- Ну что же ты молчишь, жена? - спросил Шакир акя, вновь взглянув на жену.
- Отец девушки торопится, адаси, вот Эркин прав, наш сын хочет, чтобы свадьба прошла весной, а они говорят, что не стоит откладывать, я пока ответ не дала. Как Вы скажете, так и будет, - ответила Мехри опа.
Шакир акя взглянул на сына и приподнявшись, сел удобнее, поправляя подушку под боком.
- Ни отец, ни мама невесты, условия ставить не могут. Конечно, если бы наш сын... эээ... не был привязан к девушке, хм... они столько учатся вместе... в общем, торопиться не будет. Не барана с базара покупаем (игра слов, обычно при сватовстве), - сказал Шакир акя.
- Вы же знаете, мы должны будем ещё раз пойти, но на этот раз, я думаю, что нужно сходить мужчинам и уже тогда решить и назначить день свадьбы, обговорив все детали. Конечно, отец девушки занимает большой пост, он говорит, чтобы свадьбу делали вместе, все расходы делить пополам. Но это же неприемлемо, адаси! - с возмущением произнесла Мехри опа.
- Ну что ты так возмущаешься, онаси (мать детей), всё это будет обговариваться и последнее слово скажу я, - ответил Шакир акя.
- Вот Вам и нужно пойти, ну... может со сватом сходите? С Валижоном, а? Он Вам, как брат, - спросила Мехри опа.
Эркину было неловко присутствовать при таком разговоре родителей, но встать и уйти, было бы проявлением ещё большего неуважения. Он думал о Малике и задумчиво улыбался. Мехри опа заметила это, бросив взгляд на сына.
- А ты чего молчишь, а? Сидит себе и улыбается! - воскликнула она, махнув рукой на сына.
Эркин растерянно взглянул на родителей.
- А что я могу сказать, мама? Всё, что примете, приму и я, разве может быть иначе? - ответил парень.
Малика опа довольно посмотрела на Шакир акя и кивнула головой.
- Утром рано вставать, спать пора, - вдруг сказал Шакир акя, затем поднялся и прошёл во двор, оттуда зашагал к туалету, по выложенной камнями тропинке от дома до туалета.
- Я тут подумала, сынок... нужно две комнаты побелить, ну... для невесты. Комната Гули пустует и твоя комната большая, вам хватит, да и мы с отцом будем от вас в стороне. Вот, место для купания нужно выделить... может то пространство между комнатами? Там можно сделать ханик (сток для воды и место для купания). Правда, нужно будет достать мешок цемента... - задумавшись, сказала Мехри опа.
Эркину стало неловко, словно раскрывалась тайна интима между женихом и невестой, что для постороннего уха было совершенно естественно.
- Предоставьте это мне, мама, не думайте о таких вещах. Думаю, ремонт придётся делать во всём доме. Когда его в последний раз белили? Лет десять назад? Поздно уже, мне рано вставать, завтра должен и на дежурство остаться, - поднявшись и помогая встать матери, взяв её под руку выше локтя, сказал Эркин.
Мехри опа поняла, что сыну стыдно говорить о таких вещах, она похлопала его по плечу и ушла в свою комнату.
Дом Шакир акя был построен давно, впрочем, Сагбон был старым районом и махалля была старая. Пару ступенек к дому, хотя фундамент невысокий, это чтобы дождь в дом не стекал, пространство, типа небольшого коридора, или прихожей, разделял комнаты на две половины, дверь вправо шла к терассе и к комнате Шакир акя и Мехри опа. Слева, ещё малюсенький коридорчик, так... полтора метра на метр восемьдесят, он разделял комнаты Эркина и Гули. Там, собственно, Мехри опа и подумала построить ханик и эта идея понравилась и Эркину. Он зашёл в свою комнату и лёг на кровать, но сон не шёл.
- Нужно перегородку сделать, может из фанеры... или просто повесить занавеску из плотной материи? А что... её можно снимать и стирать при надобности. Родители тоже могли бы мыться, когда нас с Маликой не будет дома. А то ведь никаких условий для купания, в корыте, в комнате? Я то могу и в больнице мыться, там ванна есть и душ... - думал Эркин, незаметно засыпая.
