Идиотка

 
                По живописной улице провинциального городка шел седовласый человек с букетом хризантем. Он явно искал чей-то дом, пристально поглядывая на номера. На лавочке, с противоположной стороны, сидели Мария с Раисой — местные всезнайки, не пропускающие никаких новостей.
 
      —  Гляди, Маня, какой красавец идет! — покосившись на незнакомца, сказала Раиса.
      —   Сразу видать, не тутошний, —  отозвалась та.
      —   И одет по моде, и портфель приличный! —  обсуждали они прохожего, —  интересно, к кому это он?
                Между тем, человек остановился у небольшого кирпичного дома и вошел в открытую калитку. Под ногами шуршали жухлые осенние листья. Раскидистый орех, росший во дворе, ощутив первые заморозки, сбросил их наземь вместе с плодами.
     —    Ба! К Татьяне – одиночке! — одновременно воскликнули соседки.
     —    Ну, дела! Я всегда говорила: в тихом болоте черти водятся! — заключила Мария.
           Прохожего звали Андрей Григорьевич. Он бойко взошел на крыльцо и  постучал в  двери.
     —   Кто там? — послышался тихий голос.
     —   Друг юности.
     —   Какой еще друг? —  отозвалась Татьяна.
      —   Откроешь — увидишь!
           Пред ней стоял человек, о котором она всю жизнь старалась забыть. Знакомые глаза его, как и прежде, смотрели весело и непринужденно.
    —  Прогнать, что ли? —  промелькнула мысль. Но, овладев собой, женщина, все же, предложила гостю войти.
     —     Возьми, это тебе, — он протянул ей хризантемы.
     —     Спасибо, —  безучастно ответила Татьяна, отложив цветы в сторону, —  каким ветром к нам?
     —     Да вот, решил на склоне лет с друзьями повидаться. Стольких уже наших однокурсников проведал! Почти у всех был! Даже в Польше у Яна! Помнишь Яна? О-о-о, он такой важный стал, не узнать!
                В это время из смежной комнаты выглянул рыженький мальчик.
     —    А это кто такой будет? —  поднял брови гость, — для детей я игрушек не припас!
     —    Это внук мой — Антошка, — как бы между прочим, ответила Татьяна и, взглянув на собеседника, спросила: — а ко мне-то зачем приехал?
                Воцарилось молчание. Оба окунулись в прошлое, в студенческую юность, которая проходила в городе Киеве. Институтская молодежь жила в темпе: напряженные сессии, КВН, спорт, разнообразные встречи, конкурсы… Ну и любовь, конечно! Времени постоянно не хватало, особенно на сон. Но счастливые дни учебы быстро пролетели, выпускники получили дипломы и стали разъезжаться по городам и весям бывшего Советского Союза. Андрею по распределению достался Харьков, а Тане предложили остаться работать лаборантом, на кафедре, готовиться к поступлению в аспирантуру. Девушка отличалась глубокими знаниями, и ей, гордости факультета, светил прямой путь в науку.
                В отличие от неё, Андрей учился слабо. Не то, чтобы был тупым, но слыл тотальным разгильдяем! Часто Татьяна делала любимому курсовые проекты, спасая от отчисления. Имея бесшабашный характер, парень не унывал и, как ни странно, все время ловил удачу за хвост. К тому же, был писаным красавцем, за словом в карман не лез, сыпал остроты и комплименты. Девушки с завистью смотрели на Таню, зная, что она скоро выходит за него замуж. Заявление на регистрацию брака давно уже было подано.
              Андрей уговаривал невесту ехать с ним в Харьков, обещая золотые горы. Татьяна раздумывала. «Я все сделаю для тебя, родная! —  говорил он, преданно глядя в глаза, —   только бы получить хорошо оплачиваемую работу!» С этой целью решил опередить товарищей и прибыть на Харьковский тракторный завод пораньше, чтобы занять выгодное место. «Не то понаедут остальные и расхватают всё самое лучшее! — считал он. — А к регистрации я всегда успею вернуться!»
