"Будущее за сладким!"
Это было...
Молодой студент медицинского вуза, со впалой грудью, от обедов в общественных столовых, редкого сна, на железно-сетчатых кроватях в общежитии, и латынью в левом полушарии - Аркадий Простудин, стоит возле часов Мариинского театра. Дует холодный «гоголевский ветер»- с четырех сторон, старое отцовское пальтишко настолько тонко и изношенно, что скорее робкое тело чуть греет войлочную ткань, нежели наоборот…
«Когда же они придут, уже без четверти?» - недовольно шепчет себе в воротник Аркадий.
Это старый врач-еврей, Натан Матвеевич, сжалившись, пригласил своего племянника в театр…
Натан Матвеевич утверждал, что в современной России, правды не осталось: куда ни ступишь везде грязь, что не попробуешь всё гниль, да тухлятина. Почитаешь газеты – здравствуйте, Аспирин Иванович, сходишь в театр - и баня не поможет-не отмоешься, а литература ? издательство «Люберецкие».., да, одевай сапоги в культуру! Старый еврей, в отличие от своего полукровного русско-еврейского племянника, исходил все процветающие и чахлые centrino культуры. То, что ему предлагали, было похоже на соревнования по разврату, знание англо-русского матерного языка и расколачивания куриных яиц о нимбы, видимые только их владельцам. Обычно, после представления в душе доктора звучало: «Отборная придурь гениев играет!» Единственное спасение Натан Матвеевич находил в музыке. Он говорил, что если уж произведение записано композитором, так извольте, сыграй и спойте их как нотками писано, хотя, по - секрету, и это умудрялись опошлить…
У входа в театр было толпились люди разного колорита: кто-то кого-то ждал, делая утонченно-надеющийся взгляд в программку, другие пытались поддерживать разговор с иностранцами , на их родном языке, а кто-то топал ножкой и пыхтел тонкими сигаретами, будто сожалея о значительной сумме, истраченной на билеты, по прихоти очередной «благонравной» жалмерки…
Наконец-то, появляется дядюшка - в длинном элегантном пальто, шляпе и тростью. Неспешной походкой он подошел к племяннику:
-Приветствую тебя, Аркаша.
-Здравствуйте, Натан Матвеевич!
Я даже немного подзамерз, пока вас ждал.
А, вы только с работы?
- Я, Аркаша, заходил послушать службу в храм Николая Чудотворца, отсюда недалеко, такие голоса,… наверное, с Мариинского…кхе, грехи замаливают.… А, пальтишко ты мое потом померяешь.
-Да, нет спасибо, у меня это хорошее…(закрывает рукой оторванную пуговицу)
-Да, ты что-то и исхудал, изгулялся?
-Нееет-нет, я все в учебе, все…
-А, вот это правильно, но, и погулять тоже необходимо.
Я, вот в свое время многое потерял, так что… совмещай.
Да, чуть не утаил, и совет тебе… я старый, так что и карты из рукава,… если хочешь быть значимее сотоварища - приди на минуту-две позже него…
Психология братец и в тебе течет…
На, вот. (достает из кармана конфету)
Ну, пойдем…
Аркадий Простудин первый раз в Мариинском театре!
В тех стенах, где прогуливались в антрактах и пили шампанское великие мира сего: Глинка, Николай Павлович, Пушкин, «Могучая кучка», Чайковский и много-много других первосортностей… Именно здесь и очутилось сутуловатое и голодное будущее светило науки.
Натан Матвеевич вошли внутрь. Кругом вертелся масочный этикет.
Они уверенно - юлящим шагом пошли к администратору, то была женщина средних лет, щедро одарившая Натана Матвеевича взглядом сверху – вниз, с примесью загадочной улыбки. Тот же, в свою очередь, украдкой что-то сунул в её тонкую, пианистическую ладонь… - уже через несколько минут родственники, вооружившись биноклями, сидели в своей ложе.
Аркадий чувствовал себя сконфуженно, неохотно отвечая на вопросы дяди о учебе и родителях.., сам же в это время впивался в окружающее его убранство, по бокам и на дне, которого суетились люди…
«Это- яма, Аркаша, в ней размещаются музыканты с инструментами, все на своем месте и в строгом порядке, здесь же и дирижер, скоро должен придти… Вот, струнные: скрипки, альты, виолончели, контрабасы, арфа; духовые: флейта, гобой, кларнет, туба, труба…; ударные: литавры, барабан, бубен, тарелки, колокола…- красота» - поучал Натан Матвеевич.
Нечего было сказать на это Аркадию, и потому, он все глубже сползал с мягкого стула, почему-то ему вспомнились латинские выражения: «ARS LONGA, VITA BREVIS», «MENS SANA IN CORPORE SANO», он хотел было сказать, но тут же осунулся - дядя, конечно, знает, да и не к месту это…
Музыканты настраивали свои инструменты, разыгрывались… -готовились к предстоящему действу.
« По молодости, да в твои годы, наверно, пошел я в театр… после своего дня рожденья» - тихо Натан Матвеевич говорил Аркадию на ухо, « Уселся в ложу, сумка с собой; начальная какофония, ждем дирижера, сейчас и не припомню, кто тогда был?.. аплодисменты - Сам идет; поклонился, палочка в руке, повернулся к оркестрантам, замер….и всё замерло.., как вдруг раздается звонкий, царапающий секундами звон будильника… Тюр-тюр-тюр-тюр…»
Неожиданно в ложу входит молодой человек, за ним следует девушка одетая подобающе молодому человеку. Щурясь и сдвинув брови в одну чайкообразную линию, взявшись двумя руками за нижний краюшек, внимательно пилит билет. Выпрямляется и следует к сынам израилевым. Натан Матвеевич пружинно-претенциозно всходит со «своего» места - хлопает по плечу молодого человека, жмет ему руку (сразу двумя своими), что-то шепчет ему на ухо, украдкой указывая на Аркадия, открывает двери из ложи, пропуская девушку вперед, наискось наклоняя свою бородку, изящно подает молодым ценителям искусства по конфетке.., ценители удаляются.
-Эээ, так вот, на чем я остановился?
- …
- Да.., неожиданно, в возвышенной тишине раздается: тюр-тюр-тюр-тюр…
Все в негодовании: зрители готовы запустить в нарушившего священное таинство программками, дирижер близок к расставанию со своей палочкой в пользу диверсанта ... И тут я осознаю, что все смотрят на меня! Сумка ! сумка после дня рождения со мной; я вспоминаю - мне был подарен будильник!..Недолго думано, да хорошо сделано, я встаю и начинаю… аплодировать дирижеру, зал подхватывает- рукоплесканье.
Так я и вышел сухим из воды из будильного дела.
-Ха-ха, вы дядя, молодец!
- А, то… и ты учись! Нет с собой будильника? Вон, вон, сотри, Сам идет!
______________________________
Прошло много лет. Аркадий превратился в доктора медицинских наук, одного из самых успешных и обеспеченных врачей Петербурга…
Он ехал на похороны Натана Матвеевича, в машине с собственным шофером:
- Виталик, останови километра за полтора… немного пройдусь.
- Хорошо, Аркадий Лазаревич, как скажите.
Выходя из машины, доктор положил своему шоферу в бардачок что-то маленькое в блестящей обертке.
- С чаем.
Прогуливаясь Аркадий размышлял о действенной науке усопшего еврея.
Натан Матвеевич, лежал величественно. Легкая хитринка таилась в уголках его неподвижных губ… Наклонившись для последнего лобызания, Аркадий заметил в нагрудном кармане дядюшки торчащую конфетку… «Кому?»