Утром, он поехал в институт, зная, что там встретит и Малику. Эркин не был тем парнем, который влюблялся без памяти, он во всём знал меру. Да, он любил Малику, тосковал по ней, только глаза его не горели и дыхание не было взволнованным. Скорее Малика любила именно так, её зелёные глазки блестели, когда она смотрела на Эркина и дыхание её учащалось. Его сейчас волновало, как сделать ремонт в доме. То, что свадьба будет, он не сомневался, только и не торопился.
- Ассалому аляйкум, Эркин акя, - поздоровалась Малика, войдя в аудиторию и присаживаясь рядом с ним.
- Ва аляйкум ассалом, дорогая. Как ты? Халима опа, Исроил акя? Всё хорошо? - спросил Эркин, положив руку, на изящную ручку девушки.
- Всё хорошо. Теперь мы с вами жених и невеста? - спросила Малика, смущённо улыбаясь.
- Пока нет. Ведь патир (толстые, сдобные лепёшки) ещё не ломали, - ответил Эркин, улыбнувшись в ответ.
- Хм... а зачем? Я этого не знала, - убирая руку, ответила Малика.
- А ты у мамы спроси, хотя... помолвка и состоится, когда поломают патир, поняла? - ответил Эркин, ласково тронув пальцем носик девушки и оглядываясь по сторонам.
Он решил сам сделать косметический ремонт в своём доме. Поднявшись, он подошёл к Рустаму, парень, уткнувшись в конспект, зажав уши, зубрил тему, которая, кстати, Эркину давалась легко и без зубрёжки.
- Рустам? Эй, привет! - толкнув парня в плечо, сказал Эркин.
Рустам, убрав руки, поднял голову.
- Эркин? Тебе чего? - спросил он.
- Вроде, твой отец маляр? - спросил Эркин, присаживаясь рядом с одногруппником.
- Ну... да, а тебе зачем? - спросил Рустам, поглядывая на дверь, в ожидании педагога.
- Я дома ремонт затеял, хотел попросить, чтобы твой отец, как мастер, помог мне. Ну... конечно, не бесплатно, - ответил Эркин.
- А ты вечером зайди к нам и сам с ним поговори. Я в его дела не лезу, он после шести каждый день дома, - ответил Рустам.
- Ну спасибо, друг! Ты мне очень помог, - ответил Эркин и поднявшись, вернулся на место, где сидела Малика, не понимавшая, почему он ушёл.
- Всё хорошо, Эркин? - спросила она с тревогой.
- Хорошо. А почему должно быть плохо? - подмигнув девушке, ответил Эркин.
Через два дня, после работы, отец Рустама, пришёл в дом Шакира акя, чтобы осмотреть дом и объём работы.
- Тут работы на два дня, только побелка, стены ровные, видимо, хороший штукатурщик работал, а вот ханик должен строить сантехник, ведь трубу надо выводить на улицу, вот отсюда, через эту стену. Вроде, за домом арык протекает? Или у вас есть канализация? - спросил Кадыр акя, отец Рустама.
Мужчина пришёл с помощником, чтобы быстрее сделать дело.
- Кадыр акя, я неплохо разбираюсь в этом. Вывести трубу не трудно, тем более, здесь уйдёт всего метром шесть, - сказал молодой человек, который пришёл с маляром.
- Канализации в этой махалле нет, но и в арык не стоит делать сток воды, ведь она будет не чистая. Во дворе есть яма, вода с водопровода туда стекает, сток можно провести туда, к яме, - сказал Шакир акя, которого Эркин предупредил о приходе Кадыр акя.
- Хорошо, значит нужно трубу принести, сороковку... я сам принесу, знаю, где их продают и в воскресенье, ранним утром, мы с моим помощником приступим к работе, - ответил Кадыр акя.
