БОЖЕСТВЕННЫЕ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
----------------------------------
ЗЕВС
ГЕРА
АНДРОМЕДА
АФРОДИТА
АФИНА
ГЕРМЕС
АПОЛЛОН
ЖРИЦА
ЖРЕЦ
Действие происходит на Олимпе
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Олимп. Пиршественный зал, на облаках. Полукругом стоят столы, похожие на постаменты для скульптур. Столы подписаны именами богов. В центре два стола-постамента с именами Зевса и Геры, между ними два трона. Зал обрамлён колоннами, которые образуют ниши, похожие на окна. Лёгкий ветерок развевает тонкие шторы, всё остальное пространство занимает голубое небо с облаками. Облака по ходу действия то сгущаются, то расходятся, иногда они превращаются в тучи.
Сейчас раннее утро. На столах остатки пиршества — кубки, полупустые амфоры, кувшины, вазы с фруктами, часть из которых разбросана по столам кое-как. Пожилая Жрица убирает всё негодное со стола Афродиты. Из больших корзин она достаёт свежие фрукты и новые амфоры, аккуратно расставляет их на столе, который периодически протирает.
Появляется Жрец. Он тоже с корзиной полной всякой снеди. Осматривается так, словно видит всё впервые и увиденное его потрясает. Однако, заметив чем занята Жрица, быстро тащит свою корзину к столу Аполлона. Жрица оборачивается на его движение.
ЖРИЦА: - Ты кто такой?
ЖРЕЦ: - Я новенький. Этой ночью обессмертился и вот... Теперь буду лично подавать своему богу подношения из его храмов!
ЖРИЦА: - Тебя Аполлон обессмертил?
ЖРЕЦ: - Ну да, сам божественный.
ЖРИЦА: - Надо же. А за что?
ЖРЕЦ (гордо): - За преданность. Я служил жрецом в его храме и, когда на нас напали, защищал божественную статую. Меня пронзило сразу три копья, вот тут, тут и тут, но я схватился за эти копья и отталкивал врагов всё дальше и дальше от своего бога, пока не умер. И тут смотрю, сияние неземное разлилось! Потолка нет, врагов нет, а прямо из статуи выходит сам божественный Аполлон, и сияние это исходит от его золотых волос! Посмотрел он на меня — такой прекрасный, что глазам стало больно и слёзы полились — посмотрел и говорит: «Ты прям совсем какой-то дурачок. Надо было сбежать, это ж просто статуя. Но я сильно удивился, наблюдая за тобой, поэтому отправишься на Олимп, продолжишь там мне служить»
ЖРИЦА: - А не добавил при этом, что статуя дурацкая, потому что сам он в жизни куда прекраснее?
ЖРЕЦ: - Откуда ты знаешь?
ЖРИЦА: - Давно тут, наслушалась.
ЖРЕЦ: - Ну, да, так он и сказал... Но разве ж он не прав?!
Жрица молчит и занимается своими делами.
ЖРЕЦ(подождав немного): - А тебя кто обессмертил?
Жрица молча указывает на надпись на столе. Жрец читает по слогам: «Аф-ро-ди-та» и уважительно качает головой.
ЖРЕЦ: - Надо же. А она правда так прекрасна, как про неё говорят?
ЖРИЦА: - Ещё прекрасней.
ЖРЕЦ: - Не может быть!
ЖРИЦА (с усмешкой): - Смотри, при ней такого не ляпни.
ЖРЕЦ: - Я не в этом смысле... Хотел сказать, что такую красоту, наверное, и не вообразить... ЖРИЦА: - Это верно, даже не пытайся.
ЖРЕЦ: - А Гера?
ЖРИЦА: - Что Гера?
ЖРЕЦ: - Я слышал, можно ослепнуть, глядя на неё.
ЖРИЦА: - Не смотри, не ослепнешь.
ЖРЕЦ: - Так интересно же!
ЖРИЦА (подумав): - Я не ослепла.
ЖРЕЦ: - Надо же... А за что тебя обессмертили?
ЖРИЦА: - За преданность, как и тебя.
ЖРЕЦ: - Тоже статую защищала?
ЖРИЦА: - Вот ты болтаешь без умолку, а стол твоего божественного до сих пор не убран и не собран. Учти, они и обратно в смертные отправить могут, и не обязательно в том же облике, в котором ты жил раньше.
ЖРЕЦ: - Это как?
ЖРИЦА: - Тараканом каким-нибудь, (осмотрев стол, который убирала): - Ладно, у себя я закончила, помогу тебе на первый раз. А заодно кое-что объясню.
Вместе они начинают сбрасывать со стола Аполлона объедки в пустую корзину и раскладывать свежую еду из той корзины, которую принёс Жрец.
ЖРИЦА: - Вот смотри, на столе не должно остаться ни одной лужи, ни одного гнилого фрукта. Все божественные ужасно много едят, кроме, пожалуй, Зевса — на Олимпе он почти не ест, в основном пьёт. А у Геры то финиковая диета, то оливковая, и амброзия строго по часам.
ЖРЕЦ: - Диета, это что такое?
ЖРИЦА: - Трудно сказать. Вроде Гермес на каком-то пиру рассказал, что врач Асклепий советовал смертным есть определённую пищу для улучшения самочувствия, и наши богини посчитали, что им это тоже нужно. Почти все потом свои диеты забросили, но Гера так часто бывает не в духе... (быстро оглядывается по сторонам и, понизив голос): Одним словом, капризы, и больше ничего! Когда она говорит: «Я на диете», это означает, что Зевс чем-то перед ней провинился.
ЖРЕЦ (осмотрев другие столы): - А почему здесь только мы убираемся? Где остальные? Разве другие божественные никого для себя не обессмертили?
ЖРИЦА: - Это как-раз то самое, о чём я тебе раньше говорила. Обессмертили многих, не раз и не два, но потом почти всех изгнали.
ЖРЕЦ: - Как так?!
ЖРИЦА: - По-разному. Кто-то показался нерасторопным, кто-то слишком любопытным, кто-то просто под горячую руку попал, а кто-то (со вздохом) оказался красивее, чем следует быть.
ЖРЕЦ: - Боги не любят красивых смертных?
ЖРИЦА: - Кто как. К примеру, нас у Афродиты двое было, я и совсем молоденькая девица такой красоты, что с неё при жизни лепили статую богини для храма. Афродита из-за этого, как водится, разгневалась - они не любят равняться со смертными — но, когда увидела, какой неземной красоты девушка, даже смутилась немного и возражать не стала. Решила взять под своё покровительство, да, жаль, поздно - ревнивые земные жёны и невесты забили красавицу камнями, чтобы не соблазняла их мужей и женихов. Тогда Афродита её обессмертила и взяла на Олимп. А тут Зевс. Его красота смертных вообще не смущает. То так посмотрит, то эдак подойдёт. Нимфой обещал сделать. Девушка и раскисла. Но, как только Зевс облака вокруг них сгустил, появилась Гера, и всё.
ЖРЕЦ: - В каком смысле «всё»?
ЖРИЦА: - Превратила бедную девочку в пустое место. Только что стояла она, как ты сейчас, вполне себе видимая, почти живая, а через мгновение пропала. Один светлый контур подержался немного и растаял.
ЖРЕЦ: - Вот это да!
ЖРИЦА: - Да, очень печально. Красота для смертной женщины, как проклятие. Ни одной не знала, чтобы была счастлива.
ЖРЕЦ: - Не может быть! Я всегда думал наоборот. В том смысле, что для женщины большая удача родиться красивой.
ЖРИЦА: - Видимость одна. Для тихого семейного счастья этого не нужно, порой даже вредит. А если по молодости кто-то и думает, что повезло с красивым лицом, то стареть таким бывает особенно горько. Нет, нам, смертным, рождаться красивыми и умными нельзя, это ИХ привилегия. А наше дело быть преданными. (Осматривает стол) Ну всё, вот так теперь будешь наводить здесь порядок, глядишь, продержишься подольше.
ЖРЕЦ: - А другие столы как же?
ЖРИЦА: - Это не наше дело. Скажут - приберём, а самим лучше не вылезать.
Слышен звук охотничьего рога.
ЖРЕЦ: - А это, что такое?
ЖРИЦА: - Это нам с тобой знак отсюда убираться. Кто-то из богов с охоты вернулся, сейчас трапезничать придут. Пойдём, пока нас не застали.
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Под звуки охотничьего рога появляются Аполлон и Артемида. Оба с луками и колчанами для стрел, у Артемиды через плечо перекинута шкура какого-то зверя.
АРТЕМИДА: - Славно поохотились, да, братец!
АПОЛЛОН: - Скучно. Твои собаки всё время прыгали у меня перед носом, мешали сосредоточится.
АРТЕМИДА: - Сам виноват
АПОЛЛОН: - Я?!!! Как Я могу быть в чём-то виноват?!!!
АРТЕМИДА: - Легко! Договорились же — ты лучший в игре на кифаре, я — в стрельбе из лука. Зачем было твердить, что ты лучший стрелок Олимпа и Греции вместе взятых, непонятно.
АПОЛЛОН: - Я говорил это отцу, тебе не следовало подслушивать.
АРТЕМИДА: - Собаки услышали. Они не глупее нас с тобой.
АПОЛЛОН: - Перестрелять их всех на радость Аиду и назло тебе, чтоб не баловала!
АРТЕМИДА: - А я тогда перестреляю твоих коров и сломаю кифару.
Во время разговора оба подходят к своим столам. Аполлон наполняет кубок, Артемида же сдвигает в сторону остатки пиршества, расстилает шкуру и укладывается на неё.
АПОЛЛОН: - Ты что, спать здесь собралась?
АРТЕМИДА: - А кто мне запретит?
АПОЛЛОН: - А кто со мной выпьет? - вот правильный вопрос.
АРТЕМИДА: - Не хочу, я устала.
АПОЛЛОН: - Божественная, как ты можешь спать в такой грязи?
АРТЕМИДА: - Нормально.
АПОЛЛОН (выпивает и наливает ещё): - А меня эти ссоры отца с мачехой совсем утомили. Грязь кругом, потому что слуг то берем, то изгоняем, пиры то проводим, то нет, и мне приходится от скандалов то в Дельфы, то обратно... А ведь я почти уговорил ту хорошенькую девчонку Афродиты, чтобы и у тебя убиралась. Но Гере снова что-то померещилось, и убирать уже некому! Смертные, говорит, весь Олимп засмердили. Назло ей нового слугу завёл и, посмотри теперь на мой стол — всё чистое, свежее, аккуратно расставлено. Честно сказать, не ожидал, что этот дурачок так хорошо справится.
АРТЕМИДА: - Если не ожидал, зачем обессмертил?
АПОЛЛОН: - Захотелось. Ты вот часто видела, чтобы смертные умирали за твою статую?
АРТЕМИДА: - Я на них вообще не смотрю.
АПОЛЛОН: - А я вот посмотрел и оказалось забавно. Прикинь, единственная жизнь, и так не слишком длинная, но он с лёгкостью её отдал только за то, чтобы враги не свалили мою статую!
АРТЕМИДА (сонно): - Идиотизм. (Зевает)
АПОЛЛОН: - Нет, ты всерьёз решила заснуть?!
АРТЕМИДА: - Я уже сплю. Иди, не мешай мне.
Аполлон фыркает, хочет уйти, для чего отдёргивает одну из штор между колоннами, но внезапно замирает, глядя куда-то вниз, потом отшвыривает кубок и бросается к Артемиде.
АПОЛЛОН (тормоша её): - Артемида! Артемида проснись!!!
АРТЕМИДА: - Чего тебе?
АПОЛЛОН: - Взгляни на облака над землёй! Они сгустились в одном месте так, что любой дурень поймёт, что там происходит!
АРТЕМИДА: - И что?
АПОЛЛОН: - Ты не понимаешь, да?
АРТЕМИДА: - Понимаю — папа снова встретил какую-то красотку. Ничего необычного, чтобы так орать?
АПОЛЛОН: - Но на Олимпе утро! Вот-вот Гера проснётся! Что если она увидит?! А я ведь только-только из Дельф!