               Праздновать свадьбу решили в Киеве, с друзьями, товарищами, пока многие из них еще оставались на месте. Молодежь знала, где вкусно готовят, в каких кафе хороший сервис и где можно отлично провести время. Хотелось весело погулять напоследок, чтобы запомнилось на всю жизнь, а заодно и проститься с городом юности.
               Явившись в Харьков самым первым, молодой специалист и вправду отхватил неплохую должность и, не теряя времени, стал искать жильё. Общежитием обеспечивали только холостяков. А он, считай, без пяти минут семейный! Искал, как водится, подешевле. Оббегал полгорода и вот, наконец, ему попался исключительный вариант! В одном из приличных районов, за очень небольшую плату, сдавалась однокомнатная квартира. Андрей был на седьмом небе от счастья. Тогда он ещё не знал, чем это кончится, не придавал значения, что хозяйка со странной дочерью жили по соседству. Позже выяснилась истинная причина такой доброты: девушка ходила в старых девах и предприимчивая мать делала все возможное, чтобы выдать её замуж. Возраст поджимал, но к близорукой толстушке так никто и не сватался! А тут —  готовый жених припожаловал! «Только бы не упустить!» — думали коварные женщины. В ход были пущены самые изысканные обольщения. Квартиранта окружили заботой и вниманием. Расторопная тёща обещала подарить машину, если тот станет зятем. Обескураженный парень не знал, что и делать! Мятежный ум его выбирал между любовью и выгодой, однако сопротивлялся недолго. Вскоре «бастионы» пали. Перед соблазном иметь собственный автомобиль Андрей не устоял.
                А в Киеве ждала Таня... Но на свадьбу любимый так и не явился. Белое кружевное платье, висевшее на дверце шкафа, будто смеялось над ней.
                События же в Харькове развивались успешно, по принципу: куй железо, пока горячее. Молодых быстро поженили и обещанная «Волга» уже стояла в гараже. От внезапно свалившегося богатства, Андрей словно выпал из жизни, ходил как зомби, делая все машинально. Правда, на работе, опомнившись в курилке, говорил друзьям:
   —   Эх, мужики! —  скотина я последняя! Обманул такую хорошую девчонку! Как там она?   
            Ему еще вспоминались горячие объятия своей, теперь уже бывшей, любимой, но желанная «тачка» затмила остатки совести. Андрей никогда не жалел, что отправил экс-невесте ту роковую телеграмму, где сообщал, что между ними всё кончено и он женится на другой. Живи, мол, как знаешь. А тут еще — студентки, тоже получившие направление в Харьков, доложили всё в подробностях, окончательно доконав подругу. Татьяне не хотелось жить: «Вены вскрыть, что ли?!» —  думала она, ища спрятанные девчонками ножи. Они не знали, как её утешить. От веселой хохотушки не осталось и следа!
      —    Да не убивайся ты так! —  говорили они наперебой, —  найдёшь себе другого! Подумаешь — Андрей! На нем свет клином не сошелся! Ты умница, красавица! Забудь его, наплюй  —  и всё тут!
                Но кастелянша Зинаида Павловна, метким глазом, отметила, что мимо нее, в туалетную комнату, часто бегает Таня, борясь с неуёмной рвотой. Вот опять пронеслась, прикрывая рот ладонью. «Видать, как раз-то и сошелся! —  подумала она, —  видать, подруга беременная! Ох, надо спасать, пока не поздно».
       —     А-ну, Танюшка, поди-ка сюда, разговор есть, —  сказала она, когда та в который раз возвращалась обратно.  —  Делать-то что собираешься? Матери сообщила?
                Таня отрицательно покачала головой.
       —   А срок какой?
