***

Моё тело умнее меня.

Оно живёт какой-то очень логичной жизнью, все шаги моего мышления прошиты и ожидаемы давно, когда мне было ещё примерно недель тридцать с лишним до рождения.

Каждое неожиданное решение таковым не является, на самом деле, всё, буквально всё прописано в моей матрице, я всего лишь спотыкаюсь на каких-то,забытых мной, моментах.

Если бы я собралась родить ребенка, участвуя в его создании от момента до момента рождения, я бы его замучила, и себя - тоже. Я бы думала: сейчас или нет? Или да? Девочка или мальчик? Какой он будет? Надо, чтобы такой. Или не такой? А каким он будет, когда вырастет?

А при моем вечном стремлении изображать конкретное абстрактным, боюсь, ребенок был бы мало похожим на человека. Может, на бабочку? На цветок? На ветку дерева? На чей - то смех? На аромат пионов? На что?

В общем, из меня такой себе архитектор детей.

А тело просто отодвинуло меня от себя, сказало: Наташа, ну просто не вреди и всё.

Всю беременность хотелось просидеть за шкафом, прожить в лесу, убить всех, кто давал советы, отгрызть руки всем, кому хотелось погладить живот. Шок мой было не передать - ты будто аквариум с красивой рыбкой внутри, все хотят посмотреть, принудительно подсыпают рыбке корм.

Я помню, как увидела его в первый раз. Серьезные глаза перескакивали с человека на человека, с предмета на предмет - он будто кого-то искал, и, увидев меня, нашел.

Я никогда не думала, что у новорожденного могут быть такие взрослые глаза. Взрослые глаза уставшего человека, который проделал очень долгий медленный путь из ничего и нашей любви.

- Как назовешь? - спросила акушерка, и я, летая в облаках анестезии и мало что соображая, произнесла какое-то странное слово, не являющееся ничьим именем. Это было слово "яблоко" на немецком почему -то.

- Как! - очень удивилась она, и тут я пришла в себя, и назвала человеческое имя.

А после хотелось только спать, вернуть себе привычную себя, и ещё - маленьких булочек с белой помадкой. Я покупала их и ела прямо на улице, всухомятку, толкая коляску по утоптанному снегу, и весила при этом - как фантик.

Ребенок дался мне трудно. Трудно было принять то, что теперь всегда тревожишься о ком - то, и о себе ещё в связи с ним, а раньше мне казалось, что я вообще бессмертна и бесконечна, что со мной может случиться?

Я начала выживать прямо с момента своего рождения, разбрасываясь, расходуя свои девять жизней, и всё как - то складывалось, мне всегда удавалось. Рождение ребенка будто отняло бессмертие, отдав его ему, а меня прихлопнуло осознанием и ответственностью.

Я страшно от него уставала, не могла расслабиться, тревожилась, жизнь оказалась такой непривычной. Как это, не могу выйти из дома? Как это, не могу выспаться? К ногам моим будто приклеилась доверчивая тень, тянулась ко мне, просилась на руки.

А я, вырываясь иногда на свободу, не могла перестать скучать по сыну, и довольно быстро поняла - выбираясь из живота, ребенок сразу пролезает в сердце и в голову заодно. И всё, скажи себе, прошлой, "прощай".

В моей любви, как я сейчас понимаю, было очень мало безусловного, естественного, простого.

Мой разум очень мешал мне, а инстинкты, наверное, совсем не проснулись. Моя к нему любовь была сложной для меня, это очень утомляло, но поделать с собой я ничего не могла.

Я обращалась к сыну своим нормальным голосом, не повышая его бессознательно. Я разговаривала с этим крошечным человеком так, будто он - совсем взрослый, разговаривала всерьез и старалась объяснить совершенно очевидные и не очень, вещи, и вырастила, в итоге, какое-то очень осознанное существо.

Когда ему было всего лишь девять лет, я отпустила его с отцом в горы, и тем самым передала мальчика - мужчине, отпустив буквально во всех отношениях.

Они жили в палатке, много ходили, готовили на костре, промокли под дождем, сильно замёрзли, сушили одежду у огня и были очень этим довольны.

Вернулись уставшие, пахнущие костром и какие -то совсем другие, а мы с дочерью за это время не продвинулись дальше кроватки и двора.

Прошло так много времени. Так много. Мы разговариваем, а за нами тянется шлейф событий, эмоций и воспоминаний. Август, жара, я сижу на кухне в очень лёгком, совершенно летнем (совершеннолетнем) платье, оно на год всего младше сына. И оно совсем как новое, а я уже давно нет.

Время, как так. Как ты так быстро проходишь. Это что за игра такая.

Три вопросительных предложения без знака вопроса в конце. Ответов не будет.

сентябрь 2022.