На следующий день, после обеда, Рома отправился к Свете, на всякий случай обойдя стороной квартал, где жила Лена Зорькина. Через полчаса он был уже на месте. Увидев на другой стороне улицы надпись на воротах «Белинского 6», он удивленно присвистнул: за высоким забором из красного кирпича виднелся красивый трехэтажный дом с белыми колоннами посредине.
«Ну да, она же говорила, что папаша у нее богатый. Да и мать, вроде бы, не последний человек в городе…».
Он перешел улицу и приблизился к решетчатым воротам. Во дворе раздался низкий глухой лай, и Ромка увидел, как к нему затрусил огромный мраморный дог. Он подбежал к самой калитке и молча уселся перед Ромкой. На небольшой арке был звонок, и Рома позвонил. Потом еще раз… Наконец, узкая стеклянная дверь на первом этаже открылась, и в вышедшей во двор девушке он узнал Светлану. Она прикрикнула на собаку («Борн, свои!»), и пошла к калитке. Света была в легком домашнем халатике, и он с восхищением ловил взглядом каждое движение ее грациозной походки.
«Черт, - с волнением думал он, - даже не вериться, что такая девушка там, со мной… Может, мне, и правда, это все приснилось?».
А она уже подходила к калитке, приветливо улыбаясь.
- А, попутчик! – сказала она, открывая замок. – Что-то ты не сильно спешил ко мне. Я еще вчера тебя ждала.
- Здравствуйте, - промямлил Рома, ощущая сухость во рту. – Извините, я вчера не смог…
- Эй, мы же, вроде бы, на «ты» были. Забыл? - спросила она.
- Да, точно… Кажется, это было так давно…
- Как ты это романтично произнес: кажется, это было так давно…, - усмехнулась она. – Ладно, проходи, давай.
- Кстати, а как вы… ты меня нашла? – спросил он, проходя через калитку.
- А у тебя дома есть такая толстая книга – телефонный справочник называется?
- Ну да, точно.
«Интересно, почему она просто не позвонила?», - подумал он.
Света закрыла за ним калитку, и первая пошла к дому, а он («… как теленок на веревочке») обреченно поплелся следом. Он подумал, что теперь, если только она снова его позовет, он не будет больше раздумывать ни секунды.
«Кажется, ты влип, Рома!», - с волнением, но почему-то без особой радости отметил он.
Они сидели на маленьком балкончике, на втором этаже, и пили легкое белое вино. Между ними был стеклянный столик с ножками из черного, крученого металла, на котором стояла высокая бутылка, и еще лежал сотовый телефон – длинный прямоугольник с откидной крышкой и выдвижной антенной. До сих пор, Ромка видел их только в кино.
- Можно посмотреть? – спросил он, кивнув на «сотовый».
- Да пожалуйста! - ответила Света.
Он взял телефон в руки, повертел, открыл крышку, провел пальцем по клавишам, закрыл. Не зная, что еще с ним делать, он положил его место.
- Любопытная вещица. Только зачем он нужен, когда есть домашний телефон?
- Удобно. Вот представь себе: ты в любой момент можешь связаться с нужным тебе человеком. Ты всегда будешь знать, например, где сейчас находится твой ребенок, или твоя девушка. – Последние слова она произнесла немного мягче и с улыбкой.
- Ясно. В общем, все будут, как коровы с колокольчиками на шее, чтоб не потеряться, да? – усмехнулся Рома.
- А что в этом плохого? Мир меняется, коммуникационные связи усложняются…
Рома засмеялся.
- Ты чего? – спросила она.
- Представил себе картину: на улице…, нет, лучше в автобусе – сидят все и каждый разговаривает сам с собой.
- Ну и что?
- Дурдом, - уверенно сказал Рома.
- Ну, это дело привычки. Когда-то и телевидение казалось чем-то запредельным, и автомобили считались роскошью… А потом все потихоньку приживается…
- Это вряд ли приживется.
