Моё имя - Георг Венцель. Один мудрец, живущий неподалёку, в посёлке молчальников, дал мне тетрадь и карандаш и велел написать историю моей жизни. Как он сказал, это поможет мне идти дальше. Я долго не притрагивался к тетради, холодея от ужаса при одной только мысли о том, что мне снова придётся пережить жуткие события прошлого, но сегодня решил-таки покаяться перед Богом и перед людьми. Уверен, что, прочитав эту исповедь, обитатели многих планет свяжут моё имя с несчастьем, случившимся десять лет назад на Марсе, и я буду принят в разношёрстную компанию всемирно известных негодяев.
Покаяние - это единственное, что осталось мне. Нет, не для очистки совести - эту мутную субстанцию не очистить уже никакими религиозными фильтрами. Нет таких слёз в моих глазах, чтобы разбавить ими тухлую жижу моей души, нет таких добрых дел, чтобы радостью их совершения вытеснить из моего сердца неподъёмные залежи мрака. Да и не надеюсь я, если быть честным, на прощение людей и милость Бога. Видимо, после смерти мне придётся воплотиться в самое несчастное существо, какое можно представить себе, униженное, презренное, копошащееся в отбросах и попираемое последним изгоем. Что ж, заслужил я эту участь и готов пройти сквозь любые адские муки. Поверьте, я прекрасно сознаю, что нет в запасе у чертей такой боли, которой я не был бы достоин.
Итак, я начинаю свою исповедь. С какой целью? - спрашиваю я себя. Наверное, только для того, чтобы ангел мести не упрекал меня в том, что при жизни я не сделал ничего для смягчения приговора на последнем суде.
***
К тому времени, когда на Марс сел корабль с тремя биологами и новейшим исследовательским оборудованием, я жил на этой планете уже больше семи лет и гордился тем, что был причастен к созданию Кротовой норы - так в шутку называли мы город, построенный в пещере, на глубине тёхсот метров под поверхностью Марса. Общая длина этого гигантского сооружения, состоящего из основного ствола шириною сто метров и нескольких более узких ответвлений, в длину составляла сорок пять километров. И это был не просто извилистый туннель, повторяющий причудливые повороты естественной пещеры, созданной миллиард лет назад мощным водяным потоком, когда на Марсе ещё текли реки и бушевали морские прибои, - это была настоящая городская улица с проезжей частью, тротуарами, перекрёстками, магазинами, ресторанами и жилыми домами, вернее, вырубленными в скале нишами, куда встроили двух- и даже пятиэтажные многоквартирные комплексы. По улицам скользили электромобили, шагали пешеходы. Город был ярко освещён днём и ночью. Десять тысяч жителей: химики, геофизики, метеорологи, астрономы, биологи всех мастей - собирали данные на поверхности планеты, бурили скважины в поисках минералов, живых марсианских организмов и окаменелостей, исследовали находки в лабораториях, а данные передавали на Землю.
Примерно раз в год к нам прилетал корабль с учёными и оборудованием, а каждые полгода беспилотник доставлял продовольствие. Хоть мы и сами научились выращивать овощи и виноградных улиток, но производить земные деликатесы и спиртное в этой замкнутой системе было невозможно.
Вот и в тот раз очередной корабль доставил на Марс различные грузы, а также троих биологов, которым поручили исследовать озеро пресной воды, лежащее на глубине трёхсот двадцати метров. Их заданием было найти в озере не только микроорганизмы - их на Марсе множество и большинство уже исследовано и признано безопасным для человека и растений, - но и многоклеточные формы жизни.
Надо сказать, что с самого начала строительства города мы использовали воду озера для питья, на всякий случай тщательно её фильтруя, но исследовать его никто пока не отваживался. И вот на Земле решили, что пора заполнить и этот пробел в марсологии.
Прилетевшими к нам зоологами оказались две женщины, Марта и Елена, и высокий здоровяк Зденек, беззаботный и смешливый блондин лет тридцати. В день их прибытия меня вызвал к себе Стефанидис, руководитель проекта, он же мэр Поселения №1 - так наша Кротовая нора называлась официально.
- Я слышал, на Земле ты увлекался дайвингом и и два года работал водолазом в команде археологов, - сказал Стефанидис, когда я вошёл в его роскошный кабинет, уставленный мебелью красного дерева и марсианскими шедеврами, вырезанными из китовой кости десять миллионов лет назад, когда предки землян ещё лазали по деревьям.
- Было такое, - скромно ответил я. Таким уж я был: встретившись с богатеем или начальником, терялся и робел, хотя терпеть не мог тех, кто направо и налево разбрасывался миллионами, тогда как я, простой ремонтник электронного оборудования, не мог позволить себе слетать в отпуск на Землю и вынужден был безвылазно болтаться в герметичной капсуле Кротовой Норы.
- Ты-то нам и нужен. Садись, Георг, потолкуем. - Стефанидис придвинул мне стул, а сам опустился в мягкое кресло, обитое пурпурным плюшем. «Ну конечно, - поморщился я, - мне стул, а себе - трон. Король да и только!»
Я сел, а Стефанидис продолжал:
- Тебе, наверно, известно, что сегодня к нам прилетели зоологи, специалисты по глубоководной фауне. Из них только один имеет опыт погружения с аквалангом, и ему нужен напарник.
- Что ж они не прислали сразу двоих ныряльщиков? - саркастически заметил я. Не очень-то хотелось мне лезть в подземное озеро, тем более что за время проживания в Норе я успел убедиться в том, что дополнительные работы здесь не оплачиваются. Мы, простые ремонтники, подозревали, что деньги, полагающиеся за подобные услуги, прикорманивал хапуга Стефанидис со своей женой Катрин, завхозом поселения.
- Не прислали двоих, потому что не могли, - не без раздражения ответил Стефанидис - он не любил, когда ему возражают. - Оборудование оказалось слишком тяжёлым, а без него никак. Но раз уж эту работу можешь выполнить ты...
- Какова моя задача?
- Просто страховать Зденека Пшивальского - так зовут того парня - и помогать, если что потребуется...
- Я на Земле за подобную работу получал...
- Это было на Земле, - оборвал меня Стефанидис - разговоров о деньгах он тоже не любил, - а у нас здесь средства ограничены, начальство экономит на проекте каждый цент. Я бы рад заплатить тебе за услугу, но боюсь, тогда мне пришлось бы вынуть деньги из собственного кармана.
«Ну и вынул бы, - подумал я, - беднее бы не стал, ворюга».
***
Стефанидис послал меня в гостиницу знакомиться с зоологами. Они как раз обедали в ресторане и меня пригласили за свой столик.
Девушки оказались довольно милыми, но ни в какое сравнение не шли с Ольгой, уборщицей в нашем доме. А вот Зденек мне сразу понравился. Он так потешно высмеивал зажиточных и власть имущих, что хохотал даже официант, принёсший мне заказ.
После обеда Зденек отвёл меня на склад, куда снесли багаж зоологов, и показал мне акваланги нового типа. Оказалось, что, сидя на Марсе, я отстал от прогресса. Дайверам больше не нужны были неудобные баллоны, их заменили лёгкие пластины, похожие на небольшие квадратные картонки, внутри которых из особого вещества вырабатывается столько кислорода, что с одной такой кассетой на спине ныряльщик может провести под водой более шести часов.
- Хочу предупредить тебя, - сказал Зденек, помогая мне примерить водолазный костюм, - что мы не знаем, живут ли в озере животные...
- Вот и проверим! - беспечно возразил я. Во мне проснулся страстный ныряльщик, соскучившийся по дивному подводному миру.
