- Даааа.... этот парень далеко пойдёт! Хорош, ничего не скажешь. Как он всё ловко проделал, а, жена? - смеясь, говорил Исроил Вахобович.
- О таком зяте можно только мечтать, Исроил акя, Эркин хороший парень, будущий врач, наша дочь любит его и раз он пошёл на такое, значит тоже любит её, - ответила Халима.
- Я тоже когда-то пошёл против воли отца, когда женился на тебе. Ладно, что сделано то сделано, надеюсь, никто не будет копать их родословную. Эркин коммунист, войну прошёл... хороший парень... Ладно, я поеду, должен на работе показаться, потом поеду на Чорсу базар, куплю там сладости и лепёшки, нигде лучше не делают. Потом заеду в универмаг, куплю зятю костюм, а что? Может и рубашку, и туфли купить? Сына у нас нет, Халима, точнее, не было, а теперь вот есть. Подай мне пальто и шапку, Рашид, наверное, уже подъехал. А ты хотела ханум делать, успеешь до полудня? Я в половине двенадцатого за тобой заеду, по дочке очень соскучился, - разговорился Исроил Вахобович, выходя из кухни.
Проводив его, Халима занялась тестом и начинкой, нужно было сделать и соус из помидоров, залить поверх ханум. Она быстро замесила постное тесто, затем оставила его, накрыв полотенцем, почистила картошку и тонко нарезала её соломкой. Мелко нашинковала лук и обжарила в масле. Вскоре, раскатала тесто, смазала его луком в масле, равномерно разложила картошку и свернула тесто. Сложив ханум в мантышницу, на пять листов, Халима поставила её на огонь. Затем, помыв руки, она прошла в свою спальню и открыла сундук, который ей достался ещё от бабушки. Взяв оттуда отрез для Мехри опа, это был нежный панбархат, сине-красного цвета, там же взяла тонкий, серого цвета чапан для Шакир акя, подумав, что рубашка - это слишком бедно для единственного свата, свёкра дочери. Приготовив всё, через сорок пять минут она, вытаскивая каждый лист из мантышницы, порезала ханум одинаковыми кусками и сложив в эмалированную чашку, облила обжаркой из помидоров и лука, накрыла ляганом и завернула в скатерть. Одевшись и сама, она посмотрела через балкон, услышав сигнал клаксона. Потом позвонили в дверь, за ней стоял Рашид.
- Ассалому аляйкум, кеное! Я поднялся помочь, чашку давайте, - сказал молодой человек.
- Проходи, Рашид, ва аляйкум ассалом, сынок. Чашка в зале, на столе, я её и в тонкое одеяло завернула, чтобы не остыло. Пошли, мы опаздываем, - сказала Халима и взяв приготовленные подарки для сватов, вместе с Рашидом спустилась вниз, предварительно закрыв дверь квартиры.
Ну а в доме Шакир акя, Мехри опа с Маликой готовили на стол, Эркин съездил на базар, купил на стол сладости и сухофрукты, свежие лепёшки и мясо. Мехри опа пожарила катламу и пельмени, открыла банку варенья и когда с базара пришёл Эркин, они красиво накрыли на стол. Шакир акя вернулся с работы в половине двенадцатого, нужно было встретить свата, с которым они простились не очень дружелюбно.
Исроил акя с женой подъехали без четверти двенадцать, их встретил у калитки Эркин и проводил в дом, пригласив и Рашида. Молодой человек скромно отказывался, но Эркин сказал, что негоже оставаться на улице, так у мусульман не положено. Что ж ... в такой день, все обиды забываются, Шакир акя и Исроил Вахобович обнялись, словно давние друзья, как и полагалось, Мехри опа обняла Халиму и гостей пригласили в дом. Эркин остался на улице дожидаться из мечети домлУ, который должен был провести обряд никяха и тот пришёл ровно в двенадцать.