- Почему?
- Да блажь это! Игрушка для богатых.
- Ретроград ты, Рома. Обычно, парни любят всякие технические вещички, а ты…
- Но не всем ведь такие вещички по карману.
- Временное явление, уверяю тебя!
- Это, смотря для кого.
Они замолчали.
Рома, потягивая вино из бокала, еще раз обвел взглядом видимый ему фасад дома.
«Да, неплохо живет золотая молодежь, - с некоторой неприязнью подумал он. – С раннего детства никаких проблем и забот, только учись – готовь, так сказать, свое светлое будущее, которое ждет тебя вместе с закромами папиного богатства… Вино, друзья, вечеринки… Поездки за границу, отдых на разных фешенебельных курортах. «А хотел бы я так жить?» – задал он себе вопрос. Следом неожиданно пришла мысль, от которой он даже смутился. «Нет, - сказал о себе, - золотая клетка не для меня! Провались они со всем своим богатством… Эта жизнь точно не моя».
- О чем думаешь? – спросила Света.
- Так, ни о чем…
- Так не бывает. Наверное, смотришь на все «это» и думаешь о несправедливом устройстве мира?
- Думаю, тебя эти мысли должны больше волновать, чем меня.
- Ну-ну, продолжай! – Она с интересом посмотрела на него.
- Знаешь, нет особой охоты разводить тут дискуссии, – сказал он, ставя бокал на столик. – И вообще, все, что я мог бы сказать, ты знаешь и сама.
- И что же я должна, по-твоему, знать?
Он подумал, и не нашел ничего лучшего, как выдать ей недавно услышанную в какой-то телевизионной передаче фразу:
- Например, что в бедной стране стыдно быть богатым.
Она расхохоталась, изящно опуская свой бокал на столик.
- Ты еще скажи, что в Африке дети голодают, а мы тут вина дорогие распиваем.
- Допустим, даже и не в Африке, а в твоем родном городе… - парировал Рома.
- А вот ты – ты ведь тоже не голодаешь, да? – едко спросила она. – И часто ты думаешь об чужих несчастьях и проблемах? И вообще, ответь мне: можно ли просто жить, дышать воздухом, принимать пищу, развлекаться и шутить…, зная, что в это самое мгновение в мире происходят тысячи безобразий? Даже не будучи богатым и успешным, а?
- Ты перегибаешь.
- А ты говоришь банальные глупости. - Она покачала головой. – Я где-то слышала такую мысль: переживания «обо всех» заканчиваются либо шизофренией, либо лагерями военного коммунизма. Так вот: ни то, ни другое мне не улыбается. А тебе?
- Сложно ты рассуждаешь. А если как-нибудь попроще? – спросил Рома.
- Например?
- Например, как насчет совести?
Она опять засмеялась.
- А при чем здесь совесть?
- Ты прекрасно понимаешь, за счет кого это… Вся эта роскошь.
- То есть, ты хочешь сказать, что мои родители не заработали всего этого?
- Нет, я хочу сказать, что некоторые …, - он старательно подбирал слова, чтобы не обидеть ее, - некоторые работы не совсем пропорционально оплачиваются.
- Да неужели? – усмехнулась она.
- А что, мои родители работали меньше твоих? Или их работа является менее важной для страны?
- Рома, знаешь, что такое рынок? Если ты понимаешь, я говорю сейчас не о базаре...
- Да неужели? – усмехнулся он с ее интонацией. – По-моему, у нас в экономике как раз таки базар, а не рынок.
- Поэтому ценность каждой профессии, - продолжала она, не обращая внимание на его выпад, - на рынке труда определяется автоматически – это делает сама система.
- Интересное дело! – сказал Рома насмешливо. – Что ж, эта твоя система решает, что мой папа, железнодорожник, должен за свою зарплату едва сводить концы с концами? А начальник станции получать в сто раз больше него, и жить в роскошном особняке?
