НОВЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ КОЛЬСКОГО ПОЛУОСТРОВА. Н.Н. Гурина. Среди огромных просторов Советского Заполярья Кольский полуостров, в известной мере, справедливо считается наиболее исследованным в археологическом отношении.
В настоящее время не только навсегда уничтожен миф о необитаемости полуострова в древности, но и создана возможность выяснить основные этапы развития культуры его древнего населения. Однако, как мы увидим далее, именно эта территория более других требует увеличения размаха и ускорения темпов исследования.
лабиринты привлекли внимание и других путешественников: А.И. Кельсиева [1878], Е. Вера, Л.В. Елисеева [1883], К.П. Рева [1900], С. Дурылина [1913], в той или иной форме обращавшихся к указанной теме. Однако все, кроме этих экзотических памятников, продолжало оставаться непознанным. И, более того, родилось суждение об отсутствии иных свидетельств пребывания здесь человека. Так, А.И. Кельсиев, совершивший поездку на Кольский полуостров в 1877 г. в целях сбора материалов для Первой антропологической выставки в Москве и попутно упомянувший встретившиеся ему у с. Поной каменные кучи и две «чудские ямы», писал: «От Сосновца к северу берегом ехал с лопарями и по лопарям и только последние 150 верст перед Колою делаю на пароходе. Кроме каменных куч и двух несомненно чудских ям, круглых и воронкообразных (4 саж. диаметром), у Поноя, доисторических древностей берег не представляет. После всех изысканий могу с убеждением сказать, что их здесь нет» [Кельсиев, 1878].
К настоящему времени на Кольском полуострове известно свыше 400 археологических памятников разного характера и значимости: кратковременные стоянки и длительные поселения, могильники и культовые сооружения, предметы искусства. Используя их данные как исторический источник, удается наметить основные этапы древней истории некогда жившего здесь народа, уловить поступательное развитие его экономики и духовной культуры. Стало очевидно, что несмотря на чрезвычайно суровые природные условия, а также удаленность и известную изоляцию от центров цивилизации, Кольский полуостров начал рано осваиваться людьми.
Первоначальное проникновение сюда первобытных охотников относится к эпохе мезолита - VII-VI тысячелетию до нашей эры, по-видимому, сразу же после отступления последнего оледенения и ликвидации его остаточных форм на низменных участках. В результате того, что все стоянки того времени располагались вблизи моря, высота террас, на которых мы находим теперь памятники, служит одним из важных аргументов при определении времени их существования.
До последних лет мезолитические стоянки были известны лишь на Рыбачьем полуострове. Изыскания, произведенные в 1963 и особенно в 1972-1973 гг., позволили обнаружить их на более широкой территории - на всем морском побережье северо-западной части материка, на реках и внутренних озерах, расположенных близ г. Никеля, а также в северо-восточной части Кольского полуострова - в Лумбовской губе и др. При этом расположение памятников с поразительной наглядностью обрисовывает очертания древних береговых линий.
Все мезолитические стоянки занимают небольшую площадь, имея тонкий культурный слой, что объясняется малочисленностью обитавших на них коллективов, ведущих подвижный образ жизни охотников за северным оленем и собирателей даров моря.
Для изготовления орудий использовались местные породы камня: кварциты, горный хрусталь, изредка сланец и кремень. Обнаружены места добычи этих материалов - древние мастерские. Точная топография находок позволяет выявить контуры жилищ, округлых в плане, типа чумов.
Весьма своеобразный кварцевый инвентарь поселений, чрезвычайно близкий орудиям мезолитических стоянок Норвегии, Финляндии и Карелии, позволяет считать первое население Кольского полуострова близким в культурном отношении к населению указанной территории. Однако работами 1973 г. удалось внести в этот вопрос существенное добавление. Стоянки, открытые на р. Шуонийёки, показали, что существовало и население, по своей культуре стоящее ближе к южным племенам - племенам Волго-Окского междуречья. Найденные на этих стоянках орудия сделаны типичны не только для Волго-Окского, но и более южного мезолита.
