На расстоянии около 39.500 километров от поверхности Земли
Утро 16 января 2332 года
- …ой, я это, чё, уснул?
- Yeap. Just five hours of flight and you are managed to get asleep. (Угу. Лететь всего пять часов, а вы задрыхнуть умудрились).
У стюардессы очень низкий и не особенно приятный голос. По крайней мере сейчас, когда смотрит, все ли бодрствуют. Сейчас почти всё как два с половиной месяца тому назад. Внутренний рейс по Солнечной системе, их космоплан занимает свою очередь на стыковку, а дальше все движутся одинаково, откуда бы ни прилетели. Хоть с Меркурия, хоть с далёкого Квирина.
Впрочем, есть существенная разница. В начале ноября прошлого года Кармазин возвращался к Земле, не имея ни малейшего понятия, что будет делать дальше. Сейчас у него есть всё – контакты его нового работодателя, билеты и куча рекомендаций как вести себя в полёте и на новом месте работы. И его новое место работы будет не в холодной космической бездне, а на поверхности. Более того, как обещано Грише, там будет почти полная противоположность Норильску, где он вырос, и куда иногда возвращался попозже.
Всё вышеперечисленное для Кармазина раздобыл Барышёв, который до сих пор не против, когда Гриша кличет его просто как Тёма. Они познакомились на Рее в самом начале июня 2321 года при ОЧЕНЬ схожих обствоятельствах. Оба закончили военную службу, оба заключили контракт с одним работодателем и будут работать вместе. Впрочем у Барышева и Кармазина была и есть разница, которая уж никуда не денется. Барышев младше на пять лет, и тогда, 11 лет назад, он закончил только колледж, высшее образование он получил позже. Кармазин старше, на момент их знакомства он уже имел диплом о высшем образовании, и, кроме того, его служба дала больше для того, что можно назвать работой по специальности. Но Барышев рыл, как чёрт. Их с Гришей контракт был годовым, они не переругались или вместе пошли на второй, уже двухгодичный. Кармазин решил что всё, всё оставшуюся жизнь он будет пожинать, что посеял, а Барышев всё свободное время посвящал образованию. В 2324-м он заключил прям таки вкусный контракт на поверхности, где у него была возможность ничего не делать на работе, добивать университетское образование и покорять одну девчонку за другой. В 2326-м он заключил, как ему показалось, ещё более вкусный контракт, но тогда он оказался втянут в какую-то жуткую резню, полез в самую гущу, даже выжил в ней, и…пошёл на повышение. Получил награды, ещё получил трибуну, чтобы обосрать местных «государственных деятелей» с головы до ног. При этом не зазвездился, хоть его опус прочитали миллиарды, а пропаганда ООН не могла не использовать такой случай – «Прапорщик морской пехоты жестоко обличил фатальные ошибки сепаратистского правительства». Жареный заголовок, всё как обожают недалёкие люди.
По идее за такое можно было схватиться, сделать политическую карьеру, но Барышев предпочёл довести свой котелок до ума и даже…как он сам писал, стал идейным, что ли. Заразился идеей нести Закон и Порядок в меру своих скромных способностей. Женщину себе завёл и очень скоро, как он написал, Тёма «почти женится». Впрочем, он вообще странно написал – его «почти свадьба» будет здорово напоминать голосование, но Кармазину никто не мешает, как в Сказке о царе Салтане, мёд пиво пить, и всё остальное, разумеется. Голосовать он, по каким-то причинам не может.
Прибыли. Люди тянутся к выходу, и Гриша торопиться не будет. Пусть торопыжки выйдут, а Кармазин ступит на металл Скай-Сити с определённой неторопливостью эдакого джентльмена начала XX века, который лишь изредка поглядывает на свои карманные часы. Примерно как те джентльмены, что садились на Титаник в начале апреля 1912-го, которым на несколько минут (какой ужас!) пришлось смешаться с «чернью». В зоне прилёта есть участок курьерской доставки, и Гришу уже как несколько часов ждёт посылочка с его военной формой и, кстати, наградными карманными часами. Часики выглядят не слишком вызывающе, но они аккуратные и ОЧЕНЬ точные. Точность их хода практически на пределе особо прецизионного механизма, и их можно не подводить. Во всяком случае, не чаще раза в месяц.