В воскресенье они пришли, в доме Шакир акя начался косметический ремонт, побелка стен и потолков, покраска полов и окон. Кадыр акя лишь пожалел, что они не сделали этого летом, или хотя бы ранней осенью, а сечас сохнуть будет дольше. Сам Шакир акя, вместе со сватом Валижоним, поехали к дому Исроила Вахобовича, Эркин предупредил Малику, что в этот раз придут мужчины и ей лучше, вовсе из комнаты не выходить.
Сам Эркин остался дома, нужно было следить за работой, да и помочь тоже. И никто не знал, что Исроил Вахобович, по своим каналам, пробил родословную семьи Эркина. Мужчине стало интересно, кто эти люди, откуда берёт начало их род и почему Мехри опа так держится и вовсе не похожа на простолюдинку. К тому времени, когда Шакир акя с Валижоним пришли в его дом, Исроил акя уже многое о них узнал и с нетерпением ждал их.
Игорь Дмитриевич в тревоге ждал уже две недели, но пока никто его не беспокоил. Только он знал, что это затишье ненадолго и ждал приказа сверху. Он знал, если ему будет приказано уехать, а был он человек подневольный и привык подчиняться, не обсуждая приказов - он уедет, куда бы ему не приказали.
Однако, расставаться с женой и сыном, ему было тяжело. Зная, что его в любой момент могут направить по службе куда угодно, о втором ребёнке он и не мечтал, хотя очень хотел дочку. Приходилось предохраняться самому, ведь и Карина мечтала о втором ребёнке, а сказать ей, что он может в любой день выехать, оставив её и сына, он не мог. Он помнил, сколько ей пришлось пережить после покушения и сколько лет она считала его погибшим.
В начале декабря ему позвонили в кабинет и сказали два слова: явиться утром и бросили трубку. Время было около четырёх часов, значит нужно было явиться завтра. Он собрался и вышел из своего кабинета. Предупреждать, что завтра может не выйти на работу и вообще больше не появиться, он не мог, не должен был. Это сделают уже без него, может назначат на его место другого человека. Эти подробности Игоря Дмитриевича не касались.
Карина видела, что в последние полмесяца, муж изменился. Он стал более замкнутым и появилась тревога в глазах. Карина пыталась поговорить с Игорем Дмитриевичем, но он отшучивался, говорил, что конец квартала и дел накопилось. Но этой ночью, Игорь Дмитриевич был особенно нежным и ласковым, был сильно возбуждён, совсем забыв о предохранении. Только моясь в ванной, он с тревогой подумал об этом.
- Может пронесёт... - прошептал он.
Ранним утром, он уехал в НКВД. Выйдя из машины, он попросил Мишу ждать его, хотя предполагал, что может никогда оттуда не выйти. Тайные коридоры и выходы с другой стороны, не были ведомы никому, только избранным, но и тех были единицы и они должны бы хранить тайну, под страхом смерти или были так преданы своему делу. Не пойти, Игорь Дмитриевич не мог, его бы всё равно нашли, тогда смерти было бы не миновать. Может ему это порядком и надоело, но он не имел права отказаться, тем более сбежать, да и куда, если тайные сотрудники имели полномочия ликвидировать любого, в любом месте, даже за пределами своей страны и таких примеров было много. Игорь Дмитриевич был предан и партии и своему делу, он знал, что в любую минуту может погибнуть и был готов к этому. Заводить семью, разрешалось, только семья никоим образом не должна была привязывать его, он был обязан отказаться от неё и не только.
В кабинете сидел совершенно лысый, довольно упитанный человек, с каменным лицом и с пристальным взглядом прищуренных глаз. Игорь Дмитриевич подошёл к столу и встал в ожидании. Дальше произошло то, чего он вовсе не ожидал. Из соседней комнаты вышел человек огромного роста, тот, что сидел за столом, молча кивнул ему и Игоря Дмитриевича, взяв под руку, увели. Кажется, ему устроили проверку, ведь прошло много времени, доверять тому, кто долгое время жил, как и все, тому, у которого семья, видимо, не могли.
