В девяностые годы страна начала впадать в черную полосу, в эпоху экономического и морального кризиса, в эпоху великих смут и перемен, вся тяжесть которых ложилась на плечи народа. Весь основной костяк бывших однокурсников Стаса в предчувствии худшего будущего разъезжался кто куда. Те же попытки принялись предпринимать и его школьные друзья. Все более проявлялся дефицит общения, не к кому было пойти и не с кем поговорить. Росла безработица, резко сократилась рождаемость. Патриотизм не позволял Стасу распрощаться с работой в одном из научно-исследовательских институтов, хоть он и был перенесен на другой конец города. А зарплата снижена до минимума, несмотря на существенные сокращения в отделе.
На работу от ближайшей станции метро надо было идти около часа. Транспорт не работал. Если что-то и удерживало Стаса на работе, так это нежные отношения с Кэтрин, которые он вот уже несколько лет тщетно пытался перевести в желаемое ему русло. Кэтрин и не поддавалась его намерениям, и не отвергала его.
– Чего тебе еще надо? – спрашивал Стас, проходя с Кэт мимо небольшой кукурузной делянки. Кэт долго молчала, неудачно пытаясь справиться с внутренним смехом.
– Чего, чего? – отвечала она. – Вон кукуруза. Лучше пойди и сорви несколько початков.
Пока Стас выбирал мягкие початки, Кэтрин заметила, как из гущи насаждений выходил хозяин посевов.
– Осторожно, он идет на тебя, – с перепугу пролепетала она.
Стас без волнения и спешки продолжал свое дело.
– Ну вот, подловил я тебя, – довольным тоном произнес хозяин урожая.
– Подловил, подловил, – согласился Стас, – у тебя, братишка, что, понятия нет, девчонка моя попросила пару початков, и за это ты собираешься со мной поругаться?
Хозяин оторопел от неожиданного вопроса, но, тут же собравшись ответил.
– А ты знаешь, сколько тут приходит таких, как ты. Этак мне ничего не останется.
– Может тебе заплатить?
– Ладно уж, идите с миром.
Подходя к мосту через реку, Кэт вдруг предложила:
– Знаешь Стас, так и быть, пойду я с тобой на рыбалку.
Эти слова, услышанные от нее в любое другое время, доставили бы ему радость и удовольствие, но сейчас он почему-то воспринял их без энтузиазма.
«Рыбачу почти всю жизнь, с восьми лет, – думал он, – а в последнее время все забросил, поди теперь отыскивай и приводи в порядок снасти».
Но не это было сейчас главным. Многолетняя осада крепости наконец принесла свои результаты. Эти слова он счел за капитуляцию, за белый флаг на башне. В ознаменование победы Стас самодовольно улыбнулся.
– Смотри, Кэт, – показал он рукой, – на том берегу, – два аиста.
Кэт улыбнулась, увидев длинноногих птиц.
В этом месте города русло реки было заметно расширено, и на нем появилось множество крохотных живописных островков.
– Давай спустимся, – предложила Кэт.
Сбегая по спуску к островку, Кэт поскользнулась и покатилась вниз. Стас не растерялся, принял ее в объятия, но не смог удержать, и они оба со смехом понеслись кубарем к берегу.
– Какие у тебя красивые ножки, – произнес Стас, оказавшись вместе с Кэт в нижайшей точке падения.
Кэт быстрыми движениями рук прикрыла юбкой обнажившиеся коленки.
– Не смотри, – сурово приказала она.
– Что у тебя за шрам на правой ноге? – спросил Стас, положив поверх юбки руку на ее ногу выше колена.
– В детстве обожглась утюгом, – отозвалась Кэт, убирая его руку со своего беда. С островка они выбирались, переполненные чувством радости от красоты окружающего.
Кэт некоторое время ждала обещанной Стасом рыбалки в облюбованных ими затонах. Но Стас почему-то медлил. Ему больше хотелось общаться с ней в других местах. Она по-прежнему сопротивлялась и соглашалась, да и то под давлением, сходишь на прогулки по центральной улице города, которые в большинстве случаев происходили в присутствии ее подруги Риты. Прогулки, как правило, превращались в походы п магазинам, где он часто чувствовал себя третьим лишним.
Стас не переставая терзал себя.
– Боже праведный, услышит ли наконец меня, хоть кто-нибудь на этой земле? Поймет ли, захочет ли выслушать? Я ведь уже столько лет молча кричу… выбился из сил, изнемог. Боже, во что превратился мир, некогда сотворённый тобой! О чем еще говорить, когда в таком страшном девиците пребывает элементарная человечность. Люди не хотят жить по установленным тобою законам. Они по-своему устроили жизнь на Земле.
– Устал я от всего. Постарел уже, что ли? – сетовал Стас.
– Странно, что об этом говоришь именно ты, - удивился Дик.
– Пойми, Дик, нет плохих и хороших людей, есть лишь такие обстоятельства. Но исконная природная человечность исчезает. Меняется социальный генотип человека.
– Мой тебе совет, не мудри и не усложняй свою жизнь. Все это, поверь мне, ни к чему. Тем более в наше время. Живи, как все, проще. Баба тебе нужна хорошая, Стас, вот и все! Она поможет забыть о всех твоих проблемах, хоть и прибавит новых. Бери себе Кэтрин, что ты мудришь? Девка что надо.
– Легко сказать «бери», – подумал Стас, – ничего из того, что хочешь, в этой жизни взять нельзя. Лишь она сама может дать, равно как и отнять. Один любит другого, другой – третьего, третий – четвертого. А взаимность – это удел удачливых. Любит из двоих один, – второй в лучшем случае лишь позволяет любить.
– Да что ты в самом деле, Стас, зациклился на ней? Что ты с ней возишься? Заманил, приласкал, трахнул – и все дела! Никуда она от тебя не денется.
– Не смей так говорить о ней! Слышишь? – Свирепо накинулся на Дика Стас, приподнимая его за борта пиджака.
– Хорошо, хорошо! Полно тебе горячиться. Пошутить, что ли, нельзя? – сопротивлялся Дик. – Ладно, тогда мы поможем тебе похитить ее. Сейчас это модно. Ну, ведь надо же, черт возьми, что-то делать!
