Ветер свистит в ушах.
«Бух-бух-бух», — бьют копыта в слежавшийся, плотный снег. Олени взяли темп и теперь неостановимо несут нарты по равнине. Незаметно пролетали бесконечные километры — только привалы отмеряли бескрайнюю дорогу. Справа от наезженной тропы высились горы с тёмной щетиной сосен на пологих склонах. Слева раскинулась равнина — рыхлая, с почерневшими прогалами растаявшего снега. До Сибая оставалось всего ничего, Василь видел высокий конус дыма от ТЭЦ, растворяющийся в чистом небе.
Пока они спускалась с гор, он видел Магнитогорск, отсюда тот казался тёмным лесом посреди пустой снежный равнины. За десятилетия, что прошли от Зимы, деревьев не прибавилось — немногочисленные жители вырубали всё, до чего могли добраться. Город выжил, хотя от него осталось лишь несколько сотен жителей, которые как-то выживали на дровах и на торговле между Сибаем и Белорецком. За мёртвым Магнитогорском начиналась Уральская республика, где снова расцветала жизнь.
Сейчас, когда до Сибая оставалось несколько переходов, Василь понял, как же он не хочет ехать туда. От одной мысли, что он снова окажется в затхлом, перенаселённом городе, в висках разгоралась боль. Проще было не думать, наслаждаясь беззаботными часами дороги. Короткое время, отпущенное ему на разведку, стремительно истекало. Стоит ему вернуться в город и каждый узнает, что он законник, и начнется тоскливая, изматывающая работа. Василь подставил лицо солнцу, размышляя, что же ему удалось узнать за три недели.
Сибай был хорошим городом — во многом лучше, чем Уфа. Вот только вся верхушка его была гнилой. Когда он вернётся, все эти начальники, привыкшие объедать город, объединятся против него — просто чтобы защититься. На его же стороне только комендант, на глазах теряющий власть. Хотя у него появился ещё один союзник — по взгляду Искандера были понятны обуревающие парня сомнения. Нужно лишь немного подтолкнуть…
— Ручей! — закричал Косарь на головных нартах.
Василь натянул поводья, и олени с хрипом затормозили. Он оглядел остановившийся караван — после плена тот ужался до шести нарт, половина из которых была трофейными. Погонщики ехали поодиночке на тяжело груженных нартах — только им и можно было доверить драгоценный груз, купленный в Сибае. Они везли лекарства, запчасти для загибающейся машинерии города. На остальных санях ехали по двое. Василь с раздражением посмотрел на сани Кима и Алёнки. После боя он щедро заплатил ей трофейными деньгами и отправил восвояси, деньги она взяла, но уходить не стала. На все возражения Василя сказала, что хочет поискать работу в Сибае. Ещё двое нарт отдали семейным парам из Белорецка, вместе с Василем ехал Искандер — сейчас тот спал, накрывшись шкурой.
Они ехали чуть в стороне от основной дороги — Косарь сказал, что там под снегом могут быть промоины. Это было похоже на правду — пару раз караван останавливался у провалов в снегу, пробитых тающим ручьём. Косарь направил упряжку в сторону, по широкому кругу объезжая сверкающую воду. За ним следом поехала вторая упряжка с парой из Белорецка. Через минуту за ними направил нарты Василь. Он посмотрел сверху в провал — внизу под снегом бежал ручеёк, пробивая стены. Звук ручья бередил душу: живя по девять месяцев в подземных коробках понимаешь, какое же это счастье, слушать звуки весны. Василь поймал себя на мысли, что ему нравится ехать, управляя нартами. В Квадрате его обучили управлять всем, от саней до танка, но только сейчас, спустя восемь лет, он почувствовал от этого удовольствие.