Таким образом, подтверждается ранее высказанная нами мысль о первичном заселении Кольского полуострова с двух территорий - северо-западной и южной.
В неолита, датируемой концом IV-II тысячелетиями до н.э., климат Арктики оставался более теплым, чем современный и памятники на Кольском многочисленнее, что указывает на освоение его человеком. увеличение численности населения шло двумя путями - за счет прироста аборигенов и в результате новых пришельцев извне. Последние несли с собой и новые культурные навыки. По-видимому, таким путем произошло и знакомство древних жителей Кольского полуострова с глиняной посудой. Наиболее ранние сосуды их чрезвычайно близки к сосудам племен Волго-Окского междуречья, тогда как в развитом позднем неолите заметно выступают самобытные черты в технике их изготовления, форме и орнаментации.
В неолитическую эпоху подавляющее большинство орудий изготовлялось из местных пород камня. Для мелких орудий - скребков, скребел применялся в основном кварц, залегающий в форме небольших галек на побережье или прослоев, заключенных в гранитеиспользовались горный хрусталь и халцедон (рис. 1).
Особенно широкое применение в эпоху неолита получил сланец, Основным приемом изготовления сланцевых орудий были пиление, мелкая (точечная) ретушь, шлифование. На стоянках найдено большое количество шлифовальных плит и пил из кварцита. В качестве украшения применялись шиферные шлифованные кольца. Многочисленность грузил, часто залегающих группами, свидетельствует о возросшей роли сетевого рыболовства, ставшего наряду с охотой основной формой хозяйства. При этом, судя но весу грузил, следует заключить о довольно крупном размере сетей.
Для указанного времени известны два типа жилищ - полуземлянки и легкие переносные чумы.
Основываясь на топографии памятников и анализе их инвентаря, можно заключить, что неолитическое население вело полуоседлый образ жизни, свойственный охотникам за северным оленем и рыболовам. За последние 4 года было получено 7 радиоуглеродных датировок для Кольского полуострова, позволяющих отнести время возникновения неолитических культур не позже конца IV тысячелетия до н.э.
Материалы свидетельствуют о тесных связях древнего населения Кольского полуострова с населением Карелии, Финляндии и Норвегии. На разных этапах неолита интенсивность их была различной.
Так на основе культуры местного мезолитического населения, общения с соседними племенами и значительного притока населения с более южной территории с течением времени у обитателей Кольского полуострова эпохи неолита сложилась самобытная культура. При этом резко выраженные особенности суровой природной среды арктической зоны, порождавшие известное единообразие в хозяйстве и быте древних народов Арктики, послужили поводом для возникновения у исследователей теории о единой «циркумполярной» культуре. Однако изыскания, произведенные Ленинградским отделением института археологии АН СССР в Европейском и Азиатском Заполярье, вскрыли гораздо более сложное переплетение этнокультурных процессов среди древних обитателей Арктики. Оказалось, что у древних племен Заполярья существовали самостоятельные, обладающие неповторимыми особенностями культуры. Таковой была и культура неолитических племен Кольского полуострова.
Очевидно, что уже в начале I тысячелетия до н.э. развитие материальной культуры населения рассматриваемой области вступило в новую фазу - началась эпоха бронзы. Поступательного развития культуры арктических племен во всей Евразии не приостановило и происшедшее ухудшение климата, начавшееся во второй половине II тысячелетия до н.э. Население Кольского полуострова сумело приспособиться к новым условиям и, более того, значительно пополнилось пришельцами с соседней территории из областей Верхнего Поволжья.
