На работе у нас есть парень – модный, молодой, симпатичный, явно играющий в другой лиге - не в мужской, но, надо полагать, с мужчинами. Просто, видимо, не в футбол. Скорее в художественную гимнастику.
Так вот он ко мне всегда благоволил, и каждый раз искренне радовался встрече, улыбаясь в меру подведёнными глазами и покусывая не в меру облизанные губы.
А сегодня… Сегодня, этот мерзавец был со мной чрезвычайно холоден и подчёркнуто вежлив.
Рядом с ним крутился какой-то возмутительно накаченный, омерзительно юный тип смазливой наружности, на которого этот сердцеед как раз таки беспрестанно облизывался, улыбаясь и называя того «Илюшенкой».
Илюшенка – то... Илюшенка – сё... А не помочь ли тебе Илюшенка?..
А мне: «Что вы хотели, гражданин?!»
Это мне-то – «гражданин». Не «мотек» – (сладенький), не «хамуд шли» - (миленький), а «гражданин»! Без улыбки и не облизываясь!
У меня аж ком в горле встал.
«Негодяй! – думаю. – Продажная душонка! Какая-то смазливая «Илюшенка» и всё, прощай былое?! Какие же вы, мужики, все сволочи! Променять приличную, зрелую, вполне ещё ничего себе женщину, на первую попавшуюся вертихвостку Илюшенку?!».
Сказать, что я расстроился – ничего не сказать. Пришёл домой черней тучи. Есть не хочу, пить не хочу, умереть хочу.
Зарылся лицом в подушки, отвернулся к стене…
И тут жена:
- Что такое? Что произошло?
Ну, я ей, понятно:
- Отстань! Ничего!
А она: - Как же? Я ж вижу! Рассказывай.
Тут-то меня и выплеснуло.
И про предательскую мужскую сущность. И про то, что никому нельзя доверять. И про целлюлит, про обрюзглость...
В общем, про всё наше многострадальное женское.
- Первая же молодуха хвостиком перед ним фьють-фьють, и меня, словно и не было! – всхлипывал я на груди жены, и она меня гладила по лысине, приговаривая:
- Ну всё, всё… Тоже мне, было бы из-за кого… Найдёшь моложе, перспективнее…
Две бутылки Просекко мы с ней приговорили. Плакали. Смеялись. Снова плакали, точно две дуры. Размахивая трусами, орали в окно: «Так не доставайся же ты никому!», дико хохоча и распугивая прохожих. И лишь постановив, что бабы мы ещё хоть куда, заснули обнявшись.
А наутро - боже мой!.. Просекко?! Гадость эта пузырчатая?!..
Что ж вы с нами, мужики, делаете!