- Но это могут быть опасные существа, - сказал Зденек. - Например, спруты или какие-нибудь зубастые рыбы вроде наших земных мурен.
- Я не из пугливых, - уверенно покачал я головой. - Мне приходилось лицом к лицу встречаться с белыми акулами и гребнистыми крокодилами. Надеюсь, у нас будет оружие?
- Конечно, - широко улыбнулся зоолог. Видимо, ему понравилось, что его напарник не робкого десятка. - Пистолеты и ножи. Но, понимаешь, мы не знаем, что из себя могут представлять марсианские твари. Может так статься, что пуля прошьёт студенистое тело гигантской медузы, не причинив ей вреда.
- Ну, тогда мы укоротим её рост ножами.
Зденек рассмеялся.
- Значит, я могу рассчитывать на тебя?
- Можешь. Вот только хочу попросить тебя об одной услуге.
- Проси. Всё, что в моих силах...
- Когда вернёшься на землю, намекни начальству о том, что некий Георг Венцель, помогавший тебе в исследованиях, не получил за эту работу ни гроша.
- Как так ни гроша?
- А вот так. Пусть пришлют сюда ревизоров. Надоело жить впроголодь, когда жиреет гнида по кличке Стефанидис. Ну как, посодействовуешь мне?
- Обязательно, - энергично кивнул Зденек. - Я сам терпеть не могу хапуг, выхватывающих изо рта простого человека последний кусок хлеба.
- Наверное, ты коммунист.
- Уже пять лет член партии. А ты?
- Я пока сам по себе. Хотя сочувствую красным.
***
Через два дня, подготовив всё самым тщательным образом, я и Зденек вошли в водяной шлюз. В стене открылась небольшая заслонка, и в шлюз хлынула вода. Когда она достигла расположенного над нами люка, работник водопровода задраил его, одна из стен шлюза поднялась - и нашим глазам представилась зловещая темнота, законсервированная в пещере миллиард лет назад. Мне стало не по себе, но я сжал кулаки, насколько это позволяли мне перчатки костюма, и сказал в микрофон:
- Ну что, напарник, лишим девственности вечную ночь?
Зденек включил налобный фонарь и вплыл в чернила остановившегося времени. Я последовал за ним.
В том месте, где в озеро вдавался шлюз водопровода, глубина была около пяти метров. Мы опустились на дно.
- Выключим на минуту свет, - предложил Зденек.
- Зачем?
- Чтобы увидеть, обитают ли здесь организмы, способные к люминесценции.
Мы погасили фонари - и я был поражён увиденным: со всех сторон на нас таращились зеленоватые и голубоватые глаза! Я схватил Зденека за руку: она дрожала.
- Вот это открытие! - воскликнул он. - Не знаю пока, что за существа посылают нам свой мерцающий привет, но это явно не скопления бактерий. Смотри, Георг, некоторые огоньки движутся, и довольно быстро. Микробы не могут развивать такую скорость. - Он пожал мне руку. - Ладно, включим пока свет, нам надо хорошенько осмотреться.
Мы поплыли дальше. Зденек разматывал ярко сверкающую серебристую нить, которую привязал к выступу скалы рядом с в ходом в шлюз. Эта нить должна была помочь нам вернуться.
На дне росли пучки довольно неприятных белых водорослей, похожих на неестественно длинные человеческие пальцы. У них даже были ногти.
- Это что за гадость? - сказал я. - Как будто руки мертвецов.
- Это животные, - ответил Зденек. - Что-то вроде земных полипов. Вероятно, ядовитые.
- А зачем им ногти?
- Думаю, это органы размножения.
- Ну и уроды!
- Этим уродам цены нет! - с восторгом заявил Зденек.
- Да? - Мне стало любопытно. - Ты хочешь сказать, что мы могли бы выгодно продать их?
- Конечно. Любителям экзотики. Но не в том их главная ценность...
- Я понимаю, - вздохнул я, - наука прежде всего.
- Ты прав, Георг. Мы же не торгаши. Я-то уж точно.
- И я тоже. Всего лишь бедный электронщик.
Примерно через четверть часа мы добрались до углубления в каменном дне диаметром около трёх метров, и меня привлёк жёлтый блеск, мелькнувший в глубине ямы. Пока Зденек занимался срезанием полипа с древнего сталагмита, я вынул из кобуры пистолет и нырнул в углубление, готовый выстрелить в любое чудовище, если оно будет угрожать моей жизни. Но в яме, глубиною не больше двух метров, не было ничего опасного. Зато, когда я провёл рукою по груде камней, покрытой илом, то застыл на месте: это были не камни, а ровные, одинаковой величины слитки золота! Целая куча золота! Миллионы лет назад какой-то марсианский разбрйник свалил сюда свои сокровища, и вот я, новый Али Баба, нашёл его!
- Что там? Послышася сверху голос Зденека.
- Золото, - выдохнул я, лихорадочно соображая, как незаметно вынести отсюда столько слитков и как переправить их на Землю. Эти мысли не находили ответов и назойливыми осами кружили в голове, тогда как сердце моё ликовало: «Ты богат, Георг! Ты король из королей! Этой кучи хватит и тебе, и твоему напарнику!»
- Что? Какое золото? - Зденек приблизился ко мне и, протянув руку, выбрал из груды один слиток. - Боже мой! В самом деле, золото!
- И оно наше! - воскликнул я, дрожа всем телом.
- Это золото марсиан, - задумчиво произнёс зоолог, рассматривая слиток, в котором было не менее полутора килограмм умопомрачительной удачи.
- К чёрту марсиан! - возразил я. - Они давно перемёрли. - Теперь это золото наше, оно принадлежит тем, кто его нашёл.
- Нет, Георг, - Зденек уверенно покачал головой, - это тебе не Земля, где ты можешь объявить найденное своим. На Марсе недры принадлежат земному правительству. Я читал закон...
- К дьяволу твой закон! - Я разозлился. - Это золото нашли мы, а не правительство! Неужели ты не хочешь разбогатеть?
- Конечно, хочу, как и любой здравомыслящий человек. Но я хочу также, чтобы марсология развивалась, тем более после того как мы обнаружили здесь многоклеточных животных. А ты представляешь себе, сколько в недрах Марса скрыто подобных озёр и сколько в этих озёрах плавает неизвестных науке тварей! Вот где настоящий Клондайк, Георг! А на это золото Земля будет спонсировать исследовательские экспедиции, и не только биологические, но и археологические. Ведь и в других местах могут быть спрятаны подобные клады, и не только золото, но и исторические и художественные цености. То, что найдено до сих пор - капля в море...
- А мне-то какое дело до всех этих ценностей, если передо мной лежит куча золота, сулящая безбедное будущее мне, моим детям и внукам?
- Георг, ты не понимаешь! - Зденек в сердцах отбросил слиток, который, упав на груду, поднял облако мути. - Среди открытых нами планет только Марс отличается тем, что на нём есть... вернее, когда-то процветала разумная жизнь. Но мы знаем о ней так мало! Есть теория, что люди не произошли от обезьян, а прибыли на Землю с Марса. Но есть и противоположное мнение: что марсиане - это потомки древней земной расы. Перед нами - столько вопросов, и найденный нами клад подстегнёт правительство активнее исследовать эту удивительную планету...
- Ну, и пусть себе исследует, - стоял я на своём. - Я-то тут при чём? Почему я должен отказаться от счастливой жизни ради алчной власти капиталистов?
- Во-первых, ради науки, а во-вторых, если ты возьмёшь себе это золото, чем ты будешь отличаться от капиталистов, которых так ненавидишь?