Знакомство с бронзой не прекратило, однако, употребления каменных орудий, что оказалось характерным не только для всех племен Заполярья, но и лесной зоны. Многие виды орудий продолжали изготовляться из камня и кости. На базе неолитических культур сложилась со временем новая культура рыбаков-охотников со своеобразными типами орудий из кварца, шифера, сланца и кремня и глиняными сосудами, изготовлявшимися с примесью толченого асбеста, украшенными тонким нарезным орнаментом. Они весьма резко отличались от крупных толстостенных неолитических сосудов, орнаментированных различной формы ямками и отпечатками гребенчатого штампа. Появилось прядение и ткачество, о чем свидетельствуют, в частности, костяные гребни для расчесывания пряжи.
Значительным прогрессом в экономике первобытных племен следует считать появление морского промысла, неизбежно сопровождавшегося развитием водных транспортных средств - лодок, достаточно приспособленных для передвижения по морю. Находки костяных гарпунов, в ряде случаев весьма совершенных - поворотных, костяных и комбинированных (костяных с кремневыми наконечниками), и многочисленные кости тюленя указывают на успех промысла.
Новый этап в развитии материальной культуры древних племен ознаменовался знакомством их с железом. По-видимому, начало использования железа приходится на вторую половину I тысячелетия до н.э. Однако первое знакомство со свойствами железа, возможно, пока еще не осознанное, произошло, видимо, почти одновременно с употреблением бронзы. Значительный интерес в этом плане представляют два куска железной руды, найденные вместе с каменными и костяными орудиями в одном из Оленеостровских погребений Баренцева моря. Вся группа вещей лежала за головой покойного.
На всем Заполярье в тот период развиваются самостоятельные культуры, находящиеся в известном взаимодействии с культурами соседних племен. Усовершенствуются орудия охоты и рыболовства, развивается морской промысел, удерживаются связи с западными соседями (в особенности в северо-западной части полуострова), усиливается вместе с тем самобытность культуры, рождается известная консолидация населения за счет притока с юга (из Карелии) родственных племен, вынужденных уйти на север под натиском более южных пришельцев. Думается, что в это время мы можем говорить о ближайших предках саамов.
До сих пор мы касались лишь развития материальной культуры древнего населения Кольского полуострова и, в какой-то мере, его этнокультурной истории. Вместе с тем исследованные за это время археологические памятники приоткрывают завесу и над духовным обликом человека.
Орнаментация костяных орудий, яркая и самобытная показывает развитые эстетические потребности и вкусы древнего населения, наличие у него ритма и формы, понятие о счете.
И потому особенно приятно, что теперь можно сообщить о возможности использовать в этих целях наскальные изображения, открытые в сердце полуострова, на р. Поной. Группа, работавшая там, на ; субсидировалась на средства Северного филиала географического общества.
В среднем течении р. Поной, на территории мыса Чалмн-Варре, в непосредственной близости от воды и несколько выше, обнаружено пять отдельных камней размером от 1,25 х 1,05 до 2,05 х 2,60 м. Высота их над уровнем воды колеблется от 3 до 7 м. Расстояние друг от друга различное - от 10 до 56 м. Все камни твердой породы (по-видимому, гранит), коричневатого или серого цвета. Однако плотность их различна, что отразилось на сохранности изображений.
Наилучшую сохранность имеет камень № 1 размером 2,05 х 2,60 м, Коричневатого цвета, очень плотный, блестящий от загара или действия воды. Наиболее близко расположенный от воды, он, по-видимому, затапливался. Форма камня ромбоидальная. Рисунки сконцентрированы к одном углу. Изображения на нем (рис. 2а), впрочем, как и на других камнях, выбиты точечной техникой, заполняющей, как и в карельских наскальных изображениях, полностью контуры фигуры.
Реалистические образы животных встречаются и на других камнях. В ряде случаев они яркие, в других - очень бледные, почти призрачные, форма их едва угадывается. Во всех случаях они силуэтные.
Особенно трудночитаемы рисунки на камнях № 5 и 6, расположенных выше и дальше от реки, так как здесь масса изображений перекрывает друг друга (рис. 2б).
Обращает на себя внимание один из камней, выпадающий из общего стиля и требующий тщательного исследования на предмет установления возраста. Несомненно только, что это явление более позднего порядка, возможно, стоящее близко к современности.