Никому не было ведомо, что происходило в тайной комнате начальника НКВД, тут даже стоны от пыток не были слышны, за толстыми стенами и железными дверями.
В этот день, Игорь Дмитриевич домой не вернулся, его не было и на следующий день и через неделю. Карина потеряла покой, она написала заявление в милицию, несмотря на то, что Алексей Владимирович просил её этого не делать. В милиции обещали заняться розыском её мужа, у Карины появилась надежда, но дней через десять, она тоже исчезла. Алексей Владимирович пообещал разузнать хоть что-нибудь, но когда он стал выяснять об Игоре Дмитриевиче, ему намекнули, чтобы он не вмешивался в то, что его не касается.
Игорь Дмитриевич так и не появился и никто не мог предположить, куда он мог исчезнуть. Но в день исчезновения Игоря Дмитриевича, к его водителю вышли два человека. Мишу арестовали, видимо, не хотели рисковать, ведь никто не знал, о чём с ним разговаривал Игорь Дмитриевич. Это была простая страховка, но что интересно, Мишу больше никто не видел, впрочем и искать его никто не мог, по той простой причине, что у него никого не было, даже девушки, иначе и девушке пришлось бы худо или она вообще бы исчезла, как и Миша.
Карина была в панике, ведь как известно, неизвестность хуже плохой вести. А она ничего не знала о муже, даже того, жив ли он, а может его убили.
Новый год Лариса всё же решила встретить, Алексей Владимирович принёс ёлку, которую вместе с внуком они и нарядили. Карина ни в чём не принимала участия, но на занятия она всё же ходила, начиналась сессия. Её спрашивали, что с ней, но разговаривать с кем-либо, она не хотела. Только Карина не предполагала, что и она является угрозой для сотрудников НКВД, ведь женщина была самым близким человеком Игоря Дмитриевича. А он, как показала слежка, очень любил жену и был привязан к ней. Хотя Игорь Дмитриевич не раз доказывал свою преданность делу и партии, как сказал тот лысый начальник, но гарантии в том, что он ничего не рассказывал жене или водителю, не было.
- В таком деле, я и себе не верю, - сказал он, отдавая приказ об аресте.
И в канун Нового года, поздним вечером, в дверь Карины постучали. Лариса была на кухне, они только поужинали и женщина мыла посуду. Алексей Владимирович в комнате Игорька читал внуку сказку, чтобы тот быстрее заснул. Карина, укутавшись в плед, безучастно сидела на диване и глядела в одну точку.
Когда прозвенел звонок, она вскочила с места и бросилась к выходу, в надежде, что за дверью стоит её муж. Но за дверью стояли трое в форме. Тот, что был постарше званием, бесцеремонно оттолкнув Карину от двери, прошёл в комнату. Из кухни вышла Лариса, увидев посторонних да ещё в форме, она побледнела. Такие люди часто заходили в квартиры, принося с собой беду, а внизу стоял чёрный автомобиль, прозванный "черный воронок". Внутри у женщины похолодело, первым делом она подумала, что пришли за Алексеем Владимировичем, но прозвучавший в тишине вопрос, едва не лишил её чувств. Малыш уснул и из комнаты Игорька вышел Алексей Владимирович. Не понимая, что происходит, он подошёл к военным.
- Кто тут Карина Сароян-Хромова? - спросил капитан.
Алексей Владимирович тоже похолодел, понимая, что его должность и звание ничего для этих людей не значит.
- Я Хромова, - холодно ответила Карина, выйдя вперёд.
Обыскивать квартиру Карины, приказа не было, в НКВД знали, что Игорь Дмитриевич ничего не станет прятать или держать в квартире. Угрозу для них представляла сама Карина, как его жена, ведь "там" не знали, что именно знает Карина, что мог взболтнуть Игорь Дмитриевич своей жене, например, ночами, в порыве страсти... Так думали "там". Правда, "там" знали, что их агент не был болтлив, но прошло время, агент женился и любил своих жену и сына, поэтому уверенности ни в чём не было и было решено просто подстраховаться.