Василь проснулся.
Он оглядел погруженную в полумрак юрту и понял, что же его выдернуло из дремы — как лошади просыпаются от одного запаха волка, так и его захлестнуло адреналином от чувства опасности.
Сквозь прутья решётки он увидел, что охранявший их казах склонился над полом — под ним наливалась лужа крови. Свет жаровни освещал фигуру в белой шубе, держащую в заломе руку ордынца. Казах уронил голову и обмяк, его тело с глухим стуком ударилось об пол. Это был единственный звук, который Василь услышал после пробуждения. Алёна перевернула тело, проверила пульс и подошла к клетке.
На ходу она стянула белую маску с головы, освободив косу пшеничного цвета. Василь видел, что ей непросто далась погоня за ордынцами — под глазами появились тёмные круги, сквозь кожу на висках проступили вены. Жалеть её было некогда, да и вряд ли стоило — для неё нападение на караван было неожиданным праздником, когда можно дать волю инстинктам. Алёна счастливо улыбалась — вместе с ножом в руке это выглядело пугающе.
— Ну что, соскучился по мне? — спросила она игриво.
Василь с яростью посмотрел на девушку.
— Где второй, который нас охранял? — рявкнул он.
— Я думала, ты мне рад будешь, а ты ругаешься, — сказала Алёна обиженно.
Василь проигнорировал реплику, молча глядя ей в глаза.
— Казах ему нужен… Да там же он, где и второй, в их казахской Валгалле! — Алёнка хищно улыбнулась, обнажив клыки. — Ну и ещё два охранника снаружи. Даже не заметили, как я подобралась.
— Хорошо. Открой клетки, притащи одежду и оружие, — приказал Василь.
Алёна вернулась к телу казаха, достала с пояса ключи и отперла клетки. Недовольно взглянув на Василя, она неслышно выскользнула за порог, впустив в юрту морозный воздух. Законник выбрался из клетки, подошёл к убитому казаху и раздел его. Вся передняя часть куртки была пропитана кровью и Василь раздражённо зашипел. Через несколько минут вернулась Алёна, таща ворох снаряжения — она шла, особо не таясь, что вызвало очередной приступ желчи Василя.
— Расшумелась, — проворчал он, — тебя собаки не спалили?
Алёнка покачала головой и бросила охапку на пол. Василь взялся за другую куртку, но и та была в крови.
— Шерстя. Твою мать! — зашипел Василь. — Зачем горло вскрываешь?! Могла бы и в почку бить! Всю одежду кровью загадила.
— Зато так они не орут! — ответила Алёна зло. — Почку попробуй ещё через стёганку достать.
— Эвенки остались на ночёвку с ордынцами? — спросил Василь, облачаясь в заляпанную кровью одежду.
— Нет, ушли. Сняли лагерь и ушли.
— Уверена? Могла бы и проверить, может, они где-то близко, — занудливо отчитывал он девушку.
Василь взял в руки дубину, сделал несколько замахов. Первая мысль была бежать, но он отмёл её. Без эвенков шансов, конечно, прибавилось, но уйти по-тихому… Нет, не выйдет. Ночью, если бы Алёна послушалась, у них была бы фора до утра. Тем временем Искандер вылез из клетки и осторожно высунул голову на улицу, изучая обстановку — Василь посмотрел на него с одобрением.
В первый момент, когда Василь увидел Искандера, он подумал, что Люций гнал туфту, не мог быть этот доходяга лучшим бойцом в охране. Позже, в дороге, Василь изменил мнение. Парень был жилист и вынослив, без споров уходя в разведку на сутки или перенося на ногах ночную вахту. Ещё от капитана охраны ждешь какой-то изворотливости, коварности, но Искандер был прямым и жестким.
— Что делать будем? — спросил молодой охранник.
«Хороший вопрос», — подумал Василь. Если Алёна вынесла четырёх ордынцев, значит захватчиков осталось одиннадцать. Наверное, дрыхнут по юртам. План прост — пустить вперёд Шерстю и дать ей сделать, что она умеет и любит больше всего.
Оружия хватило на четверых — себе Василь взял дубину и лук, Искандер копьё, а один из погонщиков, которого звали Ковыль, нож. Два мужика, имена которых он уже забыл, обнимали скулящих жён и отводили взгляд. Василь скривился — народец ему попался ссыкливый, надежды на них было мало. К воинству законника присоединился и Ким, взяв дубинку, а на культю намотал оленью шкуру с пола.