– Дик, пожалуйста, оставь меня, ради Бога, в покое. Если хочешь остаться мне другом, никогда не заговаривай со мной об этом!
Дик молча отвернулся от Стаса. Помолчал немного, собрался уходить.
– Может, Стас и прав, когда говорит, что никто никому в жизни по большому счету помочь ни физически, ни морально не может, думал он. – Тогда что же? Выходит, каждый сам себе не только лучший слуга, но и помощник? И никто никого не в состоянии понять до конца. Ибо для этого каждый должен пройти именно то, что прошел тот, кого желают понять.
До того, как завернуть в переулок, Дика на высокой скорости объехала скорая помощь с ошеломляющей слух сиреной и истерично вращающейся голубою мигалкой.
Стас шел по направлению к спуску на набережную и собирался перейти через мост. На мосту и под мостом располагались неугомонные рыболовы, ловко орудовавши своими снастями. Один из рыболовов, удивший с моста, выволок из рюкзака трехлитровую стеклянную банку с пластмассовой белой крышкой и с хаотически двигающимися под ней черно-коричневыми тараканами.
Создавалось впечатление, что они прекрасно понимают причину своего заточения и потому так панически торопливо мечутся по дну банки и друг по другу. Да к тому же наверняка всякий из них кричал во все горло и что было мочи, взывая о помощи и надеясь. Что их крик услышат хотя бы другие сородичи, тем самым предупреждая их об опасности и предостерегая от собственной участи. Они кричали, но крика их никто на свете не слышал и не только не помышлял об их спасении, но даже не высказывал сожаления.
– Безнадежная мольба о спасении, – думал Стас, – нас, людей, наверное также никто не слышит, как и беззвучные вопли несчастных созданий, заключенных в стеклянный плен.
Хозяин банки отвинтил белую пластмассовую крышку, извлек со дна банки крупного усача, разрезал его маленьким ножичком пополам, одну половину бросил обратно в банку, другую нацепил на мощный крючок своего спиннинга и закинул его с моста в реку.
– На них отлично идет крупная рыба. – пояснил, улыбнувшись, Стасу.
Стас был все еще под впечатлением виденного. Восстанавливал в памяти в замедленном темпе, как рука опускалась на дно банки, шарила в поисках добычи, нагоняя на несчастные и обреченные существа смертельную панику и вызывая переполох. Каждое из них инстинктом улавливало, что до конца дня чаша сия не минует и его, но всеми силами пыталось хоть в данный момент увернуться, хоть на капельку отдалить свой конец.
– Какая разница уйти минутой раньше или позже, если этой участи вообще избежать нельзя.
Стас перешел мост и направился к ближайшей станции метрополитена. Поднял взгляд на небо и подловил и в нем подтверждение своей мысли о сходстве участи человека и виденных обреченных существ.
– Кого и когда приберет к себе смерть, нам знать не дано. Ей до лампочки и стар и млад, сильный и слабый, умный и глупый. Все одно, одинаковая добыча! И мы обречены, хоть и, на манер тех существ, копошимся, барахтаемся, надеемся, что роковой час пробьет не для нас, не сейчас, когда-нибудь после, в далеком будущем, а быть может…
Вечером, кое-как обмывшись Стас потягивал приготовленный ему сестрой горячий кофе и покуривал любимые «Мальборо».
– Чего ей, интересно еще надо, – неотвязно преследовала его мысль о Кэт. Ясно одно, только любви ей мало. Нынешние девчонки хотят получить все готовым, а своим трудом создавать ничего не желают. Главное для них – внешность. Впрочем. И мы. Мужики, не далеко ушли в этом от баб. Знаем, понимаем, сознаем, что внешность обманчива, однако же неуемно стремится к этому.
В передней зазвонил телефон.
– Ну, как ты добрался?
– А, это ты? Да ничего.
– Ты опять думаешь все о том же?
– Не надо, Дик.
– Ну ладно, ладно! Договорюсь с Ираклием и, если не перезвоню тебе, завтра утром встретимся у него у него на работе, идет?
– Добро.
Наутро рабочие и служащие строительного управления собрались во дворе в надежде получить хоть какую-то часть зарплаты за работу, выполненную полтора месяца назад. Заказы искали по всему городу, зачастую копеечные, ничтожные, но выплат и за них приходилось дожидаться месяцами.
Полоумный Арчил, окруженный хохочущими весельчаками, мастерски и изящно отплясывал некий заморский танец.
– А теперь взвой по-волчьему! – заказывал ему один из толпы, – вот тебе за это пятак.
Арчил завывал.
– Ишь, что вытворяют, – недоумевал Дик, показывая взглядом в сторону весельчаков, – хорошо, хоть волки не слышат. А не то бы в ответ заговорили по-человечьи.
Стас был полностью обескуражен представшей взору удручающей картиной человеческого падения – потешались самозабвенно и до упаду.
– Ребята, айда сюда! Очередь за зарплатой подошла, - позвал с порога конторы Ираклий.
– Погляди, что они вытворяют, – бросился к нему Дик, - как-нибудь останови их.
– Да ну! Видишь, всем нравится. Первый раз, что-ли? Арчил не только у нас, но и в других местах зарабатывает тем же самым!
– Интересно, как это он узнает, где, у кого и когда выдают зарплату? – вмешался Виктор.
– А кто его знает, – отшутился Ираклий, – должно быть. Своя агентурная сеть!
– Держу пари, зарабатывает куда больше, чем каждый из нас, – убежденно воскликнул Дик, – собирает с миру по нитке.
– Умеет жить! – заключил Виктор.
– А за что ему вчера пришлось вопить на весь город? – поинтересовался Стас.
Ребята, пересмеиваясь, дружно направились к кассе.
Арчилу в тот день пришлось выполнить еще многое множество заказов на радость потешающимся над ним и так толком и не понявшим, что измываются они прежде всего над самими собой. Поддразнивали Арчила, а Арчил в свою очередь забавлялся их смехом и шуточками.
