Возвращение Боронка одного налегке, без денег и вина, вызвало небывалый переполох. Обескураженные кооператоры отказывались верить в случившееся. Потеря была слишком велика. Искренне переживая и сочувствуя, он обещал исправиться. Коммерческая братия взяла недельную паузу, подумала, подсчитала все материальные и моральные издержки и, возбудившись, предъявила счёт к немедленной оплате. Сумма была непомерна. Пришла очередь обескуражиться Боронку. Легче было удавиться. И тогда он объявил конец дружбе и полный расчёт по всем обязательствам и долгам. Пострадавшие бросились за помощью к директору завода. Тот беспомощно развёл руками. Оставшись ни с чем, бывшие друзья столкнулись с необходимостью использования последнего и самого действенного средства.
Неприятности не заставили себя ждать. Однажды утром двое громил, шагнув навстречу, попытались преградить ему путь у проходной. Казалось, драки было не миновать. Обмена взглядами хватило, чтобы разойтись по-хорошему.
Второй случай оказался серьёзнее. В разгар рабочего дня дверь служебного кабинета с шумом распахнулась. Внутрь ворвался бесноватый гость. Размахивая пистолетом и вопя, принялся искушать расстаться с собственным рассудком.
Отвечая, Боронок схватил табурет и бросился ему навстречу. Грянул выстрел в упор. Газовый. Облако удушья окутало Боронка, но он не выпустил табурет из рук. Пистолет оказался на полу, обезоруженного гостя спасла сбежавшаяся на шум цеховая интеллигенция.
Вечером, слушая подробности этой невероятной истории и одновременно устраняя последствия — промыванием его воспалённых глаз — Алёна знакомилась с трофеем. Хвастаясь, Боронок вертел его перед собой и так, и эдак. В итоге, когда страсти успокоились, пистолет занял место в домашнем арсенале, среди столовых ножей, топорика и бритвы. Смутное время. Надо быть готовым ко всему.
Прошёл месяц. Кооператоры и связанное с ними беспокойство, постепенно стираясь из памяти, начали забываться. Боронок работал, готовился к новым рейсам в Молдавию, ничто не предвещало грозы.
На сей раз их снова было двое. Выйдя из проходной, он сразу наткнулся на них. И понял: они по его душу. Одетые в кожу профессионалы. Бандиты.
— Ты — наш, — тихо сказали они ему. — Выбирай: с нами едешь или пуля прямо здесь.
И начали стрелять глазами по сторонам, отпугивая случайных свидетелей.
Шестым чувством Боронок угадал свой близкий конец. Сопротивление было бессмысленно. Одно неверное движение и камера криминального репортёра Невзорова покажет его крупным планом в вечернем телесериале «600 секунд» — пугалом для всех оставшихся в живых. Обмякший и смиренный он выбрал путешествие. Их ждала красная «Нива». За рулём сидел водитель, как две капли воды похожий на роковую парочку. Путешествие началось.
Когда они выехали на окраину города, Боронок попытался вступить в контакт. Тщетно. Троица хранила молчание, игнорируя все попытки общения. Лишний штрих для полноты картины. Случайности исключались. Жернова смыкались намертво. Это была настоящая крыша, организация, которая работала без жалоб и предложений, как мельница — на результат.
Конец путешествия. Окрестности городского Крематория. Глухая пустая дорога под автомобильным мостом.
Сверху доносился шум оживлённого движения, здесь, внизу, было тихо.
Выведя из машины, его отвели к бетонной опоре. Один взял на мушку, другой без предисловий потребовал возврата злополучного долга. Платить было нечем. Тогда началось избиение.
Водитель, расслабленно откинувшись на спинку сиденья, предался зрелищу. Подобные разборки были ему не в диковинку, но как всегда, приковывая внимание и потакая инстинкту, дарили большое и незабываемое наслаждение.
Удары сыпались градом. Боронок чувствовал себя боксёрской грушей, трещащей по всем швам. Напрасно он пытался изворачиваться, пропуская часть ударов вскользь. Это только усиливало злость и поражающую силу следующих. Ноша с каждой минутой становилась всё тяжелее и тяжелее, спасения ждать было неоткуда. Предстояло умереть забитым насмерть — от побоев, кануть в Лету изувеченным ничтожеством, мешком, должником, — личностью, не имеющей ничего общего ни с ним, ни с бунтующим внутри оборотнем.
Дождавшись момента смены мучителей, он напустил на себя вид раскаявшегося грешника, закрылся руками и со слезами на глазах взмолился о пощаде.
Кулак замер в воздухе. Такого от него не ожидали.
Боронок опустил руки. Надежда озарила его лицо.
— Ребята, дайте я сам за себя отвечу. Порешу себя на ваших глазах. Только не бейте больше.
Истязатели переглянулись.
— Сознаюсь, виноват я. За это сейчас прыгну с этого моста. Вам же лучше — не надо убивать, несчастный случай, одним грехом меньше.