Солнце жарило по-весеннему щедро — Василь откинул капюшон, подставляя лицо теплу. Оно разогрело равнину, и та сверкала морем страз. Василю довелось жить в Астане и Нижнекамске — ещё до войны с Казанью. В южном Казахстане было хорошо — там лето четыре месяца, но только там он понял, как же любит родные холмы Башкирии. Когда-то один из учителей рассказал ему романтическую легенду, что башкиры выбрали эту землю за то, что мягкие линии холмов у степи напоминали им изгибы тела женщины. Может, это было просто легендой, но что-то было в этих ландшафтах, от чего душа наполнялась трепетной радостью.
Тающая равнина ослепляла — даже в защитных очках приходилось ехать почти зажмурившись, доверяясь больше чутью оленей. Был конец мая — через месяц равнина станет непроходимым болотом. Её разрежут тысячи ручьев, наполненные рыбой, а вслед за отступающим снегом придёт живность. Её и сейчас много — леса Заповедника полны белки и соболя, но весной придут изюбри, лоси, дикие олени, горностаи и лисы. Начнётся ненасытное башкирское лето длиною в месяц — за пару дней взметнётся трава, стараясь нагнать всё за короткий срок. Можно будет выйти в одном свитере и лечь спать в разнотравье, опьянённый запахами…
Впереди дико заорал Косарь. Василь инстинктивно дёрнул поводья, остановив упряжку. Он увидел, как идущие первыми нарты каравана провалились сквозь снег, и загрохотал поток воды.
— Назад! — заорал Василь, борясь с запаниковавшими оленями.
Впереди, едва слышимые сквозь гул воды, доносились крики. Василь вытащил снегоступы и, улёгшись грудью на них, начал подползать к краю, где ручей превратился в широкую реку и подмыл края — те нависали широким, обманчиво плотным навесом. На такой край и заехал Косарь — сейчас его уносило бурной водой, а следом за ними провалилась вторая упряжка с парой из Белорецка. Косарь вынырнул из ручья и, обхватив шею оленя, орудовал ножом, стараясь отрезать ремни тянущих на дно нарт. Олени второй упряжки бились на самом краю ручья, вода неумолимо утягивала их под навес из снега. Мужчина пытался вытолкать жену на крепкий край полыни, но ненасытная вода уже утягивала их. «Или засосёт, или замёрзнут», — подумал законник.
— Режь упряжь! — орал Искандер. — Олени вытянут!
Мужчина его не слушал — он попытался удержать жену над водой, борясь с сильным течением. Оставшиеся без управления олени пытались выгрести к берегу, на призывный вопль Коваля. Василю хотелось броситься в воду, но стиснув зубы, он тут же загасил в себе позыв к геройству. Он взял с саней верёвку и побежал вдоль ручья, на ходу делая петлю. Краем глаза Василь видел, что Ким разделся, взял в зубы нож и умело спрыгнул вниз. Кореец уверенным гребками доплыл до тонущей упряжки. В который раз Василь подумал, что не бывает таких навыков у механиков. Упряжка уже скрылась в воде, на поверхности были видны только головы оленей, и Ким в последние секунды смог отрезать ремни. Животные тут же начали выгребать к берегу, где их ждали Василь и Ковыль с верёвкой. Они накинули петлю на крайнего оленя, помогая ему выбраться на прочный снег.
Василь выдохнул, чувствуя, как бьётся сердце от волнения — всё заняло не более двух минут. Ковыль ухватил крайнего оленя, выбравшегося из воды, и удерживал его, пока тот не успокоился. Чуть ниже по течению ручья выбрался и Косарь, держась за остатки упряжи. Олени поволокли его по снегу и бросились к Ковылю — старший олень в тройке уткнулся ладонью в плечо погонщика, словно жалуясь. В нескольких десятках метров ниже по течению на прочный снег выполз мужчина, но без жены — Искандер был уже там, помогая ему выбраться. Он отвёл упряжки каравана в сторону, где не было следов талого снега.
— Искандер, разводи огонь! — приказал Василь. — Остальные, соберите чум.