Женщины сидели на террасе, мужчинам накрыли стол в большой комнате, которую называли залом. Малика нарядилась в красивое платье, надела на голову красочно вышитую тюбетейку и сверху неё, белый шарф с кистями. Домла почитал молитву и попросил приоткрыть дверь на террасу, где у двери и сели Малика и Зухра, которую Мехри опа позвала быть яньгой (свидетельница) и домлА начал обряд никяха.
Эркин сидел рядом с отцом, напротив, домла и Исроила Вахобовича. Почитав соответствующую молитву, домла, как и полагалось по шариату, спросил у Эркина, согласен ли он взять в жёны Малику, дочь Исроила. Эркин тут же ответил, что согласен. Затем домла три раза спросил у Малики, согласна ли она взять в мужья Эркина, сына Шакира и только на третий раз, Малика ответила, что согласна.
Домла спросил у Эркина, что он предложит невесте в залог своего слова. Рано утром, Мехри опа позвала Эркина и дала ему два браслета из червонного золота, эти браслеты и ещё несколько золотых изделий, достались ей от матери. Уж как она сохранила эти вещи, никто не знал, но Мехри опа сказала Эркину, чтобы он отдал эти браслеты Малике, в залог верности и крепости слова. Эркин поблагодарил мать и поцеловав её, сказал, что очень любит и её, и отца.
- Для нас с твоим отцом, самое главное, чтобы ты и твоя сестра Гули были счастливы, сынок. Я дожила до этих дней, слава Аллаху и увидела ваше с Гули счастье. Хвала Всевышнему за всё, - прослезившись, ответила Мехри опа.
Сама она золотые изделия не носила, во-первых, зная о своей родословной, не хотела привлекать внимание, во-вторых, часто забывала о них, да и некуда было их носить.
Эркин вытащил из кармана два браслета, показал домле, да и Исроил Вахобович, увидев эти изделия, был очень удивлён, хотя и дом Шакир акя был добротный и большой, в отличии от других домов в махалле. Эркин, встав из-за хантахты, подошёл к Малике и отдал ей браслеты, затем вернулся на место и сел на курпачу.
Зухра, увидев браслеты, на мгновение застыла, этого она совсем не ожидала, не понимая, откуда у Мехри опа такое богатство. Домла благославил молодых, пожелав всем здоровья и благополучия, поздравил всех с этим счастливым событием.
Мехри опа быстро поднялась и выбежала во двор. Вскоре, она занесла поднос с косушками, с шурпой из баранины. После того, как вынесли пустые косушки, в лягане занесли ханум, который принесла Халима. Напоследок, подали плов, а в чашку Халимы, Мехри опа положила плова и сверху лепёшки, как и полагалось. Она дала ей отрез ханатласа и передала Шакир акя два чапана, которые он накинул на плечи домле и Исроилу Вахобовичу.
Гости поднялись в четвертом часу дня, было решено на днях и свадьбу сыграть. Домлу Эркин проводил до калитки и Рашид отвёз его до мечети.
- Во дворе играть свадьбу холодно, Шакир акя. Предлагаю провести её в кафе и с моей работы люди придут, с Самарканда сестра с мужем и сыновьями приедут, что скажете? - сказал Исроил Вахобович.
- Вы правы, не стали молодые ждать до весны, что ж, думаю... в это воскресенье и сыграем свадьбу, чего уже тянуть, - ответил Шакир акя.
- Значит... всего четыре дня осталось? Прошу Вас, без обид, но давайте проведём свадьбу вместе. Так будет правильно, ведь у меня единственная дочь, ради которой мы с женой и живём, - предложил Исроил Вахобович.
- Но долг по проведению свадьбы принадлежит жениху, Исроилжон, - ответил Шакир акя.
Чтобы не обидеть свата, Исроил Вахобович согласился, всё-таки его дочь вошла в его дом и будет там жить. Но он решил, что сделает всё втихую, чтобы столы были более богатыми. В кафе он и договорился с кухней, что привезёт им продукты, больше мясные, чтобы они красиво накрыли столы.