- Тем, что я не стану одним из них! Тем, что я буду свободен от них! Я стану хозяином своей судьбы. Короче говоря, Зденек, не хочешь брать свою долю клада - отдай её правительству, а я возьму свою...
- Не возьмёшь! - В голосе Зденека послышалась угроза.
- Посмотрим. - Я решил завершить спор - мне нужно было обдумать положение и как можно скорее определиться с дальнейшими действиями.
- И смотреть тут нечего, - отрезал Зденек. - Можешь взять пару слитков; так уж и быть, я тоже возьму парочку, но всё остальное пусть послужит науке.
Я понял, что дальше упрашивать упрямого зоолога, одержимого наукой, бесполезно. Необходимо остановить его, иначе, вернувшись в город, он непременно разболтает всем о нашей - да нет же, о моей! - находке.
Зденек выбрал себе два слитка, сунул их в прикреплённый к его поясу мешок, где лежали баночки для сбора биологических образцов, и начал подниматься из ямы. Ждать больше не было смысла: либо я буду действовать решительно, защищая себя и своё будущее, либо, проявив малодушие, опять останусь в дураках, а какой-нибудь наглый Стефанидис набьёт карманы моим зотлотом.
Я вынул из кобуры пистолет, прицелился и нажал на спусковой крючок.
Выстрел был громким и жутким. Пуля прочертила в тёмной толще воды серебристо-призрачный след и вонзилась Зденеку в поясницу. Другая пуля угодила ему между лопатками. Первого выстрела Зденек как будто не ощутил, зато от второго вздрогнул, раскинул руки и стал медленно погружаться на дно. Из его ран вырывались облачка тёмно-красной мути.
- Вот так, - сказал я, - ты сам напросился!
И вдруг я ужаснулся тому, что сделал. И подумал: неужели жизнь этого человека кончилась? Как это страшно!
Некоторое время я стоял неподвижно, глядя, как Зденек ложится на дно, на край ямы, а над ним сгущается красный туман.
- Сделанного не вернуть! - произнёс я дрогнувшим голосом, вернул пистолет в кобуру и заставил себя приблизиться к Зденеку, лежащему ничком. К нему подплыли несколько отвратительных существ, похожих на маленьких каракатиц, покружили в облаке крови и, вероятно, определив её источник, присосались к ранам.
Я почувствовал тошноту и испугался, что меня может вырвать прямо в шлем. Чтобы этого не произошло, я отвернулся от трупа и стал оглядываться по сторонам. Луч моего фонаря выхватил из мрака почти отвесную стену. Я подплыл к стене и обнаружил в ней полукруглое углубление, похожее на небольшую пещеру, достаточно глубокое, чтобы в нём могло уместиться человеческое тело.
Я вернулся к трупу Зденека, схватил его за руки и, отчаянно работая ногами, поплыл к стене. Прежде чем впихнуть его в пещеру, я вынул из его мешка два слитка и сунул в свой мешок: в случае если я не смогу добраться до клада, по крайней мере, у меня останутся четыре слитка.
Когда тело напарника было спрятано, я вернулся к яме: вот она, серебристая нить Ариадны! Лежит на дне. И пусть лежит, она покажет мне дорогу к кладу. А я сюда обязательно вернусь, не могу не вернуться. Это золото куплено дорогой ценою - жизнью человека. Так я размышлял, возвращаясь к шлюзу. А ещё я думал, что скажу в городе, как объясню исчезновение Зденека.
***
- Да, Георг, вижу, натерпелся ты в озере страхов, - сказал Стефанидис, поставив передо мною на стол стакан виски. - На тебе же лица нет. Сочувствую. Выпей и постарайся отвлечься от случившегося. А когда придёшь в себя, всё мне расскажешь.
- Я и сейчас могу всё рассказать, - произнёс я упавшим голосом, поднял стакан притворно дрожащей рукою и отхлебнул обжигающей жидкости.
Не больше одного глотка, - твёрдо решил я. - Главное - не терять самообладания.
- Тогда я слушаю. - Стефанидис опустился в кресло, положил ногу на ногу, а пальцы обеих рук сложил домиком и прижал к носу.
- А случилось там вот что, - начал я много раз прокрученный в уме рассказ. - Когда мы со Зденеком добрались до противоположного берега... хотя это мог быть и остров или сросшиеся основаниями сталагмиты - ведь мы не успели подняться на поверхность, чтобы проверить это... Да, я забыл сказать, что Зленек всю дорогу плыл первым, но именно там он задержался, хотел поймать какого-то слизняка... их там много, этих мерзких тварей со светящимися глазами... Так вот, он отстал, а когда я обернулся, то с ужасом заметил, что сзади к нему приблизилось отвратительное чудовище размером, наверное, с носорога... нет, даже крупнее... Оно было бледное, с синими прожилками... знаете, такое... как кожа мертвеца... И у него были длинные, толстые щупальца, штук шесть... Или больше? Не помню... Как у осьминога, но только без присосок. Не успел я вскрикнуть, как чудовище обвило напарника щупальцами, знаете, так, словно заключило его в объятия. Он дёрнулся, но тварь оказалась довольно сильной. И удивительно проворной. Она потащила его куда-то. Только тогда я опомнился, схватил пистолет, но стрелять не стал, ведь пуля могла попасть в Зденека... Короче говоря, не прошло и минуты, как чудовище скрылось во тьме. И я решил, что благоразумнее будет вернуться.
- Да, - укоризненно покачал головой Стефанидис, - эти чёртовы зоологи задали нам дел! Теперь с Земли припрутся ревизоры, репортёры, станут вынюхивать, что у нас тут да как...
- Думаю, всё обойдётся, - подмигнул я Стефанидису, больше не чувствуя себя вечным подчинённым, ведь я стал героем, поймавшим за хвост неуловимую удачу!
- Надеюсь, так и будет. - В три глотка Стефанидис осушил свой стакан. - Боже, как же я устал!
«Может быть, взять его в долю? - мелькнула у меня мысль. - Придётся, если не смогу провернуть дело в одиночку».
***
Долго я ломал голову, придумывал план за планом, однако все они казались мне слишком рискованными или неисполнимыми. А время шло. Через несколько месяцев с Земли должна будет прибыть комиссия, водолазы обследуют озеро и, наверняка, найдут труп Зленека. И тогда меня ждёт пожизненная камера в тюрьме.
Пришлось обратиться за помощью к Стефанидису.
- Что бы вы сделали, - начал я, без приглашения развалившись в его плюшевом кресле, - если бы нашли клад?
- Клад? - Услышав это магическое слово, Стефанидис замер. Он стоял передо мною с раскрытым ртом, глаза его блестели. Наконец он уселся на стул, ожидая, когда я окончу красноречивую паузу.
- Не просто клад, - развязно улыбнулся я, убедившись, что расчёт мой оказался верным, - а клад кладов. Около полутонны золота.
- Это что, шутка? - Стефанидис тряхнул головой и смерил меня недоверчивым взглядом.
- Нет, кэп, я серьёзно. Дело верное.
- Полтонны, говоришь?
- Именно так. Может быть, и больше. У меня не было с собой весов. Марсианское золото в слитках.
- Боже ты мой! И где оно?
- Я скажу, если мы договоримся.
- Конечно, договоримся. - Стефанидис вскочил на ноги, подбежал к бару, налил виски в два стакана и, вернувшись к столу, один стакан протянул мне. - Считай, что я в деле.
- И вы готовы бросить всё и удрать со мною на корабле зоологов?