       —   Скоро три месяца…
                Зинаида Павловна в ужасе всплеснула руками:
       —    Беда-то какая! Досиделась! Нельзя допустить, чтобы ребёнок родился! Ты не замужем, за душой  —  ни копейки! Подумай, какая судьба вас ожидает? Дитя без отца —  это очень плохо!
         Вздрагивая худенькими плечиками, девушка горько заплакала:
 —     Я боюсь пойти на этот шаг, тёть Зин!
 —     А обречь себя на несчастье  —  не боишься?! Всю жизнь сломаешь! Ещё, Бог даст, устроишь свою судьбу. Чай, не ты первая, не ты последняя! Но от ребёнка надо срочно избавляться! Послушай умного совета. Все пройдет как страшный сон. Ты поступишь в аспирантуру, станешь уважаемым человеком. Всё у тебя наладится. И любовь еще встретишь —  это я тебе точно говорю! А ребёнок свяжет по рукам и ногам, пропадёшь ни за что! Завтра же идём в больницу! Собери всё необходимое.
               Таня поплелась к себе, а Зинаида Павловна, глядя ей вслед, тихо сказала:
    —    До чего худющая стала! Смотреть страшно.
     Ей вспомнилась своя грустная история. От такой же безрассудной юношеской любви, она имела взрослую дочь и, во многом по этой причине, жизнь её так и не сложилась. Типичная женская судьба, но от этого не легче.
                *
                Великолепно дела шли только у Андрея. Молодожены ни в чём не нуждались. «Волга» ездила исправно, жена с тещей — души в нем не чаяли. Чего ещё желать? Живи да радуйся! О прежних шалостях счастливый зять вскоре забыл, и совесть умолкла окончательно. Ему не интересно было думать о бывшей подруге, не интересно было и узнавать о ней. С глаз долой — из сердца вон! Беззаботному супругу по-прежнему везло: благодаря пробивному характеру, стал заместителем начальника цеха. Денег в кармане прибавилось, а в душе, мало-помалу, росло высокомерие.
                *
              Собирался дождь. В приёмном покое гинекологии Татьяна отрешенно отвечала на вопросы медсестры, а внутри шла непреодолимая борьба рассудка с сердцем. Сомнения разрывали ее! Кто-то незримый, беззащитный, протестовал, хотел жить!
                «Господи, что я делаю?!» —  стучало в мозгу. Мысль эта ни на минуту не покидала отчаявшуюся пациентку. Зинаида Павловна все время была рядом, утешала, как могла.
      —    Вам в четвёртую палату, —  окончив допрос, процедила медсестра, —  вот белье, переодевайтесь! Она положила перед Таней мятые, пахнущие хлоркой, больничные вещи.      
      —    Удачи тебе! Не бойся. Всё будет хорошо, —  напутствовала, умудренная жизнью, кастелянша. На прощание она помахала рукой и исчезла в дверном проеме.
                Татьяна, тяжело вздохнув, начала переодеваться.
«Ну, в палату я всегда успею!» —  подумала она и вышла на свежий воздух. Взгляд ее растворился в свинцовом небе, готовом расплакаться в любую минуту. За деревьями, чуть поодаль, увидела старую покосившуюся беседку, покрытую диким виноградом, и, зябко поёживаясь, примостилась в ней, наблюдая за маленьким паучком, висевшем на тонкой паутинке. Он то спускался, то поднимался вверх, борясь с порывами ветра. Вдруг над головой раздался оглушительный треск. Небо разверзлось. Это Илья – пророк мчался на огненной колеснице, сотрясая поднебесье гулкими раскатами грома. Хлынул проливной дождь. Прохудившаяся беседка быстро заполнялась водой, напоминая тонущую лодку, а Татьяна всё сидела, задумчиво глядя вдаль. Вдруг её внимание привлекла какая-то знакомая фигура, идущая под зонтом. Она присмотрелась. С глаз мигом слетела пелена:
         —    Мама!  —  в отчаянии крикнула она и, не помня себя, бросилась ей навстречу.