Людей на свадьбе было не так и много, около восьмидесяти человек, Батыр помогал Шакир акя с приготовлениями, Зухра бегала за Мехри опа, Эркин обошёл своих одногруппников и пригласил из на свадьбу. Правда те, которые на каникулы уехали по домам, кто в Андижан, кто в Бухару и Навои, приехать не смогли, они просто не знали о его свадьбе, ведь в те годы позвонить в другой город было непросто, а письмо за четыре дня не дошло бы. Эркин решил, когда начнётся учёба, он отдельно пригласит их в кафе, но Дилором Икрамовну он пригласил, но не стал приглашать ни ректора, ни других педагогов, посчитав что не может так высоко себя ценить. Сам же решил, к Малике до свадьбы не прикасаться, хотя это было непросто, спать с ней в одной комнате и не трогать её, но он знал, что она всё равно принадлежит ему, а выдержать четыре дня, значит испытать свою силу воли.
В день свадьбы, молодые выглядели очень красиво. Эркин в новом костюме, который подарили ему тесть и тёща, в тюбетейке и новых туфлях. Малика в белом платье, с бархатной, бордового цвета безрукавкой, расшитой золотом, с шарфом на голове, который закрывал ей лицо.
Несмотря на холодную погоду, молодые сели в машину Исроила Вахобовича и приехали в кафе. Никто доселе не играл свадьбу в кафе, в те годы свадьбы играли скромно, во дворах, где многие просто стояли, из-за отсутствия мест и наблюдали за свадьбой.
Исроил Вахобович всё же постарался, чтобы свадьба его единственной дочери прошла необычно, ведь сам министр и его коллеги из министерства, присутствовали на этой свадьбе. Из Самарканда приехала его сестра с мужем и сыновьями, пришли одногруппники Малики и Эркина, с базара Чорсу приехали те, кто работал вместе с Шакир акя, соседи Мехри опа и конечно, Гули с мужем, со свекровью и свёкром. Впрочем, Валижон находился рядом с Шакир акя и за стол почти не садился. Зухра, с Батыром и невесткой, весь день и вечер были рядом с Мехри опа и Шакир акя. Мумин был рядом с Эркином, свидетелем, а свидетельницей со стороны Малики, была Саломат, которая с самого начала всё это и затеяла. Исроил Вахобович не смог ей ничего сказать, только ласково пожурил за то, что она самовольничала.
Шакир акя пригласил музыкантов, вернее, попросил Валижона, своего свата, у него родственник играл на дойре и вместе с коллективом ходил по свадьбам. В общем, свадьба по тем временам была необычная, очень красочная и богатая, о ней ещё много месяцев говорили в округе и в махалле.
Зухра веселилась, радовалась, но в её глазах проскальзывала свойственная ей зависть. Сидеть рядом с невестой четыре часа, было непросто, но так было положено и Эркин выдержал, но ему было легче, он мог разговаривать с друзьями, есть и пить, тогда как Малика сидела без движения, склонив голову под белым шарфом, через который она едва могла видеть происходящее. Но так было положено и она терпела, хотя жутко хотела и есть, и пить, а от волнения, не сделала ни того, ни другого.
Эркин, когда все были заняты весельем, тихонько просунул ей под шарф пиалку с чаем, а когда дал кусочек мяса, она отказалась, испугавшись того, что её увидят гости.
Когда свадьба закончилась, молодые встали из-за стола, их окружили ребята и накрыв прозрачной скатертью, под музыку и крики, вывели из кафе и посадили в машину, которая увезла их домой.
Малика очень волновалась, зная, что сегодня произойдет то, чего она так боялась и всё же с волнением ждала. Только Эркин и в этот день к ней не прикасался. Молодые очень устали, поев, они уснули.
А ранним утром, Эркин, тихонько выйдя из комнаты, ушёл к Мумину домой, где должны были собраться ребята и устроить обед, который назывался киёв оши (обед от жениха). Эркин устроил друзьям обед, Батыр вызвался приготовить плов, это он делал очень хорошо. Поев, ребята пожелали Эркину счастья и не спасовать этой ночью, а затем, смеясь и шутя, ребята разошлись.