- Куда удрать? - Он испугался - на такой крутой поворот он явно не рассчитывал.
- Ну, например, на Атлантиду. Там ведь принимают любого, кто положит в их банк свои миллионы.
- Дрянная планетка, - покачал головой Стефанидис.
- Дрянная - для кого? - сказал я. - Для правительства Земли, потому что там отмываются деньги, или для деловых людей, потому что они могут жить там в своё удовольствие, послав к чёрту земную власть с её грабительскими налогами?
- Думаю, ты прав, - задумчиво произнёс Стефанидис. - Дело Зденека всполошило начальство на Земле. На этот раз мне просто так не выкрутиться. Ну что ж, я готов бежать. Итак, где твой клад?
- На дне озера.
- Значит, чудовище, похитившее зоолога, приплыло из сказки?
- Что-то вроде этого.
- А Зденек оказался слишком честным и принципиальным?
- Приятно иметь дело с умным человеком.
- Нам нужно всё хорошенько обдумать. - Стефанидис встал и со стаканом в руке начал ходить по кабинету, а я сидел, наслаждаясь победой.
Наконец он сел на диван.
- Итак, Георг, кто поведёт корабль?
- Я.
- Ты же не пилот.
- Зато я знаю электронику корабля. И знаю, что пилоты - бессовестные бездельники. Корабль сам летит. Вводишь параметры места назначения, нажимаешь на кнопку - и всё. Остаётся только следить за различными параметрами.
- А как насчёт доставки на корабль золота?
- Этот вопрос, господин мэр, придётся решать вам. Моя задача - вытянуть сокровище из озера.
- Хорошо, с этим я разберусь. Есть кое-какие задумки.
***
Долго стоял я перед дверью, не решаясь постучать. Я, герой, не испугавшийся убить человека и готовый ради счастливого своего будущего устранить любого, кто станет у меня на пути, боялся приблизиться к женщине! Так уж устроены люди: трус может запросто изнасиловать девушку, а храбрец не способен признаться в любви зрелой женщине, у которой в жизни, наверняка, было немало мужчин.
Меня прошиб пот, я дрожал всем телом, уговаривал себя быть смелее, но ничего не мог с собой поделать.
«Видимо, не судьба!» - Голос малодушия в моём сердце принёс мне облегчение. Я собрался было развернуться и уйти, как вдруг раздался щелчок, заставивший меня вздрогнуть, дверь отворилась, и я увидел Ольгу.
- Привет, - сказала она, глядя на меня удивлённо и с любопытством. - Ты ко мне?
Я кивнул.
- А я тут собралась за молоком сбегать.
Я снова кивнул.
- Ну ладно, потом схожу, - махнула она рукой. - У меня ещё молочный порошок остался. Заходи.
Она посторонилась. Я вошёл.
«Что теперь? - размышлял я разглядывая жилище одинокой женщины, все эти милые мелочи: белые обои с розовыми цветочками, салфетки, вазочки в виде собак и кошек, вязаный коврик на полу у кровати, на покрывале - десяток подушек и подушечек, на круглом столе - цветастая скатерть с бахромой. - Вот я дурак! Даже не придумал, что говорить... А в самом деле, что я могу сказать?»
- Садись! - Ольга рукой указала мне на стул. Я сел к столу. - Ну же, Георг, я слушаю. - Она устроилась на другом стуле, с противоположной стороны стола.
- Я... - Во рту у меня пересохло. Слюны не было, и я сглотнул воздух. - Я пришёл предложить тебе...
- Как мило с твоей стороны! - Ольга встала. - Погоди, я налью нам соку. Сама сделала. Из апельсинов, киви и персиков... Конечно, из порошка, сам понимаешь, но получилось неплохо.
Она выбежала из комнаты и через несколько минут вернулась с подносом, на котором стоял графин, полный жёлтой жидкости, и два бокала.
- Спиртного не пью, - сказала она, разливая сок, - нельзя мне, поэтому...
- Ничего, я тоже не особо... в смысле спиртного...
Она поставила передо мной бокал и села, а я стал жадно пить, как путник в пустыне, добравшийся наконец до колодца.
- Значит, ты пришёл сделать мне предложение? - Ольга глядела на меня прямо, открыто, и глаза её сверкали радостью и надеждой.
Я кивнул.
- Ты мне тоже нравишься, Георг. - Тут её щёки зарделись, и она потупила взор.
- Но я пришёл не совсем потому...
- Да, я знаю. - Она взглянула на меня и понимающе улыбнулась. И мне стало легче.
- Я улетаю и хочу, чтобы ты летела со мной.
- Тебя потянуло на Атлантиду.
- Ты знаешь? - удивился я.
- Я многое о тебе знаю.
- Понимаешь, мне необходимо лететь туда. Мой знакомый живёт там уже несколько лет. Он пишет, что там чудесно. У кого есть много денег, тот на Атлантиде король.
- Деньги, деньги, - тихим голосом произнесла Ольга. - Доллар - это первосвященник тела, распинающий сердце.
- И что из того? У меня много денег. Очень много, и я хочу, чтобы они послужили мне. Золото. Понимаешь, я нашёл целую кучу золота...
- Я боюсь! - внезапно воскликнула Ольга.
- Чего ты боишься?
- Золото притягивает зло. И я знаю: к тебе оно уже притянуло много зла...
- Откуда ты это взяла?
- Не спрашивай, откуда. Поверь мне, я знаю: на руках твоих - кровь невинного человека.
Я невольно глянул на свои руки.
- Что ты такое говоришь? - Я испугался: неужели наш разговор со Стефанидисом кто-то подслушал и всем уже известно, что я натворил?
- Я говорю то, что знаю, - уклончиво ответила Ольга.
- Но откуда? Кто тебе сказал?
- Ты сказал это, Георг, ты сам.
- Я?
- Не спрашивай меня, я не смогу объяснить... и не имею права... всё равно ты ничего не поймёшь... - Она помолчала, глядя на меня с сожалением. - Но не бойся, Георг, я не враг тебе. К сожалению, ты уже ступил на этот путь и не свернёшь с него. Тебе придётся дойти до конца...
- Какой путь? О чём ты говоришь?
- Путь зла, Георг. Ты выбрал путь зла. И готов совершать новые и новые преступления. И никто тебя не остановит - только горе, потеря надежд и иллюзий, заставит тебя если не одуматься, то хотя бы задуматься.
- Нет, Ольга, постой! - Я дрожал от страха, но уже не от страха любовника перед первым признанием, а от ужаса перед возможным провалом дела, перед наказанием, ждущим меня, если я попаду в руки полиции. - Всё-таки скажи, откуда тебе известно...
- Не бойся, Георг, о вашей со Стефанидисом сделке никто, кроме меня, не знает.
- Ты подслушивала наши переговоры?
- Можно сказать и так.
Я с облегчеием выдохнул скопившийся в груди страх.
- Значит, никто больше не пронюхал?
- Никто.
- Слава Богу! И ты согласна лететь со мной?
- Согласна. Без меня ты пропадёшь.
- Наверное, ты права. Я чувствую, что повис на волоске.
- Но постарайся всё же спрыгнуть с телеги, на которой зло везёт тебя в ад.
- Не в ад, а в страну счастья!
- Не буду спорить, - вздохнула Ольга, и в её глазах появились две слезинки. - Видмо, ты ещё не созрел.
***
Ровно в девять вечера, когда в том конце туннеля, где расположены заводы, склады и вход в озеро, не осталось никого, Стефанидис и я на грузовике подъехали к воротам насосной станции.