АРТЕМИДА: - М-да, неприятно. Опять станут шуметь, не дадут поспать. Но, пока не начали, я всё же попытаюсь. (Снова укладывается)
АПОЛЛОН: - Ненормальная, совсем ничего не понимаешь?! Они с прошлого раза ещё не помирились! А в Дельфах ужасно скучно!
АРТЕМИДА: - Значит, напрягись и посмотри на их ссору, как на развлечение.
АПОЛЛОН: - Не могу, их крики оскорбляют мой слух.
АРТЕМИДА: - Всё! Я сплю. Убирайся. (заматывается в шкуру и отворачивается)
Аполлон снова идёт в нишу между колоннами, смотрит вниз, нетерпеливо дёргает штору.
АПОЛЛОН: - Папа, ну, что ты возишься? Давай уже быстрее! Я не хочу снова сбегать в Дельфы от ваших скандалов!
Внезапно раздаются звуки нежнейшей мелодии, зал озаряется золотым светом. Аполлон в страхе приседает, хочет сбежать, но понимает, что поздно, поэтому подскакивает к своему столу, наливает в кубок из кувшина и принимает задумчивую позу.
Входит Гера. Вид у неё сонный и недовольный. Аполлона не замечает. Морщится на спящую под шкурой Артемиду, становится к своему столу, берёт блюдо с финиками и придирчиво их рассматривает.
АПОЛЛОН: - Доброе утро, божественная.
Гера вздрагивает, медленно поворачивается к нему.
ГЕРА: - Аполлон? Напугал... Ты же вроде в Дельфах?
АПОЛЛОН: - На днях вернулся. Обессмертил себе нового слугу.
ГЕРА: - Делать вам нечего, тащите на Олимп кого попало.
АПОЛЛОН: - Не кого попало, а самых достойных.
ГЕРА: - Знаю я ваших достойных — проходу от них нет. Думают, если попали на Олимп, значит могут себя вести, как равные нам!
АПОЛЛОН: - Ко мне какие претензии? Мои жрецы исключительно мужчины...
Понимает, что сказал лишнее и замолкает. Но поздно — Гера отставляет блюдо и опирается о стол с самым угрожающим видом.
ГЕРА: - Раз уж ты сам заговорил об этом, божественный, изволь ответить, где твой отец?
АПОЛЛОН(с деланным смешком): - Откуда ж мне знать? Ты его жена, с тебя и спрос.
ГЕРА: - Вчера вечером он сказал, что пойдёт на охоту с Артемидой, сегодня утром я проснулась, а его рядом, как не было, так и нет.
АПОЛЛОН: - Я при чём?
ГЕРА: - Вы с сестрицей вечно вместе, если она была на охоте, значит, ты был тоже. Сейчас ты здесь, и то, что валяется на столе Артемиды, наверняка её добыча, где в таком случае Зевс?
АПОЛЛОН: - Повторяю, мне это неизвестно. Я вообще сидел на берегу реки и предавался игре на кифаре, потому что от их охоты одна скука. Папа, чуть что, мечет молнии, после которых от дичи мало что остаётся, а Артемида завела себе отвратительных собак! Послушай, божественная, поговори как-нибудь с Аидом, может он их приберёт незаметно...
ГЕРА: - Где Зевс?!
АПОЛЛОН: - Да что ж такое! В третий раз говорю — не знаю! Может погнался за кем-то аж до Египта.
ГЕРА: - Ага! Погнался. Вот это похоже на правду. Пойду, пожалуй, взгляну сама.
Идёт к той же нише, где до этого был Аполлон.
АПОЛЛОН (с отчаянием): - Я имел в виду дичь!
ГЕРА: - Значит, точно надо посмотреть.
АПОЛЛОН: - А что ты увидишь, если он и вправду в Египте?
Гера останавливается, достаёт из складок одежды подвязанную к поясу лупу и многозначительно ей покачивает, демонстрируя Аполлону.
АПОЛЛОН: - Зачем так сложно? Спроси лучше Артемиду, (указывает на стол, где Артемида спит) Они с отцом вместе унеслись в чащу, пока я от её собак отбивался!
ГЕРА (с изумлением глядя на шкуру): - Это Артемида?
АПОЛЛОН: - Ну, не кабан же, в самом деле.
ГЕРА: - Хочешь сказать, что ТАМ спит богиня?!
АПОЛЛОН: - Будто ты мою сестру не знаешь. Она не привередлива — где устала, там и заснула.
ГЕРА: - Да, неразборчивость у вас наследственная.
Подходит к столу Артемиды, брезгливо приподнимает шкуру и тычет в Артемиду пальцем другой руки.
ГЕРА: - Эй! Артемида! Проснись!.. Э-эй!
АРТЕМИДА (сонно): - Аполлон, отстань. Папа всё успеет до того, как она проснётся.
Гера медленно оборачивается на Аполлона, который пытался незаметно пробраться к нише, но на последних словах Артемиды в страхе замер.
ГЕРА: - Та-ак. Что значит это: «Папа всё успеет»? И, кто такая «она»?
АПОЛЛОН: - Бредит, наверное... во сне. Видишь, рукой дёргает, значит, всё ещё охотится. Возможно, имелось в виду, что папа успеет метнуть молнию, пока перепёлка не проснулась...
Гера в гневе швыряет шкуру и почти бежит к другой нише. В тот момент, когда она раздёргивает шторы гремит гром, и ей навстречу поднимается Зевс. Он весел, точнее, навеселе, в глаза Гере не смотрит, но изо всех сил ей улыбается.
ЗЕВС: - Божественная! Ты вышла меня встретить! А я вот, только с охоты...
ГЕРА: - Вижу... И как? Удачно прошло?
ЗЕВС: - Ой, не спрашивай! Лучше не бывает! (Пытается обнять Геру и отвести от ниши подальше). Так увлёкся, что про время забыл.
ГЕРА: - А где дичь?
ЗЕВС: - Ты же знаешь, после моих молний мало что остаётся, но главное ведь участие, верно? Пойдём, лучше выпьем за мой успех.
ГЕРА: - Кажется, ты его уже отметил.
ЗЕВС: - Гера, ну что ты хмуришься? Такое утро прекрасное! Гелиос выехал... где же он? Вон! Во-он там! Пошли, оттуда лучше видно.
ГЕРА (вырываясь): - Я отсюда посмотрю.
Подходит к нише, смотрит вниз. Зевс в это время стыдливо переглядывается с Аполлоном.
Пару мгновений Гера во что-то всматривается, потом возвращается к Зевсу и, указывает рукой в сторону ниши.
ГЕРА: - Это что там?
ЗЕВС: - Где?
ГЕРА: - Там.
ЗЕВС: - А что там?
ГЕРА: - Это я тебя спрашиваю.
ЗЕВС: - Там? Божественная, там небо.
ГЕРА: - Я не про это!
ЗЕВС: - Гелиос?
ГЕРА: - Нет!!!
ЗЕВС: - Божественная, спроси яснее.
ГЕРА: - Что внизу?
ЗЕВС: - Ах, внизу... В смысле, на земле?
ГЕРА: - Да.
ЗЕВС: - Но я отсюда не вижу.
ГЕРА: - Так подойди, посмотри и ответь!
Зевс подходит к нише, смотрит вниз, пожимает плечами.
ЗЕВС: - Не знаю, что тебя так удивило. Земля, как земля...
ГЕРА: - Я про корову, которая там пасётся.
ЗЕВС: - Корова? Какая корова? А! Действительно... Божественная, какая же ты зоркая! Я всегда поражался твоей способности подмечать такое, на что никто больше внимания не обратит.
ГЕРА: - Такую трудно не заметить — вся белая с золотыми рогами.
ЗЕВС: - Да? А я вот не сразу... Хотя, что-то в ней есть. Аполлон, это не твоя?
АПОЛЛОН (со вздохом): - Моя. Чья ж ещё.
ГЕРА: - А почему не в стаде?
АПОЛЛОН: - Отбилась, наверное. Я из-за ваших ссор то в Дельфы, то обратно, за стадом следить некогда.
ЗЕВС: - Ну, что ты, сынок, какие ссоры? Мы с божественной давно всё забыли, да, дорогая? Можешь спуститься и спокойно отвести эту корову к остальным.
ГЕРА: - Нет, постой! Что значит, забыли? Я даже извинений от тебя не слышала.
ЗЕВС: - Это Гефест виноват — я заказал ему столько украшений для тебя, что он работает день и ночь, но до сих пор не успел все сделать. А без украшений, как можно извиняться перед такой красавицей и умницей!
ГЕРА: - Я не хочу украшения.
ЗЕВС: - А что ты хочешь? Только попроси, и всё будет!
ГЕРА: - Всё всё?
ЗЕВС: - А как иначе?
ГЕРА: - Дай слово.
ЗЕВС: - Клянусь!
ГЕРА: - Корову хочу.
ЗЕВС: - Какую?
ГЕРА: - Ту, что отбилась.
ЗЕВС: - Божественная, она же не моя!
Оба смотрят на Аполлона.Гера вопросительно, Зевс с отчаянием.
АПОЛЛОН: - А что я могу? Слово Зевса закон.
ГЕРА: - Отлично! Корова моя!
ЗЕВС: - Божественная, зачем она тебе?! Давай лучше заведём кошечку...
ГЕРА: - Повешу на неё те украшения, которые делает Гефест.
Уходит.
Зевс в отчаянии хватается за голову.
АПОЛЛОН: - Папа, что это за корова?
ЗЕВС: - Это Ио. Нимфа. Я превратил её, хотел спрятать от Геры, а вышло, как всегда.
АПОЛЛОН: - Ну... извини.
ЗЕВС: - Что теперь делать? Она же обо всём догадалась, будет теперь бедную девочку изводить, а та даже слова не скажет, потому что корова!
В отчаянии смахивает с ближайшего стола всё, что на нём было. От грохота просыпается Артемида. Потягивается, открывает глаза, видит Зевса.
АРТЕМИДА (вставая): - О! Папа! Ты уже вернулся? Удачно прошло?
АПОЛЛОН: - Как сказать...
АРТЕМИДА: - Опять разругались?
ЗЕВС: -Теперь уж и не знаю, что было бы лучше.
АПОЛЛОН (Артемиде) : - Папа превратил подружку в корову, а Гера выпросила её себе в подарок.
АРТЕМИДА: - И что?
АПОЛЛОН: - Папе её жалко.
АРТЕМИДА: - Кого? Геру или корову?
ЗЕВС: - Ну, что ты спрашиваешь?! Я ума не приложу, что делать, а ты с дурацкими вопросами!
АРТЕМИДА: - Просто я не понимаю, в чём проблема. Если нужно вызволить корову, попроси Гермеса, он украдёт её так, что даже Гера не заметит. А когда заметит, ты уже перепрячешь свою подружку понадёжнее.
АПОЛЛОН: - Божественная, ты гений!
ЗЕВС (растроганно) : - Доченька, умница! Как всё-таки хорошо, что вас у меня так много, и все вы такие молодцы! Проси, что хочешь, Артемида, всё исполню!
АРТЕМИДА: - Подари мне пару своих молний.
ЗЕВС (замявшись): - Нууу... не знаю. Это всё-таки детям не игрушка. Во всяком случае, не для твоих нежных ручек. На охоте от них никакого толку, а больше тебе их использовать некуда... Давай лучше город какой-нибудь, или, не знаю, ещё собак тебе у Аида попрошу.
АРТЕМИДА: - Ясно. Давай собак.
Зевс, радостно потрепав её по щеке, убегает. Озадаченный Аполлон наблюдает, как Артемида скатывает шкуру, на которой спала.
АПОЛЛОН: - Минуточку! А твои нынешние собаки откуда?
Артемида со смехом перекидывает шкуру через плечо и тоже уходит.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Тот же зал, только теперь видно, что в разгаре солнечный день. Столы немного сдвинуты, чтобы получился другой ракурс — на первом плане стол Афродиты, с другой стороны стол Афины. Обе богини тут же. Афина в доспехах, придирчиво осматривает копье. Вместо зеркала перед ней щит, в который она смотрится, когда поднимает руку с копьём, словно собирается его метнуть.
Афродита возлежит на своём столе, как на постаменте. Она похожа на скульптуру, с той лишь разницей, что возлежит на мягких подушках. Её Жрица из большой корзины достаёт и показывает ей всевозможные ткани и наряды.