Охранник снял с нарт толстые чушки, установив печь прямо на снегу, умело разведя огонь — через минуту поднялся дым. Остальные под командой Ковыля поставили чум и накидали на полы шкуры. Женщина хлопотала, растирая людей спиртом. Василь посмотрел на бледное лицо Кима — кожа была синей, зрачки расширились. Его напоили алкоголем, завалили шкурами, но легче ему не становилось.
— Алёнка, быстрей сюда, — крикнул Василь. Когда девушка зашла в палатку, он приказал ей залезть под одеяло и греть замёрзшего корейца.
— Ты же меня выгнал? А сейчас что, бросай всё и раздевайся? — спросила девушка, иронично подняв бровь.
Она продолжала ворчать, но проворно разделась. Когда она скинула защитную стёганку с кровавым пятном под лопаткой, женщина, растиравшая Кима, вскрикнула от ужаса — всё тело Алёны было покрыто сплошной уродливой сеткой шрамов. Если бы не это, она была бы совершенством. У неё было накаченное тело атлетки — широкие плечи, сильные руки с рельефной мускулатурой. Грудь и лопатку Алёны перехватывала плотная повязка — кто же ей помог-то.
— А почему меня не греют? — заныл, стуча зубами, Косарь.
— Тебя убить надо, — зло сказал Василь, — завёл нас в ручей. Но если хочешь, я к тебе лягу.
Погонщик вздрогнул от страха. Василь подумал, что по-своему это хорошо, что он так боится. Вернёмся в город, и ждет его допрос, а тут и делать ничего не нужно, чуть надавить и погонщик всё выложит. Может, даже до города получиться. Василь вышел на улицу, оглядывая нежданное место стоянки. Ковыль распряг оленей, согнал их в стадо и возился с упряжками. Остальные суетились у огня, поставив на очаг котелок.
— Сутки ведь оставались, — выругался законник, — ордынцев пережили, дорогу, а тут раз, споткнулись на ровном месте.
— Что делать будем? — спросил Искандер.
Василь осмотрел нарты и груз. «Не дойдём, — подумал он, — нужно звать на помощь». Законник достал с нарт чемоданчик с сигнальным пистолетом. В голове у него до сих пор был слышен звук, с которым провалился Косарь. Почему-то его кольнула мысль, что не случайно погонщик выбрал опасный путь. Может, надеялся, что Василь провалиться? Ведь его сани были самыми гружеными. Он отогнал от себя эти мысли.
* * *
Через два дня, когда Киму стало лучше, и Василь уже думал продолжить переход самостоятельно, к ним пришла помощь.
Законник сидел у костра, по глоточку отхлёбывая обжигающий чай из кружки. Вокруг раскинулся временный лагерь, люди из города ставили чумы, чтобы переждать ночь — никто не хотел рисковать ночным путешествием по тающей равнине. Василь с интересом оглядывал охрану. Приехало четыре человека Александера и два караванщика, которых он до этого не видел. Один был одноглазый, но автомат был словно продолжением рук. Второй тоже был человек непростой, с жёстким взглядом и шрамом на шее. Охрана их сторонились, и видно не зря — они тут же нашли общий язык с Алёнкой. «Комендант подстраховался, — подумал Василь, — не доверяет он своему начальнику охраны».
В ночном небе почти не было звёзд, только серебристые облака ползли по тёмному небосводу. Василь достал травяной настой — он нашёл целый мешок в одной из юрт ордынцев. Они взяли в лагере всё, что влезло на нарты. Убитых свалили в лощину и засыпали снегом — по возвращении в город Василь намеревался позвонить в Белорецк и сообщить о разгромленной стоянке.
