А.С.Пушкин:
Да здравствуют музы, да здравствует разум!
«Вакхическая песня»
Заметки на полях дневника. 2.
«Маленький Огонь живёт за рекой». Один из реальных героев моего невыдуманного романа – это мой Маленький Огонь…
Пушкин в стихотворении «Осень», написанном в период второй его Болдинской осени, приоткрыл нам тайну своего творческого процесса. Конечно, слово «процесс» тут не годится, речь идёт всё-таки не о каком-то физиологическом процессе, хотя реалист Пушкин затронул практически и эту сторону бытия («здоровью моему полезен русский холод», «таков мой организм» – это тоже у него есть!) Нет уж, лучше я вместо наукообразного слова «процесс» употреблю слово «взлёт». Именно так, переживаемый в Болдине творческий взлёт Пушкина выражен им в стихотворении «Осень». Точно, понятно, с предельной ясностью и откровенностью, с потрясающей выразительностью. И непременным условием этого творческого взлёта, как оказалось, был ОГОНЬ…
Но гаснет краткий день, и в камельке забытом
Огонь опять горит – то яркий свет лиет,
То тлеет медленно – а я пред ним читаю
Иль думы долгие в душе моей питаю.
И забываю мир…
Перед камельком, камином, костром, простой печуркой, где бьётся огонь, почему-то творческое воображение разыгрывается с особой силой. Вдохновение приходит легко, как будто слетает с небес. Как дар, как незаслуженная награда… Я это заметила давно. Смотришь на Огонь, ощущаешь его присутствие – и точно по пушкинскому варианту: «И пальцы просятся к перу, перо – к бумаге, \\ Минута – и стихи свободно потекут».
Сначала мой Маленький Огонь жил в пятнадцати километрах от моего дома. В заброшенной в лесу избушке, приюте охотников и рыбаков, спрятанном от посторонних глаз за каменной грядой, у ручья. Мы с мужем случайно обнаружили этот маленький домик в одном из своих лыжных походов. Стали часто навещать чудом сохранившееся лесное пристанище. Теперь не нужно было таскать с собой палатку – лесная сторожка была нашим приютом. Однажды, сидя у печки в зимнюю стужу, подбрасывая в огонь берёзовые поленья, я обнаружила, что Огонь заговорил со мной...
Я всего лишь огонь в тесной маленькой печке-буржуйке,
Что живёт в одинокой избушке в далёком лесу...
Ты пришёл, Человек? Так скорее же пламя раздуй-ка!
Я живой, просто в чёрную, видно, попал полосу...
Лишь с тобой, Человек, я живу. Я любуюсь тобою.
Коль тебе хорошо, то пляшу на поленьях и я…
А ещё я дружу с постаревшей печною трубою:
Заменить бы на новую... Будем ли с новой друзья?
Я тебя понимаю: в скитаниях счастье ты ищешь,
В этом маленьком мире ты мир вспоминаешь большой…
Но согрею тебя хоть на миг я – и чаем, и пищей,
Я буржуйкин сыночек, но с доброй и щедрой душой.
Ты уходишь, а я растворяюсь в безжизненном пепле,
Замолкаю в утробе несытой моей госпожи…
Человек, я люблю тебя, слышишь? В разлуке я слепну…
Снова жду – и дождусь! Приходи, о любви расскажи…
Дорогой Человек! Ты всмотрись в мою душу живую,
Я и сам своим взглядом сумею проникнуть в тебя.
Хоть в буржуйке живу, но совсем не похож на буржуя:
Если я умираю, то я умираю любя…
Я всего лишь огонь в тесной маленькой печке-буржуйке,
Что в далёком лесу в одинокой избушке живёт...
Ты пришёл, Человек? Ну, скорее же пламя раздуй-ка!
И не думай, что умер я… Нет, я не умер… Я – вот…
И я, человек, ведь тоже должна была что-то сказать в ответ на такое горячее признание в любви…
Рюкзак и лыжи… С горочки – разгон!
И вот избушка… «Брысь!» – мышонку скажем.
Теперь злодей-мороз ничуть не страшен:
В печурке тесной оживлён Огонь.
Ты ждал меня? Ну, здравствуй, Огонёк!
Тебе подброшу я древесной пищи,
И потолкуем мы с тобой, дружище…
И ты не будешь больше одинок.
О, вижу, как ты бесконечно рад!
Забытый рок-н-ролл от счастья пляшешь!
Люблю ночные разговоры наши,
Мой Маленький Огонь, мой славный брат!
Пускай и высунул ты красный свой язык,
Пусть дразнишься, но я-то понимаю:
Ведь это ты смущение скрываешь,
Что в мысли мои тайные проник.
Бумагой подкормлю тебя чуть-чуть,
Хоть у тебя с черновиков – изжога,
Но ты же знаешь, что пишу я – много…
А если сжечь? поможешь? отдохнуть?
Мой добрый друг, не забывай меня
В холодном мраке заполярной ночи…
И я люблю тебя. Давно. И очень.