ЖРИЦА: - Вот эта ткань из храма в Книде, а эти из Палео и Бассе.
АФРОДИТА: - Первые оставь, а ту, что из Бассе отдай кому-нибудь. (Смотрит на Афину, которая в очередной раз замахивается) Афина, хочешь прекрасную ткань? Тебе давно пора свой наряд хоть как-то разнообразить.
АФИНА: - Нет.
АФРОДИТА: - Зря. Сшила бы красивую тунику.
АФИНА: - Не хочу.
АФРОДИТА: - Что так? Ты же у нас знатная ткачиха.
АФИНА: - Я воин.
АФРОДИТА: - Это ты Арахне расскажи, то-то бедняжка удивится.
Афина оставляет своё занятие и с угрожающим видом подходит к Афродите.
АФИНА: - Если богине дерзят, богиня должна наказывать.
АФРОДИТА: - Божественная, кто ж тебе дерзил? Несчастная Арахна всего лишь сказала, что умеет ткать не хуже, и, между прочим, это так и было.
АФИНА: - Она проиграла соревнование со мной!
АФРОДИТА: - Естественно, у неё же не было таких возможностей, как у тебя. Зато талант несомненно был.
АФИНА: - Если нет возможностей, нечего и вылезать со своим талантом. Мы — боги и должны быть лучшими всегда и во всём, а дело смертных признавать это, поклоняться и платить нам дань.
АФРОДИТА: - Ну, знаешь, если уничтожать всех, кто что-то делает не хуже нас, на эту дань скоро смотреть не захочется.
АФИНА: - Будут знать своё место, никто их не тронет.
АФРОДИТА: - Ай, ладно, я не могу с тобой спорить, ты слишком умная. (Жрице): Показывай дальше и начни с украшений, на ткани я уже насмотрелась.
Жрица наклоняется над корзиной, но в этот момент слышны крики, шум, слабые раскаты грома и чей-то протяжный вой: «Аааай!!!». Через мгновение в зал влетает Гермес. Волосы его растрепаны, под глазом синяк.
ГЕРМЕС: - Спасите! Спрячьте куда-нибудь скорее!!!
Афина толкает его к своему столу и прикрывает щитом. Афродита в страхе соскакивает со стола и прячется за ним, Жрица подхватывает корзину, пятится в сторону.
В зал вбегает разгневанная Гера.
ГЕРА: - Где он???!!!
АФИНА: - Божественная, ты кричишь, как смертная.
ГЕРА: - Плевать! Куда-то сюда побежал этот ворюга Гермес, вы его видели?!
АФРОДИТА (высовываясь из-за стола): - Если Гермес решил сбежать, разве за ним уследишь. Вроде, что-то промелькнуло, но мы были заняты, не заметили.
Гера с досадой машет рукой и убегает дальше. Афина вытаскивает Гермеса из-за щита.
ГЕРМЕС: - Ой, девчонки, спасибо! Видали, как звезданула (показывает синяк под глазом). А если б догнала, даже не знаю, что бы сделала.
АФИНА: - Что ты опять украл?
ГЕРМЕС: - Да не крал я! Точнее, украл, но не по своей воле.
АФРОДИТА (снова забираясь на стол): - Ну-ка, ну-ка, расскажи! Уже предчувствую забавную историю.
ГЕРМЕС: - Не обольщайся, божественная, история не слишком весёлая. На днях папа Зевс впопыхах превратил свою новую подружку в корову.
АФРОДИТА: - Зачем?
АФИНА: - Он её прятал от Геры.
АФРОДИТА: - Разве можно что-то спрятать от Геры? Особенно папе.
ГЕРМЕС: - Вот и я о том же! Но, что вышло, то вышло. Гера весьма ловко выпросила корову себе в подарок, загнала её в пещеру и приставила Аргуса стеречь.
АФИНА: - Ого!
ГЕРМЕС: - Ага! Я сразу сказал - с Аргусом легко не будет, его сто глаз не усыпить, но папа так просил, так просил, что пришлось согласиться.
АФРОДИТА: - И, что? Получилось?
АФИНА: - Ясное дело, получилось, посмотри на его глаз.
ГЕРМЕС: - Но не сразу! Я этого Аргуса как только ни усыплял, а у него тридцать глаз вроде закроются, зато остальные семьдесят во все стороны зырк, зырк. Я эти усыплю, а из первых тридцати двадцать снова открылись. Короче, уморился с ним настолько, что совсем озверел. Когда эта тварь, всей своей сотней глаз, наконец, заснула, достал меч и отрубил ему голову, чтоб наверняка.
АФРОДИТА: - Ах! Зачем? Он же тоже не по своей воле!
АФИНА: - Всё правильно, тылы надо защищать.
АФРОДИТА: - А дальше что?
ГЕРМЕС: - Вот дальше ерунда вышла. Захожу в пещеру, а корова эта, как увидела меня с окровавленным мечом, перепугалась, замычала, да и дала стрекоча! Сбила с ног, частично в землю втоптала, а пока я выбирался, её уже и след простыл!
АФРОДИТА: - Бедняжка! Одна бегает по лесу? А если на неё лев нападёт?
АФИНА (холодно): - Пообедает. (Гермесу): Дальше что было?
ГЕРМЕС: - Дальше я пошёл к папе отчитаться. Пока рассказывал, что и как, увлёкся. В конце концов, усыпить Аргуса до сих пор никому не удавалось, и мне было чем гордиться. Папа прям заслушался... И вдруг по глазу — бац! Потом по уху — бац! А потом ещё и за волосы... Ума не приложу, как мы Геру не заметили! Папа с перепугу молнию метнул, а я даже сандалии надеть не успел — волосы у неё из руки вырвал и побежал.
АФРОДИТА: - И всё?
ГЕРМЕС: - А что ещё?
АФРОДИТА: - Я думала, будет веселее.
В этот момент звучит нежнейшая музыка и зал заливает золотистый свет. Гермес ахает, пытается снова скрыться за щитом Афины, но она его выталкивает.
АФИНА: - Вот сейчас повеселимся.
ГЕРМЕС: - Афина, за что?!
АФИНА: - Не бойся, она уже успокоилась.
Появляется Гера. Она действительно спокойна. Проходит к своему столу, рассматривает, что лежит на блюде и выбрасывает за штору между колоннами, потом смотрит на Жрицу, словно видит только её изо всех присутствующих.
ГЕРА: - Ты кто такая?
ЖРИЦА: - Бывшая жрица из храма божественной Афродиты.
ГЕРА: - К сегодняшнему пиру накроешь мой стол тоже, и учти - с этого дня я на оливковой диете.
Делает вид, что уходит, однако чрез пару шагов изображает будто только что заметила Гермеса. Подходит к нему. Гермес жмётся, хочет отступить, но сзади, как страж, стоит Афина с копьём и щитом. Гера подходит почти вплотную, рассматривает синяк под глазом Гермеса, удовлетворённо улыбается.
ГЕРА: - Бедняжка Гермес, твоё личико несколько дней будет отвратительно уродливым. Но, может так и лучше. Мне удалось убедить божественного супруга, что корова сбежала исключительно по твоей вине, и сейчас он гневается, хочет задать трёпку. А с таким украшением у тебя есть отличный предлог не приходить сегодня на пир, чтобы не попасться папе на глаза. И ещё, знаешь что? Пока ты тут прятался и хвалился своими подвигами, я сама разыскала эту проклятую корову. Думаю, теперь она не раз пожалеет, что ты её, как бы, спас.
С довольным видом уходит.
ГЕРМЕС: - Ничего себе! Все слышали? Она лишила меня пира!
АФИНА: - Ничего, соврёшь что-нибудь, и отец тебя простит.
АФРОДИТА: - Хочешь, я уберу твой синяк? Или садись на пиру со мной, папа не заметит.
ГЕРМЕС: - Нет уж, я лучше к Гере подлижусь — это надёжнее. И сделаю это прямо сейчас!
Убегает за Герой. Афина принимается оттирать свой щит.
АФРОДИТА: - А мне корову жалко. Афина, как думаешь, что она с ней сделала?
Афина безразлично пожимает плечами.
Жрица подходит к Афродите.
ЖРИЦА: - Божественная, а что делать мне?
АФРОДИТА: - В каком смысле?
ЖРИЦА: - Божественная Гера велела приготовить её стол и чтобы обязательно были оливки. Их надо где-то взять.
АФРОДИТА: - А в мои храмы их разве не приносят?
ЖРИЦА: - Ваши храмы полны цветов.
АФРОДИТА: - И правильно. Это куда изысканней, чем... (Смотрит на Афину): Вот у неё должно быть полно оливок. Пойду спрошу. (Слезает со стола, идёт к Афине) Божественная, моей жрице нужны оливки для Геры. Позволь взять немного из твоих подношений.
АФИНА: - Нет.
АФРОДИТА: - Почему?
АФИНА: - Гера изгнала жреца, которого я для себя обессмертила, и отправила его жить диким кабаном. Теперь оливки доставлять некому. Впрочем, если б и было кому, для неё я ничего делать не собираюсь.
АФРОДИТА: - А если для меня?
АФИНА: - Для тебя тоже.
Подхватывает щит и копьё, уходит.
Афродита оборачивается к Жрице и разводит руками.
АФРОДИТА: - Даже не знаю, чем ещё могу тебе помочь.
Уходит за Афиной. Жрица со вздохом начинает убирать в корзину разбросанные ткани.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ
Покои Геры. Здесь всё затянуто облаками, есть только большое зеркало, в которое Гера смотрится, прихорашиваясь, и два кресла. В одном из кресел развалился Гермес.
ГЕРМЕС: - Ты пойми, божественная, все эти нимфы, а тем более смертные, ничто перед тобой! Сама посуди — прекраснее быть невозможно, умнее... даже не знаю, кого можно поставить выше! Ты жена главнейшего из богов, и он тебя всем сердцем любит!
ГЕРА: - Вот в это особенно верю.
ГЕРМЕС: - А я докажу! Возьми, к примеру, Гефеста. Кривой, косой, хромоногий, скучно живёт со своей Харитой Аглаей, в которой, между нами говоря, только имя и красиво. И что?
ГЕРА: - Вот и я хотела бы спросить: что плохого?
ГЕРМЕС: - Да всё! Скажи, ты Харите завидуешь?
ГЕРА: - С какой стати?
ГЕРМЕС: - Верно! И никто не завидует. Зато все нимфы и — тьфу на них сто раз — смертные, которым выпало счастье на одно, вот такусенькое, мгновение познать Зевса, завидуют тебе, божественная и проклинают свою горькую судьбу. Такого мужчину, как папа им уже не забыть, но к ним он больше никогда не вернётся, зато всегда будет возвращаться к тебе одной, потому что, покопавшись в ворохе деревянных бусин, любой станет с бОльшим благоговением взирать на драгоценный жемчуг.
ГЕРА: - Да, забалтывать ты умеешь. Можешь стереть свой синяк, заслужил.
ГЕРМЕС (быстро вытираясь): - При чём тут забалтывать?! Тебе это любой скажет, потому что вещи-то очевидные. И эта несчастная корова... Гера, божественная, видел я её так же, как тебя сейчас — поверь, вас даже в бреду нельзя сравнивать!
ГЕРА: - Ещё не хватало!
ГЕРМЕС: - Тогда, почему ты так злишься? Не хочу делать идиотских допущений, но не ревнуешь же ты папу к этому сброду?
ГЕРА: - Не ревную. Но я прихожу в бешенство от мысли, что на одно, как ты говоришь, вот такусенькое мгновение в объятиях Зевса, эти ничтожества могли подумать, будто со мной, хоть в этом, но сравнялись! Потому буду их уничтожать и мучить везде, где найду, чтобы кроме боли и ужаса в этих головах ничего не оставалось, и от одного воспоминания о встрече с Зевсом волосы на их голове вставали бы дыбом!
ГЕРМЕС: - Ах, как ты прекрасна в гневе! Только посмотри на себя. Ты же измучаешь любую женщину своей совершенной красотой и любого мужчину ослепишь до конца его дней! А папа, между прочим, хоть и бог, но он же и мужчина, и его глазам нужен иногда отдых, чтобы взирать на тебя с новой силой и новым восхищением!