Он ударил себя кулаком в грудь.
— Дайте умереть в ладах с собой.
Пара начала совещаться.
— Это мы ему, наверно, все мозги отбили.
— А что? Для него это выход. Пусть прыгает, раз денег нет.
— А долг? — подал голос водитель.
— Расплатится жизнью. Она дороже любого долга. А мы полюбуемся бесплатным зрелищем.
Последовала пауза. Старший раздумывал, кусая губы и поглядывая на жалкого избитого. Наконец, приняв решение, махнул рукой и скомандовал:
— Двигай на мост, самоубийца.
— Ага, — обрадовался Боронок.
Подъём по лестнице наверх вёл на исходную. Ступенькой за ступенькой увеличивалась высота прыжка.
Мост. Пик земного противостояния. Узкая пешеходная дорожка отделяла их от потока машин. Его поставили лицом к ограждению. Он глянул вниз. Асфальт был на месте.
Предвкушая захватывающее шоу, зрители заняли места с
обеих сторон.
— Прыгай!
Он вздохнул — нельзя осрамиться.
Взялся руками за ограждение — оно было по пояс, примериваясь, качнулся вперёд, раз, другой…
— Прощайте, пацаны! — крикнул он с чувством.
И, развернувшись, бросился назад — в поток машин.
Прыжок на капот легковушки. Кувырок под колёса второго ряда. Подъём, скачок — третий ряд. Уход разворотом от тарана. Лицом в асфальт перед идущим следом. Передышка под колёсами. Рывок наперерез четвёртому ряду.
Столбняк напал на зрителей. Они внимали происходящему молча, широко разинув рты. Ничего другого им и не оставалось. Творилось нечто несусветное. Герой американского боевика, сходя с экрана, управлял событиями. Реальность затмевала кино.
…Урчал мотор, руки сжимали руль, водитель приходил в себя, находясь в машине посреди какого-то безлюдного места. Обрывки воспоминаний начали роиться в голове. Взгляд упал на лобовое стекло. Он содрогнулся и отпустил руль.
Захват, гонка, записка.
«Пацаны! — гласило послание. «Прыжок позади. Пределы необходимой самообороны исчерпаны. Живым, здоровым и в ясном уме я возвращаю машину с водилой и выхожу из игры.
Прощайте. Надеюсь, мы квиты.
В случае продолжения недоразумения и предъявления новых претензий буду вынужден поступиться собой, вынести сор из избы и обратиться за помощью к своей крыше. Ваши ФИО и адреса мне известны. Спасибо водиле.»
Покончив с чтением, водитель откинулся назад, на спинку сиденья. Ледяная испарина выступила на лице. Помимо захвата
и гонки ему пришлось пережить и ещё кое-что. Пытка любимым «ТТ». Спасибо памяти — не подвела. Смотря прямо в чёрный зев дула, выдал всё, как на духу. Лишь с шефом вышла заминка. Голос вдруг отказал. Пришлось изворачиваться и заканчивать исповедь на пределе возможного — шёпотом.
А выстрел всё-таки грянул. Напоследок пассажир решил проверить: настоящий ли пистолет. Ба-бах! Все сомнения рассеялись. Чокнувшаяся гильза, дыра в крыше и пуля, исчезнувшая в поисках звёзд. Водитель зажмурился. Вот тут-то, теряя остатки контроля над собой, он и вцепился намертво в руль…
Домашний арсенал пополнился настоящим боевым оружием. Под большим секретом Боронок сообщил Алёне, что участвовал в захвате особо опасных преступников. Рабочая дружина едва не отличилась. Рецидивисты убежали, обронив пистолет.
Смотря в его опухшее, изуродованное лицо, близкая к затяжному обмороку, она верила и не верила. Перед сном срывающимся голосом потребовала выхода из рядов дружинников и прекращения участия в каких-бы то ни было рейдах. Боронок обещал. Вдохновлённая своей маленькой победой, Алёна предложила избавиться заодно и от пистолета. Но здесь её ждала неудача. Боронок, проявив твёрдость, был неумолим. Смутное время. Честное население должно вооружаться. Каждый обязан заботиться о своей безопасности сам. И, кончая пустые разговоры, сконцентрировал общее внимание на демонстрации волшебной магии оружия.
Пистолет был хорош, Боронок - тоже, представление заслуживало самых высоких похвал. Но итог для Алёны был неутешителен. Зло селилось дома. У них обоих, и у «ТТ», и у её мужчины не было предохранителя.
Прошла неделя. Раны Боронка затягивались. Однако на душе было тяжело. Он ждал развязки.
Очередная встреча произошла вечером, в нескольких шагах от проходной. Знакомая пара вдруг выросла у него на пути. Выглядя довольно миролюбиво, предложила прокатиться. Он был не в силах отказать им.
Они прокатились до профтехучилища на улице Бассейной. Рядом, внутри жилого двора находилось кафе. По словам водителя — лежбище крыши.
