Часть третья. Сценарий
Глава первая
Было около половины восьмого, когда на пологом левом берегу реки, в том месте, где вода особенно близко подходила к жилым домам, возле небольшой раскидистой рощицы, каким-то чудом сохранившейся тут, появился человек. Если бы случайному наблюдателю довелось оказаться поблизости, он бы, наверное, подивился нескольким бросавшимся в глаза странностям: человек этот вёл себя будто пьяный, но алкоголем от него не пахло; одет он был хорошо, в добротный недешёвый костюм, вот только состояние платья его, кажется, совершенно не беспокоило – он, не разбирая дороги, шагал по топкой грязи, продирался сквозь густые заросли, пару раз упал и даже не подумал отряхнуться. Удивление вызвал бы также и его странный маршрут: он сделал круг вокруг рощи, направился в самую её глубь, потом двинулся к воде, зашёл в густые камыши и там остановился, словно наткнулся на какое-то препятствие. Сумей вышеназванный случайный наблюдатель подойти совсем близко, то он бы, несомненно, отметил и отсутствующий взгляд молодого человека (он был весьма молод), и его бледное, осунувшееся лицо, и цепкую щетину, уже прилепившуюся к щекам. Добавьте сюда невнятные фразы, которые он то и дело бормотал себе под нос, и картина станет достаточно полной. Человека этого, пожалуй, вполне можно было принять за сумасшедшего, и, окажись поблизости какой-нибудь не в меру бдительный гражданин, у медицинских работников прибавилось бы хлопот. Впрочем, в столь ранний час обычного буднего дня в этот уголок мало кто заглядывал. Поэтому единственными свидетелями всех этих странных перемещений были несколько упитанных уток, что лениво дрейфовали на мелководье, да с десяток зелёных лягушек, испуганно прыскавших из-под ног нарушителя спокойствия.
Если бы кто-нибудь из знавших молодого человека увидел его в этот момент, то, вполне вероятно, не поверил бы своим глазам. Мокрые спутавшиеся волосы, косо падавшие ему на лоб, запотевшие смешные очки, чудом державшиеся на носу, расцарапанная щека, – вид у него был попросту жалким. И в то же время было нечто в его взгляде, нечто тёмное, глубокое, утвердившееся, что невольно стёрло бы улыбку с лица того, кто вздумал бы присмотреться к нему внимательнее. Денисом – потому что это был Денис Смехов – владела какая-то навязчивая, не отпускавшая его идея. Он обдумывал её всю ночь, пока бродил по городу, и вот сейчас она уже почти оформилась, почти выкристаллизовалась. Он был уверен, что нащупал нужную нить, которая в конечном итоге приведёт к разгадке. Какое ему дело до испорченного костюма и того, что скажет ему отец! О, отец никогда не понимал его, не мог понять того страстного, порой мальчишеского, но совершенно искреннего стремления найти свой путь! Отец хотел для него успешной карьеры, высокого поста, хотел, чтобы Денис шёл по его стопам. "Зачем тебе этот грязный убойный отдел? – спросил он как-то. – Оттуда не выбьешься наверх. Там люди всю жизнь пашут за копейки". Отцу было невдомёк, что именно в такой работе, в такой пахоте Денис чувствовал своё призвание: в постоянной деятельности мозга, готового иногда взорваться от напряжения, в постоянной борьбе с собственной ограниченностью, в постоянной постановке целей. И какое значение могли при этом иметь деньги? Они с отцом были совершенно разными людьми, разными до мозга костей, до сердцевины. Никогда бы не смогли они сойтись ни в одном сколько-нибудь важном пункте. Увидь его отец сейчас, он пришёл бы в ужас, ведь сам он ради такой глупой эфемерности, как какая-то идея, не пожертвовал бы ни толикой своего спокойствия и комфорта. Ну и пусть его, пусть! Век бы его не видеть!
Денис повернул голову и сквозь мутные стёкла очков взглянул на реку. Туман начинал медленно подниматься над водой, открывая неясные очертания противоположного берега. В неподвижных заводях, окружённых камышом, темнели омуты. Река дышала глубоко, всей шириной своей бескрайней глади, и он чувствовал её тяжёлое, медленное дыхание. Какое спокойствие, какая отрешённость! Сколь многое видели эти берега, эта неутомимо стремящаяся к морю вода, эти топкие заросли! Миллионы маленьких жизней с их смешными надуманными сценариями, с их глупым суетливым копошеньем. Каким мелким, каким пустым должно казаться великой реке нелепое человеческое существование! И как много мудрости, должно быть, впитала она в себя за тысячи и тысячи лет своего безостановочного течения...