- Это вы, господин мэр? - прозвучал голос охранника и на мониторе приборной панели грузовика появилась его заспанная физиономия.
- Я, Питер, разве не видишь? Открывай ворота.
Тяжёлые стальные створки раздвинулись, и мы въехали на двор, утонувший в сумерках. Охранник вышел нам навстречу.
- Что-нибудь случилось, господин мэр?
- Ничего. Мы проводим секретный эксперимент. - Стефанидис вылез из грузовика первым, после него выбрался я. Почему-то мне стало страшно и захотелось бросить всё и удрать. Но я понимал, что есть только один путь назад - в тюрьму. Поэтому я сжал кулаки и подавил приступ малодушия.
- Но по инструкции... - начал было охранник, с сомнением рассматривая нас: одетого в рабочий комбинезон Стефанидиса и меня, натянувшего на себя водолазный костюм. Но он не договорил: успев взять себя в руки, я вынул из кобуры пистолет и выстрелил: охранник охнул и с пулей в сердце повалился на асфальт. А я глядел на него и боролся с охватившей меня жалостью к этому несчастному парню.
- Зачем ты его убил? - испуганно воскликнул Стефанидис. - Я хотел дать ему денег и отпустить: пусть бы напился...
- Кэп, вы сделали непростительную ошибку, - язвительно усмехнулся я, хотя мне было не до шуток - мне окончательно стало ясно, что Ольга права: не сойти мне с тропы зла, и не потому что я не хотел этого, а потому, что какая-то внешняя сила заставляла меня идти дальше, тянула за собою, помахивая перед моим лицом золотой приманкой. - Зачем вы сказали охраннику, что мы собираемся проводить здесь секретный эксперимент? Не могли сказать, что неисправна электроника третьего или, к примеру, пятого контроллера? Это было бы в порядке вещей и ни у кого не вызвало бы ни тени любопытства. А секретный эксперимент - это уже сенсация. Уверяю вас, после того как этот малый проболтался бы в баре - а он непременно проболтался бы - сюда сбежалась бы дюжина зевак. Это вы заставили меня применить оружие. Вы этого хотели?
- Прости, Георг, - Стефанидис виновато скривил губы. - Не подумал.
- А я не зря настаивал на том, чтобы проговорить каждый шаг.
- Хорошо-хорошо! В следующий раз рот открывать будешь ты. А мой - на замке. А теперь давай-ка отволочём труп вон туда, в угол, и прикроем его ящиками.
Спрятав тело охранника, мы вытащили из кузова электрическую лебёдку и внесли её в надшлюзовую камеру. Пока Стефанидис закреплял лебёдку на полу, я вернулся к грузовику, взял шлем, ласты и свёрнутые в рулон мешки для слитков.
Наконец всё было готово, люк открыт, я спустился в шлюз, дождался, пока он наполнится водой и откроются створки. Пора. Я сжал в правой руке шнур, к которому был привязан накаченный воздухом резиновый шар, и поплыл. Шар тут же потянул меня вверх, но я освободил от стопора катушку, шнур стал разматываться, и ничто больше не припятствовало мне опуститься на дно.
Найдя серебристую нить, я поплыл вдоль неё.
А вот и яма, полная моим безбедным будущим! Блеск золота осветил мне душу и прогнал страх и неуверенность.
И началась работа. Наполнив мешок слитками, я привязывал к нему воздушный шар, относил его в шлюз, возвращался за другим мешком, и так много раз.
Когда же я наполнил золотом последний мешок и выплыл из ямы, случилось то, что до конца жизни я буду вспоминать с замиранием сердца. Думаю, даже адские муки не затмят ужас, который я испытал в те мгновения.
- Ну, всё, прощай, озеро! - сказал я и огляделся по сторонам. И вдруг всё во мне похолодело: прямо на меня плыл Зденек! Он шевелил руками и ногами, а в за стеклом его шлема копошилось бесчисленное множесто бледно-лиловых губ.
Я был так напуган, что забыл о пистолете. Выпустив из рук шнур баллона, я застыл, чувствуя, что ещё немного - и от страха я лишусь чувств. Да я их уже почти лишился и ощущал только холод, сковавший моё тело.
«Это конец!» - только эта мысль смогла пробиться в сознание сквозь оледеневшую кровь.
А Зденек медленно приближался ко мне, похожий на чёрную птицу с единственным отвратительно громадным стеклянным глазом, в глубине которого беззвучно шевелились разорванные на тонкие полоски губы.
Не доплыв до меня всего двух метров, Зденек повернул влево и стал огибать яму. И лишь когда он миновал меня, я всё понял и вздохнул с облегчением: к спине, ногам и рукам трупа сплошными зарослями присосались полипы, которые в удивительном согласии махали щупальцами, заставляя мертвеца плыть. Эти твари умудрились даже пролезть ему под шлем, скорее всего, сквозь пулевые отверстия, через внутренние органы, рот и нос, и их шевеление я принял за губы, которыми снабдила покойника преисподняя.
Однако даже это открытие, объясняющее причину жуткого передвижения Зденека, не погасило полностью суеверного ужаса: он оставался в сердце, забравшись в тёмный угол, и отравлял мне, да и по сей день порою отравляет лучшие минуты жизни.
Внося в шлюз последний мешок, я впервые подумал, что Бог всё-таки есть и он в покое меня не оставит. «Не видать мне счастья!» - пробила моё сознание безжалостная мысль, и суеверные страхи, оставленные в детстве, проснулись и зашевелились во мне, подобно щупальцам тех мерзких марсианских полипов.
***
В городе стояла глубокая ночь. Мы ехали по пустынной улице.
- Надеюсь, Катрин собрала свои безделушки, - сказал Стефанидис, остановив грузовик у крыльца своего дома. На верхней ступени сидела Ольга.
- Это кто? - Он бросил на меня тревожный взгляд.
- Она со мной.
- Ясно. Ладно, сажай её в автомобиль, а я пойду потороплю Катрин.
Он спрыгнул на асфальт и, кивнув Ольге, вбежал в дом. А она подошла ко мне. Она держала небольшой саквояж.
- Это все твои вещи? - спросил я, помогая ей влезть в грузовик и пересаживаясь за руль.
- Я не привередливая, - ответила Ольга. Вдруг она схватила меня за руку. - Послушай, Георг, не делай этого!
- Чего?
- Откажись от своего намерения. Стефанидис тоже имеет право на золото. Не усугубляй своей вины, Георг. Я знаю, ты хочешь обезопасить своё предприятие, но жизни людей...
- Ты раскусила меня! - сказал я. Меня охватила злость, нет, не на Ольгу, а на обстоятельства. Колом во мне застыло упорство обречённого, который готов сделать роковой прыжок в неизвестность. - Это моё золото, понимаешь, только моё!
- Понимаю, - печальным голосом проронила Ольга и отвернулась от меня.
- Это хорошо, что понимаешь. - Я включил зажигание и надавил на педаль газа.
Через пять минут грузовик уже стоял перед воротами входного шлюза. Из сторожевой будки к нам вышел охранник:
- Вы куда?
Не говоря ни слова, я выбрался из грузовика, попутно вынимая из кобуры пистолет. Выстрел - и охраник упал. Жалость к очередной жертве моего сребролюбия заставила меня на минуту замереть в нерешительности. Но необходимо было торопиться. Я вбежал в будку, рукояткой пистолета разбил блок переключения дверей и набрал код аварийного открытия шлюза. И опрометью бросился к грузовику.
Двери открылись, и мы въехали в них. Зажужжал лифт, поднимая нас на поверхность мёртвой планеты.
