Триединство дьявола
Бог есть Дух, и Он ищет тех, кто поклонятся Ему в Духе и Истине. Подобно Богу, дух противления сатана, имеет свою триединую природу. Это отец лжи, сын - человек греха, и люциферианский дух отражающий свет Божественного знания в субъективной истине мнения.
Сатана или дьявол отец всякого зла и высшее проявление злого духа, в человеке. Свое воплощение через люциферианский дух, сатана обретает в человеке, вдохновленном титанизмом эго. Этот сын становится "князем мира сего" в дьявольском воплощении человекобога. Таких сынов, поклоняющиеся своему богу в его духе и истине преходящего мира, возвеличивших свое эго до вершин индивидуализма, великое множество, тьма, легион.
Предельный индивидуализм - антипод Истинной индивидуальности в Духе. Христос есть абсолютно всеобщая Личность, а сатана преходящая конечность, личина духа мира сего.
Это абстрактное разделение, в конкретном человеческом проявлении обнаруживает внутреннюю противоположность, которая состоит в том, что в человеческом теле Бог поселяет Свой бессмертный Дух во Христе, а в человеке-дьяволе Божественного Духа нет.
Не всякий человек может стать сыном дьявола, и в отличии от раба греха, который действует неосознанно, адепту надо приложить усилия до крови, проявить полную самоотдачу в жертве живой человеческой души, сжечь совесть в борьбе за власть.
Воин Христов не может быть бесстрастным. Это всегда благородная ярость ко греху, ревность и страсть о Боге. Он не пребывает во мраке душевности и мечтательной веры в безвольного боженьку.
Также и воин ада не может быть бесстрастным. "Теплый" раб греха есть жалкое проявление ничтожности и безвольного прозябания духа не применившего выданный Богом талант в дело борьбы с Ним. Только холодная ненависть и ярость огня есть истинное проявление любви к князю мира сего. Возжечь в душе адский огонь пожирающей смерти может не каждый. Для этого надо в вершине индивидуализма использовать знания Божественного Духа для личных целей в утверждении своей власти; надо озаботиться своей духовной собственностью более чем Господом, и под видом служения Ему служить своему природному духу, сжигая совесть.
Жертва совести есть основная жертва дьяволу. В совести присутствует Бог в совместном соведении с человеком. Жертва совести есть абсолютный отказ от единства с Богом. Этим человек наказывает самого себя и одновременно только этим самым страшным наказанием может наказать человека Господь. Ничем другим Бог наказать человека не может, потому что невозможность единства с Ним хуже смерти.
Раб греха вообще такое наказание не воспринимает всерьёз, он даже не сознает своего рабства дьяволу. Стремясь к радости гедонизма, слиянию с природным, или в противоположность этому впадая в фанатизм абстрактной религиозности, раб греха всерьёз воспринимает только страдания плоти. Он не доходит до личностного осознания себя в своём противостоянии Богу и поэтому не представляет для многоликого духа интереса.
Истинность бытия, конечно, принадлежит Богу, и зло не является истинным бытием, потому что зависит от Бога в противостоянии Ему, но все же оно существует как псевдореальность, как видимость Истины, как ее часть противоставшая Божественной целостности в частном мнении эго, как абстрактная схема по отношению к Жизни. Объективная сущность зла в противостоянии Богу, и только в этом противостоянии зло обретает себя. Само по себе, без Бога, зло не существует если нет нигилизма отрицания Истины, оно полагает свое основание в отрицании Творца, а не в Духе Божьем. Дух же имеет свое основание в Себе.
В этом противостоянии только у Бога есть истинное Личностное начало, зло же может о себе сказать только как нигилистическая личность, как отрицатель не существующий без того, что отрицает. Эта ненависть к Богу, противоставшая Любви, коренится в том, что эго постепенно накапливает собственность и не желает с ней расстаться, как "богатый юноша". Лишение эго собственности, на которой оно возвеличивает себя, рассматривается как покушение на убийство.
Механизм работы эго в присвоении Божьего и отстаивании присвоенного, как своего, не воздавая славы Отцу. Взятое путем кражи у Бога, дает силу злу, которое оно имеет. Воровской капитал находится в эго и осознается как собственное богатство личностного "я". Потому у зла никогда не может быть ничего созидательно-творческого кроме разрушения. Присвоенное незаслуженно не является наследием Отца, получено без пути обретения и поэтому представляет беспутное знание - недомыслие.
Только Бог может породить этого злого змия, и Он порождает этот совершенный антагонизм Себе для того, чтобы утвердить Себя в полноте Своего Триединства в Сыне через отрицание злого отрицателя. Трагическое противостояние в Боге создает наполненность содержанием, проявляет универсальный путь Бога к Самому Себе в лице Богочеловека Христа.
Идеологически люциферианский дух, отрицая Бога, направлен на приобретение личной власти на основе объективного Божественного Промысла, а не в утверждении Истины Господа. И поскольку он отрицает Бога, то отрицает Духовную основу мира и человека, отстаивая только свой дух в волевом акте насилия над миром. Этот дух полагает ценность в себе и для себя в вещах материального мира и в личной власти над ними. Отождествляя себя с присвоенным капиталом и полагая в нем свое "я", он стремится подчинить себе как можно больше вещественного пространства материального мира, человеческих душ, духовных знаний. Многочисленное людское сообщество, поклоняясь ему, образует тело его церкви, которая в отличии от истинной церкви Божьей царствует в мире здесь и сейчас.