- В сто раз? – удивилась она. – Не может быть!
- А ты что, не знала о таких вещах? – с раздражением спросил он. – Такое впечатление, что ты не в России живешь.
Помолчав, Света сказала:
- Ладно. Согласна – наш теперешний капитализм очень дикий и несовершенный, но это только у нас…
- А где он совершенный? – перебил ее Рома. – На западе, что ли? Что, там миллиардеры работают в миллион раз эффективнее своих рабочих? – Он помолчал несколько секунд. –Знаешь, мне иногда кажется, что все всё понимают, но будто играют в известную детскую игру: займи свободный стульчик, помнишь такую? Мол, ребята – в этот раз мы заняли свободные стульчики, а в другой раз попытаете счастье вы. Всё по честному, просто повезло сейчас нам, а не вам…
- А чего ты хочешь? Всё отнять и поделить, как Полиграф Полиграфыч Шариков?
- Я хочу мир без нищих и миллиардеров. Честный и справедливый.
- Что-то мне это напоминает. Дай подумать… – Она притворно наморщила лоб. – Ты не о «совке», случайно, говоришь? Кажется, мы совсем недавно там жили.
- А что, плохо жили? Мой папа, простой рабочий человек, зарабатывал тогда четыреста рублей – мама могла даже не работать.
- А мой папа работал инженером и получал сто двадцать «рэ», и мы частенько сидели без копейки денег, и кушали макароны с хлебом. И что дальше?
Рома на секунду смутился, но потом продолжил:
- Извини, конечно, но… рабочие и должны получать больше.
- Это почему же? – с возмущением спросила Света.
- Да потому! – отрезал Рома. – Потому что всё, что ты видишь вокруг, и всё, чем ты пользуешься, даже вот этот телефон, произведено именно их руками.
- Господи, что за дичь ты несешь! – воскликнула Света. – Ты прикидываешься, или действительно дурак? Если бы были только рабочие руки – без руководящих мозгов, люди бы даже из своих пещер никогда не вылезли. И в этом плане, даже рабство было совершенно неизбежной и необходимой фазой в развитии общества, потому что только так можно было заставить трудиться для какого-то серьезного дела большое количество людей. Возьми хоть египетские пирамиды! Разве нам сегодня так уж важно, кто там на кого работал, и сколько тысяч рабов сгинуло на строительстве этих грандиозных памятников человеческому величию? По большому счету, сегодня всем плевать на этих рабов. И если бы не жестокая воля фараонов, человечество никогда бы…
Рома слушал и усмехался про себя, думая с удивлением:
«Вот, что значит осознавать себя господствующим классом! Девочка еще не жила толком на свете, а уже люди для нее рабочий мусор, и только. Да что там пирамиды… Им, этим сегодняшним фараонам, и на нас всех плевать!».
- Возможно, - сказал он вслух, - в древности без эксплуатации нельзя было обойтись… Но тебе не кажется, что сегодня, при современном уровне технологий, можно уже устроить мир вполне справедливо и рационально? Без рабов…
- Один только вопрос: как?
- Элементарно! Если бы все работали честно, и если бы некоторые шибко умные не воровали, не пудрили людям мозги своими сказками о равных возможностях разбогатеть… Ведь нет ничего сложного – надо всего лишь правильно организовать труд, и платить всем людям достойную зарплату. А за хорошую работу – ну, какое-нибудь особое поощрение…
- Премия! - подсказала Света, желчно усмехнувшись.
- Да, премия! А что тут смешного?
- И это всё?
- А чего тебе еще?
- Еще ты забыл сказать про почетную грамоту и про льготную очередь на импортные сапоги! – Она засмеялась. – Типичная совковая психология. Ты, Рома, мальчик-совок!
- А ты девочка-мажор, - со злостью ответил ей Рома.