ГЕРА: - Так, ты уже повторяешься, значит, разговор можно завершать. Говори, чего хочешь?
ГЕРМЕС: - Не лишай меня пира, божественная! Ты убедила папу, что я во всём виноват, убеди теперь в том, что я не виноват вообще.
ГЕРА: - Но ты же виноват, ты убил Аргуса.
ГЕРМЕС: - Нет, тут вина самого Аргуса, не надо было заставлять меня так долго себя убаюкивать. Заснул бы сразу всеми глазами, остался бы с головой.
ГЕРА: - Ладно, считай, что убедил. В наказание соберёшь все его глаза и принесёшь мне, украшу ими хвост любимой птицы. К тому же, и корова эта никуда не делась. Скоро все вы тут узнаете, какова бывает моя месть.
ГЕРМЕС: - Стоит ли того, божественная?
В этот момент раздаётся дикий, мучительный полу-крик, полу-мычание. Гермес подскакивает на кресле, Гера радостно улыбается.
ГЕРМЕС: - Это ещё, что такое?
ГЕРА: - А это то самое и есть — моё возмездие.
Крик повторяется.
ГЕРМЕС: - Но это ужасно! Что ты с ней сделала?!
ГЕРА: - Она хотела от меня сбежать, так теперь будет бегать вечно. Я напустила на неё гигантского овода, который будет её гнать и жалить, гнать и жалить! И покоя она больше не найдёт нигде!
Снова слышен крик, только теперь ещё мучительнее. Гермесу от него явно не по себе, но, чтобы не разозлить Геру, он изо всех сил это скрывает.
ГЕРМЕС: - Надо же, как громко... Надеюсь, к началу пира это прекратится?
ГЕРА: - Ну уж нет, все будем слушать. И наслаждаться.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Уже знакомый пиршественный зал на Олимпе. Прошло несколько дней. Афродита, Андромеда, Аполлон и Афина сидят в изнеможении, кто на полу, кто на стульчике возле стола, а кто и прямо на столе. Периодически раздается крик измученной Ио, от которого все морщатся, а Афродита нервно кашляет. Жрица и Жрец прячутся за колоннами, ожидая, когда их позовут.
АФРОДИТА: - Кхе!.. Нет, я так больше не могу! Аполлон, сыграй нам что-нибудь, может ЭТО не будет слышно!
АПОЛЛОН: - Играл уже. Слышно.
АРТЕМИДА: - И чего она так орёт? Гера наказывает папу, а страдаем мы.
АФИНА: - Спустись и пристрели её. Папе скажешь, что ошиблась, приняла за кабана.
АРТЕМИДА: - Как бы не так! Он уже предупредил, чтобы даже не думали. Говорит, ищет средство, как эту дуру спасти.
АФРОДИТА: - Кхе!
АПОЛЛОН: - Да что ж такое! Неужели ничего нельзя сделать?!!!
Появляется Гермес, все с надеждой оборачиваются к нему.
ГЕРМЕС: - Приветствую вас, божественные!
АПОЛЛОН: - Узнал что-нибудь?
ГЕРМЕС: - Нууу, как сказать, хорошего мало. Про гигантского овода Гера, конечно же, наврала. Он мелкий и юркий, ни тебе, Аполлон, ни тебе, Артемида, в него не попасть - наша божественная всё предусмотрела. Корова всё ещё бежит, вот-вот окажется в Скифии. Если кто-то хочет передать пламенный привет Прометею, милости прошу — она несётся прямиком к его скале. Не ест, не пьёт, совсем тощая, хотя бежит быстро и, возможно, продержится ещё долго. Так что на естественную смерть надеяться не стоит.
АФРОДИТА: - Кхе!
АРТЕМИДА: - Я больше не вынесу! Мы скоро сами есть-пить перестанем! (Гермесу с надеждой): А звери дикие за ней не гонятся?
ГЕРМЕС: - Как же, попытки были — пара львов, крокодилы и даже орёл. Но для Ио это было только благом, потому что овод временно переключался на них и отбивал всякую охоту к охоте. Неплохой каламбур, да? Ха-ха!
АФИНА: - Ещё раз засмеёшься, сброшу с Олимпа!
АФРОДИТА: - Кхе!
ГЕРМЕС: - Но я вот тут подумал, а чего бы тебе, Аполлон, не слетать в Дельфы, к оракулу?
АПОЛЛОН: - Летал уже. Он говорит, Ио надо бежать в Египет, где её мучения прекратятся, но тот, кто ей об этом скажет, будет подвергнут суровейшему наказанию. Я не хочу.
АФИНА: - Из нас никто не хочет.
АФРОДИТА: - Кхе!
АРТЕМИДА: - Ооо!!! Может, смертного какого-нибудь подучить?
ГЕРМЕС: - Артемида, божественная, не хочу, чтобы Афина скинула меня с Олимпа, но смешно до ужаса! Как ты себе это представляешь? От Ио крокодилы в ужасе бегут, а ты хочешь, чтобы смертный ей что-то передал. Да и не догонит он — я сам за этой коровой еле угнался.
Гремит гром, и в зал входит Зевс. Его голова обвязана, как у человека, которого мучают головные боли.
ЗЕВС: - Дети, я хотел с вами поговорить.
АФРОДИТА: - Кхе!
ЗЕВС: - Вот, как раз об этом. Моя божественная супруга по-прежнему не желает облегчить мучения Ио и грозит мне страшными скандалами, если я попытаюсь что-то предпринять.
АПОЛЛОН: - Неужели может быть ещё страшнее, чем уже было?
ЗЕВС: - Поверь мне, может. И я подумал, что если, ну, как-нибудь... если мы все как-то её умилостивим...
АФИНА: - О, нет! Это без меня. Ей надо будет такой фимиам курить, что все мы задохнёмся, прежде чем сможем чего-то добиться!
АРТЕМИДА: - Давайте Диониса попросим, пускай придумает для неё особо хмельное вино. Ему это будет даже приятно сделать, у них давние счёты. А во хмелю Гера на многое соглашается. Помните, как согласилась отправить мать Гермеса в созвездие? А ведь мечтала и ей нагадить, как остальным.
ЗЕВС: - Она не станет пить, она теперь очень бдительная стала.
АФИНА: - Я знаю, что надо сделать, хотя тебе, папа, это будет неприятно.
АФРОДИТА: - Кхе!
ЗЕВС: - Я на всё согласен!
АФИНА: - Надо, чтобы Афродита подговорила своего Эроса, и он как-нибудь незаметно пустил в Геру стрелу.
ЗЕВС: - Зачем?
АФИНА: - Пускай влюбится! И, хорошо бы, в смертного. Тогда ты сможешь закатить скандал а, в качестве компенсации, потребовать оставить Ио в покое.
ЗЕВС: - Гера не влюбится... В смертного? Нет, ни за что!
АФИНА: - Почему? Если Эрос хорошо постарается...
АФРОДИТА: - Кхе!
ЗЕВС: - Хорошо, пусть. Может, перестанет быть такой ревнивой.
Все смотрят на Афродиту.
ЗЕВС(ласково): - Афродита, доченька, где твой сынок?
АФРОДИТА: - Где-то. Чтобы о чём-то попросить, его сначала нужно поймать, сам ни за что не придёт.
ЗЕВС: - Разбаловала ты его.
АФРОДИТА: - Не я одна. Все вы ему потакали, лишь бы держался подальше, вот он и взял себе воли сколько хотел.
АФИНА: - Противный парень.
АФРОДИТА: - Вот ты иди его и лови. Тебе не страшно, ты в доспехах.
ЗЕВС: - Боюсь, это только Гермесу по силам. Они с Эросом в скорости почти равны.
ГЕРМЕС: - Не хочу, он отстреливаться будет, а мне влюбляться незачем. Слишком громоздкое чувство для тех легкомысленных дел, которые я обожаю.
АРТЕМИДА: - Я тоже не собираюсь ловить этого паршивца.
АФРОДИТА: - Да ты и не сможешь.
АПОЛЛОН: - А я от него уже один раз пострадал.
АФИНА: - Что вы спорите, у него есть мать, пусть она ловит. С её-то любвеобильностью пара его стрел ей, что мёртвому припарки.
АФРОДИТА: - Знаешь что... Кхе! Я тебе это припомню!
ЗЕВС: - Девочки, давайте не сейчас! Ловить пойдём все вместе. А если Эрос начнёт отстреливаться... чем-нибудь ему пригрозим. (Видит, что никто не хочет идти) Давайте, давайте, живенько! Иначе, это никогда не кончится!
Боги вразброд, с большой неохотой уходят. Жрец и Жрица появляются из своих укрытий. Раздаётся очередной дикий крик коровы.
ЖРИЦА: - Ты слышал?
ЖРЕЦ: - Третий день слышу, и сил больше нет!
ЖРИЦА: -Я про то, что сказал Аполлон.
ЖРЕЦ: - Об Эросе?
ЖРИЦА: - Да нет же! О том, что Ио может спастись в Египте!
ЖРЕЦ: - Нам-то какое дело? Надеюсь, ты не собираешься ввязываться? Даже боги боятся наказания, которое за этим последует!
ЖРИЦА: - Но я придумала, кто сможет всё Ио рассказать! Слышал, Гермес говорил, что она скоро будет в Скифии, где прикован Прометей? А Прометей уже наказан так, что хуже не придумать. Если он направит Ио в Египет, сильнее его уже не накажут.
ЖРЕЦ: - Это да, но осталась одна крохотная загвоздочка — как рассказать Прометею то, что он должен рассказать Ио?
ЖРИЦА: - Я и это придумала! Пока боги ловят Эроса, мы с тобой пойдём к его брату Гипносу. Как бы ни было тяжко Прометею, сном он всё же забывается, вот во сне ты ему всё и расскажешь.
ЖРЕЦ: - Я? Но почему я? Пускай боги этим занимаются. Поговори с Афродитой — Гипнос её сын, ей проще будет его убедить. Да и законней это. Если Афродита решит, что можно, я готов в любой сон отправиться, а так боязно что-то.
ЖРИЦА: - Боги? Ничего твои боги делать не станут!
ЖРЕЦ: - Но они же вроде хотят...
ЖРИЦА: - Ошибаешься. Они всего лишь НЕ ХОТЯТ слышать, как Ио кричит. Терпела бы она свои мучения молча, о ней бы уже и Зевс забыл! Вчера над землёй облака опять клубились, а потом он появился на Олимпе весь в лебединых перьях! Только полный глупец не догадается, что есть уже новая любовница. А крики Ио мешают всем развлекаться, поэтому Зевс и хочет это как-то прекратить. Давно оборвал бы её жизнь одной из своих молний, но не желает видеть злорадство Геры. Она же только того и добивается, чтобы божественный супруг сам уничтожал тех, кем недавно увлекался. Вспомни мать Диониса — это был бы полный триумф Геры, если б удалось заставить Зевса убить и Семелу, и её ребёнка. Тогда это не удалось, а сейчас дела обстоят хуже. Ио беременна, в образе коровы ей не разродиться, и стараниями Геры могут погибнуть сразу двое.
ЖРЕЦ: - Да ты что!!! А Зевс знает? Он же своих детей очень бережёт.
ЖРИЦА: - Боюсь, Зевсу всё так надоело, что думает он лишь о том, как бы это дело завершить, и вряд ли против, чтобы Ио поскорее умерла от истощения. В этом случае ребёнка можно спокойно забрать из её тела и, как обычно, отдать на воспитание какой-нибудь козе!
ЖРЕЦ: - Бедняжка Ио! Вот скажи, почему боги такие мелочные и злые? Уж им-то всего в жизни хватает, а от достатка должна быть только радость!
ЖРИЦА: - Заелись. Им в радость только своё величие. Заботятся о нём дни напролёт, но про то, что это величие надо доказывать чем-то бОльшим, чем самодурство, напрочь забыли!
ЖРЕЦ: - Тише! Ты такая громкая... Что будет, если кто-то услышит?
ЖРИЦА (устало): - Не знаю, уже как-то всё-равно. Но Ио я помогу. Не хочешь ты, сама отправлюсь в сон Прометея.
ЖРЕЦ: - Тебе, как женщине, не совсем прилично являться чужому мужчине.