Нафига козе волынка? В смысле, зачем Кармазину его форма? Гриша летит туда. К далёким звёздам, «сепаратистам», короче говоря, пределы Солнечной системы он покинет буквально через два с половиной часа. А там, на другом конце, ценятся две вещи. Парадная военная форма или вызывающе дорогой костюм. Чувство вкуса штука такая, ей нужно учиться годы. Кармазин не может просто зайти в бутик и выйти оттуда одетым как с иголочки. Даже потратив, скажем, миллион, он просто наденет на себя несколько несочетающихся друг с другом вещей, будет глупо смотреться. При этом продавцы в бутике, мнящие себя глубокими знатоками всего на свете просто насоветуют ему залежавшийся товар и изобразят восторг, что всё, якобы, сочетается и Гришенька выглядит и дорого и неотразимо. Но Гришеньке уже не двадцать и не тридцать, и что-то в этой жизни он всё-таки уже понимает.
И так он в форме, стоит в очереди на стойке регистрации компании, которая управляется наполовину ООН, наполовину «сепаратистами», клевать которых считается правилом хорошего тона. Казалось бы сочетание не сочетаемого, но всё как-то сочетается. Люди там работающие получают зарплату, не испытывают ни малейших проблем при пересчёте валют, когда они делают покупки здесь и там. Билеты, купленные для Кармазина дорогие, у него отдельная стойка регистрации, и очень скоро он предстаёт пред очами красивой стюардессы в расцвете лет. Может она француженка, или из южной, франкоговорящей части Бельгии – перед ним действительно красивая блондинистая мадам примерно его же возраста. Жизнь она повидала ничуть не меньше, если не больше, её радушие очень сдержанное, потому что…кх-кхм, непристойные предложения в свой адрес она слышит каждую неделю и такие предложения ей слегка надоели. От адмиралов-генералов, мультимиллионеров, неважно. Важно то, что она всё-таки изображает радушие и при этом не изменяет себе и кое кому ещё, в честь которого на безымянном пальчике надето еле заметное колечко. Если считать, что женщины любят ушами, то вот её мог навылет пробить какой-нибудь нестандартный, но самое главное, искренний комплимент. Искренний комплимент и здоровая настойчивость, когда конечной целью было не увеличить свой «боевой счёт». Неважно, Кармазин снова замечтался…
- …Господин Кармазин?
- Извините, задумался.
- Мест в бизнес-классе осталось немного. Порекомендую 2D, будут проблемы – пересадим.
- Спасибо. Не буду спрашивать, как вас зовут… Забудьте.
Возможно тот самый, единственный и неповторимый добрался до её имени. Не стал слащаво хвалить его, вместо этого докопался до его корней. То есть если бы она была Хелен, мужик не стал бы говорить о Елене Прекрасной, он бы завязал беседу о том, как это имя вообще появилось. Кармазин снова вспомнил о Елене Троянской, которая, будто бы была чуть ли не центральной фигурой троянской войны. В реальности, почти наверняка жена Менелая была красивым предметом интерьера. И до войны, и после неё. Как раз об этом можно поговорить с женщиной, пригласив её в маленькое дорогое кафе. Сказать ей, что у неё гармоничные черты лица сочетаются с начитанностью. Конечно, сказав это иначе, романтичнее, но не растеряв сути.
Гриша слишком долго и много думал о временах троянской войны. Он даже дошёл до кабины пилотов, понял, что надо возвращаться к четвёртому ряду. Напротив его места уже сидит офицер. Седоватый, призадумавшийся, он может быть подполковником или капитаном второго ранга. Кармазин пока что не очень понимает тонкости родов войск «сепаратистских вооружённых формирований».
- Немечев, Виталий.
- Кармазин, Григорий.
- Вы как-то странно на меня смотрите, старший лейтенант флота ООН. Вроде без положенного вам презрения.
- Виталий, за что мне вас презирать? За то, что мы живы? Вы же приложили к этому руку? В ООН никогда не питали иллюзий, кто именно обязан выживанием человечеству. По крайней мере то, что я понимаю под ООН.
- Вот как интересно! Получается, нам говорили одно, а вы думали немного по-другому.