Сейчас, когда плен остался позади, он понял, что этот эпизод мало повлиял на его планы. Василь не испытывал никаких чувств к налетчикам — ни ненависти, ни страха. Он понимал, что грабёж караванов являлся их укладом жизни. Винить их глупо — Уфа грабила деревни, назначая чудовищные цены за топливо, оружие и лекарства. Белорецк тоже обирал все деревни в своих владениях, требуя непомерную плату за защиту. Так что ничем они от работорговцев не отличались — тоже грабили, до кого дотягивались. Так просто можно сказать, что вот это степняки, дикий народ, а они — носители культуры, и потому лучше. Вот только как оправдать себя, если они такие же. Если нужно убить — убивали, обмануть — обманывали, за что ненавидеть их? Но вот к тому, кто навёл работорговцев, он чувствовал искреннюю ненависть.
Ещё Василь ломал голову, кем же был кореец. То, как он дрался в плену — с дубинкой против мечника, — показывало очень хорошую подготовку. Но если он шпион, неужели он ни разу не выдал себя? Ведь несколько лет пожив в Уфе, он почему-то не вызвал внимание охранки. С какой-то целью он оказался в этом караване — нужно было найти способ проверить его.
Василь увидел, как из юрты вышел Искандер. «Как раз вовремя», — подумал законник, снимая с огня раскалённый чайник и наливая в чашки густое варево — чаем его можно было назвать лишь с большой натяжкой, но для бессонной ночи это был отличный напиток.
— Я спросить хотел, — начал Искандер, садясь на складную скамейку у костра, — зачем ты приехал в Сибай? Из-за терактов?
— Какие ещё теракты? — удивлённо спросил Василь.
Искандер посмотрел на него и начал рассказывать. За последний месяц в городе было два взрыва, четыре нападения на охрану и бесчисленные техногенные аварии, когда пропадал кабель или был повреждён трубопровод. «О таком меня не предупреждали», — подумал Василь со злостью. Комендант, тот еще конспиратор, и это утаил. Сказал, что есть проблемы с хищениями, и всё.
Из юрты вышел Ким. По тому, как тот шёл — словно вколачивая ноги в снег, были видны кипящие в парне эмоции. Он сел с противоположной стороны от Искандера, словно тот был ему ещё более неприятен, чем Василь. Тут тоже всё было понятно, Ким не мог отвести глаз от Алёны, а та всё время кидала заинтересованные взгляды на Искандера.
— Почему ты с ней так? — сказал Ким со злостью. — Она же нам всем жизнь спасла, а ты её из каравана вышвырнул. Не по-людски...
— Ну и что, что спасла, — ответил Василь жёстко. — Я её выгнал, потому что она зека и убийца.
Искандер поперхнулся чаем.
— Кстати, ты тоже по тонкому льду ходишь, — сказал Василь, сделав глоток настоя и поморщившись. — Где ты так махать дубинкой выучился? Мастерство сразу видно.
Ким замолчал, смотря в огонь.
— Я служил. 6-й Чекмагушский аэросанный батальон, — ответил он неторопливо, — сержант, водитель-механик.
«Снежная кавалерия», — подумал Василь отстранённо. Звучало складно — на Западе шла война за Туймазы, и там воевали лучшие части Уфы. Защищённые стенами и пулемётами нефтяные городки делали бесполезным прямой штурм, и вся война шла на коммуникациях — взять укреплённую точку в осаду, уничтожить обозы, перехватить подкрепления. В такой войне аэросани с пулемётами были смертельным оружием. Народ там подбирался под стать — все с опытом войны против степных налётчиков, кто мог починить любую поломку. Это объясняло и навыки механика, и военные навыки.
— А в Сибай зачем поехал? — спросил Василь.
— Купили, — махнул культей Ким. — Когда руки лишился, меня на пенсию вышибли. Как механик мотался по всей Республике. Сейчас в Сибае работу предложили — сказали механики нужны на станцию.
Василь смотрел на лицо Кима — если тот и врал, то никак себя не выдал.
— Звучит складно, — сказал Василь, — но я позвоню в Уфу и проверю.
— Проверяй, — ответил Ким безразлично. — Ты так и не сказал про Алёну. Даже если она зека, зачем гнобить?