Наконец мы попали в верхний шлюз. Я снова вылез из автомобиля, вынул из кузова увесистый лом и, прежде чем двери лифта успели сойтись, бросил его между ними. Двери задрожали, из панели переключения повалил дым.
Оставалась последняя преграда - внешние ворота. Я выстрелил в электронный замок, вернулся в автомобиль, закрыл дверцу и нажал на кнопку герметизации. Как я и предполагал, ворота, снабжённые пружинами, лишившись запора, почти молниеносно раздвинулись, правда, не до конца, однако образовавшейся между створками щели хватило, чтобы грузовик, хоть и впритирку, смог выехать наружу, под звёздное небо Марса. А вслед за нами вырвался на свободу вихрь воздуха, пара и дыма, покидавших туннель благодаря низкой плотности марсианской атмосферы. Так что не пройдёт и получаса, как все жители города погибнут, распираемые изнутри, задыхаясь... Ужас! Зато никто не успеет сообщить на Землю о нашем побеге. А значит, патрульные корабли не станут преследовать нас.
Мой дьявольский план был отлично продуман и, как оказалось, прост в исполнении.
А дальше всё уже шло как по маслу: мы въехали на площадку подъёмника, он поднял автомобиль в корабль, где я разгрузил золото. А через час мы уже взлетали. И вот, оторвавшись от притяжения красной планеты, понеслись прочь от мучивших меня неуверенности, страха и малодушия.
Так я победил в себе человека.
***
Ольга легла спать в спальном отсеке, а я занялся разгоном корабля. И тут начались неприятности. На мониторе высветились красные буквы:
«КОРАБЛЬ НЕ МОЖЕТ РАЗВИТЬ ЗАПРАШИВАЕМУЮ ВАМИ СКОРОСТЬ, ПОСКОЛЬКУ В ТОПЛИВНЫХ БАКАХ НЕДОСТАТОЧНО ГОРЮЧЕГО. У ВАС ДВА ВАРИАНТА ДЕЙСТВИЙ:
1) ПРОДОЛЖАТЬ ДВИГАТЬСЯ С ДОСТИГНУТОЙ СКОРОСТЬЮ;
2) УМЕНЬШИТЬ МАССУ КОРАБЛЯ НА 2,5 ТОННЫ, ПОСЛЕ ЧЕГО ВЫ СМОЖЕТЕ РАЗОГНАТЬ КОРАБЛЬ ДО ТРЕБУЕМОЙ СКОРОСТИ».
Дрожащими от страха пальцами я ввёл в компьютер вопрос: «Сколько времени понадобится для того, чтобы долететь до Атлантиды с достигнутой скоростью?» И компьютер ответил: «666 лет, 2 месяца, 13 дней».
- Боже мой! - воскликнул я, впившись глазами в цифры на экране. Меня поразило не столько время полёта, означающее, что с такой скоростью никогда нам не достичь спасительной планеты, сколько адские числа: 666 и 13.
Суеверные страхи, проснувшиеся во мне в озере, когда я увидел плавающий в вечной темноте труп убитого мною человека, заговорили так громко и властно, что я зажал ладонями уши и затряс головой:
- Нет! Не может быть! Это случайность! Просто цифры, мёртвые, как... как Зденек? Как Стефанидис? Как тысячи жителей Кротовой Норы? О Боже, что же я наделал!
Прошло не меньше четверти часа, прежде чем я сумел успокоиться и доводами пошатнувшегося, но всё ещё холодного рассудка заставил себя вернуться в действительность.
- Так, рассмотрим второй вариант, - сказал я твёрдо, с облегчением заметив, что голоса отступили и совесть больше не бьётся в груди, как пойманная синица о прутья клетки. - Надо подумать, что мы можем выбросить из корабля, без чего в состоянии обойтись. Оставим только самое необходимое.
И тут я вспомнил о грузовике: впопыхах я забыл спустить его на поверхность Марса и оставил в приёмном шлюзе. Вот я дурак!
Пять минут - и корабль выплюнул грузовик в открытый космос, как надоевшую жвачку.
Лишнего веса осталось чуть меньше тонны. Но я валился с ног от усталости, поэтому дальнейшее облегчение корабля отложил на завтра.
***
Больше недели потратил я, орудуя отвёрткой и гаечными ключами, снимая перегородки между отсеками, двери, ненужное оборудование и всё это выбрасывая в мусорный шлюз. Но, несмотря на все мои усилия, корабль оставался недопустимо тяжёлым.
Наконец, изнурённый тяжёлой работой, небритый, перепачканный машинным маслом, я упал в кресло пилота и тупо уставился на мешки золота.
- Не делай этого, - сказала Ольга, подойдя ко мне сзали и положив руки мне на плечи.
- Но если мы не выбросим золото, мы никогда не доберёмся до Атлантиды, - возразил я, удивляясь, что блеск дьявольского металла потерял для меня своё прежнее очарование. Вероятно, необходимость любою ценой спасти жизнь притупила в моей ожесточённой душе надежду подняться на уровень, где, соря деньгами, блаженствуют капиталисты. Мне было уже не до богатства.
- Не трогай золото. - Ольга нагнулась и поцеловала меня в измазанную солидолом щёку. - Мы спасёмся, уверяю тебя.
- Как? - Я сжал пальцами подлокотники кресла. - Прилетит патрульный корабль и унесёт нас прямиком в суд? Не нужно мне такого спасения.
- Прости, я не могу тебе всего сказать, - Ольга погладила меня по голове, отошла в угол и села на свой саквояж, - но я знаю, что мы выкарабкаемся.
- Когда и как?
- Скоро. А как... это, увы, тайна...
- Ладно, таинственная моя, - махнул я рукой, - иди спать, а я ещё побуду здесь, подумаю.
Она ушла, скрылась за одеялом, которым мы завесили дверной проём спальни, после того как я снял и выбросил дверь.
Долго сидел я, глядя то на монитор с его упрямыми 666 килограммами лишнего веса, то на мешки золота, сваленными у входа в приёмный шлюз. Я уже взвесил слитки: как это ни удивительно, их масса равнялась навязчивому числу зверя. Я больше не сомневался в том, что это не совпадения: и плавающий труп, и время, необходимое для полёта к Атлантиде, если мы не уменьшим массу корабля, и вес золота... Нет, всё это - знаки, в этом я был уверен. Это код, который я невольно и в то же время сознательно нажал, чтобы войти в ад. Я летел не в счастье богатого человека - я летел прямиком в приёмную сатаны.
О, если бы я знал обо всём этом раньше, когда мы со Зденеком рассматривали на дне озера проклятые слитки золота! Почему никто меня не остановил тогда? Почему Зденек не застрелил меня, как взбесившегося пса?
Золото. Ольга не хочет, чтобы я выбрасывал его. Но я ведь тоже этого не хочу. А куда деваться? Верить в призрачное спасение? Чушь собачья! Не будет спасения извне! Мы сами орудия своего спасения! Хватит ждать!
Я решительно поднялся на ноги и, превозмогая боль в обессилевшем теле, стал вытаскивать золото в мусорный отсек. Только двух мешков не тронул - рука не поднялась лишить себя хотя бы малой части красивых мечтаний.
Вернувшись к пульту управления, помедлил пару минут и, преодолев внутреннее сопротивление, надавил на кнопку «ВЫБРОС МУСОРА». Всё, дело сделано, назад ходу нет. А на экране - 6О килограммов лишнего веса. Те самые два мешка. Но нельзя же избавляться и от них! Выбросить их - значит, признать, что все жертвы, принесённые на алтарь будущему, напрасны! Столько человеческих жизней погублено - и всё ради чего? Ради того, чтобы я вернулся к прежнему убожеству? Нет, я не допущу победы справедливости над здравым смыслом! Я хозяин своей жизни, а не какой-то далёкий, безответственный Бог, который сначала допускает совершение человеком зла, а потом карает его за свою же халатность.
