Когда Санька пришел на остановку, там уже стояла девушка. Он кивнул, поздоровался – та ответила, хоть и с опаской. Понятно: раннее утро, пустая улица, незнакомый парень крепкого телосложения.
– Вы тоже автобус ждете? – спросил он.
– Угу, – ответила девушка.
– На 5.50, белый мерс, тридцать шесть что-то там? – уточнил он.
– Угу, – повторила девушка, не отрываясь от телефона. Или делая вид, что не отрывается.
– Я тоже, – зачем-то продолжил разговор он.
Девушка промолчала.
Продолжать беседу не имело ни смысла, ни необходимости. Тем более, что Сашка сам был больше интровертом. И вынужденных разговоров со случайными людьми боялся. Но сам же и начинал их. Но некоторые люди могли ответить на вопрос и замолчать, а некоторые видели в случившимся сигнал к долгому разговору и тут же радостно начинали вываливать на собеседника кучу ненужной информации. Саша все думал, что нужно разрабатывать какой-то хитрый план действий: подошел в наушниках, снял их, узнал, что нужно, надел. И все, тебя тут вроде как нет. Потому что вариант вообще не разговаривать не подходил из-за внутренней паранойи. Ездить в последние годы Саше приходилось очень часто, до этого – просто часто. Но при этом перестать думать о том, что в этот раз его точно не заберут, забудут, отдадут заказанное заранее место случайному человеку, перестать он никак не мог – при том, что за все это время его не забыли ни один раз. Но никакие доводы или рациональные объяснения не помогали – работало только то, раз на остановке он не один, забыть его точно не должны.
К остановке подошла семья: отец, мать и ребенок лет восьми. Саша внутренне сжался, ожидая от них приветствий или вопросов, но новенькие были полностью на своей волне, и Сашу с девушкой попросту проигнорировали. И, как и положено современным людям, едва перестав двигаться, сразу же уткнулись в свои телефоны.
– Мам, я пить хочу, – оббежав восемь кругов вокруг остановки заканючил мальчик. – Мам?
– Ты уже дома пил, – флегматично отозвалась та, не отрываясь от телефона. – Доберемся на место, тогда еще попьешь. Водитель в дороге тебе через каждый метр останавливать не будет, чтобы ты в туалет сходил.
– Но я пить хочу, – продолжал канючить мальчик.
– Терпи, – отмахнулась мать.
– Пап? – не оставил свои попытки мальчик.
– Отстань! – ответил отец, не отрываясь от телефона.
И мальчик от родителей отстал. Но стоять на одном месте у него все равно не получилось. Сначала он занялся цветами на клумбе: плел из них косички, отрывал лепестки, некоторые пытался даже грызть. Девушка, оторвавшись от телефона, посмотрел на Сашу долгим тяжелым взглядом – но он что должен был делать? Воспитывать чужого пацана? Делать замечание его родителям? Саша сделал вид, что ничего не заметил, и отвернулся.
Но цветы наскучили мальчику очень быстро. Поэтому он придумал себе другое развлечение: бросать камни. Первый, пробный полетел в остановку – но срикошетил, едва не попав по Саше. Тот дернулся, но промолчал. Второй камень влетел в железный ларек. На раздавшийся грохот родители синхронно оторвались от телефонов и посмотрели на беспокойного отпрыска.
Понимая, что за такое занятие взбучка вполне реальна, мальчик отошел на другую сторону от остановки, подальше от родителей. Там что-то выискивал в пыли голубь. Старательно делая вид, что птица его не интересует, мальчик принялся красться к ней. Но голубь оказался умнее и осторожнее. Едва пацан сделал несколько шагов в его сторону, он отлетел на несколько метров и принялся снова рыться в пыли с независимым видом.
Игры с голубем мальчику зашли. И они так и принялись ходить по кругу: ребенок подходил, голубь отлетал. А потом птиц стало двое.
– Смотри, сейчас вся стая прилетит, – хмыкнул отец. – Наваляет тебе за то, что одного из них обижаешь.
Мальчик обиделся. Несколько минут он демонстративно дулся в углу, а потом, заметив, что родители опять не обращают на него внимание, запустил в голубя камень. Не попал. Тот только вспахал пыль, оставив после себя длинный след. Мальчик не сдался, прицелился получше и кинул еще один камень. И снова промазал. В этот раз камень улетел в траву.