«Интересно, — подумал Василь,— она ему не безразлична? Или это какая-то легенда, чтобы объяснить, почему он ввязался в драку? Так-то складно звучало — ради такой девушки можно и в ледяной ручей прыгнуть».
— Вначале ответь на один вопрос, — сказал Василь. — Ты ей перевязку сделал?
Ким кивнул.
— Да. Сама позвала, попросила помочь.
— А почему тебя?
— Не его, меня, — вклинился Искандер, — но я не рискнул с ней оставаться. Попросил Кима.
Василь рассмеялся.
— От такого подарка, да и отказаться. Искандер, не ожидал. А как ты смог одной рукой ей перевязку сделать?
Ким выругался, подскочил и скрылся в чуме.
«Легенда должна соответствовать твоей личности и навыкам, — подумал Василь, — это базовое правило конспирации. Снежную кавалерию не учат фехтовать — к аэросаням с пулемётом ни один мечник не подберётся. Это нужно только законникам — когда на тебя идёт уголовник с ножом, ты должен быть лучше, чем он. Так кто же обучил тебя драться на саблях так, как это делают только в Квадрате?»
— Ты его подозреваешь? — спросил Искандер.
— Конечно. И хорошо, что попались ордынцы, иначе бы я так и думал, что он просто безрукий инвалид.
— А что тогда с Алёной не то? — спросил Искандер. — Он ведь прав. Алёна воевала с нами на одной стороне. Ты сам ее взял с собой в Белорецк, а потом выгнал.
— Вот скажи мне, почему не стал с ней оставаться наедине? — ответил вопросом на вопрос Василь.
Искандер нахмурился, подбирая ответ. «Наверное, и сам не знает ответ, — подумал Василь, — но вот чутьё у парня есть».
— Ты же сам сказал, не подходить к ней, — осторожно ответил Искандер.
— А у тебя даже сомнений не возникло? — рассмеялся Василь. — Ладно, объясню тебе. Видно, мало ты с урками общался. Помнишь, на стоянке ордынцев упряжка эвенков была? Это ведь на ней она нас догнала. Думаешь, эвенк просто так отдал своё главное богатство?
— Может и отдал, — запротестовал Искандер. — Почему думаешь, что сразу убила. Могла украсть. Могла угрожать.
Василь помолчал, отхлёбывая чай. Беда с парнями, очаровала она их.
— Я приехал в Сибай с караваном из Белорецка. Мы на нартах втроем должны были ехать — ко мне сел боец, и ещё бросили связанную девушку. Я её знал до этого, но встретить тут? Я тогда спросил у бойца, кто он такая? А тот с улыбкой отвечает, мол, волки нападут, чем патроны тратить, проще им мяска подкинуть.
Искандер промолчал. Лицо было непроницаемым.
— Белорецкие парни простые, — продолжил Василь, — чтобы они такую девчонку и волкам отдали? Ну и одёжка у неё, сам видишь какая — она из Зауральских, а это такой народ, с которым не ссорятся. Те за своего пятерых убивают. Решил поговорить с ней, а она только шутками сыпет — видно, не хочет при Белорецких разговаривать. Ночью волки нас нагнали, хотя и стреляем в них, но что-то не отстают. Вижу, что боец уже её выкинуть собрался, а она на меня смотрит и говорит тихо «Nobiscum Deus». Знаешь, что это значит?
Тот покачал головой.
— Был такой боевой клич у римлян, — пояснил Василь, — Но не суть. Главное, что такой клич ты можешь у смертников услышать, и только в одном месте. В Квадрате. Но чтобы туда попасть, нужно что-то экстраординарное совершить — не просто эвенка порезать, а минимум деревеньку зачистить. Я все же решил ей помочь. Разрезал верёвки, вручил нож и выпихнул с саней.
Василь замолчал, сел и отхлебнул остывшего чаю. Во рту оставался мерзкий кислый вкус настоя.