— Как ты выжила? — спросил Василь у Алёны, проверяя оружие. — Толстомордый сказал, что тебе две стрелы вогнали и с обрыва скинули.
— Стрелы-то вогнали, — она потянулась и поморщилась от боли, — да только у меня стёганка под шубой, так что заработала царапину под лопаткой. Ну а с обрыва я сама сиганула, чтобы третью стрелу не получить.
Василь вспомнил стёганку, которую Шерстя не снимала даже во сне — та была из толстой ткани в много слоёв и легко могла остановить стрелы или удар ножом. Он вспомнил, какими глазами на экипировку глядел Ильфат, кладовщик Сибая, — в пересчёте на еду, одежда Алёны стоила тысячи пайков. Как там стенал один из японских полководцев? Коку, это сколько человек съедает риса за год. Вооружить копейщика стоит сотню коку. Мечника — две сотни. Сколько же риса у меня лежит под ногами! Сейчас не средневековая Япония, но ценности мало изменились — на стоимость одежды Алёны можно было кормить обычную семью лет десять.
Сейчас Василю нужно было как-то заставить её сделать грязную работу. Если ей приказать, они лишь фыркнет презрительно и скажет, что давайте мол, ребята, сами.
— Я рад, что взял тебя, — сказал он Алёне и та счастливо улыбнулась. Девчонка, ей богу — словно и не вскрыла у него на глазах горло казаху. Василь наклонился ближе, чтобы слышала только она.
— Шерстя, что думаешь, справимся?
— Мы? — фыркнула она. — Да я одна справлюсь, не мешайте только.
— Ладно, иди. Мешать не будем. Но, если что, зови, — Василь отпускал её с лёгким сердцем. Ему даже было немного жаль казахов — не ту добычу они взяли, ой не ту.
— Ты что, одну её отпустишь? — спросил Ким у Василя.
— Ой, какой мальчик заботливый. Не бойся, всё хорошо со мной будет — рассмеялась Алёна и послала Киму воздушный поцелуй. Она уже натянула перчатки и маску, так что это выглядело странно — как будто воздушный поцелуй послал бесформенный сугроб. Затем она выскользнула наружу, не издав и звука — Василь мог только позавидовать умениям девушки.
— Что делать будем? — спросил Искандер.
— Ждать. Если она говорит не мешать, так и сделаем, — ответил Василь.
Он высунул голову из-под полога — снаружи была безлунная, плотная темень. Влажный, липкий туман глушил звуки — хорошая ночь, заботливая, подумал Василь. В воздухе чувствовался запах дыма, выгребной ямы и ещё один тонкий аромат, который он сразу и не распознал — лёгкий запах секрета рыси. Так вот почему собаки даже не вякнули. У входа в юрту он увидел пятно крови, наскоро забросанное снегом. Василь представил, как Алёна поднимает тело и уносит, даже не запыхавшись, и ему стало смешно, что Ким переживал за неё.
— Так, этого от двери оттащите, — приказал Василь, указав на труп казаха, — все, кто не с нами, ложитесь на пол. Чтобы вас не задело, если стрелять начнут. Ким, Искандер, вы встаньте справа от двери, я с другой стороны, а Ковыль за мной. Если кто заходит, я стреляю первый, а там… Как пойдёт.
Тянулись минуты — Василь вслушивался в звуки снаружи, но там ничего не менялось. Он распорол острием стрелы край рубашки и достал таблетку. Минуту поколебавшись, законник засунул её под язык. Искандер с подозрением посмотрел на него.
— Витаминка, — сказал Василь с невинным взглядом.
— Кто она такая, что ты её одну отпустил? — спросил Искандер шёпотом.
— Зауральский клан, — коротко ответил Василь.
Ответ Искандера удовлетворил — молодой охранник кивнул в замер у полога, через щель глядя в ночь. Василь сомневался, что Алёнка сможет положить всех ордынцев — те опытные бойцы, и они были в большинстве. На её стороне опыт и внезапность — как минимум, она сумеет проредить отряд ордынцев.
—Может, пойдём с ней? — спросил Искандер тихо, но Василь покачал головой. Кислая таблетка под языком медленно растворялась, и он начал чувствовать, как сердце начало биться быстрее.
Он понял, что больше не слышит лая. Алёна начала зачистку лагеря с убийств собак.