ЖРИЦА: - Попрошу, чтобы Гипнос представил меня в образе Климены. Просьбу матери Прометей вернее исполнит, да и мне нечего будет стыдиться.
Хочет уйти, но Жрец хватает её за руку.
ЖРЕЦ: - Елена, прости, что не помогаю! Я раньше не таким был, но с тех пор, как попал на Олимп, чувствую себя каким-то жалким червяком. В любой момент раздавят и не заметят! Не хочу возвращаться на землю тараканом...
ЖРИЦА: - Не волнуйся, я твой страх хорошо понимаю.
Уходит.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Аполлон и Гермес пьют, полулёжа на подушках возле своих столов. Жрец с большой амфорой следит, чтобы кубки их не пустели.
ГЕРМЕС: - … И, как только она вошла в воды Нила, овод словно растворился в воздухе! Ноги её подкосились от счастья, или от усталости, а скорее, ото всего сразу, и прежний облик к Ио вернулся!
АПОЛЛОН: - И у нас, наконец, стало тихо.
ГЕРМЕС: - Не говори. Всё хорошо, что хорошо кончается. Даже для коровы рано или поздно наступит момент осознания, что случившееся было не так уж плохо.
АПОЛЛОН: - Рано или поздно? А сейчас-то ей что не так?
ГЕРМЕС: - Ты б её видел! Глаза и щеки ввалились, рот впал, всё тело — кожа да кости. Не знаю, какой она была раньше, но сейчас это просто кошмар! Увидела своё отражение в воде, в обморок упала.
АПОЛЛОН: - Да, это, пожалуй, плохо. Быть уродиной ужасно!
ГЕРМЕС: - Ничего, выкарабкается. Я тебе главного не сказал - она же родила! Прямо в обмороке!
АПОЛЛОН: - Надо же! Артемида была права — папа всё успел. И, кто родился?
ГЕРМЕС: - Мальчик. С этим Ио тоже повезло, потому что папа своих сыновей не бросает. Я когда улетал, видел целую процессию, что направлялась к Нилу. Какой-то местный царёк, не иначе. Так что, жди, скоро узнаем об удачном замужестве нашей коровы. Там её и откормят, и говорить заново научат, а то она до обморока всё мычать пыталась.
АПОЛЛОН: - Что ж, удачи. Но Прометей-то каков, а! Ловко он её направил куда надо. Просто провидец. Находится за тридевять земель, каждый день мучения терпит, а в курсе всех дел. Откуда только что берётся?
ГЕРМЕС: - Боюсь, с Прометеем тут не всё чисто.
АПОЛЛОН: - Думаешь?
ГЕРМЕС: - Уверен. Кто-то его научил и, судя по выражению лица Геры, она обязательно докопается кто именно.
Появляется Афродита, слдом за ней Жрица несёт корзину с подушками.
АФРОДИТА(Гермесу и Аполлону): - Празднуете?
АПОЛЛОН: - Можно подумать, божественная, ты не рада, что этот вой больше не слышно.
АФРОДИТА (с помощью Жрицы раскладывает подушки на своём столе, чтобы прилечь): - Я была бы куда счастливее завершись эта история окончательно. А то вой прекратился, все выдохнули, и тут новая напасть - Гера ходит мрачнее тучи и портит настроение всему Олимпу, допрашивая направо и налево каждого встречного, не он ли подучил Прометея?!
ГЕРМЕС: - Если честно, мне тоже интересно, кто это сделал.
В зал входит Афина, но её пока не замечают.
АПОЛЛОН: - А мне интересно, что сделает Гера, когда найдёт злодея. И особенно интересным всё станет, если им окажется папа.
АФИНА: - Папа не стал бы искать помощи у Прометея, а Прометей никогда бы не выполнил просьбу папы.
ГЕРМЕС: - Афина, божественная, как ты тихо подходишь! Тебе бы на охоту с Артемидой, а не воевать. Или, знаешь что, в честь окончания наших мук, полетели со мной на какой-нибудь прадник - сегодня ты ослепительна, как никогда!
АФРОДИТА: - Неужели ей удалось, наконец, вычистить доспехи?
АФИНА (не обращая внимания на их слова): - Вы зря расположились тут так праздно. Гера намерена допросить Артемиду и велела звать её сюда. Значит, и сама скоро будет.
АФРОДИТА: - Мне скрывать нечего, пусть приходит и допросит тут всех. Из присутствующих признанием её никто не порадует.
У Жреца, наполняющго кубок для Афины, начинают трястись руки, и он едва не роняет амфору на Гермеса.
ГЕРМЕС: - Эй, ты что?! Ты меня чуть не облил!
ЖРЕЦ: - Простите, божественный!
ГЕРМЕС: - Руки трясутся? Боишься чего-то? Уж не ты ли с Прометеем якшался, раз так дрожишь?
ЖРЕЦ (пятится в испуге): - Нет, нет, божественный, это не я!!!
АПОЛЛОН: - Гермес, отстань, не пугай его. Это мой жрец, и он не мог такого сделать.
АФИНА: - Твой жрец может и не мог, но это дело определённо провернул смертный.
ГЕРМЕС: - С чего ты взяла?
АФИНА: - Прометей только их слушает и только о них печётся.
АПОЛЛОН: - Это верно, но, как бы смертный туда добрался? Только папин орёл может, да ещё, пожалуй, Гермес на своих сандалиях.
ГЕРМЕС: - Эй, меня не приплетай!
АФИНА: - Есть способ. (Выразительно смотрит на Афродиту)
АФРОДИТА: - А чего ты на меня смотришь? Не знаешь, как отомстить за то, что Эрос пробил тебе шлем? Но ведь не голову же.
АФИНА: - Придёт Гера, объясню.
Слышны возмущённые крики, потом появляется красная от гнева Артемида, за ней Гера с бичом в руке. Артемида видит присутствующих и быстро прячется за Афину.
АРТЕМИДА (Гере): - Ты мне бичом не угрожай! Я к этому делу касательства не имею! Эту корову спасать не собиралась и с огромной радостью пристрелила бы её! Жаль папа не разрешил!
АПОЛЛОН (Гере): - Божественная, мы все не при чём. Зато Афина, кажется, знает, кто это мог сделать.
Гера усаживается на трон, смотрит на Афину.
ГЕРА: - Слушаю.
АФИНА: - Я не знаю, кто конкретно — скорей всего, смертный - зато предполагаю как.
ГЕРА: - Интересно.
АФИНА: - Через сон, с помощью Гипноса.
ГЕРА: - Очень интересно.
АФРОДИТА (Афине): - Ты, похоже, всех моих детей возненавидела!
АФИНА: - Твои дети бестолковы и неразборчивы, никогда не думают о последствиях.
АФРОДИТА: - Знаешь что, своих заведи! Очень хочется посмотреть, что из них получится!
ГЕРА: - Тихо! Версия не лишена смысла, но как смертный смог узнать, что следует сказать Прометею? Оракул это только Аполлону сообщил.
АФИНА: - Значит, на Олимпе есть кто-то, кто смертное прошлое забыть не может, подслушивает и помогает своим. (Смотрит сначала на Жреца, потом на Жрицу. У Жреца подкашиваются ноги)
ГЕРМЕС (подскакивает и тычет в него кубком): - Точно! Это он! Я сразу понял - у него руки не зря тряслись!
ЖРЕЦ: - Божественные! Я не делал этого!!!
АФИНА: - Можно вызвать Гипноса и спросить у него.
ГЕРА: - Гермес, слетай за ним.
ЖРИЦА: - Не надо.
Все, кроме Жреца, с изумлением оборачиваются на неё.
ЖРИЦА: - Божественная Афина всё правильно поняла — это я подслушала, я упросила Гипноса, чтобы отправил в сон к Прометею, и, да, я та, кто не может забыть, что была когда-то смертной. Здесь это особенно не получается.
АФРОДИТА: - Как же так?.. (Богам): - Не верьте, она с младенчества была отдана на служение мне! Лучшая жрица изо всех, какие были! Столько лет верой и правдой, сама преданность... Она просто наговаривает на себя, чтобы вы не терзали Гипноса!
ЖРИЦА: - Нет. Когда-то я действительно верила, что боги достойны самого преданного поклонения, и за всю жизнь ни разу не усомнилась в этом, хотя видела множество примеров тому, как несправедливо и бездумно вы управляете нашими жизнями. Однако люди продолжали приносить вам жертвы, продолжали почитать, поэтому я всякий раз убеждала себя: «Боги умны, справедливы и велики, они заботятся о нас, помогают, спасают, вразумляют. Они просто не могут уследить за всем и совершают ошибки не со зла». Однако, здесь, на Олимпе, пришло осознание, как ошибалась я сама!
АФРОДИТА: - Молчи! (Богам): - Вы её слишком напугали, она помешалась!
ЖРИЦА: - Нет! Я в своём уме и понимаю, что говорю. При всей горечи этой мысли, должна признать - моя смертная жизнь прошла зря, а обретённое бессмертие стало бременем. Может быть, когда-то давно, когда вы учили первых людей ремёслам и земледелию, вы были подлинными богами, но сейчас превратились в мелочных и завистливых людишек. Вам безразличны страдания смертных, зато очень волнует, если кто-то из них оказывается вдруг так же, как вы красив, умён или талантлив. «Смертные должны знать своё место» - я запомнила эти слова Афины и задумалась, а где оно, наше место? Уж точно не на Олимпе, куда до сих пор каждый мечтал попасть. Вам тут были неприятны крики бедной Ио, но никому даже в голову не пришло освободить её данной каждому из вас силой. «Гера нас не простит... Гера нас накажет...» Чем она вас накажет?! Лишит фиников на пиру? Поэтому я вспомнила о своём месте — оно на земле, со своими - и решила помочь Ио сама! Рада, что сделала это вовремя.
Гера встаёт, поднимает свой бич, но Жрец бросается ей в ноги.
ЖРЕЦ: - Не надо, божественная!!! Не бейте её, докажите, что она неправа!
АПОЛЛОН: - Ты куда?! Молчи!
ЖРЕЦ: - Я по-прежнему готов почитать вас, как почитал всегда! По-прежнему отдам жизнь за статую любого из вас, только не бейте Елену! Она всего лишь жрица, у которой сердце разрывается, когда вам плохо — я это точно знаю, потому что только со мной она может говорить откровенно! Не хотите больше видеть её при себе, отпустите. Ни один земной правитель не сделал бы этого со своим взбунтовавшимся рабом, но вы же боги! Вы выше всего и всех!
ЖРИЦА: - Не унижайся, мне безразлично, что со мной сделают.
Жрец безнадёжно опускает руки, которые с мольбой простирал к Гере. Аполлон незаметно подпихивает его ногой.
АПОЛЛОН: - Уйди, уйди куда-нибудь.
Гера медленно обводит взглядом богов.
ГЕРА: - Мне не понравилось то, что я тут услышала. Кто-то из вас в состоянии предложить способ это исправить?
АФРОДИТА: - Предалагаю тебе всё забыть и успокоиться, а участь своей жрицы я решу сама.
ГЕРА: - Тебя никто не спрашивает. Твои жрицы, Афродита, одна хуже другой.
ГЕРМЕС: - Полагаю, отпустить было бы слишком великодушно. Однако, учитывая насколько сильно в ней разочарование, новая жизнь от наказания будет мало отличаться.
АПОЛЛОН: - Или превратить её в корову и снова напустить овода...
АРТЕМИДА: - И опять слушать этот вой? Ты кого хочешь наказать?
АФИНА: - Когда богов оскорбляют, боги должны карать, иначе никак. Если ты, Гера, отпустишь эту жрицу, я разыщу её в новом воплощении и накажу по-своему!
ГЕРА: - С чего ты взяла, что я отпущу? Гермес! Лети к Мойрам и вели им от моего имени сплести худшую на свете судьбу.
(Гермес, глядя на Афродиту, разводит руками и уходит)
ГЕРА: - Бессмертие, дарованное Афродитой, я отнимаю, чему свидетели все собравшиеся. Пусть эта смертная возродится вновь в первой же девочке, что будет рождена на утренней заре, и судьба, сплетённая Мойрами пусть станет её наказанием — долгим, мучительным и незабвенным в веках! Отныне, жрица Елена изгнана с Олимпа! Убирайся!