На конечной станции метрополитена было многолюдно. Суетливые люди с озабоченными лицами торопливо покидали вагоны поезда и устремлялись к эскалатору. Толпа на противоположной стороне терпеливо ждала появления поезда из депо. Электронные часы над тоннелем, казалось. Отсчитывали время в два раза торопливей обычных. Стас посматривал то на них, то на поток выходящих из вагонов, высматривая знакомое лицо.
– Опаздывает, – подумал он, обратив взгляд на свои ручные часы.
Там, где он стоял, располагалось множество киосков, будок и просто прилавков с многочисленным ассортиментом товаров. У киоска печати он уже успел пробежаться по лицевым страницам газет и журналов и теперь стоял перед витриной будки с бижутерией. При виде колец, сердце его всколыхнулось.
– Ну, сколько можно тянуть лямку, – подумал он и вдруг принял верное по его разумению решение, - надо в конце концов решать так или эдак!
Радостный от совершенной покупки, он с удвоенным удовольствием спустился по эскалатору в нижний зал. И вот, наконец, когда из вагонов вывалилась очередная толпа возникло знакомое очертание. Это была Кэтрин. Их взгляды встретились.
– Вот если бы удалось устроить ее на работу. Как было бы здорово! – Подумал Стас, - появились бы дополнительные средства к существованию. Каждый стремится к тому, чего ему больше всего не хватает…
Они шли по просторной аллее медленным, неторопливым шагом. Стас долго мешкал, но под конец решился.
– Знаешь, Кэт, у меня для тебя необычный подарок.
– Да? Ой, как хорошо, – обрадовалась Кэт.
– Но, чтоб его получить, нужно выполнить определенные требования.
– Какие же?
– Надо закрыть глаза, протянуть правую руку и не открывать глаз, пока я не разрешу.
Кэт, не дослушав с радостью принялась выполнять его наставления. Пока Стас возился в своих карманах в поисках только что купленного подарка, Кэт с закрытыми глазами медленно продвигаясь вперед, натолкнулась на дерево и ударилась о него головой.
– Я тебя вовсе не просил бодаться с деревьями! Сильно ушиблась? – воскликнул Стас.
– Нет, ничего, – успокоила его Кэт.
– Тогда закрой глаза снова, – повторил свою команду Стас.
Кэт почувствовала прикосновение сильных рук Стаса и то, как по одному из пальцев ее правой руки что-то скользнуло. Она вдруг затрепетала от неожиданности и стала вырывать свою руку из рук Стаса. Стасу пришлось слегка применить силу.
– Все, ты теперь моя навсегда! – произнес он с облегчением, натягивая на палец Кэт недавнее приобретение.
Кэт продолжала сопротивляться.
– Ладно, ладно, успокойся! Скажи, подходит оно тебе по размеру или нет.
– Да, подходит, пусти меня! – отталкивала его Кэт. Она мгновенно сдернула кольцо с пальца, опустила его в карман и явно была в замешательстве.
– Прости меня, но ты мне не оставила иного выбора! С одной стороны, играешь со мной в кошки-мышки, а с другой – напрочь отказываешься от всех моих приглашений.
Кэт продолжала идти молча.
– А если я откажусь?
– Тогда выкинь кольцо.
– Честно говоря, не думаю, что из этой затеи что-нибудь выйдет, – задумчиво проговорила Кэт.
– Могу я надеяться хотя бы на будущее твое снисхождение?
– Нет! – убежденно отпарировала Кэт.
Стас огорченно отвернулся от нее, взглянул на небо и взмолился: «Господи, помоги мне, ты ведь знаешь, как я её люблю».
Через некоторое время он уже стоял на остановке и провожал взглядом автобус, который увозил от него его любовь и подарок-экспромт, который, как выяснилось впоследствии, оказался для нее слишком простым, для него же слишком дорогим.
После первой же встречи на работе Кэт вернула ему подарок. В тот день он задержался на службе дольше обычного и возвращался домой поздно вечером.
Остановившись на мосту, вглядывался в знакомый пейзаж, островки, где они когда-то были вместе с Кэт, где гуляли цапли в поисках пищи, где, замерев в неподвижности, сидели у перекатов рыболовы и где река разветвлялась на мелкие ветви, русла и ручейки.
Небо было безоблачным, но отдельные силуэты звезд мерцали неярко.
Подарок Стаса, словно пушок, полетел с моста вниз, по круговой траектории, летел медленно, плавно и красиво, унося за собой в быстрое течение реки уже второй раз в его жизни самые лучшие чувства и оставляя ни с чем.
Он еще раз поднял взгляд на небо и печально понурился:
– А еще говорят, что звездам верить не надо! Да ведь они столько твердили что мы не пара, не пара, не пара.
Издалека, со стороны тянущейся гряды гор доносился протяжный рык неизвестного ему зверя, и сейчас казалось, что этот крик был его криком.
– Кричи, мой друг, кричи, авось кто и услышит, – вспомнились вдруг слова из юности. – В лучшем случае тебя могут рассеянно выслушать и выразить свое сожаление. А вообще-то никто никому не в силах помочь, и перед настоящей бедой каждый остается один на один с собой.
Спустя несколько лет Стас, спешивший по важному делу, приметил на противоположной стороне улицы куда-то спешившую Риту. Стас узнал ее раньше, чем она его. Между «здравствуй, ну как ты» и «всего тебе, прощай» Стас узнал у нее, что Кэтрин удачно вышла замуж, живет с мужем в Москве, и попросил при случае передать ей свои поздравления. Удивился тому, насколько холодно воспринял эту новость.
– Вышла, стало быть, так и надо, – вяло констатировал он. В жизни бывает много напрасных встреч. Миллионы звезд на небе встречаются и расходятся.
– Дик был прав, – размышлял Стас, – когда говорил о том, что у многих их них оценка ценностей поставлена с ног на голову. Менее ценное, второстепенное, они ставят гораздо выше, чем то главное, что за ним кроется. В одном и том же подарке одни видят адекватное отношение к ним, другие же просто наличие отношений. Они слишком требовательны и торопливы и забывают или вовсе не ведают, что с первой ступеньки на десятую не перескакивают. Если падать с коня, так с хорошего, – вот их девиз, а время, к великому сожалению многих, разделяющих его, сбрасывает с ослов, а то и верблюдов. Ну, да в конечном счете, пожалуй, кто что заслуживает, то и получает.
