миров искусства, совершенно не похожих на этот мир, только страшно влияющих на него; в тех мирах нет причин и следствий, времени и пространства, плотского и бесплотного, и мирам этим нет числа: Врубель видел сорок разных голов Демона, а в действительности их не счесть.
»
Еще раз: «…быть художником – значит выдерживать ветер из миров…». В предыдущей главе («Пляски смерти») своего трехтомника вочеловечивания он описал, как миры смешиваются, спутываются, сплетаются. Выдержать это зрелище можно, но как же как страшно всё! Как дико!..
И чуть ли не впервые у Блока женщина в постели – это не та, с которой выясняют, ты ли – "моя", или я – "твой", а товарищ, друг, сцепившись руками с которой можно удержаться на краю скользящем, остром. И забыться в обоюдном сне.
(Впрочем, у Блока был ещё один якорь, мой любимый:
«Когда замрут отчаянье и злоба,
Нисходит сон. И крепко спим мы оба
На разных полюсах земли.
Ты обо мне, быть может, грезишь в эти
Часы. Идут часы походкою столетий,
И сны встают в земной дали.
И вижу в снах твой образ, твой, прекрасный,
Каким он был до ночи злой и страстной,
Каким являлся мне. Смотри:
Всё та же ты, какой цвела когда-то,
Там, над горой туманной и зубчатой,
В лучах немеркнущей зари.»
Немеркнущая заря… Которую не погасить мраку глаз никаких чудовищ – или чудовищных миров.)