Он, конечно, не размышлял подобным образом, потому что мысли его были заняты совсем другим, но чувство сопричастности, со-бытия невольно охватило Дениса. С минуту он смотрел на реку, на медленные волны, потом вдруг схватился за сумку, висевшую у него через плечо, с недоумением посмотрел на грязь, забрызгавшую её, встряхнулся и достал на свет божий чёрный блокнот. Полистал его, нашёл нужную запись, вгляделся в расплывавшиеся перед глазами строчки, затем громко и отчётливо выругался и начал яростно протирать очки полой пиджака. Нацепил их обратно на нос и снова посмотрел в блокнот. "Речная, 12... – пробормотал он. – Речная улица... это... это где-то недалеко. Совсем близко отсюда. Надеюсь, я его не разбужу". С этими словами он весь как-то подобрался, расправился, поднял голову. В сумраке его беспорядочных блужданий появилась ясная, определённая цель.
Через полчаса он уже звонил в дверь Дмитрия Селезнёва. Звонок был тонким, протяжным и неприятно отдавался в висках. Прошло, наверное, минуты две, прежде чем до Дениса донёсся глухой голос старшего следователя:
– Кто там? Вы в курсе, сколько времени?
– Начало девятого, Дмитрий Дмитриевич! Простите, что беспокою вас, но дело срочное.
Ещё немного поколебавшись, Селезнёв щёлкнул замком и открыл дверь. Он кутался в халат, лицо у него было помятое, вид – нездоровый. Но Денису некогда было обращать внимание на такие мелочи, тем более что и сам он представлял собой не лучшее зрелище.
– Вы позволите? – он прошёл в коридор и повернулся к хозяину, с недоумением рассматривавшему его мокрые брюки. – У меня есть важная информация по делу. Вам обязательно надо услышать.
– Важная информация? – машинально переспросил Дмитрий, морща лоб. Он отчаянно пытался собрать разбегавшиеся мысли. – Денис, вы где вообще были? Куда пропали? Мы вас чуть ли не в розыск объявили!
– Это забавно, – вдруг широко улыбнулся его молодой коллега, – это, право, забавно, Дмитрий Дмитриевич!
– Не вижу тут ничего забавного, – буркнул Селезнёв.
– Возможно, возможно. Я ещё раз прошу прощения, что врываюсь вот так, но... мне удалось, наконец, свести воедино некоторые детали. Раз для этого потребовалось исчезнуть из поля вашего зрения – что ж, игра стоила свеч, не правда ли?
– Зависит от того, что вы там такое откопали, – заметил старший следователь. – Давайте пройдём на кухню. Вам не помешает выпить горячего кофе. Да и мне, признаться, тоже.
В тот момент, когда они проходили мимо спальни, сквозь приоткрытую дверь Денис мельком заметил женскую фигуру неглиже. Он поспешно отвёл глаза и покраснел, за что тут же себя мысленно обругал. "Нашёл о чём думать в такой момент! В стеснительность играешь? Тьфу, мерзость". К себе молодой лейтенант бывал иногда совершенно беспощаден. Хуже всего то, что натренированный глаз Дмитрия Дмитриевича ухватил этот его быстрый скользящий взгляд в сторону спальни. Конечно, тут ничего такого не было, и всё же крошечный этот эпизод подпортил Денису настроение. "Как всё-таки глупо, – подумал он уныло. – И как глупо переживать из-за подобного!"
– Располагайтесь, – коротко бросил Селезнёв, подвигая ему стул. – Сейчас я принесу полотенце, а потом сооружу кофе.
– Хорошо, спасибо. Я, право, думал, что вы сразу станете меня расспрашивать.
– Ещё чего, – ухмыльнулся Дмитрий. – Много чести, как сказал бы Серёжа. И потом, никуда ваша история не убежит. Когда уже два месяца бьёшься в глухую стену, пять минут можно обождать. Да и спешка в нашем деле ни к чему. Успокойтесь, придите в себя, а потом всё обстоятельно расскажете. Вот только если всё это ерунда, пеняйте на себя, спуску не дам! – и по его тону трудно было понять, говорит он серьёзно или шутит.