- Наверное, так. Могу даже деталями немного поделиться…
***
ВМБ ООН «Свалбьард»
Нортерн-Фьорд
1 августа 2315 года
17 лет том назад
- Строимся, парни, строимся. Просыпаемся, продираемся и это…
Командир пусковой установки закончил училище два года назад. За два года он немного оперился и начал адекватно воспринимать призывников. Не как низшую касту, а почти как своих детей, за которыми нужен глаз да глаз. Такие старшие лейтенанты, старлеи, на материке могут сойтись с симпатичной девахой, которой на самом деле 32-34, и она уже мать двоих, если не троих детей. И чтобы отношения сохранялись, этих её детей нужно элементарно уважать. Даже пытаться воспитывать по мере своего понимания жизни. Впрочем, его подчинённые уже не дети. Кто-то отслужил 10 месяцев, а кто-то уже больше двух лет, как Кармазин. Гриша часто просыпается на своей старшинской койке и почему-то думает, что два года, которые он уже отслужил, скорее начало, а не конец...
Они строятся по мере того, как их корыто идёт на скорости в 22 узла, в положении телеграфа «малый вперёд». Всего 22 узла, но на палубе это означает пронизывющий ветер в 11 метров в секунду. Их старлей всё понимает и даже выстроит их так, чтобы самые высокие, одетые потеплее, прикрывали от ветра тех, кто пониже. Словом, он не ещё не испорчен службой, не оторван от жизни, и до стадии «а пусть слоники побегают» ему ещё далеко. Как только появляется нормальная связь с базой, старший лейтенант получает письма. Десятки писем для его парней, которые он раздаст каждому лично прямо на трапе, но одно не совсем личное, и его можно огласить прямо сейчас.
- Кармазин здесь?
- Конечно здесь.
- Как причалим – дуй к Петренко в «распределитель», у него разговор к тебе есть.
- Есть, дуть.
- Э, Кармазин, я тут тебе не это. Понял?
- Понял, неторопливо проследую в департамент. Как он у нас там?
- Во, вот теперь ты всё правильно понял.
Гриша смотрит на командира и думает – тут можно скандал устроить на ровном месте, буквально из пальца высосать. Ему уже всё остоелозело за столько то времени. И что дальше? Терроризировать старлея до момента демобилизации? И такое возможно. Только зачем? Для кого и для чего? Для утверждения своего Я? А не стыдно будет за такое я уже через пару лет? В их сером мире околонулевых температур, в котором проскакивают снегопады и ливни с градом полезно какой-то человечий облик сохранять, что ли.
Когда они встают у причала, командиры боевых докладают командиру корабля, а тот машет рукой. Выпил их капитан, изволят-с они спустить своих подданных на берег. Или просто не желают прослыть в экипаже как старая пробля*ь, или наподобие. На берегу уже выставлено охранение, но парни уж очень лениво проверяют документы тех, кто тянутся в казармы, чтобы выспаться или в бар, чтобы вмазать как следует. Гриша устал удивляться, как быстро галька, насыпанная у причала переходит в промёрзлый коричневый грунт. Летом весь Свальбард вообще коричневого цвета, не считая замётанных снегом гор или просто высоких холмов. Петренко дорос до капитана третьего ранга, что многие считающие себя боевыми офицерами восприняли как сущее оскорбление. Другие же наоборот, отмечали, что быть в свои 40 всего лишь кап три – стыдоба. А сам же Петренко раскрыл секрет Полишинеля, что его жена не стеснялась изменять ему прямо на глазах его же детей, и теперь гонор и спесь с него сбило основательно. Теперь флот - его семья и дом, и к таким как Кармазин он тянется особенно сильно. Потому, что Гриша умело балансирует между брезгливостью (по правде то говоря) и подобострастием, заходя к Петренко, он говорит ему Андрей Петрович.
- Андрей Петрович, вызывали?
- Вызывал. Ты как у меня? Как видишь своё будущее?
«Как ты видишь своё будущее». Они же оба врут друг другу. Что один знает, а другой понимает, такое вот у них получается общение. Гриша предпочтёт демобилизоваться как только сможет, но Петренко подобное не понравится, ведь позвал он Кармазина не просто так.
- Вот я тебя могу зимой мичманом сделать. Потом отправить на офицерские курсы годика на полтора, и ты у меня будешь командиром пусковой установки.