- Ха-ха-ха! – засмеялась Света, запрокинув назад голову. – Прекрасная у нас с тобой получается беседа!
Затем она в очередной раз наполнила свой бокал и, сделав довольно приличный глоток, сказала с надменной улыбкой:
- Характерно, что все «вы» говорите о совести и о справедливости, пока не выпадает шанс променять свою никчемную пролетарскую гордость на обеспеченную и уютную жизнь. Вот ты – разве отказался бы жениться на какой-нибудь богатой дурочке? – Она ехидно сощурилась. – Ну, что скажешь, Ромочка?
Теперь Ромка разозлился всерьез.
- Ты давай, пореже наливай себе, а то опять…
- Что – «опять»? – с вызовом спросила она.
- Сама знаешь, что! Это самое!
- Хам!
- Алкоголичка!
Она поднялась.
- Ну ты и дурак! – сказала она с презрительной усмешкой.
«Это точно, дурак, - подумал он, ибо его пыл вдруг куда-то пропал. – И какого черта меня понесло? Может, потому, что она угадала мои идиотские мысли? Но я ведь, на самом деле, ничего «такого» не хочу! Или, все-таки, хочу?».
- Извини, - сказал он вслух. – Если хочешь, я уйду.
Он уже поднялся с кресла, но она сказала примирительно:
- Ладно, я и сама виновата. Садись… Незачем мне было поднимать эту тему. К сожалению, социальный антагонизм непреодолим. Это история стара, как мир, и тут уж мы бессильны.
Какое-то время они сидели молча. Он потягивал вино, а она задумчиво смотрела в сторону.
- Кстати, а о чем ты хотела вчера поговорить со мной? - спросил он, наконец.
- Да не важно уже, - ответила она с той же задумчивостью на лице. – Так, ерунда какая-то со мной происходит. Мистика.
Ромка насторожился.
- Расскажи.
- Да не стоит. Просто настроение вчера было мерзкое, хотелось с кем-то поделиться. Сегодня уже лучше.
- Знаешь, со мной тоже кое-что произошло, - сказал он.
- И что же?
- Нет, сперва ты расскажи.
- Хорошо, слушай! – Она закинула ногу на ногу, отчего ее длинное бедро почти полностью обнажилось. – В общем, снится мне «он». Каждую ночь. И… будто сказать мне что-то хочет.
«Снова призрак? – удивился про себя Ромка. – Да, чем дальше, тем интереснее!».
- И знаешь, - продолжала она, - вроде как даже и не сниться он мне, а будто я в каком-то сомнамбулическом состоянии его вижу… И вид у него страшный, как тогда, когда он мне в поезде приснился. Синий, раздутый, в какой-то белой сорочке с капюшоном…
«Господи! - Он вжался в кресло. – Что происходит? Если она говорит правду… Собственно, а какой ей смысл врать мне? Да, если всё так, то… Это может означать только одно: вчера ночью я столкнулся с настоящим призраком… Нет, не верю! Этого просто не может быть! Это глупо, неестественно… Ненаучно, в конце концов».
- Что с тобой, Рома?
- Ничего. Просто…
- Да говори же, не мучай меня!
«Или кто-то нас здорово разыгрывает, или… Или этот мир совсем не такой, каким мы привыкли его видеть», - с внутренним холодком подумал он, и тихо сказал:
- Света. Кажется…, я «его» тоже видел. И совсем не во сне!
Она медленно откинулась в кресле, в ужасе прикрыв рукой рот.
И он рассказал ей все, что случилось с ним позавчера, в доме у Фили. А после и о том, что произошло с ее братом там, в части.
Она смотрела на него расширившимися глазами, вцепившись в поручни кресла.
- Извини, что я не рассказал тебе этого в поезде. Может, вы бы тогда не поторопились с похоронами, - проронил он виновато.
- Рома, что происходит? – спросила он через минуту.