Я вскочил на ноги и вбежал в спальню: в красноватом свете ночника спящая Ольга показалась мне ангелом, невинным ребёнком. Она так мило улыбалась - вероятно, видела приятный сон. Может быть, меня?
Она высокая, совсем не худая, но и не полная. Сколько в ней весу? Несомненно, больше шестидесяти килограммов, тех вожделенных шестидесяти килограммов...
- Нет! - покачал я головой и вышел из спальни. - Нет, я так не могу! Кого угодно убил бы - только не Ольгу! Нет, господин Сатана, ты не получишь от меня такого подарка. Я знаю, что, убив Ольгу, я наверняка благополучно доберусь до Атлантиды, а двух мешков золота мне хватит на безбедную жизнь, но нет, только не такой ценой!
- Но почему нет? - подумал я примерно через полчаса мучительных колебаний и опять вошёл в спальню.
Ольга открыла глаза и улыбнулась мне:
- Ложись, Георг, отдохни. Ты так устал...
- Да, конечно, - рассеянно ответил я. - Сейчас приму душ... - И ушёл. И, выбросив в космос последние мешки с золотом, опустился в кресло. И уснул.
***
- Корабль! - раздался в темноте голос.
Я открыл глаза и поднял голову. Шея болела, спина ныла. Я сидел в кресле. Передо мною - монитор с надписью:
«ТЕПЕРЬ ВЫ МОЖЕТЕ РАЗВИТЬ СКОРОСТЬ, НЕОБХОДИМУЮ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ДОСТИЧЬ АТЛАНТИДЫ ЗА ТРИ МЕСЯЦА И ДВЕНАДЦАТЬ ДНЕЙ».
- Корабль! - повторил голос.
Я повернул голову направо: у стены стояла Ольга и пальцем показывала мне на иллюминатор.
- Ты о чём? - Я встал и, шатаясь спросонок, приблизился к ней.
- «Уругуру», - сказала она, - корабль моего брата.
- Какого брата? - Я выглянул в иллюминатор и оторопел: рядом с нашим кораблём летел другой, матово-серебристый, необычной формы, напоминающей трезубец.
- Что это? - воскликнул я, не отрывая глаз от зловещего явления, наполнившего мою душу безотчётным страхом.
- Я же говорю: это корабль моего брата. Он требует стыковки.
Я подумал, что сплю и вижу сон - слишком сказочным казалось мне всё происходящее.
- Стыковки?
- Ну да, стыковки!
- Но зачем?
- Это он сам объяснит тебе.
- Кто? - Я посмотрел на Ольгу, ничего не понимая.
- Да мой брат! Его зовут Усуру. Он придетел за золотом... - Она осеклась и с потерянным видом осмотрела кабину. - А ты... Ты всё-таки выбросил слитки... Говорила же я тебе не делать этого! Эх ты, всё испортил!
- Постой, ты о чём?
- Теперь это не важно. - Ольга отошла от иллюминатора, села в кресло, и её пальцы проворно забегали по клавиатуре компьютера. На мониторе загорелись красные буквы «Подготовка к стыковке», затем появилась схема входного люка, а вслед зе нею - видеоряд: толстая гибкая кишка, вылезающая из летящего параллельно корабля и медленно приближающаяся к нашему люку.
Я стоял за спиной Ольги и, всё ещё не понимая, что происходит, заворожённо глядел на экран.
Наконец стыковка завершилась, створки двери входного шлюза разъехались в стороны - и я увидел серебристый тоннель - гофрированную трубу двух метров в сечении, сверкающую за открытым отверстием люка.
Минут через пять к нам в корабль вошли трое мужчин. Стройные, высокие, они были одеты в клетчатые комбинезоны с широкими рукавами и штанинами. Один из них, светлый шатен, был чисто выбрит, остальные, брюнеты, были красивыми бородачами. Все трое держались с достоинством сильных, уверенных в себе людей.
Ольга подбежала к шатену и прижалась щекой к его плечу, тут же отошла от него и проделала то же с двумя брюнетами, затем вернулась к бритому красавцу и, взяв его за руку, представила мне:
- Это мой брат Усуру. А это его помощники.
Я был так поражён случившимся, что не мог произнести ни слова.
Шатен опустился в кресло, его спутники остались стоять по обеим сторонам двери, а меня Ольга усадила на свой саквояж. Я совсем лишился силы воли и потому не стал возражать, молча сел и продолжал с удивлением рассматривать непрошеных гостей.
- Итак, золото пропало, Гуруну? - обратился к Ольге Усуру.
- Ты знаешь.
- Я знаю, - задумчиво произнёс он. - Я знаю, что ты допустила грубейшую ошибку.
- Но почему ты медлил? Я же не думала, что он осмелится...
- Тебе же известна импульсивность землян и непредсказуемость их поступков. Нужно было подстраховаться. А ты...
- Да, я признаю свою вину, - сокрушённо прошептала Ольга, садясь рядом со мною на пол.
- Теперь нам придётся вылавливать слитки, летящие по вашей траектории.
Я пришёл в себя и решился подать голос:
- Простите, не могли бы вы объяснить мне, что тут происходит?
- Землянин, - обратился ко мне Усуру, - ты глуп и слаб, ты жесток и слеп. Как я могу объяснить такому интеллектуальному и духовному ничтожеству, как ты, вещи высшего порядка?
- И всё же расскажи ему, - сказала Ольга.
- Хорошо, сестрёнка, - кивнул Усуру, - только ради тебя. - Он смерил меня презрительным взором. - Слушай, землянин. Тебе кажется, что мы такие же, как вы, но только видом своим мы похожи на вас. На самом же деле наш разум отличается от вашего так же, как мозг землянина отличается от мозга кролика. Вы слепы и глухи по сравнению с нами. Мы можем общаться друг с другом, посылая в пространство свои мысли, не облечённые в скафандры слов. Да будет тебе известно, что, будучи субстанцией божественной, мысль не ограничена скоростью, она мгновенно достигает любой самой отдалённой точки во Вселенной. Кроме того, мы умеем читать мысли любого разумного существа, а также определять состояние, настроение и желания существ неразумных, например, растений и животных. И можем считывать энергетическую информацию с неживых предметов.
Когда-то нашей родиной был Марс. Пока в его глубинах бушевала расплавленная лава, а железное ядро вращалось в жидкой среде, создавая магнитное поле, атмосфера этой планеты, не сдуваемая в космос солнечным ветром, была довольно плотной и пригодной для дыхания. Там и поселились наши предки. Откуда они прибыли, мы не знаем. Эти сведения они записали на особых пластинах и, чтобы предохранить пластины от вредного воздействия среды, залили их золотом. Так что найденные тобой слитки - это библиотека нашего славного прошлого. Мудрецы спрятали её в недрах планеты перед тем, как последним жителям пришлось срочно покинуть погибающий мир. Золото оказалось слишком тяжёлым для корабля, и без того переполненного людьми. Поэтому предки решили вернуться за ним позже. Часть марсиан полетела на ближайшую планету - на Землю, где переселенцев ждали неблагоприятные для жизни условия, в борьбе с которыми они деградировали, потеряли сверхспособности и одичали. Так возникли вы, земляне.