- Андрей Петрович, курсы же до моего дембеля не закончатся.
- Ясный хрен, не закончатся. У тебя два варианта - ты у меня либо демобилизуешься по сроку, либо станешь относительно кадровым воякой. Относительно, года на четыре. Хочешь свою «вышку» в РУАТ-е? Мы их убедим, даже не сумлевайся, и ты всё у меня совместишь. А тебе два в одном – чин флотского лейтенанта и диплом, если свободное время не будешь тратить только на пиво и карты. Ты у меня как сам думаешь? Неужто, когда сепары отделают имперцев они не возьмутся за нас? Флота будет больше. Больше кораблей, больше баз. Норвежцы уже проектируют нам новую базу где когда-то был немецкий Тирпиц. Не слишком тепло, зато материк, поезда ходят, и куда хошь можно попасть часов за восемь максимум с одной пересадкой.
Кармазина слегла одёрнуло. «Сепары...». Воистину, пропаганда - оружие массового поражения, Грише кажется логичным и нормальным, чтобы пропагандистам не давали ни малейшего спуску и продыху даже в военное время. Ведь те так легко и непринуждённо расчеловечивают, дегуманизируют тех, кто реально борется за их завтра. Дегуманизировать очень просто и непринуждённо. Назвать кого-то сепаром или неофашистом и всё - совесть чиста, противника можно «мочить» без угрызений совести. Уж очень просто повесить ярлык, после которого молодые мужчины воспринимаются почти как тараканы. И их смерть воспринимается не как трагедия, а как рутина. Гриша, кстати, может спросить - сколько ростовчан безвозмездно примкнуло к «сепарам», чтобы отвести от людей самую страшную угрозу из всех существовавших? Но от такого вопроса Петренко взбесится и у них вместо нормального разговора будет склока, которая никому не нужна. Поэтому Кармазин посидит и помолчит в знак того, что упрощённое видение мира, навязанное капитан-лейтенанту он не разделяет.
- И шо ты у меня решил?
- Андрей Петрович, разрешите подумать?
- Разрешаю. Yes Sir, и Of Course sir мне тут не надобны. Иди и веселись.
Петренко как-то тягостно сказал «иди и веселись». Мол ему веселиться уже нечему, а Кармазин – другой человек, почти что из другого измерения. Гришка дочапал до бара, где его вопрошающим взглядом на разговор ждёт Самира. И он прекрасно знает почему. Вспоминать такое на трезвую голову тошно, Гриша подходит к их бармену и показывает средний палец и большой. Мол, сейчас ему можно налить и побольше.
Они вернулись с перехода. С перехода отсюда до Галапагосских островов, где их держали на дальнем рейде. Настолько дальнем, что все думающие могли вспомнить о слове карантин. Quarantine – сорокадневное стояние корабля на рейде Венеции, когда все больные или излечиваются, или помирают. Но до перехода у Кармазина был отпуск, пора бы уже ему самому узнать, что у Еранцевой, да как.
- Самира, она не хочет меня видеть. У неё есть деньги, у её матушки тоже. Они готовы погружаться на самые-самые глубины галлюциногенного бреда. Вот что мне делать?
- Света не хочет вас видеть?
- Не-а, совсем не хочет. Она уже не здесь, не с нами. Самира, вот ты представляешь старинную подлодку? У неё есть шкала погружения. Есть перископная глубина. Есть большая глубина, на которой прочному корпусу ничего не будет. А есть красная зона – те глубины на которые можно погрузиться ровно один раз, если совсем припрёт. И есть ещё большие, зашкаливающие, когда тебя либо заливает нахрен, либо ты поражаешься, как твоя консерва ещё не сдавлена толщей воды. И она с мамашей где-то там, либо в красной зоне, либо уже... Не береди без нужды, хорошо?
- Как скажете. Но я бы попыталась сделать хотя бы ещё одну попытку. Ещё один подход. Может ваша девушка очнётся от дурмана и протянет руку в надежде на спасение.
Извините, вы просили не бередить. Пару бокалов тёмного?
- Да, пожалуй. Мне и Гришковцу.
Гришковца-старшего угнали куда подальше, может быть на строительство новой базы флота в Альтен-Фьорде. Оставшись без «прикрытия» отца Гришковец-младший даже немного боялся, но быстро успокоился, когда Кармазин заметил, что жрать его он не намерен. Вообще, как ни странно, планирует сохранить человеческое лицо.