Вечером, вернувшись домой, Стас долго искал номер телефона Риты, чтобы поинтересоваться избранником Кэт, вернее, его достоинствами, тем, насколько она удовлетворена своим выбором. Так и не отыскав, равнодушно махнул рукой:
– Какое это теперь имеет значение?
Странное, неведомое доселе чувство поднималось изнутри, протестовало, рождало внутренний дискомфорт. Он никак не мог побороть его, но и сдаваться без боя совсем не желал.
Минуло десять самых сложных лет от начала новой жизни, к которой понемногу начали привыкать, пытались как-нибудь устроиться, найти в ней местечко.
Стас прогуливался по красивому парку, двигаясь неторопливым шагом, осматривал местность, наслаждался чистотой прохладного осеннего воздуха. По мобильному телефону раздался звонок.
– Да, слушаю вас, – отыскал он в одном из внутренних карманов своего пиджака аппарат мобильного телефона.
– Стас, привет,- послышался голос, – это Дик. Ну, как дела?
– Привет, Дик, все нормально! Нашел работу, копию договора и другие необходимые документы вышлют на днях по факсу. Скажи Ираклию, чтоб подготовил и выслал наши реквизиты.
Разговор по мобильному продолжался минут десять. Выходя из парка, он набрал еще несколько номеров по мобильному, но дозвониться ни к кому не смог. Уже за полдень Стас подъехал к прилегающей к аэропорту гостинице. Из гостиницы удалось дозвониться по одному из номеров:
– Оксана, здравствуй! Ну что там у вас?
– Ой, Стас, привет! – ответил радостный голос.
– Где ты?! Целый день звоню, не могу дозвониться! Вылетаю сегодня вечерним рейсом. Все, что ты поручила мне, выполнил. Чего ты ревешь, дуреха?
Последовало молчание.
– Что, плохо слышно?
– Ты ведь знаешь, братья опять меня отговаривают, снова взялись за старую песню.
– Да, понимаю. Конечно же, я для тебя старый.
– И к тому же твердят, что тебя завтра ко дню свадьбы не будет. Что ты не поспеешь, если приедешь вообще.
– Все будет хорошо. Прилетаю сегодня ночью.
– Буду ждать твоего звонка всю ночь. Люблю тебя очень и очень волнуюсь.
– Ладно, целую тебя, жди! – с облегчением закруглился Стас удовлетворенно улыбаясь.
Направляясь к зданию аэропорта, Стас услышал знакомый голос.
– Нет! – вырвалось у него. – Не может быть!
– Здравствуйте, Арчил, – сухо произнес он, приблизившись к группе людей.
– Разве мы знакомы?- удивился Арчил и с подозрением оглядел незнакомца.
Стас представился и пустился в объяснения, как и с каких пор они знакомы. Арчил терпеливо слушал, время от времени покачивая головой.
– Возможно, возможно, но вы поймите, я общался со столькими людьми, что толком всех и не помню.
– А что вы делаете здесь?
– Мне удалось перебазироваться сюда. Мне здорово повезло, женился на иностранке, родился ребенок. Так что теперь я человек семейный. Объезжаю свои рабочие точки на иномарке. – Арчил показал рукой в сторону машины, стоящей на автостоянке.
– И сколько зарабатываешь за день?
– На пропитание хватает, и еще остается. Собираю деньги на мечту детства. Хотим с женой отправиться в Рио-де-Жанейро, сперва в турпоездку, а потом будет видно.
– Молодец, Арчил! Можно сказать, что «Аврора» в семнадцатом году стреляла ради тебя.
– Ну да.
– Интересно, отличается ли чем-нибудь репертуар для наших и здешних?
– Да ну! Все одно, с той лишь разницей, что в этих местах кричать очень громко не разрешается. Пришлось как-то даже писать объяснительную в полицейском участке. А вообще я им плачу и проблем у меня с ними почти не бывает. Даже наоборот, были случаи нападения, притеснения и даже попытки издевательства, так они меня здорово защищают. Теперь меня почти везде узнают и не трогают.
Арчил в свою очередь расспросил Стаса о его жизни, работе, цели приезда и многих других мелочах.
– Ой, старина, напрасно бодаешься с жизнью,- всполошился Арчил, – Хочешь, дело предложу?
– Ну? – поинтересовался Стас.
– Оставайся-ка здесь, со мной. Будем вместе работать, заработки будут побольше, чем там. Женим тебя, а там, глядишь, если будешь паинькой, и в Рио с собой заберем.
Стас с недоумением глядел на Арчила. Он представлялся ему попеременно то полоумным, то вполне серьезным деловым человеком.
– Ну? – уговаривал Арчил.
Стас решил не разочаровывать его и не обмолвиться и словечком по поводу того, что о нем думает, а просто доиграть роль партнера, задумывающегося над соблазнительным предложением.
– Нет, Арчил, большое тебе спасибо. Мне не жить без своей Родины.
– Ай, оставь ради Бога! Родина там, где тебе хорошо живется.
– Нет, Арчил, нет, она там, где ты рос, где ты родился и где ты стал человеком. По мне лучше тяжелая жизнь и смерть на Родине, чем сладкая жизнь на чужбине.
– Ну ладно, горе-патриот! Сам знаешь, смотри, тебе видней. Ты извини меня, пожалуйста. Спешу, надо поспеть на работу. А ты все-таки подумай о чем я с тобой говорил, и если надумаешь, вот тебе моя визитка, звякни или заходи. Ну, будь здоров!
Он пожал Стасу руку и торопливо направился к своему «Volvo».
– Интересно, кто таким выдает права? – удивлялся Стас.
Перед тем, как сесть в машину, Арчил переговорил с кем-то по телефону, еще раз поднял руку в знак прощанья со Стасом, хлопнул дверью иномарки и пулей сорвался с места.
Стас долго стоял на месте. Ошарашенный увиденным, потерял на время дар речи. Посмотрел на небо, затянутое плотными белыми облаками, и мысленно произнес про себя: «Господи, что с нами происходит?»