Жрица пожимает плечами, разворачивается и уходит.
Гремит гром. В зале появляется Зевс с видом крайне довольным.
ЗЕВС: - Ого, какое сборище? Что-то случилось? Надеюсь, хорошее?
АПОЛЛОН: - По всякому...
АРТЕМИДА: - Пожалуй, событие не стоит того, чтобы все мы тут торчали. Я ухожу на охоту, и прошу сегодня меня больше ни о чём не спрашивать. (Уходит)
АФИНА: - А я на войну.
ЗЕВС: - Разве на земле кто-то воюет?
АФИНА: - Вот и проверю. (Уходит)
ЗЕВС(Гере): - Божественная, ты опять, что ли, гневаешься? Почему все разбегаются?
Гера не отвечает. Поворачивается спиной и уходит в нишу между колоннами, где стоит, сворачивая свой бич.
ЗЕВС: - Да, что такое опять?! (Афродите): Афродита, доченька, почему у тебя такой вид, словно плакать собралась?(Подходит, обнимает Афродиту за плечи и тихо шепчет ей): А у меня радость — Леда вот-вот должна родить! Думаю, будет девочка.
АФРОДИТА: - Девочка? А «вот-вот», это когда?
ЗЕВС: - Думаю, на заре. Прямо, как ты!
АФРОДИТА: - Очень хорошо! Я первая сделаю ей подарок — она будет зваться Еленой и станет самой прекрасной женщиной на свете.
ЗЕВС: - И правильно! Умница! Моя дочь непременно должна быть красива, как богиня!
Очень довольный идёт к Гере, Афродита смотрит ему вслед и тихо говорит:
АФРОДИТА: - Что бы там Мойры ни наплели, Гере я торжествовать не дам. И заодно... (с ненавистью наблюдает, как Зевс обнимает Геру, и та подставляет щеку для поцелуя) заодно сделаю ещё кое-что для неё, со всей моей любовью! (Быстро уходит)
ЗЕВС (целуя Геру): - Божественная супруга, а не устроить ли нам пир? Такой, чтобы даже по земле всюду разлилась благодать!
АПОЛЛОН: - Думаю, это то, что всем сейчас необходимо.
ГЕРА: - Даже не знаю. Иногда мне думается, а стоят ли люди того, чтобы...
Она не успевает договорить. Слышен тонкий звук спускаемой тетивы и детский смех. Гера со стоном хватается за сердце.
ЗЕВС(обеспокоенно): - Божественная, тебе плохо?
ГЕРА: - Не понимаю... как-то странно...
АПОЛЛОН (догадываясь, что произошло): - Нет, только не это!
ЗЕВС: - Пойдём, я отведу тебя на самое мягкое облако.
ГЕРА: - Да, я бы полежала немного.
Зевс и Гера уходят.
Из-за колонны появляется Афродита. В её руке детский лук, взгляд не сулит ничего хорошего.
АПОЛЛОН: - Божественная, что ты наделала?
Афродита таинственно улыбается и прижимает палец к губам.
КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Знакомый зал на Олимпе. Здесь в разгаре пиршество. Зевс и Гера сидят на тронах, Афина с кубком в руках лежит, подперев голову на своём столе, Артемида, Аполлон, Гермес и Афродита танцуют, Жрец суетится между столами, расставляя блюда с угощениями.Зевс и Гера взирают на танцующих без особой радости. Зевс много пьёт, а Гера, всякий раз, когда он протягивает опустевший кубок Жрецу, морщится и вздыхает. Наконец, она не выдерживает, взмахивает рукой, и музыка смолкает.
ЗЕВС: - Что такое? Зачем?
ГЕРА: - Слишком шумно, у меня голова разболелалсь.
ЗЕВС: - Но дети же веселились.
ГЕРА: - Пусть поиграют во что-нибудь спокойное.
АРТЕМИДА: - Ну, началось! Конец пиру.
ГЕРА: - Сколько можно танцевать? Посидите немного, отдохните. А Гермес пусть пока расскажет нам что-нибудь интересное.
ГЕРМЕС: - Да чего тут рассказывать? На Олимпе всё, как всегда, разве что божественный отец радует нас своим постоянным присутствием.
ГЕРА (с нажимом): - А на земле?
ГЕРМЕС (вспомнив что-то): - На земле? А! На земле... Ну, да, как же это я забыл... Там вышел забавный случай: у некоего Тиндарея из Спарты появилась дочь такой неземной красоты, что каждый мужчина, смотревший на неё всего одно мгновение, теряет покой, сон и всякий интерес ко всем другим женщинам на свете. Слух о ней разлетелся по всей Греции, и престарелый сын Посейдона - давно известный нам Тесей - решил, что это подходящая кандидатура для новой жены.
АФРОДИТА: - Тесей?! Он совсем помешался, что ли? Эта девушка не для него!
ГЕРМЕС: - Знаем, знаем, Афродита, что ты его терпеть не можешь, но дело уже сделано — он влюбился. И потом, тебе ли говорить? Любви, как известно, все покорны — и пылкий юноша, и престарелый Тесей.
АФРОДИТА: - Девушка за него не пойдёт.
ГЕРМЕС: - А кто её спросит? Но дальше начинается самое интересное! Со своим приятелем Перифоем Тесей девушку весьма ловко украл. Однако, Перифой тоже мужчина и, увидев красавицу, влюбился в неё, как все остальные. Несколько дней они спорили, чуть до драки дело не дошло, но, в конце концов, решили тянуть жребий. Тесею в очередной раз повезло, и теперь он готовится к свадьбе.
Афродита в негодовании встаёт и покидает зал.
АФИНА: - Интересно, кто помог Тесею со жребием?
ГЕРМЕС: - На меня можешь не смотреть. Спрашивай Аполлона, они давние приятели.
АПОЛЛОН: - С какой стати? Я всего лишь когда-то помог ему избавиться от Ариадны и давно об этом забыл. А вот ты в той истории с Минотавром засветился куда больше...
ГЕРМЕС: - Не светился я! И история вышла дурацкая. Афина, ты нас тут не ссорь, все знают, что Тесей твой любимчик.
АФИНА: - Всего лишь царь моего города.
ГЕРА: - Так, что там с девушкой?
ГЕРМЕС: - Не знаю. Сидит, ждёт пока Тесей подготовится. Он уже не такой резвый, как прежде...
ЗЕВС (Гере): - С чего вдруг тебя это заботит?
ГЕРА: - Брак для меня дело священное. Если девушка не хочет, возможно, следует вмешаться.
ЗЕВС: - Надо же...
АПОЛЛОН: - Послушайте, история, конечно, забавная, но какая-то пустая. Давайте возобновим наш пир. Если Гера хочет, чтобы все сидели, я могу сыграть на кифаре и спеть.
АРТЕМИДА: - Ты вчера весь день пел.
ГЕРА (мечтательно): - И это было божественно!
ЗЕВС: - Не хочу слушать песни.
АРТЕМИДА: - Правильно, папа. Пошли постреляем из лука.
ГЕРМЕС: - Нет! Лучше полетим дразнить Медуз.
АПОЛЛОН: - Не хочу, это далеко. Давайте к Дионису, он сегодня празднует день рождения Селена. Сделаем старичку подарок — явимся все вместе.
АФИНА: - Я лучше спать.
ГЕРМЕС: - Нет! Ну нет же! Так давно не веселились! Давайте напишем, кто что хочет и будем тянуть жребий. Как показал опыт Тесея, это лучший способ решать споры. Афина, дай свой шлем. Я за Медуз, Аполлон за Силена... Артемида, ты за что?
АРТЕМИДА: - Собачьи бега.
АПОЛЛОН: - Очень интересно! Все собаки на Олимпе твои.
АРТЕМИДА: - Тогда стрельба из лука.
АФИНА: - Метание копья. На дальность.
ГЕРМЕС: - Афродита, ты за что? Афродита? А где она?
АФРОДИТА (появляясь из-за колонны): - Здесь. И я всегда за любовь.
Афина и Артмида закатывают глаза.
ГЕРМЕС: - Интересно, но хотелось бы определённее.
АФРОДИТА: - Выбирайте сами, мне всё равно.
ГЕРМЕС: - Ясно. Аполлон, дай стилос, сейчас всё запишем.
Артемида, Аполлон, Гермес и Афина собираются в кучу и начинают записывать жребии.
Жрец подходит к Афродите, чтобы наполнить её кубок.
ЖРЕЦ: - Божественная, позволь спросить.
АФРОДИТА: - Позволяю.
ЖРЕЦ: - Что стало с твоей жрицей, которую изгнали?
АФРОДИТА: - А ты разве не слышал только что о прекрасной дочери Тиндарея?
ЖРЕЦ: - Так это та самая Елена?!
АФРОДИТА: - Конечно. Не знаю, что ей уготовили Мойры, но я всё изменила, сделав её самой прекрасной на свете.
ГЕРМЕС: - Так, всё готово! Афродита, иди тащи жребий, у тебя рука лёгкая.
Афродита отходит. Жрец печально смотрит ей вслед.
ЖРЕЦ: - За что вы с ней так?
Возвращается к Зевсу, кубок которого снова опустел.
Афродита, тем временем вытаскивает из шлема Афины дощечку. Гермес рассматривает её и провозглашает:
ГЕРМЕС: - Метание копья! (Зевсу и Гере): Божественные, вам придётся судить. И ты, Гера, пожалуйста не отказывайся — это вполне себе тихое занятие.
ГЕРА: - Где вы собираетесь этим заниматься?
АФИНА: - Спустимся на землю, там удобнее.
ГЕРА: - Что ж, я с удовольствием. (Зевсу): Божественный, сделай милость, разгони облака у нас под ногами, чтобы было удобно смотреть.
ЗЕВС (внезапно вскипая): - А гору для тебя не расколоть?
Все испуганно затихают и смотрят на Зевса в недоумении.
АФИНА: - Что такое?
ЗЕВС: - Кто-нибудь из вас спросил меня, чего хочу я?! Только и слышу ото всех — дай, подай, уничтожь, сотвори! И никто ни разу не пришёл с простым вопросом: «Божественный отец, чего самому тебе сейчас хочется?»
ГЕРМЕС: - Божественный отец, только скажи — мы тут же бросим всё и выполним любое твоё желание!
ЗЕВС: - Тогда убирайтесь и дайте мне посидеть, наконец, в тишине!
Минуту все пребывают в замешательстве, потом расходятся, без конца озираясь на Зевса и Геру, которая с места не сдвинулась и, единственная ничему не удивилась. Жрец незаметно скрылся за колонной.
ГЕРА: - Кажется, ты засиделся на Олимпе, Зевс.
ЗЕВС: - Кажется, ты стала слишком интересоваться земными делами, Гера.
ГЕРА: - Я и раньше смотрела на людей, просто ты редко бывал рядом и не обращал на это внимания.
ЗЕВС: - Нет, ТАК ты никогда туда не смотрела.
ГЕРА: - Не понимаю. За последнее время ты уже в который раз пытаешься меня в чём-то уличить, но в чём конкретно, не говоришь. Спроси прямо, и я так же прямо отвечу.
ЗЕВС: - Какой в этом смысл? Ты же соврёшь.
ГЕРА: - Зачем мне врать? Мне скрывать нечего.
ЗЕВС: - Так ли?
ГЕРА: - Послушай, тебе на самом деле пора развеяться? Слетай на землю, как раньше, посмотри на эту прекрасную Елену. Когда-то тебя каждая красотка интересовала, а эта, помимо того, что хороша, ещё и с такой историей.
ЗЕВС (мрачно): - Ты тоже раньше вела себя иначе. Ревновала к кому попало, требовала, чтобы дома сидел.
ГЕРА: - Когда ты был азартен и полон жизни, тебя даже приятно было ревновать. Сейчас ты мне не очень нравишься. На Аида стал похож.
ЗЕВС: - А кто тебе сейчас нравится?
ГЕРА: - Опять ты за своё!
ЗЕВС: - Я задал прямой вопрос, ты обещала так же прямо ответить.
ГЕРА: - Всё равно не поверишь, зачем отвечать?
ЗЕВС: - Тогда нам не о чем разговаривать.