Перед входом его обыскали, убедились в отсутствии оружия и повели внутрь. Как он догадался, здесь ему была уготована встреча с главным, шефом, тем самым загадочным инкогнито, одно лишь упоминание о котором привело в ступор и лишило голоса водителя во время сеанса правды в машине.
Усаженный за один столик с ним, Боронок понял водителя. Кликни пыточных дел мастеров из средневековых подземелий, и главный без труда один бы затмил их всех. Душегуб. Редкая паутинка жёлтых волос на голове, перебитый расплющенный нос, пронзающий насквозь взгляд. Меж узловатых, увенчанных перстнями, пальцев был зажат мундштук с дымящейся сигаретой. Однако чего-то не хватало в этом образе. Боронок затаил дыхание. И дождался — ему ухмыльнулись блестящие железные зубы.
— Твоя записка? — последовал глухим голосом вопрос.
Глянув перед собой, Боронок увидел знакомые родные письмена. Написанное пером не вырубишь топором. Признаваясь, молча кивнул головой.
— Остроум. Теперь расскажи, про какую крышу речь идёт?
— Там всё написано.
— То есть, надо думать, за тебя есть вступиться кому?
Боронок промолчал. Без пяти минут пенсионер наводил страх, который был ещё ему неведом. Из какой норы он вылез?
Струя сигаретного дыма, пущенная прямо в лицо, побудила обрести дар речи.
— Отпустите меня, — поник головой Боронок. — Моя крыша вам отступные выплатит. Даю слово.
— Брось, — отмахнулся главарь. — На кой ляд мне твои отступные? Это с меня причитается.
— За что причитается? — поднял голову Боронок.
— За то, что встретились мы с тобой.
— Встретились, — эхом повторил Боронок.
— Ухарей моих развести, пленного взять, машину, пушку и смыться — таких смертников я не припоминаю. А живу я долго. Редкой породы ты.
— Обознались вы. Не я это.
— Крыши твоей я не боюсь, — задумчиво, не слыша слов Боронка, произнёс главарь. — Пусть, что хочет делает, хоть из портков вылазит — мне всё равно. Ты теперь ухарь мой.
— Как это? — сдавленным голосом спросил Боронок.
— Так. Отбегался ты, парень. Отныне вместе жить и работать будем. Гарантирую деньги и чистые руки. Бабы, еда, выпивка и прочие развлечения — за мой счёт.
— Я…
— Соглашайся. Одна у тебя путь-дорожка. Вариантов нет. За грехи свои прошлые не переживай. Нашлось кому ответить. Ты сейчас съезди, попрощайся. Да долго там не задерживайся. Жду я тебя.
Главарь выпустил облако дыма и взмахом руки прервал разговор.
Не успел Боронок опомниться, как снова оказался в окрестностях Крематория — под автомобильным мостом. Без проволочек его вывели из машины и повели к какой-то лежащей на асфальте фигуре тряпья. Приблизившись, Боронок увидел человека, разбившегося насмерть. Спустя мгновение опознал водителя. Внутри захолонуло. Вот так кончаются настоящие прыжки с моста.
Он взглянул в лица своих провожатых.
— Прощайся, — сказали они. — И живи. Вот ключи.
Ключи были от красной «Нивы». Она стояла поблизости, возле опоры моста, сиротливо ожидая своей участи.
Ухари были смертны, как и он сам. Бояться их особых причин не было. Но, затмевая реальность, перед глазами стоял бессмертный главарь. Зло, страшнее самой смерти. И рука вопреки воле непроизвольно сама собой потянулась за ключами.
Дружескими хлопками по плечам бандиты одобрили его выбор.
— Водить умеешь?
Он отрицательно покачал головой.
— Научишься. Как и всему остальному. Поехали.
Темнело. Красная «Нива» и белые «Жигули» покинули зловещее место. Под мостом остался лежать труп неизвестного. Несчастный случай. Чревато хождение по мостам в одиночку.
По пути новых товарищей потянуло на общение.
— Силён ты был на мосту. Где обучался таким трюкам?
— Трудное детство.
— А-а. Повезло тебе.
— Спасибо на добром слове. И за то, что в спину не стреляли.
— Хотелось досмотреть, чем всё кончится. Шансов у тебя почти не было.
Пауза последовала вслед за общими воспоминаниями. Бывшие зрители насупились.
— Товарища из-за тебя потеряли. Теперь с тебя спрос будет особый — как за двоих. Имей это в виду.
Боронок кивнул. Общение внезапно утомило его. Рубя все связи и контакты, он ушёл в себя.
Трагичным оказался побег с моста. Ему — бандитский капкан, водителю — вечные объятия с асфальтом. Какие козни ещё готовила судьба?
Машины мчались в город. Немая тьма проносилась за стеклом. Все ответы были впереди. А пока жизнь одолевала смерть — ярким примером неисповедимости путей постсоветского естественного криминального отбора.
Фрагмент из книги "Constanta".