Устроив вещи в камере хранения и наведя кое-какие дополнительные справки о вылетающем рейсе, Стас решил оставшееся до вылета время провести в здании аэровокзала.
Еще через несколько часов снова пошел снег. Стас через витринные стекла следил взглядом, как нежно и плавно с неба опускались белые хлопья и, падая на землю, превращались в черную грязь.
– Они как люди,- подумал Стас, – с небес спускаются чистыми, ясными, красивыми, белыми, а попадая на землю, пачкаются и сбиваются в комья. На земле невозможно удержаться чистым надолго, даже если ничего не предпринимать, а день и ночь заботиться о своей чистоте, что физической, что духовной. Сами люди, заметив твои старания, насильно тебя выпачкают и очернят. Ну, конечно же, стараться и держаться до последнего все-таки надо, чтоб не снесло мощным потоком уничтожения. Для этого существуют прекрасные средства. Тут он вспомнил своего лектора, любившего поговорку: «Терпение и труд все перетрут». Ну и, конечно же, в обязательном порядке, вера в Бога, вера в себя и в свои собственные силы.
Он признавал, конечно и то, что в жизни, в мозгу и даже в сердце, все получалось совсем не так, как хотелось бы, но ничего поделать с этим не мог.
Начало регистрации Стас встретил с большой радостью и в медленно ползущей длинной очереди. Количество рейсов на линии было резко сокращено в связи с неразберихой между авиакомпаниями двух стран, чем и объяснялся наплыв пассажиров.
Стас оживленно переговаривался на какую-то отвлеченную тему с одним из пассажиров. Вдруг он остановил свой взгляд на соседке собеседника. Его словно ударило током. Он поймал и ответный пристальный взгляд, торопливо уходившей в глубину зала женщины.
– Кэт? – удивленно лепетал Стас и застыл в изнеможенье на месте. – Не может быть.
Извинившись, он отстранил рукой своего собеседника и двинулся следом за ней.
– Кэтрин! – позвал он уже с близкого расстояния.
Женщина, не оборачиваясь, продолжала идти. Он обогнал ее, перегородив дорогу. Она удивленно взглянула на него:
– Кэт, ты что, не узнала меня? Я же Стас, – сорвал он с головы шапку.
– Простите меня, но я вас не знаю.
– Кэт, кончай! Я знаю, что ты обижена. Но дай мне возможность хотя бы объясниться с тобой.
– Пропустите, пожалуйста, – грубо перебила его женщина, отстраняя с дороги.
Стас продолжал идти за ней, лепетал какие-то объяснения, но она не желала его слушать.
– Мужчина, отстаньте от меня! – спокойно настаивала она. – Вам вполне вразумительно было сказано, что я не та, чье имя вы назвали. Отойдите от меня. В противном случае я буду вынуждена обратиться за помощью и позову полицию.
Стас остановился и долго смотрел ей вслед. Он успел заметить, что их беседа привлекла внимание ожидающих разные рейсы.
– Вот стерва! – негодовал Стас. – Даже на простой человеческий разговор не соглашается.
Он словно с цепи сорвался, сперва пошел за ней, потом, заметив, что она начинает убегать от него, тоже побежал с одной-единственной мыслью: «Я тебе докажу сейчас, кто ты такая».
В зале ожидания раздались громкие возгласы по поводу происходящего. Среди них, конечно же, преобладали женские.
Стас быстро догнал убегающую, схватил ее за руку, отволок в сторону и сильно прижал к стене. Одной рукой он стал расстегивать ей пальто, другой продолжал прижимать к стене.
– На помощь! Помогите, полиция, грабят, насилуют, убивают! – раздался истошный голос из зала ожидания. Женщина почти не сопротивлялась, только повторяла одни и те же слова: «Кто вы такой, что вам надо, что вы себе позволяете?!»
Вдруг Стас почувствовал резкий удар сзади по голове и тут же потерял сознание. Не помня о происшедшем и о том, сколько времени пролежал в полной прострации, он медленно приходил в себя. Первое, что почувствовал, была резкая, непрекращающаяся боль в голове. Одежда на нем была порвана, на лице запечатлелись следы побоев.
Спустя некоторое время вместе с пострадавшей женщиной они давали в отделении полиции показания по поводу случившегося в здании аэропорта.
– Имя, фамилия, отчество? – спросил молодой офицер полиции.
– Рина Райдер.
– С какой целью прибыли в аэропорт?
– Приехала встречать мужа и дочь, прилетающих из Англии.
– Ого, – впервые прокрались сомнения в сознание Стаса, – может, и впрямь не она? – Но тут же пришла уверенность в своей правоте.
– Вы знакомы с этим мужчиной? – спросил офицер, указывая на уже полностью пришедшего в себя Стаса.
– Впервые его вижу.
– Чтоб тебя черти так видели! – пробормотал Стас.
– А вы молчите, пока вас не спрашивают, – сурово приказал офицер.
– Что ему было от вас надо?
Женщина замешкалась, словно не зная, что ответить, но потом вдруг высказалась:
– Откуда мне знать, спросите у него.
– Он пытался вас изнасиловать?
– Что вы говорите?! Разве такое возможно при людях?
– А что тогда?
– У меня нет больше времени, господин офицер! Неотложные дела, к сожалению.
– Да, да, конечно, – понимающе произнес офицер. – Вот ваши показания. Подпишите, пожалуйста.
Женщина мигом подписала подвинутую к ней бумажку с напечатанным текстом и тут же встала со стула.
– Если ко мне еще будут вопросы, я готова на них отвечать вместе с моим адвокатом. Всего доброго, – протянула она свою визитку.
Последовала очередь Стаса. На большую часть вопросов он молчал, но какой-то текст ему пришлось под давлением подписать.
С каждой минутой его положение ухудшалось. Он представал в глазах допрашивающих кем угодно- и насильником, и возможным террористом, и маньяком…
– Куда летел и куда прилетел, – подумал Стас, когда его перевезли на спецмашине в городское отделение полиции.