                Женщины обнялись посреди огромной лужи, и, прильнув друг к другу, не замечали ничего вокруг. Сердца их громко бились. Мать утешала измученную дочь:
         —     Успокойся, родная, не плачь. Чего уж теперь плакать? — шептала она, — как-нибудь проживём и без твоего Андрея.
         —       Мам, а как ты узнала, что я здесь?
         —       Свет не без добрых людей. Подруги твои не раз звонили, настаивали на моем приезде, правда, скрывали, не рассказывали, что случилось. И снилась ты мне очень плохо. Я старалась гнать дурные мысли, а оно вот что вышло!
Помолчав немного, она добавила:
       —   У меня в кармане билеты на обратный путь, поедем, дочка, домой! Бог милостив, воспитаем твою крошку. Наш поезд через час.
        —   Как поедем? А документы? А вещи? Надо же всё собрать!
 Не волнуйся, твои подруги уже собирают, я с ними договорилась. И Оля, и Нина, и Света —  все придут проводить тебя. Принесут и вещи, и документы… Там, у вагона, и попрощаетесь.
                Мать взглянула на часы:
            —   Надо торопиться!
                Они поспешили на вокзал.  Из-за нехватки времени, Таня так и пошла —  во всем больничном, вызывая недоумение прохожих. А дождь все лил и лил…
               Наконец добрались до станции.  До отправления поезда оставалось совсем немного. На перроне ждали Оля и Нина. Света побежала купить в дорогу чего-нибудь поесть. Верные подруги успели вовремя, позаботились обо всем. Татьяну ждали два огромных чемодана, в которых поместилась вся ее киевская жизнь. Только вот светлые надежды потерялись где-то на Крещатике, не было их там. Разговор не клеился. Было очень грустно. С этими милыми девчонками прожито целых пять лет! Вместе делили невзгоды и радости. Никто не предполагал, что всё так печально окончится для одной из них. Обнялись, поплакали… да и расстались.
                Поезд тронулся. Сердце Татьяны оборвалось. Она прощалась с юностью, с заманчивыми перспективами, которые дарил Киев. В перестуке колёс слышалось: «По-за-будь, по-за-будь, по-за-будь… Все позабудь!»
                В купе долго не спали. За окном проплывали огни деревушек, бескрайние украинские степи. Месяц предательски выглядывал из-за туч, а поезд всё мчал и мчал в родные края, туда, где не было ни ее обидчика, ни весёлых институтских подруг, и где об этой истории никто ничего не знал.
                … Блестящая карьера не состоялась, работать пришлось обыкновенным советским инженером. Но жизнь шла своим чередом, и зимой, под самый Новый год, Танюша разрешилась двойней, чем привела в восторг друзей и знакомых. Малышей назвали Борисом и Глебом. Дети росли не по дням, а по часам! Все умилялись, встречая молодую маму с двумя одинаковыми розовощекими крепышами. Одна беда только и была: незаметно, эдак походя, к Татьяне стало прилипать обидное слово: одиночка. На работе, в детском саду, на родной улице… Правда, в отличие от других молодых мам, детей она действительно воспитывала сама, не отдавая на попечение бабушке. Но такое к себе отношение, гордой образованной женщине, сносить было тяжело. О замужестве не задумывалась, зная, что мало желающих стать настоящим отцом чужим детям.
                Шли годы… Сыновья ее выросли хорошими людьми. С детства привыкнув помогать матери, не чурались никакой работы. Оба получили техническое образование. Глеб стал автомехаником, а Борис —  горным мастером. Но однажды постучалось в их семью горе: при взрыве метана, в шахте, погиб Борис, сделав сиротой двухлетнего Антошку да вдовой — молодую жену Валечку. Остался только Глеб —  единственная опора постаревшей матери. Невестку с племянником он тоже взял на себя.         