Уже смеркалось, когда Мумин повёл Эркина к нему домой. Саломат пришлось остаться, её Халима попросила быть яньгой, как самой близкой родственнице, тем более, Малика очень любила свою тётю. Муж и сыновья Саломат, несмотря на позднее время, уехали домой, утром мужа ждала работа, а ребят учёба, первый день занятий после каникул.
Эркин и Малика, по понятным причинам, не пошли на занятия. Когда Мумин с Эркином зашли в дом, взяв в подарок Саломат отрез, который дала Мехри опа, их ждал накрытый стол. Малика, накрыв шарфом голову, поклонилась и Мумину, и Эркину, затем подала пиалки с чаем. Мумину дали в подарок полотенце и он ушёл, а Эркин вместе с Маликой зашли в комнату.
- Они давно расписались, столько дней прошло, Малика живёт у Вас, Мехри опа, уж наверное, Эркин давно с ней переспал, - высказалась Зухра, будто говорила о погоде.
Саломат и Мехри опа осуждающе посмотрели на неё.
- Что ты такое говоришь, Зухра? Стыдись, сестра, Эркин знает наши традиции, не стоит наговаривать на них, - сказала Мехри опа, качая головой.
- Моя племянница не такая, Зухра, она очень воспитанная и никогда не переступит черту. Нельзя наговаривать на них, это грех, - явно разозлившись, сказала Саломат.
Зухре стало не по себе, она пожалела, что высказала то, о чём часто думала, с тех пор, как узнала, что Эркин привёл в дом Малику.
- Но... они же давно расписались, даже если и переспали, они давно муж и жена, а свадьба... это лишь свадьба! Почему Вы обижаетесь? - искренне удивилась Зухра.
- Да потому, что я хорошо знаю свою племянницу! Уверена и в Эркине, я видела, насколько он порядочный человек! - с упрёком ответила Саломат.
- Хорошо, если я не права, утром попрошу у Вас прощения, - обидевшись, ответила Зухра.
- Вот из-за таких намёков и рождаются сплетни в махалле, Зухра. Не стоит порочить ни моего сына, ни тем более, мою невестку, ты лучше о своей семье думай, а в чужую не лезь, - сказала Мехри опа.
Эркин, присев на кровать рядом с Маликой, убрал шарф с её лица. Она, не поднимая головы, очень волновалась.
- Ничего не бойся, милая, мы столько дней вместе в этой комнате, ты ведь давно привыкла ко мне. Я очень люблю тебя, - тихо сказал Эркин, снимая с жены бархатную безрукавку.
Он чувствовал, как она волнуется и кажется, боится. Эркин поднялся, снял с себя пиджак и рубашку, оставшись в майке и брюках. Приподняв с кровати Малику, он снял с неё платье, Малика закрыла лицо руками. Эркин, целуя её, убрал руки и сняв с неё комбинацию, положил на кровать. Быстро раздевшись, он лёг рядом с Маликой, она же, от стыда, прикрылась покрывалом.
Конечно, Эркин не был опытным любовником, но он искренне любил и старался быть ласковым и нежным и вскоре Малика расслабилась в его объятиях. Он ласково водил ладонью по плечам и бёдрам, целуя в шею и верх груди, лаская руками упругое тело девушки. Он был предельно осторожен, чтобы не сделать ей больно, но возбуждение, охватившее его после стольких дней воздержания, всё же причинило ей естественную боль. Вскрикнув, Малика уткнулась Эркину в грудь. Тяжело дыша, он обнял её и так они лежали, успокаиваясь. Потом он надел на голое тело чапан и вышел в коридорчик, где был установлен ханик для купания. По обычаям, Малика должна была его купать, но Эркин не стал её беспокоить, а когда он вышел, к ней зашла Саломат. Увидев кровь на простыне, женщина обняла Малику и поцеловала.