Дверь прихожей медленно отворилась и так же медленно затворилась. Послышался звук опускаемых молний. Тонкие женские ноги сбросили с себя модные сапоги и оказались в плену у пушистых тапочек. Послышался шорох скидываемой одежды. Модное длинное дамское пальто покорно повисло на вешалке рядом с мужским и детским.
– Папа, папа, мама пришла, – раздался радостный детский возглас. Ребенок подбежал к матери, успевшей припасть на колени, и бросился ей в объятия.
– Лиза, девочка моя, – произнесла женщина, обнимая ее.
Тут же появился мужчина среднего роста, в очках и спортивной форме.
– Привет, моя дорогая, – обратился он к женщине, и целуя ее.
– Здравствуй, Майкл, – ласково отозвалась женщина, – как прилетели?
– Надеялись, ты встретишь нас в аэропорту, да вот не дождались, добрались на такси.
– Мама, мама, папа мне вон какую куклу в Лодоне купил! – хвасталась маленькая девочка, вынося игрушку из комнаты.
– Не в Лодоне, а в Лондоне, сколько можно тебя учить! – поправила ребенка мать.- Прости меня, Майкл. Я очень хотела вас встретить, но не смогла, дела на работе, ты ведь знаешь?
– Ничего, проходи, мы с Элис приглашаем тебя на чай. На улице ведь так холодно.
– Спасибо. Вот умоюсь, переоденусь и мигом вместе к вам.
Спустя некоторое время Майкл повторил приглашение.
– Рина, ты скоро?
– Прости меня, мне надо сделать еще пару звонков!
Рина еще более десяти минут оставалась взаперти в своей комнате и вела разговор по телефону, прежде, чем выйти на домашнее чаепитие.
Время шло. Все складывалось явно не в пользу Стаса. К расследованию подключили опытнейших специалистов. Утром очередного дня Рина встала рано. Надо было накормить домашних, подготовить Майкла к работе, отвести в детский сад девочку и самой не опоздать на службу.
– Рина, ты мне сорочку и брюки погладила? – спрашивал Майкл умываясь.
– Нет, но уже грею утюг.
– Пожалуйста, поскорее. Как бы мне не опоздать.
– Можно я поглажу папе сорочку и брюки? – спросила девочка, ухватившись за ручку горячего электроприбора.
– Отойди сейчас же от утюга, – нервно крикнула Рина, – обожжешься, и будет большая вава на всю жизнь!
– Такая, как у тебя на ноге?
– Ты смотри, какой у нее длинный язык! А ну, марш отсюда.
Проводив Майкла, Рина стала собирать ребенка. Раздался звонок по мобильному. Она уединилась у себя:
– Как дела, Артур?
– Плохо, Рина. Ничего без тебя не получится.
– Почему? Я ведь сказала, что заплачу столько, сколько понадобится.
– Они требуют изменить начальные показания.
– Так в чем же дело?! Нет проблем.
– Да, но они хотят это именно в том русле, как я тебе говорил.
– Нет, так я не могу. Артур, пошевели мозгами и сделай что-нибудь. Только в темпе, пожалуйста, тебе я тоже не зря столько плачу.
Вечернее объяснение с Майклом оказалось непростым.
– Да, но ты ведь говорила, что твоего первого мужа звали Саша. А теперь еще какой-то Стас? – интересовался Майкл.
– Он долго добивался меня в молодости и, раздосадованный тогдашним моим отказом, как видишь, наломал дров.
– Значит, в тот вечер ты была в аэропорту? Но зачем ты это от нас скрыла?
Вопросы сыпались на Рину камнями, и выстоять под их натиском она оказалась не в силах.
Бросилась в спальную комнату, упала ничком на постель и зарыдала.
Гнев Майкла постепенно стихал. Он тихонько подошел к ней, улегся рядом, склонился головой на ее хрупкую спину и гладил по голове, успокаивая. Она, растерянная и заплаканная, жалобно смотрела ему в глаза.
– У тебя с ним точно ничего не было?
– Нет, ничего, клянусь тебе, клянусь! – со слезами на глазах убеждала его Рина. – Прошу тебя, поверь мне.
– Верю, верю, любимая, только успокойся.
– Ну, вот!
– И не любила его никогда?
– Нет, нет, никогда, никогда! – клялась Рина, и вдруг неожиданно даже для самой себя осеклась и призадумалась. Опасаясь, чтобы Майкл не уловил этого минутного замешательства, привстала с постели, одернула на себе одежду и тихо ускользнула в ванную умываться.
– Ох, уж эти женщины! – вздохнул Майкл. – Проблем с ними не оберешься. Права, должно быть, была покойная матушка, когда советовала мне подольше оставаться в холостяках. Так, уверяла, куда большего достигнешь в жизни…
Рина провела в мучительных раздумьях и нервных поисках выхода из создавшейся ситуации еще пару дней. На возобновившиеся вопросы мужа, в чем дело и что ее беспокоит, сослалась на трудности по работе.
– Идиот, кретин, – злилась она, сокрушаясь, – и себе жизнь напортил, и мне, каким дураком был, таким и остался.
Она не раз запиралась на работе и дома у себя в комнате и горько плакала. Впервые в жизни поймала себя на чувствах к Стасу, на том, чего не понимала все восемь лет его ухаживаний. Остыв после одного из очередных переживаний, повторила звонок Артуру.
– Я согласна.
– Фу…, – протянул Артур, – так-то оно и лучше! Не волнуйся, все будет хорошо, главное, чтоб ты спокойно поговорила с Майклом. В конце концов, он интеллигентнейший и безумно любящий тебя человек, он тебя поймет.
– Конечно же, поймет, – с сомнением подтвердила Рина.- Когда будет следующее заседание суда?
– Думаю, что скоро. Я сообщу. Может быть, тебе придется сюда хотя бы разок приехать.
Очередное заседание суда оказалось более продолжительным, чем предыдущие. Обвинение выступало сразу по нескольким пунктам. Адвокат Артур, держался на высоте, видно было, что его уверенность и решительность были непоколебимы.
Майкл нервно вникал во все перипетии и подробности разбирательства.
– Вот это да! – удивлялся он. – Ай да Рина! Надо же, во что меня втянула. Знать не знал, что это такое, и вот те на!