- Не знаю. – Он встал и подошел к ней. Присел рядом, взял ее за руку. – Послушай, а может… Я понимаю, что все это звучит невероятно и дико, но, может, он жив? Хотя его и видели… мертвым, но я лично не видел, поэтому утверждать…
- Рома… - Она подалась к нему, вцепившись в его руку жесткими пальцами. – Своди меня к «нему»?
- Куда «к нему»? – не понял он.
- Ну, туда, на реку… Я позову его, он выйдет ко мне… Живой или мертвый – все равно!
- Света…
- Думаешь, он, правда, жив?
- Ну… Знаешь, лично мне в это легче поверить, чем в призраков.
- Но тогда, почему он не придет к нам? Мама так переживает! Нет, он просто не может быть такой черствой…
- Возможно, после того, что произошло с ним в части, он не может никому показаться на глаза, даже вам.
- Да он что, совсем дурак? – вскрикнула она. Но в ее глазах уже блеснула надежда. – Все, решено! Сегодня ночью мы идем… Так дальше продолжаться не может. Ты ведь поможешь мне? – Она с мольбой посмотрела на Рому. И в этом взгляде он увидел так много, что в него вместилась даже его смешная надежда.
Когда он подошел к Светиному дому, она уже ждала его у калитки, со стороны улицы. Она была в коротком сиреневом платьице и в джинсовой куртке.
- Как-то ты не по-походному…, - сказал он. – Хотя бы джинсы надела.
Она махнула рукой.
- Не люблю ходить в брюках. С детства не выношу!
- Почему?
Она засмеялась
- Ну, наверное, потому, что я девушка.
- А ты в курсе, что уже двадцать первый век на пороге?
- Да, возможно, я немного старомодна, но мне кажется, что брюки отнимают у женщины что-то важное…
- Мне так не кажется.
- А ты бы смог надеть юбку и пройтись в ней по городу? – улыбнулась она.
- Ну… - Он засмеялся. – Я, наверное, нет, а вот ирландцы ходят, и ничего.
- Шотландцы, вообще-то.
- Разве?
- Неважно… Мне просто не нравится, не знаю почему.
- Слушай, Свет… А может, это от «него» тебе передалась неприязнь к мужской одежде? Вы ведь близнецы.
- О, да ты у нас психоаналитик, оказывается, – усмехнулась Света.
Так они шли не спеша, разговаривая обо всем, на что натыкалась невидимая нить их беседы, которая разматывалась легко и непринужденно. Минут через сорок они уже были у реки. Времени было половина первого, но воздух все еще оставался теплый. Неожиданно затянули свой концерт лягушки.
- Ну, что дальше? – спросил Рома.
- Не знаю.
- Призраков что-то не видно.
Они рассмеялись.
- Да уж, совершенно идиотская была затея. Дура я… Но мне после твоего рассказа было так паршиво, что… Ладно, погуляем немного и пойдем домой. Хорошо? Тут так красиво.
- С удовольствием, - ответил Рома, радуясь ее легкому настроению.
«Даже если б не было никаких призраков, мне бы следовало их выдумать!», - улыбнулся он про себя.
А на реке, действительно, было прелесть, как хорошо. Левобокий полумесяц убывающей луны уже поднялся над горизонтом, освещая реку и прибрежные заросли высокого кустарника мягким светом, лягушки старались во всю, а легкий ветерок нежно ласкал кожу и шевелил волосы. Они подошли к воде, и Света опустила свои ладони в реку.
- Вода совсем теплая. Можно даже искупаться.
- Холодно еще.
- А я закаленная. Мы с братом рано начинали купальный сезон. Он вообще плавал, как рыба…
- Да уж… - Рома поморщился, вспоминая, как они плыли тогда за Сережей.
Она встала и пошла к зарослям.
- Ты куда? – спросил он.
- Рома, когда девушка идет в кусты, приличные парни обычно ни о чем не спрашивают, - засмеялась она.