— К тебе вопрос, — спросил Василь, — Ты как-то вообще без эмоций воспринял, что они погонщиков и охрану каравана подрезали. Это же ваши люди, а тебе как будто всё равно.
— Я из охраны города, а это так, выкормышы Фангата, — скривился Искандер. — Раньше мы караваны сторожили, а потом комендант и новую охрану, и новых караванщиков нанял вместо людей Плюхи. Набрал каких-то слабаков во Внешнем Городе. Я слёз по ним лить не собираюсь.
«Комендант-то барахтается», — подумал Василь. Когда две недели назад он приехал в Сибай, первой его мыслью было, что слишком поздно — Люций почти потерял власть над городом. Сейчас он изменил мнение — как хороший самбист, комендант всё время вырывался из убийственного захвата. Забрать торговлю у Плюхи и передать Фангату из Внешнего города было отличным ходом, но он не учёл, что противники Люция натравят на караван ордынцев.
Мысли Василя прервали крики на улице.
«Зазнайка, — подумал законник, — корчила из себя профи, а спалилась в момент». Он зажевал ещё одну горькую таблетку. Секунды стали замедляться, становясь длинными, тягучими.
Откинулся полог, и в проёме появилась голова казаха — он озирался, выставив перед собой саблю. Он увидел Василя, целящегося ему в голову из лука, но крикнуть он не успел — законник спустил тетиву. Стрела попала ему в щеку, казах взвыл, уронив саблю, и Искандер вогнал ему копьё в живот. С отвратительным звуком оно прорезало плоть, а в одежде казаха со стороны спины появился набухающий кровью горб. Искандер с трудом выдернул копьё, отступил на несколько шагов и замахнулся для нового удара. Ордынцы предпочли не рисковать ещё одним бойцом — в шкуры ударили стрелы, послышалось несколько хлопков выстрелов.
— Пригнитесь! Всем лечь! — зашипел Василь. Он демонстративно крикнул, словно от боли.
«Быстро же вы, — подумал законник, — поняли, что добыча уже и не добыча». Через порог переступил ещё один работорговец, закрывающий лицо щитом. Василь выстрелил из лука, но стрела попала в край щита. Законник тут же отбросил лук и поднял перед собой дубинку. Атака Искандера также была неудачной — бок казаха прикрывал ещё один ордынец с щитом. Вроде и ерунда, деревянный щит, но в краю где автоматы и ружья были редкими, они были серьезной защитой. Казах, которого не сумел застрелить Василь, замахнулся саблей, но не рассчитал, и его сабля задела полог. Этой секундной оплошности Василю хватило — он ударил по незащищённой ноге дубиной, и, стоило казаху открыть лицо, тут же ткнул острым концом в лицо. Казах упал на колени, закрывая лицо ладонями — по пальцам сочилась кровь.
— Добей его! — крикнул Василь погонщику и бросился на второго ордынца, пытаясь спасти Искандера, который отступал под напором ещё противника. Вот только помощь его была лишней — Ким успел первый. Кореец толстой шкурой на руке отразил удар, предназначенный Искандеру, и сам в ответ ударил нападающего дубинкой по руке. Ордынец выронил саблю и быстро выскочил из юрты, вытащив за плечи казаха с разбитым лицом. Искандер пытался ударить раненного, но промахнулся и работорговец успел вытащить раненого собрата.
Василь замер, тяжело дыша. Нападающие снаружи тоже не спешили продолжать атаку.
— Э, сибайские, поговорим?! — послышалось снаружи.
— Давай, почему не поговорить! — крикнул Василь в ответ. Он поднял с пола оброненную ордынцем саблю.
— Караванщик! Сдавайся! Мы отпустим тебя! — Василь узнал голос толстяка.
Василь подумал, выжила ли Алёнка? Вряд ли она могла глупо попасться — скорее всего, успела уйти, когда поднялась тревога. Юрта зашевелилась противоположной от входа стороны. Кто-то по-тихому пытался снять шкуры, пока они следили за порогом. Ждать было больше нельзя — если не выйти сейчас, через пару минут их перестреляют со спины.
— Нужно атаковать, — сказал Василь. — Все готовы? Пока они разделились, и пытаются зайти к нам со спины, у нас есть шанс. Снаружи их сейчас столько же, сколько нас — справимся.
Искандер и Ким кивнули. С задней стороны юрты ордынцы, не скрываясь, сдёргивали шкуры с юрты. Заголосили женщины, и этот звук ударил по нервам. Василь с удивлением увидел, как Ким встал на колено, положил на пол дубину, и перекрестился.