Сложность в распознавании люциферианского духа состоит в том, что внешне эти люди могут быть и материалистами, и идеалистами, и верующими, но их объединяет одно - ветхая не преобразованная человеческая природа, которую они хотят сохранить. Но для того, чтобы начать преобразовывать, надо чтобы вначале возникло человеческое "я", которое противопоставляет себя миру и Богу и в этом противостоянии самоопределит себя в различии с Ним. Отягощенная различием душа христианина будет искать единство и при посредничестве Истины обретает единство с Отцом во Христе. Для того чтобы путь приобрел ясность, Бог создал ангела света, который, в отличии от Христа, поступил иначе.
Сатану погубил индивидуализм. Ведь он был создан как ангел света, но этот свет противостал источнику и поэтому оказался освещенным предметом, только отражающим свет Творца, но это не сам Свет. Это иллюзорная видимость внешности, а не сущности, разум человеческий вместо Истинного Разума, человекобог вместо Богочеловека. Индивидуализм личности Люцифера во Христе связан Богом и побеждён. Этот дух в объятиях Христа распят и поднят для обозрения греха мира. Только Бог может сделать это, человеку это невозможно, в этом противостоянии погибает и дьявол,э и Бог, но воскресает только Сам Господь.
Дьявол не знает бессмертия. Для него смертно не только тело, но и нечистый человеческий дух, что верно, но Божьего Духа он не имеет, а только Он вечен.
Сатана служит тленности этого мира, служит сотворенному, а не Творцу, поэтому те, кто поклоняется тварному миру, составляют с ним одну церковь. Для злого духа весь мир - театр страданий, для Бога - радость становления Истины. Для него этот мир есть конечная цель и средство для его злой игры, а созданный по образу и подобию Бога человек - его воплощение, цель которого небытие. Для Бога сотворенный Им мир есть средство творческой Самореализации, а Богочеловек - воплощение Творца - Христос. Он есть истинная Жизнь в вечности Духа.
Сатана содержится в Промысле Бога как управляемый Божественным Космосом хаос. Он слуга Господа, не желающий быть слугой, но через его противостояние становится явным Промысел Бога. Поэтому перед приходом Христа он обязательно царствует, перед каждым Божественным действием появляется бес, и путь к Истине идёт через преодоление заблуждения в благих намерениях, которыми вымощен путь в ад.
Для человека пленительна прелесть демонизма, его земная мудрость, романтика борьбы, эта прелесть могучего, страшного, умного духа, противоставшего Богу в своей первоприродной истине. Природый дух марксизм выделил как основу человеческих действий и определил его как стремление к доминированию, размножению и пище.
Холодное равнодушие небытия на вершине этого духа обнаруживает без прикрас лицо мира сего и зомбированные толпы народов, власть над которыми лежит у его ног. Любовь в дьявольском исполнении - это лед и пламень, это пожирающая страсть, избавление от которой возможно только в смерти. К этой цели и стремится дьявольский дух, обретая покой в небытии, который не предполагает торжества Жизни в Воскресении. Чувство жизни нуждается в любви, но наркотической страсти простые удовольствия скучны и уже не приносят радости, необходимо постоянное увеличение дозы в их изощренности. Поскольку нет выхода к Божественному Свету, страсть пожирает сама себя в садомазохизме. Садомазохизм эксплуатирует животную страсть, но поскольку она слабеет, он воскрешает
чувство жизни через любовь к страданию и переживанию боли. Такая любовь получает острое чувство жизни через ощущение смерти. Слезы об умирании и радость от покоя грядущего небытия составляют катарсис садомазохизма.
Тоже происходит в стремлении к изощренности ума, в которой этот дух получает власть над миром. Цель этого ума обесценить святое и показать, что все есть суета и высоты Духа лож. Для него Бог - порождение человеческого ума, поэтому страдания Крестного Пути для него смешны - истинна только смерть, а воплощение Бога иллюзия.
Титанизм природного духа имеет свои пять ступеней развития.
Первый уровень:
змий природного служения, трагизм природной воли.
Второй уровень:
змий фанатической воли в ложном смирении, служение титанизму абстрактного бога.
Третий уровень:
змий крайнего индивидуализма "я", сверхчеловеческий пафос жизни в утверждении себя, небесная власть разума змия, титанизм ницшеанской воли сверхчеловека.
Четвертый уровень:
преисподний переход, садомазохизм эго, адский змий, бог мира сего, титанизм смерти, воля разрушения, титанизм разделения с Богом.
Пятый уровень:
змий ручной, безвольная игрушка Бога, абсолютный тоталитаризм Христа.
Плотское "я"не выходит за пределы природного единства и неосознанного рабства змию. Здесь рабство духу заблуждения выражается в блуде тела и телесной души.
Дальше фарисейское "я" отрицает природный монизм абстрактным идеализмом, приводит к дуализму разделения на мир и Мир. Оно фанатически отрицает предыдущую ступень абстрактным идеализмом духа змия в служении только Отцу без Сына. Эти слова Иисуса обращены к иудеям: "Ваш отец — диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нём истины. Когда говорит он ложь, говорит своё, ибо он — лжец и отец лжи."
Здесь рабство змию кроется в отрицании мира с одновременной связанность с ним.
Крайний индивидуализм, преодолевая предыдущую ступень дуализма, приводит все к монизму "я", в котором Бог и человек объединены на уровне природного "я" в титаническом духе "ницшеанского тупика". В этом апогее свободы дух сверхчеловека упивается жизнью и властью "князя мира сего".
В переходе внутреннего разрушения он, наконец, обнаруживает свою падшую природу в нигилизме расчленения, отрицания и в торжестве смерти над жизнью. Но в единстве Бога в связанном виде этот дух смерти обретает вид слуги, "козла отпущения", "мальчика для битья", в игре с которым утверждается Христова Истина.