- Извини…
Она ушла, а он достал сигареты и закурил.
Внезапно, он услышал ее крик и шум ломающихся веток. Она выбежала к нему, вся бледная и, дрожа, вцепилась ему в руку.
- Что???
- Он… Там… Рома, он… Я обернулась, а он стоит и смотрит. И глаза такие…
Она закрыла лицо руками. Ромка откинул сигарету и бросился к зарослям. Пробежав по кустам метров десять, он выскочил на небольшой вытоптанный пятачок и остановился. Вокруг была тишина. Даже лягушки затихли, и перестал дуть ветер. Он озирался, всматриваясь и вслушиваясь в окружавшее его переплетение ветвей. И тут слева от него что-то рванулось прочь, ломая ветки. Ромка побежал следом. Какое-то время он продирался в направлении услышанного им шума, пока не понял, что теперь единственным его источником является он сам. Он остановился. И тут опять что-то светлое мелькнуло справа от него, и понеслось по зарослям с такой скоростью, что Роме стало нехорошо. «Люди так не бегают!», - со страхом подумал он. - «И потом, что я буду с «ним» делать, если даже догоню?». Теперь всякое желание искать призрак у него пропало. Он огляделся и понял, что даже не представляет, в какой стороне находится река. Потом вспомнил, как они со Светой стояли на берегу, и луна была строго сзади. Он быстро сориентировался и стал осторожно пробираться в противоположном от луны направлении. Скоро он вышел к воде, повернул направо, и вдоль берега вернулся на поляну.
Света стояла спиной к нему, рядом с большой развесистой ивой, что росла у самой воды. Рома подошел, тихо положил руку на ее плечо, и сказал:
- «Он» убежал.
Света обернулась и обняла его, плотно прильнув к нему всем телом. Она все еще вздрагивала.
- Мне страшно, Рома.
- Успокойся, он уже не появится.
- Появится. Стоит только мне уснуть, и он…
- Ну, хочешь, я буду всю ночь сидеть рядом с твоей кроватью, и охранять тебя?
- Хочу. – Она подняла к нему глаза. – Поцелуй меня, Рома!
Он наклонился и коснулся ее губ, которые тотчас влажно раскрылись. Но через несколько секунд, неожиданно прервав поцелуй, она медленно стала сползать по его телу вниз…
«О, черт! Опять она…– в смятении думал Рома. – Все, как и тогда, в поезде…».
- Света, что ты делаешь? – пробормотал он, не в силах ей помешать.
- Молчи, дурак!
«Да что с ней такое? А может она…»
- Света, тебя что, заводит страх?
- Ты можешь хоть сейчас не умничать, психолог хренов?
Она, наконец, справилась с его джинсами. Рома хотел опуститься к ней, но Света с каким-то раздражением толкнула от себя его голые колени, заставляя снова выпрямиться. Он облокотился о ствол дерева, наткнулся спиной на острый сучок, но даже не попытался изменить положение тела. Голова кружилась. Он посмотрел вверх, и сквозь переплетение ветвей увидел небо и кусочек луны.
«Луна… Опять с нами луна! Вечный свидетель…».
Потом он зачем-то стал говорить (позже он всё удивлялся этой своей странной реакции, но тогда ничего не мог с собой поделать), а она молчала, но не потому, что он нес бред – просто, по естественным причинам, она не могла поддерживать разговор.
