Приготовила сыночку обед – мясо потушила и отварила картошку. Оставила на столе записку-напоминание, чтобы после школы поел. И на работу.
День был напряженный, почему-то все из рук валилось, и безумно хотелось спать. Может, давление?
Положила голову на стол и сладко задремала. Разбудила рука начальника.
После было небольшое собрание, на котором говорили о трудовой дисциплине, и начальник сказал, что некоторые на рабочем месте спят: придется наказывать рублем.
Измученная, пришла домой. Видит, что на столе кошка доедает остатки тушеного мяса. Бока у нее увеличились, и мордочка довольная.
Сын из школы поздно пришел, видимо, гулял. Достал из холодильника мясо, ему кто-то позвонил. Про все забыл, оставил тарелку и убежал. Картошка в кастрюле нетронутая.
Кошка обрадовалась счастью, и полдня лакомилась в одиночестве. Поест – полежит, и снова к заветной тарелке.
Сын появился. Увидел, что мать сердитая. Спрятался в своей комнате.
За ним – следом: не скроешься от меня. Кричала и топала ногами, остановиться не могла. Говорила, что разболтался, что потерял голову, и его надо серьезно наказать.
На кошку накричала и лаже слегка по спинке – тряпкой. Кошка зашипела от негодования, потому что ее гордость задели, и к сыну – в комнату.
Сидят, помалкивают.
Помыла тарелку, села около окна, заплакала, будто горе пришло. И так себя жалко, так жалко. Работаешь, как проклятая, ни отдыха, ни радости. Муж уехал к своей матери. Отпуск взял и укатил. Видите ли, мать его затосковала, поехал поддержать. А ее кто утешит?
Была изматывающая бессонница, и мысли в голове разные – беспокойные и тревожные. Открылась вдруг неприятная истина, что никто не любит, никому не нужна.
Муж у матери своей истеричной, когда в собственном доме работы полно, сын с двойки на тройку, кошка внезапно пакостливой стала, так и глядит, как бы чего стянуть.
Все плохо, все плохо. И плакала, как маленькая, и пожалеть некому.
Затихла, положила голову на ладони – замерла. Детская ладонь прошлась по голове, и шепот. Не голос нормальный, а именно шепот:
- Кто тебя, мамочка, обидел? Ты из-за мяса огорчилась? Не сердись, пожалуйста.
Голову подняла, увидела чистые мальчишечьи глаза, тепло сделалось. И кошка тихонечко пришла, о ногу потерлась шелковым бочком: и меня извини, не удержалась я, все слопала.
Ладно, свои есть свои. Сына обняла, кошку погладила. Помирились.
Разогрела на сковородке картошку, ели и смеялись над кошкой. А она сидела в уголке, ласково смотрела, будто говорила: смейтесь-смейтесь, я вовсе не сержусь, напротив, даже рада, что вас развеселила.