Сразу надо договориться о значении слов и понятий. С этого и начнем.
СПРАВЕДЛИВОСТЬ – по Большому академическому словарю русского языка (БАС) – 1) свойство справедливого человека; истинность, правильность; 2) беспристрастное, справедливое отношение к кому-, чему-либо; 3) соответствие человеческих отношений, действий и т.п. моральным и правовым нормам; человеческие отношения, действия и т. п., соответствующие моральным и правовым нормам.
Но что же такое «справедливый»?
По тому же словарю, 1) действующий беспристрастно, в соответствии с истиной; 2) основанный на беспристрастном, правильном отношении к кому-, чему-либо; беспристрастный; 3) основанный на требованиях справедливости; потому в сознании народа даже война может быть справедливой; 4) соответствующий истине, действительности; верный, правильный.
Интересно, что существительное «правда» издревле воспринималось в значении именно «справедливость и истина», которое в свою очередь развилось из праславянского * pravbda – правьда – и образовано от *ргауъ – «истинный, справедливый». А прилагательное «кривъ» образовано при помощи суффикса «-д-а» (как в слове «правда»); существительное же «кривда» означало – «неправ-да, несправедливость».
Само слово «сПРАВЕДливость» говорит о приоритете праведности.
Не потому ли так прочно сидит в русском народе жажда этой самой справедливости?
Без справедливости нет легитимности общественных действий и даже некоторых форм социума. Справедливость совпадает с нравственностью в ее проекции на русское общество. Справедливость государства измеряется прежде всего духовным благополучием народа.
Да, русские даже с перебором доверчивы, но не могут простить, когда их обманывают. Это прямое действие в народе именно правды-справедливости, требование достойного отношения к себе со стороны власти, в богословском смысле слова «достоинство», то есть «не унижения Христа в человеке». Здесь можно ерничать, иронизировать по поводу политической наивности толпы, требовать прежде всего милости к ближнему, а не справедливости и правды, то есть не действия права, однако у Ярослава Мудрого и свод законов назывался «Русской Правдой». Тем наш народ и отличается от европейцев, что он живет больше не по закону, а по правде. Это подтвердит любой профессиональный социолог и этнолог.
Вспомним золотые слова Александра Невского: «Не в силе Бог, но в правде». Русская истина есть правда. Что находит свое подтверждение в огромном массиве старинного фольклора. Из экономии времени, достаточно вспомнить хотя бы одну поговорку: «Кто неправдой живет, того Бог убьет». Можно, конечно, противопоставлять правду истине, но такое занятие окажется контрпродуктивным. Да, Христос в Евангелиях 70 раз произносит: «Истинно говорю вам…». Для древней философии истина всегда была началом трансцендентным. А правда, напротив, бывала подчас имманентной – только человеческой, приземленной, устремленной на суетное. Сколько таких правдолюбцев, ищущих ее в этом мiре и не находящих ни близко, ни далеко, мечется по лику Руси! На мой взгляд, русские люди не променяли одно слово на другое, а в своей ментальности их глубинно соединили. Акценты могли быть разными, но нерасторжимость правды с истиной, несмотря ни на какую частотную статистику, оставалась непоколебимой.
В советскую эпоху марксисты сумели лишить довольно большую часть народа православной веры, но не смогли вытравить из людей правду как истину и ее след – справедливость, потому что они свойственны русской ментальности по природе (достаточно вспомнить максиму В.М. Шукшина «нравственность есть Правда»; на ней держится вся русская классическая литература). Как говорит сам народ: «И Мамай правды не съел». Ибо правда понималась еще в качестве договора между человеком и Богом.
Отец Павел Флоренский писал: «В человеке есть две правды: образ Божий и подобие Божие, – правда бытия и правда смысла». Они неразрывны. Лика русской земли без такой правды не бывает. Иначе это вовсе не русская земля.
Сегодня реальная задача состоит в том, чтобы строить не очередные интеллектуальные химеры, далекие и не свойственные сознанию русского человека, а вернуть социуму украденную правду, идущую рука об руку с истиной. Ибо когда она в достаточной степени принадлежала бытию страны, тогда бытие называлось национальным (и многонациональным!) ладом, а Россия считалась воистину великой. Величие ее заключалось не в количестве оружия и величине армии, не в мощности административного аппарата (хотя все это глупо отрицать), а в осиянии Солнцем правды – Иисусом Христом. Потому народ звался богоносцем и правдолюбцем.
Всякий тоталитаризм в любые времена пытается подменить эту правду-истину своим выгодным ему подобием правды и истины. Люди, не осознавшие Христа как Правду, легко меняют свое первородство в Истине на чечевичную похлебку ложной справедливости. Чем и объяснимо возрождение фашизма в последние годы отнюдь не на одной Украине. Когда воцаряется всемирный кризис веры и нравственности, логично порождающий кризис культуры и экономики, то он столь же логично поражает международное сообщество эпидемией бездуховности, парализующей само общественное сознание. Болезнь застарелая… Однажды человечеству крупно повезло. Ему явился Врач и Целитель Иисус Христос. Какой выход теперь? Увы, люди то и дело избирают другого лекаря – мировые войны. Повезет ли человечеству на сей раз?
В последнее время трансгуманизм насаждает еще одну меру – искусственный разум, который в будущем должен управлять миром. Вот кто станет якобы неподкупным и справедливым правителем. И, с точки зрения ratio, вроде бы всё так и должно быть. Но будет ли так на самом деле? Нет, христианское сознание однозначно подсказывает, что предыдущие самые чудовищные тоталитарные диктатуры покажутся детской забавой перед довольно предсказуемыми реалиями маниакально внедряемого «цифрового общества» в уже не столь отдаленном будущем. Но и Лекарь – всё Тот же – в Своем Втором Пришествии…
Таким образом, можно подвести черту: жажду справедливости в условиях земного бытия понять не трудно. В конце концов, фундаментальный вопрос в святоотеческом богословии есть вопрос о правде-истине, сколько бы данный феномен ни казался некоторым из нас «ветхозаветным». Итогом всего развития мысли Отцов явилось соединение проблемы истины и правды с идеей литургического опыта, имеющее целью проповедь этой правды-истины как истины онтологической, что возможно только через общение с Богом в пределах Церкви.
Однако сознание неверующего человека отказывается понимать правду Царства Небесного, в которое первым вошел разбойник. Такая правда воспринимается издевательством над здравым смыслом: всю жизнь душегуб убивал людей и грабил, а удостоился такой чести! Где же здесь справедливость? Выходит прав пушкинский Сальери, утверждая «Все говорят: нет правды на земле. Но правды нет – и выше»?
Закончу гениальными словами патриарха Алексия Второго: «Выше закона может быть только любовь, выше правды лишь милость, выше справедливости лишь прощение!».