- Светка, милая… Я тебя понимаю. Я, помнится, как-то остался один дома, ночью… Еще перед армией… И мне почему-то стало так жутко… Я включил везде свет, даже в ванной, чтобы и оттуда на меня не пялилась эта темнота… О-о-о…, что же ты делаешь со мной, сумасшедшая!… Но всё равно казалось, что кто-то меня подстерегает, крадется сзади… А-а-а… И тогда я достал из тайника кассету с крутой эротикой, и… И я смотрел, как они там… О-ох… И знаешь, страх ушел. Странно, что страх несовместим со всем этим, да? М-м-м… И я тогда подумал, что, наверное, в человеке не могут уместиться сразу два чувства, как нельзя думать о двух разных вещах одновременно… И что всегда побеждает сильнейшее из чувств… О-о-о… А что может быть сильнее основного инстинкта? Разве только страх смерти. Но ведь и смерть может отступать перед какими-то моментами… А-а-а… Помнишь историю о Клеопатре, когда за одну лишь ночь, проведенную с ней, мужчины отдавали жизнь? Я тогда подумал, что это полная чушь, что нормальный человек никогда на это… М-м-м… Но вот сейчас я думаю, что в этом есть своя… О-о, я сейчас умру!!!
Он закрыл глаза. Ноги его ослабели, и он, чтобы не упасть на колени, схватился руками за ветку над головой. Когда он открыл глаза, Света уже стояла рядом.
- Ну и трепло же ты, Рома! Ну ничего, я тебе, как-нибудь, отомщу той же монетой, – сказала она и засмеялась, нежно обняв его.
Они возвращались в город, когда небо на востоке уже стало светлеть, а с реки медленно пополз серыми клочьями туман. Шли молча, взявшись за руки.
- Послушай, а чем ты думаешь заняться после армии? – спросила она, когда они уже пошли по гулкому асфальту пустынной улицы.
- Не знаю… Наверное, пойду в железнодорожный техникум. Так сказать, по стопам родителя.
- Не очень-то амбициозно.
- Ну так, я ведь не… - Он хотел съязвить, но вовремя остановился. – А ты? Какие у тебя планы?
- У меня? – Она на мгновение задумалась. – Знаешь, мы с папой решили, что не стоит мне больше учиться «здесь»… Я, наверное, скоро брошу учебу в Москве и уеду в Лондон, там и буду учиться. У отца там квартира, пока пустая.
- А потом? Вернешься?
- А зачем? Зачем сюда возвращаться, Рома? Все равно, из этой страны надо уезжать – жить здесь с каждым годом становится все тоскливее. Так лучше раньше… Потом, когда закончу учебу и найду хорошую работу, то заберу и маму.
- Понятно, - сказал Рома. – Оно, конечно, хорошо. Если есть деньги, то можно и свалить. А мы будем тут копошатся в… Но уж лучше тут, чем в чужой стране быть чужим, и…
- Какой ты, однако, патриот! – усмехнулась она.
- Не в этом дело.
- А в чем тогда? Объясни мне, неумной!
Ромка задумался, потом ответил:
- Понимаешь, я там никому не нужен, и мне там тоже никто не нужен. Чужое там все, не наше…
- Наше, ваше… - передразнила она его. – Всё это застарелая российская чушь, прививаемая нам с самого детства! Всюду люди живут, только «там» они живут по-человечески, не давят друг друга и не лягаются за место под солнцем, как скот у кормушки…
Ромка усмехнулся.
- А вот скажи мне… Вот если там все это благоденствие в один момент рухнет, ты ведь оттуда тоже свалишь, да?
- Безусловно!
- И снова уедешь туда, где лучше?
- Послушай, Рома. Знаешь, что такое космополит? Это человек мира. Всего мира, понимаешь ты?
- А вот интересно, кто весь этот мир построил? Космополиты твои, или граждане каждой отдельной страны? А кто воевал за свои страны, кто отстраивал разбитые города, строил дороги, поднимал промышленность… Космополиты?
- Ну, милый мой, - усмехнулась Света. – Опять эти твои социалистические бредни.
- Социализм тут не при чем, - упрямо сказал Рома. – Просто одни люди работают и живут своим трудом и своей совестью, а другие… Порхают с цветка на цветок в поисках легкого, дармового нектара. Извини, но вы совсем не граждане мира, вы – мировые дармоеды! – заключил он серьезно.