Впрочем, держался с честью и чуть напускным хладнокровием вплоть до одного произнесенного Риной слова.
Стас сидел на скамье подсудимых и ужасно мучился. Он предпочел бы всю оставшуюся жизнь отсидеть за решеткой, нежели созерцать Рину с мужем в зале суда, да к тому же создавать ей столь серьезные проблемы. Но сейчас от него уже мало что зависело, его судьбу решали другие люди. Особое потрясение испытал Стас, когда в качестве свидетеля в зал суда пожаловал его старый знакомый Арчил.
– Боже мой, откуда он появился? – И откуда про все узнал? Какой-то дурдом, ей-Богу.
После долгих слушаний настала очередь отвечать на вопросы судей и обвинения. Рина отбивалась стойко до того, пока один из вопросов не приблизил переломный момент.
– Потерпевшая, вы любили его когда-нибудь? – поинтересовался судья.
Последовала продолжительная пауза.
Рина взглянула на Майкла, на глазах утрачивавшего недавнее присутствие духа.
– Да, я любила его и люблю его сейчас. К сожалению, слишком поздно поняла это.
Зал ахнул. У Майкла расширились зрачки, он поперхнулся, не выдержал сокрушительного удара, и быстрым шагом бросился вон.
Адвокат попросил прекратить допрашивать Рину, ссылаясь на ее душевное состояние. Судья удовлетворил его просьбу. Рину вывели.
Со Стаса были сняты все обвинения. Его освободили прямо в зале, правда, наложили солидный штраф в качестве компенсации морального ущерба в пользу тех, по отношению к которым его поступок вызвал столько хлопот и проблем.
Стас вышел из зала суда понурый и удрученный. Все подходили к нему, поздравляли, но он оставался сух и печален. Мысль о том, что он разбил жизнь Кэтрин, убивала его, и он, как никогда в жизни, желал сейчас умереть. Так плохо ему не было никогда.
У выхода его нагнал и дружески хлопнул по плечу Артур.
– Не грусти, старина, главное сделано, ты на свободе, а остальное уладится.
Стас встрепенулся, крохотная крупица надежды, казалось, пробилась в его сознание:
– Может быть, еще не все потеряно и кое-что можно поправить?
Он отъезжал от здания суда на иномарке Арчила, не перестававшего пересказывать все подробности и детали сегодняшнего разбирательства.
– Насчет выкупа тоже не беспокойся, я все улажу,- искренне предлагал он.
– Как же это, дружище? – интересовался Стас. – А Рио?
– Ай, – отмахивался Арчил, – пропади эта детская мечта пропадом! Кому это сейчас надо? Это во-первых. А во-вторых, ну, поедешь туда на несколько лет раньше или позже, какое это имеет значение?! – смеялся он. – Только, дружище, теперь ты мой! Я тебя у них, можно сказать, выкупил. Придется теперь тебе отрабатывать у меня долг.
Стас смотрел на Арчила с переменными чувствами – изумлением, подозрением, восхищением, но, конечно же, главное, что он сейчас испытывал, – это огромная благодарность за то, что для него было сделано.
– Неужели ты хочешь заставить меня кричать, как сам? Учти, я этого так искусно, как ты, делать не смогу.
– Да ладно, никто над тобой потешаться не будет! Так и быть! Хочешь, будешь моим имиджмейкером или менеджером.
– А откуда ты узнал о моем деле, Арчил?
– Говорил ведь я тебе, что здесь у меня много друзей и знакомых, в особенности в полиции. Моя полиция меня бережет.
Стас был потрясен личностью Арчила. Он видел в нем такое гармоничное сочетание сознательного и бессознательного, что удивлению его не было предела.
В этот день он стал гостем в доме Арчила. Не спал всю ночь напролет. Ночь же всегда была для него лучшим временем для раздумий. А дум накопилась уйма. Главнейшими, однако оставались мысли о дальнейшей судьбе Кэтрин. Он продолжал неустанно мучить себя, единственное, что его сейчас сдерживало, это слова утешения, так искренне и душевно высказываемые Арчилом.
Несколько раз Стас вставал, укутывался в одеяло и выходил на балкон покурить. Покурив, устремлялся взором вдаль и, не раскрывая рта, кричал, Кричал и возносил мольбу, чтоб его хоть кто-то услышал.
Больше недели Арчил наблюдал за душевным состоянием Стаса, оставшегося ни с чем, многое потерявшего и продолжавшего жить у него. Стас избегал общенья с людьми, разговоров на какие бы то ни было темы. Сух был даже с Арчилом, его тяготило, что он сидел у него на шее. Возвращаясь после своих трудов домой, Арчил заставал Стаса во все углубляющемся удрученном состоянии.
Ценой неимоверных усилий ему удалось выпытать у него причину подавленности. И в то же время он не мог простить себе одной оплошности, хотя и понимал, что дело вовсе не в ней и все случилось бы и без того. В первый же день, уходя из дома, он оставил Стасу свой мобильный телефон.
Стас дозвонился до своих домашних, друзей, знакомых и сообщил им, что задерживается на неопределенное время по неотложным делам. Кроме Дика, никто не решился рассказать ему о судьбе Оксаны. Не дождавшись его приезда, она поддалась настоятельным требованиям братьев, выдавших ее замуж за угодного им жениха.
– Вот дурни! – прикинулся беззаботным Арчил. – Клянусь тебе, ты еще настоящих девок не видел. Я тебе тут такую отгрохаю, что вся страна закачается.
Стас был сражен окончательно. Он разом потерял двух любимых женщин, обоим при этом изрядно подпортив жизнь.
Арчил был в замешательстве. Стас ставил его в безвыходное положение. Такого он никогда в жизни не испытывал и всегда хвастался, что выкручивался из наисложнейших ситуаций. А сейчас…сейчас он чувствовал, что буксует и сам. Никакие разговоры, уговоры, обещания и другие трюки Арчила не действовали на Стаса, и Арчил начал чувствовать, что он теряет его и что Стас уходит от него и от всех все дальше и дальше, в некую неизвестную глубь человеческого бытия.