– Мазила, – хмыкнул отец, все так же не отрываясь от телефона.
Мальчик возмущенно завизжал, прицелился – и попал прямо в птицу. Камень был небольшим, особого вреда голубю не нанес. Только откинул его на несколько метров. Девушка опять посмотрела на Сашу долгим и пронзительным взглядом. Саша притворился столбом. Получить камнем в ногу, живот или лицо ему совсем не хотелось.
Обрадованный успехом, мальчик принялся пулять камнями в голубей с удвоенной силой. То ли один из камней был настолько острым и тяжелым, то ли мальчик хорошо прицелился, но от одного из ударов из голубя полетели перья.
– Попал, чемпион, – хмыкнул отец. – Молоток!
С семейкой все стало понятно – Саше, но не девушке, которая теперь смотрела на него практически неотрывно.
«Сама пойди и все им выскажи, раз такая смелая», – мысленно сказал ей Саша. Но вслух говорить ничего не решился.
И тут случилось неожиданное. Пока мальчик гонялся за одним голубем, буквально осыпая его градом из камней – скорее, заставляя двигаться, чем причиняя реальные неудобства, вторая птица подлетела к нему со спины и клюнула прямо в стриженную по-модному макушку.
– Больно! – возмутился мальчик, пытаясь скинуть с себя злого голубя.
– Пошел отсюда, крыса пернатая, – одним глазом глядя в телефон, вступилась за сына яжемать.
– А нечего было кидаться, – хмыкнул папаша.
– Сам же говорил: молодец, попал! – возмутись мать. – А теперь вот!
Окрыленный родительской поддержкой, мальчик поднял камень потяжелее, но кинуть не успел: к нему сразу с двух сторон спикировали голуби и почти синхронно клюнули в руку с камнем.
– Ай-ай, – взвизгнул пацан, которому на ноги упал булыжник.
«Это карма, сынок», – хмыкнул Саша.
– Кыш отсюда! – мать махнула на птиц телефоном. Но пока она отгоняла двоих пернатых, подлетело еще три птицы.
Один голубь сел на голову мальчику, два других спикировали на плечи матери. Тут же подлетели еще три птицы.
Мать попыталась отогнать приземлившихся на нее голубей, но пока она неловко махала руками, их стало пять.
– Дима, помоги, – жалобно позвала мужа женщина.
– Эй, кыш. Эй! – пятясь от остановки, пробормотал папаша.
– Вы так и будете смотреть? – с презрением спросила девушка Сашу.
– А что мне делать? Драться с голубями? – задал тот резонный вопрос.
Ответить девушка не успела. Внезапно закричал мальчик – и в его пронзительном крике удивления было больше, чем боли. Саша обернулся – и просто потерял дар речи. От мальчика остался один силуэт, облепленный серой шевелящейся массой. Эта странная фигура дрогнула, дернулась, неуверенно двинулась сначала в одну, потому в другую сторону. И на дороге, по пути ее следования, оставались алые капли.
Наверное, нужно было все-таки что-то предпринять. В голове почему-то крутилась мысль, что нужно было накинуть на фигуру пиджак – как обычно учат сбивать пламя. Наверное, это было странно – но в голову больше ничего не приходило.
Но решиться действовать Саша не успел. Опять послышался крик – сдавленный, женский. Саша обернулся на голос и обомлел. На женщине, яжематери, тоже сидели голуби. Их была намного меньше, чем на мальчике. Были видны и руки, и ноги, и плечи женщины. Вот только лица у нее больше не было. Несколько голубей старательно клевали глазные впадины. Судя по кровавым разводам на щеках и лбу, по глубине погружения птичьих голов глаз у женщины уже не было. Языка, видимо, тоже – изо рта торчал только хвост и малая часть спины птицы. А еще были видны лапки, старательно держащиеся за нижние зубы. На носу тоже зацепилась птица. Она пыталась пробить лоб – и уже в этом достаточно преуспела.
– Ааааа, – подвывая на одной ноте, мужчина рванул прочь от остановки, оставляя на съедение своих жену и сына.
Шлейф из голубей потянулся за ним.
Саша и девушка застыли на месте. Сложно сказать, что думала девушка, но Саша надеялся, что птицы его или не заметят, или решат не трогать. Ничего другого он придумать не мог.
Маршрутка все не ехала.