— Помилуй меня, Боже, по великой милости твоей, — прошептал он. Страшно и пугающе это прозвучало. Василю показалось, что у юрты исчезла крыша — словно Бог глянул сверху, на кучку обречённых пленников. Внезапно он увидел не себя, не юрту с несколькими защитниками, а снежное поле и русское воинство, стоящее на коленях в снегу. Крестьяне без доспехов и кольчуг, а позади ждут сигнала конные княжьи дружины. Ополченцам в бою только одна роль — умереть, остановив собой острый клинок орды, дав шанс княжеской коннице обойти с фланга. Нет ни почёта, ни доблести для ополчения — выжить бы кому. Чувство, накрывшее Василя, было таким сильным, что он даже не удивился, когда посредине зимы, перекрывая крики казахов, грянул гром. Ему хотелось перекреститься, но потом наваждение спало — он понял, что это был за звук.
— Ложись! — крикнул Василь и повалился на шкуры, закрывая голову. Василь видел что первым упал Ким и это вызвало укол паранойи — кто он такой, что так умело воюет? Раздался свист, грянул взрыв — юрту затрясло, как под градом. Снаружи истошно вопили ордынцы, вот только это были крики боли.
— Барра! — послышался яростный крик.
— Встаём! За мной! — заорал Василь. Он откинул полог и выскочил первым.
Наружный слой шкур на юртах был взлохмачен, будто на него напало облако моли. У входа скрючились измочаленные тела — полдесятка убитых и раненых. Горящие факелы шипели в снегу, освещая площадку перед юртой и бьющуюся с ордынцем девушку. Алёнка отбивалась от ордынца — тот теснил её, отражая удары щитом и сам быстро нанося удары саблей. Василь глянул и понял, что у неё, с её ножичками, против бойца с саблей и щитом шансов почти не было. С задней стороны юрты бежала подмога — трое ордынцев, что разбирали юрту с задней стороны.
— Барра! — заорал Василь, повернувшись к троице противников. Древний римский клич звучал на удивление уместно здесь, где всё решала сталь. Ближайший казах, на которого налетел Василь, успел отразить щитом удар. Искандер ткнул копьём, но и его удар бессильно скользнул по щиту. Троица ордынцев остановилась и, выставив вперёд щиты, двинулась на Василя и пару его бойцов.
«Задавят нас», — мелькнула у законника мысль. Он оттолкнулся от плотного снега и в прыжке ударил ногой в щит среднего из ордынцев. Казах отшатнулся и рухнул на снег — Василь быстро уколол саблей в неприкрытый бок другого работорговца. Тот переместил щит, чтобы защититься, но в который раз за сегодня Искандер не подвёл — воткнул копьё в открывшееся бедро. Казах заорал, забыв об защите, и Василь нанёс удар сверху, рассекая голову.
Справа от Василя дрался Ким. По всем правилам казах с щитом и мечом должен был легко победить вооружённого дубиной корейца, но тот ловко отражал все удары, и как-то удивительно быстро обезоружил и оглушил своего оппонента. Противник Алёнки обернулся на крик и, увидев, что остался в меньшинстве, бросился прочь. Алёна бросилась следом и шагов через двадцать догнала, сбив казаха с ног и перерезая горло. Последний из ордынцев, кого Василь сбил с ног в самом начале боя, бросил оружие и поднял руки. Василь, тяжело дыша, огляделся — поле боя осталось за ними.
— Василь, что это было? Что их убило? — спросил Искандер, тяжело дыша.
— Гранатомет «Громобой». Как сигнальная ракетница, но заряд мощнее и с осколочной начинкой. Взрывается через три секунды после выстрела и выбрасывает облако осколков. У меня на нартах был, — сказал Василь.
— Это Алёнка? И она умеет им пользоваться?
— Она всем умеет, — проворчал Василий. Он подумал, что бы было с ними, если бы шкуры были не такие прочные. Знала она, что юрта выдержит? Или ей было безразлично?