                А рядом, в «параллельном» мире, всего за несколько сот километров отсюда, жил Андрей. Жил безбедно. Любимой поговоркой была: «Не бери дурного в голову, а тяжелого в руки!» Неудобные мысли отгонял, считая, что нервы надо беречь. Удовольствий и пристрастий имел много: рыбалка, охота, пикники с любовницами… Каждый год ездил по заграничным курортам – на все хватало средств.
          —     Так зачем же ты, все-таки, приехал? —  нарушила тишину Татьяна, — столько лет прошло!
              —      Я  же сказал: друзей навещаю! Скучно сидеть дома. Наследников нам с женой Бог не послал, делать нечего на склоне лет. Вот, перебирал недавно студенческие фотографии и наткнулся на твою. Вспомнились былые деньки. Стал рассматривать – вижу и адресок на обороте есть! Дай, думаю, съезжу, повидаю! У всех уже был, дошла очередь и до тебя.
                Будто ядовитое жало вонзилось в грудь Татьяны. Кровь вскипела, излившись нестерпимой болью. Но, к удивлению, она разразилась истерическим смехом. Отворяя ему дверь, бывшая однокурсница, ненароком подумала: а вдруг человека привело раскаяние? Пускай в пустой след, пускай слишком поздно! Но все-таки! Бывают же раскаяния в жизни?! Только ошиблась и на этот раз. До неё просто дошла очередь.
         —      Насмешил ты меня, однако, —  вытирая фартуком выступившие слёзы, произнесла она.
Гость, ничуть не смутившись, сказал:
         —      Вот и хорошо, что насмешил! Нескучно будет. Ну, что ты стоишь столбом? Накрывай на стол, что ли! Я бутылку прихватил! Отличное вино! Выпьем, вспомним студенческие годы... Надеюсь, ты меня еще не забыла?
         —      Не забыла, говоришь?  —  как во сне, повторила Татьяна и снова расхохоталась. Сердце замерло. Она пристально взглянула Андрею в глаза:
         —     Знаешь что, господин хороший, шел бы ты отсюда, пока мой сын не вернулся с работы! А то, не ровен час, спустит тебя, горемычного, с крыльца, — неловко будет!      
                Андрей опешил:
         —      Не понял… Ты что, с ума сошла? Я к тебе — со всей душой, а ты —  с крыльца спустить грозишься! Не ожидал от тебя такого! Не гостеприимная ты хозяйка! И пробормотал под нос:
        —    Чёрт-те что происходит! Как можно так себя вести? Я же ничего не сделал!
        —    Здесь ты прав, —  заметила Татьяна, — ты действительно ничего не сделал.
                Андрей Григорьевич не привык, чтобы с ним так обращались. Лоск мигом исчез, на лице появилась глупая гримаса. Он медленно встал из-за стола, теребя в руках модное кепи, и вальяжно направился к двери. Потоптавшись у порога, неприязненно окинул взглядом скромные Татьянины хоромы и вышел, забыв свой кейс.               
          Некоторое время Татьяна стояла как вкопанная, но вдруг спохватилась и, выскочив вслед за гостем, выбросила кейс на улицу вместе с дарёным букетом.
                Хризантемы разлетелись от порыва ветра, смешались с осенними листьями и замерли. Не выдержав удара о землю, джентльменский набор распахнулся. Обгоняя друг друга, с пригорка покатились разбитые бутылки, батон колбасы, конфеты, какая-то снедь… Бродячая собака, пробегавшая мимо, проворно схватила колбасу и скрылась за углом. Вино кровавым ручейком стекало в ложбинку...
        —      Глянь, Маня, чё деется! —  вскрикнула Раиса.
—      И за что ж его так?  —  сочувственно отозвалась та.
            Андрей Григорьевич нагнулся, поднял кейс и быстро зашагал в обратную сторону. Он был потрясен до глубины души. В мозгу крутилось: « Какие идиотки бывают на белом свете! Уму не постижимо!  Где ж это видано, чтобы вот так, ни за что, ни про что, выгнать человека?!»