В один из дней Арчил вернулся домой раньше обычного.
– Ну, ладно тебе слюни разводить, – принялся он ругать Стаса, лежавшего в одежде на постели и покуривавшего сигарету. – Совсем раскис, аж тошно смотреть. А ну-ка вставай, принимай гостей.
– Каких это еще гостей? – удивился Стас. И вдруг услышал из-за двери голос женщины, который в состоянии был поднять его даже из могилы. Сердце его чуть не разорвалось от счастья он пулей вскочил на ноги и ринулся к двери.
– Кэт? – воскликнул Стас. Слезы фонтаном брызнули из его глаз. Они кинулись друг другу в объятия. Он сжал за ее спиной в замок пальцы обеих рук.
– Никто в жизни не отнимет тебя у меня!
Арчил тем временем выскочил на балкон, оставив за собой дверь открытой, и в ознаменование своей очередной победы издал крик.
Стас ласкал, целовал лицо и голову Кэт, и она впервые в жизни отвечала ему. Понемногу успокаиваясь, они ощутили врывающийся в комнату холод.
– Эй, ты там! – ласково налетел на Арчила Стас. – Долго еще собираешься нас морозить?!
Закрывай дверь и скорее иди к нам!
Кэт блаженно улыбалась, крепко зажатая рукой Стаса.
– Ну, что ж, – констатировал Арчил. – Пожалуй, уже и впрямь пора…
Кэт в знак согласия призакрыла глаза и в улыбке развела краешки губ.
– А теперь еще небольшой сюрприз! – продолжал Арчил и скомандовал в сторону соседней комнаты. – Теперь уже можно, выходите!
Вошел мужчина с маленькой девочкой. Стас продолжал сжимать Кэт в объятиях. Увидев лицо мужчины, он обмер. «Майкл?» – пронеслось у него в сознании и он стал медленно снимать руку с Кэт.
– Мама, кто этот дяденька? – спрашивала ее маленькая Лиза.
Кэт подняла дочь на руки.
– Знакомься, это дядя Стас, – пояснила она. – Поздоровайся с ним. Ну!
– Рина, познакомь и нас! – протянул Стасу руку Майкл.
Стас в нерешительно пожал ее. Майкл улыбался. Стас же стоял озадаченный и недоумевал по поводу происходящего. У него на родине мужики при таком раскладе, как минимум, передрались бы. Но сейчас он удивленно вглядывался в улыбающееся лицо Майкла, а тот поразительно тонко уловил причину его потрясения и пытался что-то пояснить.
– Рина мне все о вас рассказала. И я был поражен динамикой ваших взаимоотношений с первых минут вашего знакомства до сегодняшнего дня. Тем, как вы ценой обоюдных непростительных ошибок и упущений, шли к пику, к вершине вашей любви. У нас с Риной все это время шли нескончаемые переговоры по поводу наших дальнейших судеб. Мы уже далеко не дети, хотя я чуть старше вас. Я верю Рине, что между вами никогда ничего такого не было.
Стас в знак согласия мотнул головой в обе стороны.
– Хоть, я думаю, что и это не могло бы ничего существенно изменить, – продолжал Майкл. – Главнее для меня то, что Рина любит и меня, пусть и меньше, чем вас, и не хочет разрушать семью и отнимать у своей дочери истинного отца. А настоящей первой любви, у кого ее не было! У меня тоже была на родине любимая девушка, которую я продолжаю любить и, возможно, буду любить до конца жизни, хоть она и замужем, и у меня с ней никогда ничего такого не было и, конечно же, теперь уж не будет, и я был бы очень рад, если бы ее муж относился ко всему этому так же, как я отношусь к вашей любви. Я знаю о вашей прекрасной стране от Рины достаточно. Знаю и то, как бы многие ваши мужчины отозвались бы сейчас обо мне. Нам надо расти нравственно и общие человеческие ценности ставить выше своей гордыни и выше своего я.
Стас был потрясен. Майкл произносил слова, которые следовало бы произносить ему.
– Ну кто же виноват в том, что между вами все так сложилось? А теперь, когда все позади, что же делать? Стреляться и убиваться?! Ну почему люди при осложнениях не могут спокойно объясниться? Что за надобность драться, если каждый все равно остается при своем мнении. Мнений много, но выход один, единственный, и его надо искать сообща.
– Ну ладно, будет вам философствовать! Все остальное обсудим за столом!.
За хорошо накрытым столом дебаты продолжались еще долго. Жена Арчила успевала и обслуживать стол, и сидеть за ним вместе с гостями.
Стас понемногу освобождался от напряжения и уже почти смирился с тем, как все складывается. Осознавал, что принятое решение сейчас единственно приемлемо для всех. И ради Кэтрин, ради ее семейного счастья и благополучия он должен пожертвовать собой. Да и не может долее терзаться ужасным чувством вины перед ней. Он отчетливо уяснил себе, что теперь ему не будет жизни ни с ней, ни без нее.
Беседа затянулась, и за столом засиделись до самого утра. Перед тем, как разойтись, Майкл преподнес свой главный сюрприз, сообщил то, чего не знала даже Кэтрин, – ему, как продюсеру и режиссеру, предложили сценарий очень интересного фильма с сюжетом, напоминающем историю, которая стряслась с ними самими.
– И что самое главное… – Майкл выдержал паузу.
Все замерев, ждали этого главного.
– И что же, что же это самое главное?!
– А самое главное то, что…
– Ладно тебе, Майкл, не томи нас, – взмолилась Кэтрин.
– Ну ладно, так и быть, не буду вас долго мучить,- сжалился Майкл. – Самое главное то, что мы собираемся большую часть фильма снимать… где, как вы думаете?
– Майкл! Ну перестань!- умоляла Кэтрин.
– В Ри, в Ри, в Ри…
– Сам ври, если тебе этого очень хочется, – обиделась Кэтрин.
– В Рио-о-о… – громко вскрикнул Майкл, и все подхватили этот нечеловеческий крик, который, казалось, слышала вся планета. И, конечно же, среди всех голосов, резко выделился голос Арчила, бархатно переливавшийся из тональности в тональность.