ГЕРА: - Как хочешь.
Ставит свой кубок на ручку трона, встаёт, уходит.
ЗЕВС(заглянув в свой кубок): - Эй, кто-нибудь! Я хочу пить!
Жрец выбегает из-за колонны, наливает ему.
ЗЕВС: - Сядь, выпей со мной.
ЖРЕЦ: - Божественный, я не смею.
ЗЕВС: - Садись!
Жрец хочет сесть на пол, но Зевс указывает ему на трон Геры.
ЗЕВС: - Сюда садись! И кубок её бери!
Жрец с амфорой в руках робко садится на край трона.
ЗЕВС: - Наливай!
Жрец наливает амброзию в оба кубка.
ЗЕВС: - Брось ты этот кувшин и пей!
Жрец послушно выпивает.
ЗЕВС: - Ну, что? Поговорим?
ЖРЕЦ: - О чём?
ЗЕВС: - Ты кем был при жизни?
ЖРЕЦ: - Жрецом храма божественного Аполлона.
ЗЕВС: - Ааа... И, как? Интересно было?
ЖРЕЦ: - Ответственно.
ЗЕВС: - Понятно... А жена у тебя была?
ЖРЕЦ: - Жрецам не положено.
ЗЕВС: - Глупо. Аполлону безразлично, как вы там живёте, а вы себя обделяете.
ЖРЕЦ: - Таковы люди. Мы посвящаем себя делу, которое выбираем, и полагаем добродетелью всецелое служение ему.
ЗЕВС: - Это потому, что вы смертные. (Помолчав) А про эту... Елену прекрасную ты слышал что-нибудь?
ЖРЕЦ: - Слышал.
ЗЕВС: - И? Что думаешь?
ЖРЕЦ: - Думаю, она очень несчастна.
ЗЕВС: - Я не про то. Стоит ли слетать, посмотреть на неё?
ЖРЕЦ: - Если желаете...
ЗЕВС: - То-то и оно, что сам не знаю. Вроде, она мне дочь... Хотя, с другой стороны, вроде простая смертная...
ЖРЕЦ: - Тогда, не стоит. Пусть хоть эта беда её минует.
ЗЕВС: - Что?!
ЖРЕЦ (пугаясь): - Не стоит, говорю, простая смертная вашего внимания.
ЗЕВС (хмелея): - Много ты понимаешь... Без моего внимания всё везде захиреет... Хотя, с другой стороны, плевать я хотел... Помоги мне встать. Пойду, покажу им всем.
Поднимается, идёт в нишу между колоннами и делает бросок рукой. Звучит страшный грохот, небо озаряется пожаром, слышны крики.
Жрец подбегает, смотрит вниз, в ужасе хвататся за голову.
ЖРЕЦ: - Там же целый город был! Зачем?!
ЗЕВС: - А пусть знают. Я бог и я гневаюсь.
Продолжат метать молнии.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Гера стоит одна у колонны и томно смотрит вниз.
Появляется Афина. Замечает Геру, подхдит и тоже заглядывает за край облаков.
АФИНА: - На что ты смотришь, божественная?
ГЕРА: - Просто смотрю.
АФИНА: - Как, однако, быстро смертные отстраивают свои дома. А ведь какой пожар был! Интересно, почему отец так разозлился на них?
ГЕРА: - Скучает.
АФИНА: - Надеюсь, это у него не надолго...
Появляется Афродита. Некоторое время стоит тихо, смотрит, слушает.
АФИНА: - А кто это там, у ручья?
ГЕРА: - Кто?
АФИНА: - Вон тот пастушок?
ГЕРА (напряжённо): - Это не пастушок! Это сын царя Приама Парис.
АФИНА: - Какой красивый, надо же! Ты на него так смотришь?
ГЕРА: - Как ТАК?
АФИНА: - С интересом.
ГЕРА: - Разве я не могу?
АФИНА: - Если бы я не знала тебя, божественная, то сказала бы «влюблённо».
ГЕРА: - Посмотрись в свой щит, у тебя тоже взгляд не самый равнодушный. А я всего лишь пытаюсь понять, какая судьба его ждёт.
АФИНА: - Чего тут понимать? Судьбу мы можем устроить сами. Такому красавцу определённо подошло бы быть героем.
ГЕРА: - У тебя только воины на уме... Ему следует управлять миром.
АФРОДИТА: - Молодому парню надо мечтать о любви, а не о том, что вы напридумывали.
Гера с Афиной оборачиваются, вид у них недовольный.
ГЕРА: - И у тебя одно на уме, Афродита.
АФРОДИТА: - Я богиня любви, мне так положено.
АФИНА: - Слишком однобоко и мелко. Человек, способный привлечь к себе внимание богини, не может мечтать о таком.
АФРОДИТА: - Каком таком?
АФИНА: - Найти подружку, жениться и всю жизнь потом копаться в земле, чтобы прокормить свору детей.
АФРОДИТА: - Он сын царя, в земле копаться не будет. Но мечтать о любви прекраснейшей женщины на земле достойно его молодости, и красоты.
ГЕРА: - Прекраснейшей женщины? Уж не Елену ли из Спарты ты имеешь в виду?
АФРОДИТА: - Почему нет? Будет прекрасная пара.
ГЕРА: - Елена станет женой Тесея, это уже решено.
АФРОДИТА: - Кем же?
ГЕРА: - Мной. Я богиня, опекающая браки.
АФРОДИТА: - Жаль тебя огорчать, но Тесей на Елене не женится. Он в царстве Аида, и вряд ли скоро оттуда выберется.
ГЕРА: - Как так?!
Вбегает Гермес, страшно возбуждённый.
ГЕРМЕС: - С ума сойти! Вы сышали новость?! Эта история с дочкой Тиндарея из Спарты чем дальше, тем интереснее!
ГЕРА: - Рассказывай!
ГЕРМЕС: - Сейчас! (Оглядывается и кричит): Ну, где вы там?! Идите скорей, а то без вас начну!
Входят Аполлон с Артемидой. Артемида зевает.
АРТЕМИДА: - Если ты разбудил меня ради какой-то ерунды...
ГЕРМЕС: - Да нет же! Всё очень забавно! Помните, я рассказывал, что Тесей с Пирифоем тянули жребий, кому достанется дочка Тиндарея, и Тесей победил?
АФИНА: - Помним.
ГЕРМЕС: - А затем, Афина, твой любимчик сделал страшнейшую глупость! Вообразите, он вдруг с чего-то решил, что Пирифой тоже должен жениться с ним в один день, и не на ком-то там обычном, а непременно на Персефоне, жене самого Аида!
АПОЛЛОН: - Чушь какая-то.
ГЕРМЕС: - А я о чём?! Эти два идиота прикинули — раз до сих пор везло, значит будет везти всегда, и попёрлись к Аиду! Уж не знаю, как они форсировали Стикс и обошли Цербера, но до Персефоны добрались. И тут - такая незадача — оказалось, что замуж за Пирифоя она, хоть убейте, не хочет ни за что! А Пирифой, как раз-таки хочет и уж распалился дальше некуда. Поднялся ужасный крик! Аид прибежал, разобрался — хотя и не сразу, потому что в подобную наглость долго не мог поверить — но, когда поверил, разгневался так, что не помедлив ни минуты, приковал и жениха Пирифоя, и Тесея к ближайшей горе!
АРТЕМИДА: - Молодец!
АПОЛЛОН: - Но Тесей сын Посейдона!
ГЕРМЕС: - Аида это не волнует. Он уже подстраховался, заручился поддержкой нашего папы, так что, поздравляю, кажется у нас под землёй появилась парочка новых Прометеев!
ГЕРА: - А что с девушкой?
ГЕРМЕС: - Кто-то крайне своевременно вернул её отцу. То-то она сейчас радуется.
АРТЕМИДА: - Могу себе представить. Хотя, на её месте, для полного счастья, я бы захотела взглянуть на этих прикованных.
ГЕРМЕС: - Аид ещё у папы, так что царство его открыто. Кто хочет с нами посмотреть?
АПОЛЛОН: - Нет. Неудачники заразны.
ГЕРМЕС: - Кто ещё? Никого? Ладно, вам же хуже. Полетели, Артемида!
Артмида и Гермес уходят. Аполлон достаёт кифару, начинат что-то тихо наигрывать. Гера и Афина подходят к Афродите.
ГЕРА: - Это ты устроила?
АФРОДИТА: - Вам-то что? Я Тесею до сих пор Ариадну не простила, поэтому приняла кое-какие меры, чтобы он не погубил ещё и Елену. У меня на неё другие планы.
ГЕРА И АФИНА (хором): - Какие?!
АФРОДИТА: - Не скажу.
Смеётся, глядя на них и уходит.
АФИНА: - Уверена, она хочет поженить свою красотку с нашим Парисом!
ГЕРА: - С каких пор он стал нашим? Парис только мой, я сделаю его властелином мира!
АФИНА: - И, что он будет делать? Сидеть на троне, толстеть и пить? Я сделаю его героем!
ГЕРА: - Только попробуй!
АФИНА: - А как ты мне помешаешь?
АПОЛЛОН (подходя к ним): - О чём вы тут спорите?
ГЕРА: - Ерунда. Мелкие дела смертных.
АПОЛЛОН: - Раз вы интересуетесь, значит мне тоже надо. Я покровитель искусств. Если есть хороший сюжет, извольте рассказать.
ГЕРА (зло): - Сюжет нужен? Пожалуйста! Недавно некая Ниобея из Фив похвалялась, что Лето родила от Зевса всего двоих — тебя и Артемиду, тогда как сама Ниобея произвела на свет семь сыновей и семь дочерей, ни в чём вам не уступающих! Они, дескать и в охоте хороши, и в искусствах блещут, и любят их смертные куда искренней, чем вас! (Афине, не меняя тона): А тебе хочу сказать: не лезь! Я Афродите помешаю, приму свои меры, но ты... даже не мечтай ни о чём!
Уходит.
Аполлон совершенно сражён словами Геры, но Афина на него даже не смотрит. В гневе она ударяет в пол копьём.
АФИНА: - Я тоже приму свои меры, и посмотрим, кто кого!
Уходит в другую сторону.
Аполлон стоит некоторое время в задумчивости, потом швыряет свою кефару и убегает.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Гермес и Афродита тихо шепчутся. Неподлёку Жрец убирает со столов остатки пиршества, но внимания на него никто не обращает.
Чуть позже, во время разговора Афродиты с Гермесом, появляется Гера.
ГЕРМЕС: - Короче, там теперь ужас что творится! Женихов понаехало видимо-невидимо, и все сплошь цари и герои. Тиндарей хотел, было, отболтаться — мол, дочка молода ещё, надо подождать — и, по правде говоря, она действительно молода. Но папа Зевс, ни с того, ни с сего, вдруг отправил меня в Спарту и велел передать Тиндарею, что девчонку непременно надо выдать замуж и, почему-то, только за царя Менелая!
АФРОДИТА: - Менелая?! Но он же урод!
ГЕРМЕС: - Дело вкуса, хотя, будь моя воля, я бы тоже выбрал кого-то другого. Особенно, учитывая богатство выбора. Чем, к примеру, плох Одиссей? Знатный, красивый, умный...
АФРОДИТА: - Скорее, хитрый, под стать тебе.
ГЕРМЕС: - Ну и что? Это его не портит. Он, между прочим, когда прибыл на этот парад женихов, первым оценил обстановку, понял, что поножовщины не избежать и предложил Тиндарею отличный выход.
АФРОДИТА: - Интересно, какой?
ГЕРМЕС: - Ещё до оглашения выбора Тиндарей повязал всех женихов нерушимой клятвой в дальнейшем оберегать честь будущего супруга своей дочери, кем бы он ни оказался. Представляешь? Теперь никто не осмелится посягнуть на Елену, потому что противостоять ему будут все цари и герои Греции!
АФРОДИТА: - Понятно... Интересно, что она ему пообещала?
ГЕРМЕС: - Кто кому?
АФРОДИТА: - Гера Одиссею.
ГЕРМЕС: - Он сам умный.
АФРОДИТА: - Ой, брось! Этот твой вояка ни за что просто так не упустил бы возможности подраться и прославить себя ещё больше. Нет, Гермес, она ему что-то пообещала.