Живых ордынцев осталось двое — один раненый, попавший под удар «Громобоя» и второй, сдавшийся Василю. Василь оставил Искандера охранять пленных, а сам отправился искать толстяка — вот только тот словно сквозь землю провалился. Вот только в одной из юрт, под наваленной горой одежды, его ждал неожиданный подарок — отравивший их старик. Результат допроса оказался обескураживающими. Ордынцы были обычными работорговцами, уже несколько лет покусывающими караваны на главном торговом тракте Белорецка. Почему они решили напасть на их маленькую, да и более чем хорошо вооружённую группу, он не знал, его задачей было разведать и подсыпать снотворное в еду. Василь выругался — он так и не узнал, кто же рискнул навести на него работорговцев.
Они вернулись к большой юрте, где ждали пленные, на лице у пленного ордынца алела свежая ссадина. Василь чувствовал, что у него едва хватило сил, чтобы стоять — действие стимулятора закончилось. Почему-то ужасно болели кости рук. От всего этого — от плена, скоротечного боя, внутри было удивительно гадкое чувство — не его это дело, крошить в капусту бандитов, не его. Его дело цифры, его дело документы, поиск расхождений, по которым легко выявить хищения. Работорговцы не его противник,его враг — это скользкие типы из городской администрации. «Плохо, почему же так плохо», — подумал он.
Туман сгустился ещё сильнее, Василь едва различал, что было в пяти метрах. От мира остался только небольшой круг, с одной стороны которого был он, а с другой, окружённые яростно кричащими жертвами, пленные. Пахло кровью, порохом — законника чуть не стошнило.
Василь подумал, что не зря комендант посоветовал вербануть Искандера. Вроде мелкий и тощий, но скорость и сила были поразительны. Ему даже стало интересно, если бы они подрались с Алёнкой, кто победит.
Алёна ходила вокруг пленных, приплясывая от возбуждения. Словно не было позади ночи погони, ожидания и боя, от напряжения которого звенел каждый нерв. «Всё ведь знает, зараза, — подумал он, — всё она знает. Знает, что пленных нельзя тащить с собой, потому что некому их охранять и на первой же стоянке они или сбегут и порежут кого-то из часовых. Знает, что без медицинской помощи, раненый не протянет и суток. Знает, что отпускать их нельзя, ведь может быть поблизости ещё один отряд, который они отправят по их следу. Всё она знает и ждёт его решения».
Хотелось, просто пугающе, до дрожи хотелось, чтобы решение принял кто-то другой. Но нет, не было никого, кроме него. Василь встал, внезапно поняв простую вещь. Он не может отступить, как не могли отступить сотни людей, которые называли себя законниками. Вот же, живой человек, как можно убить? Но в голове настойчиво бьются слова Молчанова: «Закон, который мы создаем, это не когда ты хорошо и безопасно живёшь в Столице. Закон — это если простой житель может уехать в любой город Республики, и его не убьют и не ограбят в пути». Василь посмотрел на Алёну, в её пугающие, ждущие глаза.
— Делай, что должно, — приказал он, и понял, что это звучит как приказ, — Исполни их.
— Исполнить? — непонимающе спросил Искандер.
Алёна подошла ордынцу — тот сидел на коленях, заведя руки за голову.
— Уголовный кодекс Башкирии. Похищение человека с целью продажи. Так ведь? — спросила она у Василя. — Приговор — смертная казнь.
— Так они законники? — прошептал кто-то.
Василь видел, как в глазах караванщиков радость освобождения сменяется страхом. Ордынец пытался загородиться, но Алёна уколола его саблей в артерию. Агония работорговца была недолгой. Она подошла к старику, тот смотрел молча и с ненавистью, не моля о помощи. Искандер бросился между наводчиком и девушкой, расставив руки.
— Вы что, нельзя так! — крикнул он.
— Почему нельзя? Тут есть следствие, суд и приговор, — устало ответил Василь, — они нарушили закон? Нарушили. Есть ли у них оправдательные мотивы? Нет, только отягощающие.
— Отойди, — сказала жёстко Алёна.
Искандер замер с открытым ртом. Он обернулся, ища поддержки у недавних пленников. Те дружно смотрели на Алёну и Василя, словно те пугали их больше, чем работорговцы. После минутного колебания сибаец отошёл в сторону.
— Уголовный кодекс Башкирии. Похищение человека в составе организованной группы с целью продажи. Приговор — смертная казнь, — с наслаждением произнесла Алёна.
Василь понимал, каким его сейчас видят люди из каравана. Словно и не человек он, не тот, с кем они делили хлеб, а убийца, хуже ордынца.
«Плевать, что они думают, — подумал он. — Мы несём закон и, однажды, когда мы закончим свою работу, Республика будет восстановлена».