— Потом, уже у самого Сибая, она нас нагнала — просыпаюсь, а она внутри чума. Сижу, пистолет на неё направил, а она нож мне отдаёт и волчьи уши. У бойцов из Зауральских, если мальчик хочет жениться, идёт и убивает волка одним ножом. Понятно, не замуж она хотела, намекнула, что может быть полезной. Ну а потом у меня дилемма — Белорецкие на меня смотрят хлеще, чем волки. Они-то её пристрелить хотели, а теперь она типа со мной, не тронешь. На привале ночью сидел с ней в чуме и сторожил — то ли её от белорецких, то ли себя от неё. В город приехали, я спрашиваю у десятника охраны, что за птица. Того аж затрясло — запри её, кричит, поглубже и ключ выкини! Или лучше шлёпни — у неё вышка ломится и в Уфе, кучу охраны положила.
Он помешал в костре угли. Сейчас был ход Искандера, и через минуту тот тихо спросил:
— Так почему ты здесь?
Василь про себя улыбнулся. Парень уже на крючке.
— Крысы у вас в администрации. Охрана их покрывает.
Искандер дёрнулся, сжав кулаки.
— Врёшь! — Почти прорычал он.
— В городе такого размера, как у вас, примерно пятьдесят руководителей и человек двести младшего руководства. Иногда больше, иногда меньше, но в целом по республике пропорция одинакова. И, можешь быть уверен, хоть одного, но каждый год ловят на воровстве. А у вас когда последний раз суд был? Молчишь? Так я сам скажу: четыре года назад. Так что или охрана мышей не ловит, или ваш начальник в доле.
Василь посмотрел на парня. Тот ловил ртом воздух, но не мог найти слов.
— Как раз поэтому я поехал в Белорецк, а там увидел схему за пару часов. В общем, смотри — Сибай поставляет сырьё, берёт лекарства и запчасти. У погонщиков нет денег на руках, Белорецк отдаем им товары по заявке из города. Вроде всё прозрачно. Вот только по приезду я захожу прямо в Торговую Комиссию Белорецка. Там оценивают медь и мне дают высший класс, а в накладных, подписанных Ильфатом, почему-то второй и третий. Разница в половину цены. Проверка минутная. Пока я там с медью разбирался, погонщики сами забрали лекарства, по-шустрому всё погрузили. Без разговоров режу мешки, открываю, а там аспирин, которому лет двадцать, ну и антибиотики, которые тебя старше. Вот ты мне и скажи, много людей у вас в городе мрёт, от того, что лекарства не помогли?
Искандер угрюмо молчал.
— Вернёмся в Сибай, первый вопрос у меня будет к Плюхе, он подписывает накладные. Вторая к вашему врачу, Луизе, она принимает лекарства. Третий вопрос к Александере, он должен был их контролировать. Да и тебе стоит ему вопрос задать.
— С чего ты взял, что он причастен?
— Ну, смотри. Погонщики. По ним видно, они люди ценные. Ну а тут вдруг Плюха обоих засунул к нам в караван. В караване есть я, ну тут всё понятно. Потом двое караванщиков, которые в курсе всех схем и могут наговорить лишнего. Люди Фангата в охране — они пропадут, никто искать не будет. Но себя спроси, как совпало, что ты оказался в этом караване?
Василь понимал, что рискует — только что он раскрыл ключевые детали расследования. С другой стороны, ещё вчера парень был третьим человеком в охране. Кому выгоднее всего, чтобы Александеру сняли? Искандер явно метил на место начальника охраны, и его чуть не выгнали из охраны две недели назад.
Василь посмотрел на ночной лагерь. Неподалёку от костра прогуливался боец со шрамом на шее — явно охранял его, Василя, от городских. Чуть дальше охранники Александеры берегли Косаря, чтобы не дать его допросить. Тот тоже не спит, трясется, Искандер не спит, Ким не спит, да и вообще, вроде ночь, но никто не спит!
«Похоже, только один человек сейчас спокойно спит, — с завистью подумал Василь, — и это Алёна».