И вот уже Денис, обмотав голову полотенцем, сидела за столом, а гостеприимный хозяин, успевший переодеться в рабочий костюм, потчевал его крепко заваренным обжигающим кофе без сахара и домашним печеньем.
– Катя испекла, – коротко заметил он, и в словах его прозвучала неожиданная для Смехова гордость за супругу.
Денис больше из вежливости, нежели потому, что был голоден, взял одно печенье и откусил. Оно оказалось, однако, на удивление нежным и вкусным, и внезапно проснувшийся в нём аппетит неприятно скрутил живот. Денис поспешно отправил в рот остаток печенья и слегка согнулся, пытаясь совладать с резью.
– Вкусно... – пробормотал он. – Действительно, ваша супруга... отлично готовит. Мне бы воды, Дмитрий Дмитриевич.
Селезнёв понимающе усмехнулся.
– Давно ничего не ели?
Денис виновато пожал плечами.
– Сами понимаете, мне было не до еды.
– Понимаю, – задумчиво процедил старший следователь. – Ну, вот вам вода, запейте кофе, завтрак, раз такое дело, я сооружу, а вы пока расскажите, только спокойно, по порядку, что вы там нарыли.
– Дима, можно мне к вам? – раздался вдруг за спиной Дениса тоненький женский голосок, который вполне можно было бы принять за детский. – Я ведь не очень помешаю?
Лицо Дмитрия приняло просительно-успокаивающее выражение.
– Катя, право, ну я же тебе говорил. У нас... у нас тут будет чисто деловой разговор. А ты ведь знаешь мои дела. Тебе совсем не обязательно слушать про все эти… ужасы.
– Ты разве уже забыл, что говорил вечером? Ты обещал, что…
– Да-да, помню, – поспешно прервал её муж. – Я всё помню, Катя, но…
– Ты не познакомишь меня со своим коллегой? – решительно прервала она все возражения.
И Селезнёв сдался. Чуть заметно пожав плечами, он скороговоркой представил их друг другу:
– Катерина, моя супруга, благоверная и всё такое… Денис Олегович, наш подающий надежды талант.
Только теперь Денис, всё время продолжавший сидеть к Кате спиной, повернулся и приподнялся с места. Молодая женщина куталась в розового цвета халатик, небрежно перехваченный у пояса кушаком и доходивший ей только до колен, от чего, кажется, не испытывала никакого смущения. Её хорошенькое личико, обрамлённое растрёпанными кудрями, лучилось счастьем и любопытством.
– Мне очень приятно, Денис Олегович, – протянула она ему руку с аккуратными маленькими пальчиками. – Дима совсем меня ни с кем не знакомит, так что я очень рада вас видеть, правда.
Под весёлым взглядом её голубых глаз Смехов почувствовал себя неловко.
– Да, мне тоже… очень приятно, Катя… Екатерина. Но… не называйте меня по отчеству, лучше просто Денис, – и он быстро и вскользь пожал ей руку.
Катя улыбнулась.
– А вы действительно талантливый? – в лоб спросила она.
– Боюсь, не мне об этом судить, – совсем смутился лейтенант и кинул на Дмитрия умоляющий взгляд. Тот поспешил прийти ему на помощь.
– Катя, у меня к тебе будет просьба. Нам с Денисом сейчас надо сосредоточиться и серьёзно поговорить. Так что вот твой кофе, садись в уголок и постарайся нам не мешать. Договорились? Ты ведь у меня послушная девочка?
Его супруга состроила насмешливую гримаску.
– Конечно, послушная, и не такая глупая, как ты думаешь. Я прекрасно понимаю, что, когда мужчины говорят о делах, девушке лучше молчать в тряпочку. Я просто хотела побыть с вами, вот и всё, – она взяла свой кофе и устроилась за барной стойкой, которая была зачем-то установлена прямо посередине кухни. – Валяйте, обсуждайте ваши страшные дела, а меня тут нет, совсем нет!
Дмитрий легонько вздохнул и занял своё место у стола.
– Ну что ж, Денис, думаю, я вполне готов вас выслушать, – сказал он. – Давайте, выкладывайте, что там у вас за находки.