Сопоставляя вновь открытые памятники первобытного искусства в столь северных широтах с аналогичными памятниками других территорий (включая самые южные и самые юго-восточные), мы должны отметить наибольшую близость их с карельскими и скандинавскими. Так, несколько фигур оленей изображены с двумя парами или тремя ногами, чего не встречается в петроглифах Карелии [Линевский, 1939; Равдоникас, 1938; Саватеев, 1970].
Эти детали заставляют нас обратиться к наскальным рисункам Чукотки [Диков, 1971], в Пегтымеле, близ Полярного Круга, открытым несколько лет тому назад Н.Н. Диковым. Будучи различными по манере исполнения, частично сюжетам, более сложные по композиции, они также содержат рисунки животных - лосей и оленей, которые в нескольких случаях показаны с двумя парами или тремя ногами.
Наконец, следует коснуться и еще одного источника для изучения мышления древних обитателей рассматриваемой нами области. Речь идет о лабиринтах. Три из них впервые были обнаружены экспедицией на р. Варзине в 1973 г. В то же время был повторно обследован и лабиринт, открытый нами ранее на р. Вящине (рис. 3).
Тема лабиринтов за последнее время стала весьма модной. Она успела обрасти различными теориями и вымыслами, которые, однако, не прояснили сущности этих загадочных сооружений. Сюжет лабиринтов в различных вариациях занимает весьма широкое пространство - от Крайнего Севера до Австралии велик их хронологический диапазон - от изображений на предметах эпохи бронзы до XVII в. - рисунков на полах церквей и земляных сооружениях в Англии. Видимо, не менее разнообразно и их смысловое значение, несомненно, в большинстве случаев переосмысленное.
Наши каменные лабиринты в виде концентрических кругов, выложенных из камней, занимают значительно более узкую территорию. Они известны на Кольском полуострове, на Белом море (в устье р. Кереть и на Соловецких островах), в Финляндии и Северной Норвегии - в местностях, изобилующих камнем.
Все эти сооружения (в полной мере, за единичным исключением) приурочены к морскому побережью, в частности к устью богатых рыбою рек. На Кольском полуострове эти места являются тонями. Все обследованные нами лабиринты имеют вход, обращенный в противоположную сторону от реки или моря. В обследованных местах они сопровождаются стоянками, содержащими кварцевые орудия и иногда керамику эпохи раннего железа.
Учитывая все перечисленное выше и наблюдая сходство структуры лабиринтов с рыболовными сооружениями типа «убегов», еще недавно применяемых на Кольском полуострове. Эти сооружения никогда не заливаются морем и сами по себе не могут служить орудиями рыболовства, имея высоту камней редко более 30 см.
Возможно, что исследование поселений, сопровождающих лабиринты на р. Варзине и Вящине, помогут глубже понять смысл этих загадочных памятников. Видимо, их следует все же датировать первыми веками нашей эры.
Наконец за последнее время археологические изыскания позволили пролить некоторый свет и на более поздние этапы истории древнего населения нашего Севера.
Исторические данные свидетельствуют о проникновении русских в Арктику с XII в., а возможно и ранее. Однако археологические доказательства этого до последнего времени отсутствовали. В 1969 г. нашей экспедицией на р. Варзуге были найдены средневековые русские поселения, а в развеенном кургане - два мужских захоронения, сопровождающихся рядом вещей (кресалами, наконечниками стрел и другими железными изделиями). Особого интереса среди них заслуживает бронзовая лировидная пряжка, аналогичная пряжкам, найденным в слоях XI-XII вв. в Новгороде.
Итак, даже краткий обзор, сделанный нами, свидетельствует, что Кольский полуостров достаточно рано был освоен людьми - пришельцами из западных и южных областей. Затем население его неоднократно пополнялось выходцами с юга.
Радиоуглеродные и геологические данные позволяют говорить об отсутствии большого хронологического разрыва между этапами первобытной истории Кольского полуострова и более южной лесной зоны.