Он думал, что она обидится, но Света лишь задорно засмеялась, обнажив белоснежные зубы.
- А ты здорово подкован! – сказала он, наконец. – По обществоведению, наверное, твердая тройка была, да?… Только эта вся твоя политэкономия давно устарела. Сейчас всё в мире строит и поднимает глобальная сеть международного капитала. Скоро в приличных странах останется один средний и мелкий бизнес. Уже почти все крупные корпорации, компании, банки вышли из-под опеки своих государственных институтов. А налоги от их прибыли кормят не только граждан своих стран, но и ту же Африку, и…
Рома громко рассмеялся.
- Ты чего? – удивленно спросила она.
- Послушать нас, так крыша съедет! О чем мы говорим, Светка? Какой, к черту, международный капитал? Да провались он пропадом! Лучше посмотри, какая ночь вокруг!
Она тоже расхохоталась.
- Действительно, не самое прекрасное завершение романтической ночи… Слушай, нам с тобой совершенно нельзя затрагивать все эти темы.
- Антагонизм!
- Он самый.
Минут пять они шли молча. Потом Рома сказал:
- Да, жаль, что ты уезжаешь.
- Это почему же тебе жаль? – Она посмотрела на него с лукавой улыбкой.
- Просто.
- О-о, мальчик! Уж не влюбился ли ты, ненароком?
Ромка промолчал.
- Слушай… - Она остановилась. – Вопрос чисто гипотетический, но… А ты бы смог поехать со мной? После армии, разумеется…
- А зачем?
- Я же сказала – гипотетически!
- Вообще-то, это сильно смахивает на какое-то предложение, – усмехнулся Рома.
- Думай, как хочешь.
- О-о, девочка…
Они вместе засмеялись.
- И все-таки? – не отступала от него она.
- Не знаю… В принципе, я ничего не имею против развитого капитализма, но что я там буду делать? Сидеть на чужой шее?
- Ну уж, этого я тебе не позволю, дорогой! Будешь у меня учиться и работать. А после учебы найдешь более престижную работу. Но прежде всего – язык! Но это тоже не проблема. Есть очень хороший интенсивный курс…
- Ты так основательно все разложила, словно все уже решено, - перебил он ее, улыбнувшись.
- А почему нет?
- Света, это несерьезный разговор…
- Давай поговорим серьезно. Хочешь?
- Рано вообще-то об этом говорить. - Рома покачал головой. – Все это как-то… Не знаю, не знаю…
- Ну, как знаешь! – сказала она раздраженно. – Вообще, ты прав – глупо все это!
Дальше они шли молча. Рома почувствовал, что настроение Светы изменилось. Она отпустила его руку и теперь просто шла рядом. Наконец, они остановились у ворот ее дома.
- Ну, как говорится, спасибо за прогулку и до свидания, – сказала она с усталостью в голосе.
- А сторож от призраков тебе уже не нужен? – спросил он с надеждой. – А то я могу…
- Уже нет.
- Но, может… - Он взял ее за талию и потянулся к ее губам, но она отстранилась.
- Нет, Рома, иди домой.
Она сказала это с таким равнодушием и холодностью, что Рома от неожиданности опешил.
- Что случилось, Света?
- Ничего. Иди.
Он не понимал причину столь резкого изменения ее настроения. Обида захлестнула его.
«Только что, чуть ли не в любви признавалась, и вот… Странная она, очень странная!», - подумал он, и сказал:
- Ладно, пока.
Он уже повернулся, чтобы уйти, но она задержала:
- Постой. Вот номер моего телефона, возьми на всякий случай.
- Спасибо, но у меня тоже есть телефонная книга.
- Мы недавно поменяли номер…
И она протянула ему полоску бумаги, заготовленную, видимо, заранее. Ромка сунул ее в карман и пошел вверх по улице. На душе было прескверно.
(Отрывок из повести "Неуставные отношения".