ГЕРА: - Крепкий брак, что ж ещё. Я поклялась Одиссею, что верность его будущей жены будет прославлена в веках, и он ничего не имел против. Как видишь, Афродита, я тоже приняла свои меры.
ГЕРМЕС: - О чём это вы?
ГЕРА: - Она меня поняла.
В зал входят очень довольные Артемида и Аполлон. Оба с луками и пустыми колчанами. Аполлон заскакивает на свой стол и принимает позу стрелка, становясь похожим на скульптуру.
АПОЛЛОН: - Взгляните на меня, я красив?
АРТЕМИДА: - Ты божественен! Жаль, дети Ниобы уже тебя не увидят.
ГЕРМЕС: - Вы откуда такие довольные?
АПОЛЛОН: - Мы очень удачно поохотились.
Гремит гром, в зал возносится Зевс. Он разгневан.
ЗЕВС (Аполлону и Артемиде): - ВЫ ЧТО СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕТЕ?!!!
АПОЛЛОН (соскакивая со стола): - О чём ты, папа?
ЗЕВС: - Вы убили четырнадцать детей Ниобы из Фив!!!
АРТЕМИДА: - И что? Ты недавно испепелил целый город.
ЗЕВС: - Я был пьян.
АПОЛЛОН: - А мы злы. Ниоба посмела плохо говорить о нашей матери и о нас. Или ты тоже считаешь, что её дети во всём превосходили меня и Артемиду?
ЗЕВС: - Кто вам сказал, что она так говорила?
АПОЛЛОН: - Божественная Гера.
ГЕРА: - Я? Что-то не помню.
АПОЛЛОН: - Ну, как же, вот на этом самом месте ты мне сказала, что Ниоба смеялась над нашей матерью.
ГЕРА: - Подумаешь, я тоже смеялась над вашей матерью. Теперь вы и в меня станете стрелять?
ЗЕВС: - Все Фивы рыдают! Ниоба воззвала ко мне, требуя возмездия.
АРТЕМИДА: - Папа, ты что же, накажешь нас из-за смертных?
ЗЕВС (какое-то время молчит, потом устало опускается на трон): - Не накажу.
ГЕРА: - Нет, наказать кого-то надо. Думаю, Ниоба всё же виновата, ей не следовало создавать для божественного Зевса такую неловкую ситуацию. Теперь, если ничего не делать, она будет ходить и всем говорить о нашей несправедливости!
ЗЕВС: - Я уже обратил её в скалу с вечно текущими слезами. Теперь она молчит.
АРТЕМИДА: - И правильно! (радостно заскакивает на стол, как до этого Аполлон, и тоже принимает скульптурную позу): - Посмотри, папа, как я была хороша! Ни одной стрелы мимо!
АПОЛЛОН: - Я тоже стану аргументом нашей правоты! И мои стрелы летели точно в цель!
Снова запрыгивает на стол в прежнюю позу. Зевс озирается по сторонам, замечает Жреца, который с ужасом смотрит на Аполлона.
ЗЕВС: - Эй, дай мне выпить.
Жрец не двигается с места, выпрямляется. У него такое лицо, словно сейчас он взбунтутся и ответит дерзостью. Но все боги оборачиваются к нему и, спустя мгоневение, Жрец снова становится прежним, покорно подносит Зевсу кубок.
ЗЕВС: - Гермес, что у тебя?
ГЕРМЕС: - Всё отлично! Менелай выбран супругом для Елены и уже забрал её во дворец. Девица, конечно, рыдает, но, если подумать, её участь совсем неплоха — стала царицей.
ЗЕВС: - Все довольны?
ГЕРМЕС: - Абсолютно.
ЗЕВС: - А ты, Гера? Ты, наконец, довольна?
ГЕРА: - Более чем.
Появляется Афина с золотым яблоком в руке.
АФИНА: - Чем это все тут так довольны?
ГЕРМЕС: - Удалось выдать замуж прекрасную Елену без поножовщины между женихами.
АФИНА: - Какое совпадение, я тоже со свадьбы. Моя подруга Эрида хотела подбросить это пирующим, но я сказала, чтобы отдала мне.
АРТЕМИДА: - Что это такое? Дай посмотреть.
Соскакивает со стола, берёт у Афины яблоко.
АРТЕМИДА: - Ого! Чистое золото! Тут ещё что-то написано. (читает): «Прекраснейшей». Странно, Афина, что ты взяла его себе.
ГЕРА: - Дай мне. (Берёт яблоко, рассматривает со всех сторон). По справедливости, это должно быть моим.
АФРОДИТА (выхватывая яблоко): - Будь справедливой до конца, божественная — яблоко предназначено мне.
ГЕРА: - Отдай! Я старше и выше тебя во всём!
АФРОДИТА: - Согласна, ты старше и должна понимать, что слово «Прекраснейшая» подразумевает юность.
ГЕРА: - Зевс, почему ты молчишь?!
ЗЕВС: - Разбирайтесь сами. Я устал.
АФИНА: - В чём разбираться? Яблоко было дано мне.
ГЕРА: - Кем? Твоя Эрида всего лишь богиня раздора, что она понимает?
ГЕРМЕС: - Божественные, вы все прекрасны! Но, если надо, чтобы яблоко вручил кто-то понимающий, просите Аполлона.
АПОЛЛОН: - Нет, нет и нет! Я, как папа, устраняюсь. Хотя, понимаю много, но, в частности и то, что нельзя встревать между спорящими богинями.
АРТЕМИДА: - Устройте состязание. И вы между собой разберётесь, и мы повеселимся.
ГЕРА: - Мы лучше найдём того, кто не побоится нас рассудить.
АФРОДИТА: - Я даже знаю, кто это будет!
Внезапно Зевс резко встаёт. Все замирают. Некоторое время Зевс стоит, как незадолго до этого Жрец — кажется, что вот-вот его гнев прорвётся наружу. Однако, спустя мгновение, он так же сникает под устремлёнными на него взглядами.
ЗЕВС: - Я действительно устал. Артемида, проводи меня. Завтра пойдём с тобой на охоту.
АРТЕМИДА: - Наконец-то!
Подхватывает Зевса под руку, уходит вместе с ним.
Афродита, Гера и Афина смотрят друг на друга с откровнной угрозой. Афродита сжимает в руке яблоко. Гера подходит к ней и пытается яблоко вырвать. К ним присоединяется Афина. Несколько минут продолжается не самая достойная возня.
Гермес подходит к Аполлону.
ГЕРМЕС: - А Эрида своё дело знает. Раздор получается, что надо.
АПОЛЛОН: - Это нужно как-то прекратить. (Богиням): Божественные, успокойтесь! Вот, здесь стоит жрец моего храма, он знает толк в красоте, потому что умер, защищая мою статую. Дайте яблоко ему, пусть рассудит.
ГЕРА: (выскакивая из драки с яблоком в руках): - Обойдёмся! У нас есть кого спросить! (Бросает яблоко Гермесу): Отнеси его Парису — младшему сыну царя Трои! Скажи, что скоро мы прибудем на его суд, пусть подготовится. А если будет отнекиваться, как другие тут, добавь, что от победившей он получит божественную награду!
Уходит, поправляя причёску.
АФИНА: - Что ж, я тогда тоже подготовлюсь. (Уходит, поправляя доспехи)
АФРОДИТА: - А мне и готовиться не надо. К такому суду я всегда готова! (Уходит, придерживая разорванную тунику)
АПОЛЛОН(Гермесу): - Послушай доброго совета, намекни этому Парису, чтобы выбрал Геру, остальные переживут, а она всех тут изведёт, если останется недовольна.
ГЕРМЕС: - Я-то, конечно, намекну, но смертные бывают так упрямы. У них какое-то странное отношение к любви... Боюсь, у Афродиты шансов больше. (Уходит)
АПОЛЛОН (Замечает Жреца, который стоит, опустив голову): - Не повезло тебе, Жрец, мог бы выбрать прекраснейшую среди богинь. Такое не каждому выпадает. (Уходит)
ЖРЕЦ(вслед ему): - Среди них трудно выбрать. Там нет прекрасных.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ
Гера стоит у колонны и смотрит на землю, прижав руки к груди. Она красиво одета, на голове венец, руки украшены золотыми браслетами, на шее ожерелья. В одной руке Гера держит скипетр.
У стола Афины лежат её доспехи, щит и копьё.
Появляется Афродита. На ней красивая туника, на голове простой венок из цветов. Афродита рассматривает Геру, усмехается.
АФРОДИТА: - Ты надела на себя всё золото мира, божественная?
ГЕРА (оборачивается, окидывает Афродиту презрительным взглядом): - Зато ты так долго собиралась, а пришла ни в чём.
АФРОДИТА: - Разве долго? Афина, как я вижу, вообще не одета. Может, передумала? Это только докажет её ум.
Появляется Афина. Она тоже в тунике, с ожерельем и браслетами, в руке золотой лавровый венок. Поднимает свой щит, смотрится в него, поправляя складки.
ГЕРА: - Надо же, какие преображения! Афродита, похоже, ты не рассчитала силы, когда пускала в меня стрелу. Надо было доверить это Эросу, он, по крайней мере, попадает только в того, в кого метит, а твои стрелы летают долго и беспорядочно, а результат ужасен.
АФРОДИТА: - Я в тебя не стреляла.
ГЕРА: - Не лги. Я не так глупа, чтобы не понять. Но не сержусь. Готова даже пожалеть тебя, когда мы вернёмся.
АФРОДИТА: - Не нуждаюсь.
АФИНА: - Ну, что? Вы собрались? Я уже готова идти забрать своё яблоко.
ГЕРА: - Бедняжка, весь ум растеряла... У вас обеих есть пара мгновений, чтобы передумать и не подвергать себя унижению.
АФРОДИТА: - Я в себе уверена.
АФИНА: - Я тоже.
ГЕРА: - Ну, а про меня и говорить нечего. Пошли.
Богини подходят к нишам между колоннами и плавно спускаются за край облаков.
В пустой зал выходит Жрец. Осматривает столы, вздыхает и начинает убираться. Одна из корзин, которые он принёс оказывается дырявой, и Жрец принимается её чинить.
Пока он занимается своими обыденными делами, слышны невнятные речи, с которыми богини обращаются к Парису. Изредка долетают слова: «Власть над целым миром... Подвиги, достойные богов...Счастье от растворения в любви...», потом, после короткого молчания, что-то тихо произносит мужской голос. Всё это едва слышно, и Жрец не обращает на звуки никакого внимания. Он занят починкой корзины.
Внезапно повисает тишина, которая заставляет Жреца поднять голову. Его что-то настораживает. В тишине возникает тонкий, напряжённый звон. Он разрастается, усиливается и взрывается мощным звуком, под который с земли возносится Афина. Со злым лицом она подбегает с своему столу и начинает надевать доспехи поверх туники.
АФИНА: - Любви захотел... Ничего, ещё посмотрим, как она тебя защитит в бою!
Пока Афина одевается, появляется Гера. Звук всё тревожнее.
ГЕРА: - Любовь? Ничтожество! Я тебе покажу, что значит твоя любовь против власти!
Стремительно спускается в зал. Жрец еле успевает отползти в сторону. Гера со злостью пинает корзину, которую он чинил, встаёт против Афины на другой стороне зала.
Небо наливается алым.
В центральной нише видно плавно возносящуюся Афродиту. Она высоко подняла руку с золотым яблоком. Тревожный звук переходит в торжественную мелодию. Афродита смеётся. За её спиной разгорается пламя. Слышны крики и звуки боя, скрежещут мечи, ржут кони, плачут и молят о пощаде женские голоса. Жрец в ужасе смотрит на Афродиту.
В зал с разных сторон выходят боги. Одни на стороне Афины, другие с Герой. Они зло смотрят друг на друга. Афина поднимает копьё, и все остальные достают друг против друга мечи и натянутые луки. Только Афродита, ничего не замечая, любуется яблоком.
Жрец выбегает на середину, падает на колени.
ЖРЕЦ (кричит): - Боги! Боги! Опомнитесь! Вы же Боги! Забудьте о себе, спасите людей!
Его никто не слышит. Афина издаёт боевой клич, и все бросаются друг на друга.
ЗАНАВЕС