Жаль, ты Огонь – нельзя тебя обнять.
Одна из моих читательниц заметила, что в моём отношении к Огню есть что-то языческое. Я решила назвать себя сестрой Огня…
К тебе – опять! К тебе, родной Огонь,
как будто ты назначил мне свиданье…
Уйди, тоска! Уймись, оставь, не тронь!
И боль пройдёт. «Ведь каждый в мире странник».
Там, вдалеке, разлив иных огней,
веселье, город, песни, звон гитары…
Здесь, в темноте, в тиши тайги моей,
Огня живого колдовские чары.
Кто в мире благоденствий одинок,
тому судьба – дороги бесприютность
и огненной энергии приток:
залог и очищения, и смуты.
Огонь творит, как прежде, колдовство,
сжигает он печаль и расстоянья!
И грех – отвергнуть древнее родство...
«Живи! Люби!» – он шепчет заклинанья.
И оживу, в душе любовь храня.
Нет, не язычница! Сестра Огня.
Огонёк радовал меня, утешал, когда бывало на душе тяжело…А порой и я ободряла его…
По тем, кто очень далеко от нас,
сегодня с Огоньком мы загрустили,
и он от слёз безудержных погас,
утратив веру в собственные силы.
Пришлось самой мне утешать его –
привычные мы изменили роли…
Ему твержу я: «Жить-то – ничего…»
А он молчит, от жизни словно болен…
Доказываю другу Огоньку,
что радоваться повод мы отыщем,
что песенки разгонят нам тоску
и беды не посмеют лезть в жилище…
… И он поверил – добрый старый друг…
И слёзы высушил – трещат поленья в печке…
………………………………………….
Тайком реву, скрывая боль разлук...
Зато Огню доверчивому легче.
Однажды в наших походах случился очень длинный перерыв… И я затосковала по Маленькому Огоньку, как действительно тоскуют по человеку… Какой радостной была новая встреча после длинной разлуки…
От всех разлук – сильнее радость встречи!
Мой Огонёк и пляшет, и поёт,
и жить с его припевом стало легче:
«Дождётся тот, кто очень верно ждёт!»
Мой Маленький Огонь! Мой друг старинный!
Ничуть горячий нрав твой не остыл,
волшебней всех расфранченных каминов,
конечно, ты – один лишь только ты!
Не часто выпадает нам свиданье:
к тебе далёкий снежный путь ведёт,
но я твержу себе как заклинанье:
«Дождётся тот, кто очень долго ждёт!»
Душою ты – наивнейший ребёнок,
с тобою рядом сказка оживёт,
твой голосок по-детски чист и звонок,
и ты легко любой растопишь лёд…
.......................................
В глухом лесу, в избушке деревянной,
Огонь надолго без людей уснёт …
Тайком меня он спросит на прощанье:
«Дождётся ль тот, кто очень сильно ждёт?»
Огонь в печи гудит о том о сём,
сухой паёк свой получив древесный...
- Как хорошо... Мы вновь с тобой вдвоём...
Поодиночке не поются песни...
- Огонь к Огню стремится. Наш союз
скреплён и дружбой, и любовью тоже.
Так непосилен ожиданья груз,
когда ко мне ты долго не приходишь!
- С тобой, Огонь, здесь коротаю ночь
под пламенные дружеские речи...
Единственный ты, кто бы мог помочь
распутать мой клубок противоречий...
- О, Человек мой, я смущён, польщён
и, признаюсь, немного озадачен:
не говорил такого мне ещё
в лесу глухом никто. Я тайны прячу,
тебя без лишних слов всегда пойму.
- Я знаю, всё ты понимаешь, знаю,
и от тебя любой совет приму...
- Так я скажу: люби не угасая!
- Мой Маленький Огонь, лесной философ,
неразрешимых нет с тобой вопросов...
А потом мы переселили Маленький Огонь в дачный домик на берегу нашей реки Тунтсайоки. Муж построил деревянную-избушку-на-каменных-ножках, в круглой печке-буржуйке нашёл пристанище мой старый друг. Я его люблю, кормлю своими черновиками, отдаю для критического разбора свои стихи и рассказы, а он мне бормочет сказки. И я их записываю на всякий случай, вдруг когда-нибудь можно будет опубликовать. Живой огонь – это верный друг всех поэтов, больших и маленьких. Уж поверьте мне…
Домик на Тунтсайоки
для Маленького Огня
выстроен, чтоб одиноким
не был мой друг ни дня;
чтоб через мост за речку
могла я к нему прийти;
чтобы горячим сердечком
светил мне всегда в пути;
чтоб песенку спел – и сказку
придумал бы для внучат;
и чтобы с ним без опаски
о счастье вдвоём мечтать;
чтоб были мы неразлучны
до самых последних дней...
Прекрасная это участь –
сотворчество двух огней!
А ведь за всей этой сказкой – горячая любовь к Поэту…