- Что, Саня, выпьем за здоровье «сепаров»?
- Давайте выпьем. Григорий Алексеевич, мы можете простым и понятным языком объяснить, чего они добились?
- Попробую. В отпуск я ездил к себе, в Норильск, а ещё в Тронхейм на недельку, коль скоро в Норильске мне были не совсем, чтобы рады.
В Тронхейме очень, знаешь ли, здорово играют музыку старинных композёров. Вивальди, Баха, и других XVI и XVII веков, когда по нашенским простым понятиям музыки как таковой почти и не было. А она, что очень характерно, всё ж таки была.
Саня, мы с тобой люди, так скажем, двумерные. В Тронхейме тоже есть питейные, там пьют комиссованные «сепары» с которым не шибко просто инициировать разговор. Но мне было интересно и я пытался, пытался разговаривать. Разговаривать, чтобы хоть немного понять.
Знаешь, как мне объясняли? Предлагали представить войну у далёких звёзд, как войну в архипелаге, где сплошные атоллы. Всё зависит от того, у кого есть флот. Как только твой флот мощнее, ты ломаешь противнику всю логистику. Доставка подкреплений в гарнизоны, доставка боеприпасов, всё это накрывается медным женским половым органом. Имея превосходство во флоте, ты бьёшь по всем поставкам и наземные войска остаются без оружия и без жратвы. Дело можно даже ускорить, если ты выводишь флот на переходную орбиту и бьёшь по позициям вражеских войск ракетами с термобарическими боеголовками. Говорят, можно вообще бить противокорабельными ракетами, которые обдают всю округу плазмой, но такое я не проверял.
Вроде как «сепары» получили превосходство не только во флоте. Они уничтожили имперские верфи, а значит новые вражеские корабли на арене будут как максимум крейсера. Причём, слепленные едва ли не на коленке. И теперь они реализуют своё преимущество. Реализуют не забывая то, что экипажи реально задолбались за четыре года, и просто у них там крыша протекает. Ещё бы не спятить от страха и безысходности. Протекает прямо основательно. Теперь они войну не проиграют, другой вопрос, сколько времени, сил и жизней уйдёт на то, чтобы окончательно ушатать имперскую военную машину на ноль. За то, чтобы поменьше, я и предлагаю выпить.
***
Звездная система Мерак
Наши дни
Сколько трепался Кармазин? Наверное, часа три. Вспоминал все реплики, почти причмокивал и приплясывал, чтобы восстановить события семнадцатилетней давности. И пропустил немаловажное, как космоплан «поднялся» над Солнцем, задраили иллюминаторы и буквально через пару минут они оказались в совершенно другой системе. Мать Гриши в тот момент пребывала в полном восторге, а он был погружён в воспоминания. В этой системе есть одна обитаемая планета, на которой находится «сепаратистская столица», пара условно обитаемых, которыми «сепарам» лень заниматься так как хватает просто обитаемых. Без условно. И некоторое количество газовых гигантов, наподобие Юпитера или Сатурна, из атмосферы которых можно извлекать столь ценные для промышленности благородные газы. Лететь им осталось недолго, и прямо сейчас космоплан проходит через боевые порядки целых линкорных флотов. Тут прям легко вычленять корпуса, дивизии, а заодно и понять главный, что называется, художественный замысел этого дела. «Земляне, если мы действительно захотим, мы вас отделаем одной левой. Не напрягаясь.» Но в реальности те же ростовчане пошлют командиров на три буквы, если от них потребуют бомбить Ростов. Такие тонкости землянам не рассказывали ни тогда, 17 лет назад, ни сейчас.
Сосед Кармазина притих. Он как раз возвращается на службу побывав дома, и естественно не позволит никакого насильства, ни по отношению к горожанам своего города, ни к соседям.
- Григорий, на честность положено отвечать честностью? Мы врём и врём друг другу почти четверть века, врём и даже не краснеем. Враньё стало нормой, его хавают люди вокруг, хавают не напрягаясь и не морщась. А вы, как мне кажется, называете вещи своими именами. Называете лопату лопатой. Может даже, тьфу ты, ё моё, нормальное, честное будущее за такими, как вы?