Однако часть обитателей Марса под руководстом мудрецов отправилась искать более приемлемую для жизни планету и после многолетних поисков нашла себе новую родину. Мы и есть потомки тех благоразумных марсиан.
Мы давно уже ищем библиотеку предков. На Марсе побывали сотни экспедиций, но так ничего и не нашли. Узнав же, что земляне строят там город, используя для этого неизвестную нам пещеру, мы решили исследовать и это место.
Сначала в Кротовую Нору был послан наш двоюродный брат, но его пришлось эвакуировать, так как он пристрастился там к вашему земному пойлу, которое вы, безумцы, уважительно называете алкоголем. Тогда продолжить миссию наблюдения согласилась моя сестра Гуруну, известная тебе по имени Ольга. А наш отец, пользуясь влиянием в научных кругах Земли, внушил вашим властям, что неплохо было бы исследовать озеро, примыкающее к пещере. Если золота не нашли в туннеле, оно могло быть спрятано на дне озера. Наши предки были мудры, они умели не только разгадывать тайны мироздания, но и прятать секреты.
Прочитав твои мысли, Ольга узнала, что ты нашёл золото и, желая завладеть им, убил учёного, которому помогал, и готов убивать и дальше. Мы собрались было прилететь на Марс и взять золото, но Ольга сообщила мне, что ты влюблён в неё и хочешь улететь с нею на Атлантиду. Такой поворот событий нас устраивал - не нужно было усыплять газом целый город, чтобы добыть слитки. Всё-таки газ вреден, кто-нибудь мог бы пострадать.
Но того, что ты, землянин, натворил, мы не могли себе представить. Ради своей безопасности ты погубил всех. Если б мы знали, на что ты способен, мы бы, конечно, остановили тебя. Но Ольга сообщила нам о твоих намерениях слишком поздно.
За свои преступления ты, Георг Венцель, достоин смерти. Но, поскольку ты совершил благородный поступок и, вместо того чтобы избавиться от моей сестры, выбросил в космос золото - эти сведения я только что вычитал из твоего мозга, - ты приговариваешься к вечному изгнанию на планете Анкор. Мы возьмём тебя на свой корабль и отвезём к месту ссылки. Там нет животных, если не считать пчёл и бабочек, зато почти все растения съедобны и довольно вкусны. Так что с голоду ты не умрёшь. Там есть небольшое поселение марсиан-вегетарианцев, мудрецов, посвятивших жизнь медитации и общению с Богом. Не думаю, что они примут в свою среду злодея, поэтому тебе придётся влачить существование одинокого изгоя, пока ты полностью не изменишься. Так что это не просто изгнание, а школа. - Усуру помолчал, пристально глядя мне в глаза. - Итак, неразумный землянин, что ты можешь сказать в своё оправдание?
- Ничего. - Я опустил голову, осознав наконец своё ничтожество. Я ощутил себя инфузорией под микроскопом, в который смотрит ангел. Я, погубивший тысячи невинных жизней и ничего этим злодеянием не достигший, окончательно убедился в том, что Бог с самого начала предупреждал меня, а я делал вид, что не замечаю его уроков.
Разве не слышал предупреждений Бога восьмилетний мальчик, поймавший кузнечика, чтобы оторвать у него задние лапки, но заверещавший от боли, когда кузнечик укусил его в палец? Мальчик знал, что поступать так нехорошо, но не послушался зова здравого смысла и был наказан.
Разве Бог не был рядом, когда четырнадцатилетний подросток, возвращаясь из школы домой по обледенелой улице, захотел поиздеваться над слабым одноклассником и толкнул его, чтобы тот поскользнулся, но сам, не удержавшись на льду, упал на спину и так сильно ударился оземь, что с минуту не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть?
Разве не Бог вселил в моё сердце страх при одной мысли о том, что я могу быть причиной боли и даже смерти ближнего? Но я боролся с этим страхом, считая его признаком трусости...
Я же всегда находился под покровом, под зонтиком Всевышнего, но, опьяневший от блеска золота, решил, что я сам сам себе и учитель, и поводырь, и господь бог. Но и тогда Создатель не отвернулся от меня. Он делал мне знаки, он говорил со мною на языке тишины, и ведь я понимал то, что он хотел мне сказать, но отгонял от себя и веру, и мудрость, и добрые порывы.
И вот я сижу на суде марсиан, а моя совесть уже соорудила крест, чтобы распять на нём мою уродливую душу. Манящий блеск счастья оказался сверканием клыков ухмыляющегося дьявола.
***
Корабль «Уругуру» оказался таким быстрым, что уже через месяц мы сели на Анкоре.
Местность была живописной: луг, река, за рекою - густой лес. И полная тишина: ни пения птиц, ни людского говора, ни детского смеха.
Экипаж корабля - около дюжины высоких, красивых мужчин и женщин - ушёл к отшельникам поприветствовать их и набраться у них мудрости. Остались лишь Усуру и Ольга. Мы вышли из корабля, и они, отойдя от меня шагов на десять, о чём-то тихо разговаривали на своём странном марсианском языке, в котором есть только один гласный звук - «у».
А я стоял по колена в душистой траве и плакал. Нет, мне не было жаль себя, я не оплакивал своё несостоявшееся будущее, не боялся остаться в полном одиночестве - это были слёзы покаяния, первые слёзы покаяния в моей жизни. Я наконец осознал, что не достоин прощения, ведь такие, как я, не имеют права жить. Но в сердце теплился огонёк любви, зажжённый в нём Ольгой, и он не был согласен угаснуть, он жаждал жизни, он жёг меня, мучил - и я плакал.
Наконец Ольга, бросив брату несколько гневных слов, подошла ко мне и обняла, мягко, по-матерински.
- Я останусь с Георгом! - крикнула она по-европейски.
Урусу приблизился к нам.
- Одумайся, сестрёнка! Это же безумие! Тебя ждёт Сукурту. Вы же помолвлены, в конце концов!
- И что из того? - усмехнулась Ольга, ещё теснее прижавшись ко мне.
- Но менять праведника на прожжённого негодяя...
- Но вот вопрос, - резко оборвала она брата, - способен ли праведник, вопреки велению страсти, переступить через себя и ради любви избавиться от своей мечты, поглотившей его полностью, лишившей его образа и подобия божьего и сроднившей его с сатаной? Что молчишь, Усуру? Ответь, может ли праведник полюбить так, как тот, в котором светлый кусочек души бесстрашно вступает в борьбу с темнотою, овладевшей всем его существом, хотя и знает, что мрак в тысячу раз сильнее жалкой искорки? Может ли праведник любить так, как осуждённый на гибель, то есть вопреки очевидности?
- Так бы и сказала, что влюбилась в этого землянина, - виновато проговорил Усуру.
- Я остаюсь не только потому что влюбилась, а потому, что... Не знаю, почему... Это так трудно объяснить.
- Гуруну, что я слышу! Ты не можешь объяснить мотивов, побудивших тебя остаться? Неужели, пожив несколько лет среди землян, ты заразилась их скудоумием?
- Считай как знаешь, - отрезала Ольга. - А я знаю, что поступаю правильно...
- А если вскоре пожалеешь о сделанном выборе?
- Не пожалею, брат. Мы называем мысли божественной субстанцией, а ведь они всего лишь разрозненные, ни на что не годные буквы, если из них не складывается слово «Любовь».
Усуру махнул рукой и ушёл в посёлок отшельников, а я поднял с земли Ольгин саквояж, и мы с нею пошли по лугу, над которым жужжали пчёлы и порхали бабочки, красивые, как чьи-то невинные мечты.