- Болтушка, сейчас кину тебе в нос эту простыню, будешь знать, как болтать про порядочных людей, - бормотала Саломат, собирая простыню и белые тряпки в крови и взяв деньги из-под подушки, которые положил для яньги Эркин, как и полагалось.
Вернулся Эркин, Саломат увела Малику купаться, надев на неё халат и взяв большое полотенце. Вскоре, Малика вернулась и легла рядом с Эркином.
- Ну здравствуй, жена, - целуя её, сказал Эркин.
- Здравствуйте, муж... я самая счастливая женщина на свете! - ответила Малика, прижимаясь к нему.
- Мехри опа, Зухра? Это свидетельство непорочности моей девочки! И пусть Вам будет стыдно за Ваши слова, - сказала Саломат, показывая Зухре простыню и две тряпки.
Мехри опа отвернулась и вышла из комнаты, ей стало стыдно за Зухру. Да и не полагалось матери жениха сидеть и смотреть на доказательства невинности невесты. Зухра, кажется, тоже не выдержала упрёков со стороны прямой и смелой Саломат, она сослалась на дела и быстро ушла, когда ещё и рассвет не наступил, а ведь сидела и выжидала, надеясь, что Эркин и Малика давно уже переспали.
Молодые, обнявшись, крепко уснули, Саломат постелили новые курпачи и она с чистой совестью, наконец легла спать. Мехри опа ушла в свою комнату, где мирно спал Шакир акя, собираясь утром пойти на работу.
Ранним утром, проснувшись, Саломат постучалась в комнату молодых, ей предстояло нарядить невесту и вывести на поклон к свекрови и свёкру, могли зайти и соседи, всем нужно было поклониться и за это, ей дарили подарки. Мехри опа дала скатерть и одеяло, Шакир акя приготовил ковёр, зашли Зухра, Батыр и жена Мумина с детьми. Мумин ранним утром уехал в дорогу. Проведя обряд келин салом (поклон невесты), Эркин поехал на занятия, Малика осталась дома, ей дали отгул на три дня.
В этот день проводили и Саломат, хотя Мехри опа просила её ещё пару дней погостить у них. Положив ей в дорогу сладости и лепёшки, они хотели проводить её и до автостанции, но она сказала, что доедет до брата, попрощается и с ними, а потом уже уедет в Самарканд. Уважив гостью, Мехри опа проводила её до трамвая и Саломат, обняв её на прощанье, уехала. Ведь и Халима с нетерпением ждала золовку, которая должна была привезти ей доказательства невинности её дочери. Ох уж эти обычаи, но их строго придерживались. Исроил Вахобович ждал сестру, чтобы проститься с ней. На работу он уехал сам, сказав своему водителю Рашиду, чтобы он отвёз сестру в Самарканд.
- Три часа туда, три часа обратно, вернёшься часам к четырём-пяти, я буду на работе, - сказал он и попрощавшись с сестрой, ушёл на работу.
Саломат не сидела долго в доме брата, немного поговорив с любимой кеное Халимой, она собралась уезжать. Халима тоже положила ей сладости, консервы, мясо и пару кур.
- Не стоило мне столько давать, кеное, у нас это всё тоже есть, - обнимая жену брата, сказала Саломат.
- Дорогая Саломат, я так Вам благодарна за всё. Теперь я спокойна за дочь, у меня прекрасный зять и всё благодаря Вам. Исроил акя даже не посмел Вам ничего сказать, он тоже рад, а там, как Бог даст. Счастливого пути и приезжайте к нам ещё, - сказала Халима, провожая золовку.
Они спустились вниз, Саломат села в машину и уехала в Самарканд, довольная тем, что всё так хорошо организовала. Ведь если бы она не договорилась с Ойпошой и не написала загодя заявление от имени молодых, неизвестно, чем бы всё закончилось. А написала она его тогда, просто так, на всякий случай. Хотя, может не так быстро всё и произошло бы, но Эркин упёртый и решительный парень, он бы всё равно женился на Малике, несмотря на запреты отцов. Это Саломат точно знала.