Бог вдохнув душу в христианина открывает ему глаза сердца в видении Себя. Но слабость веры состоит в том, что она опирается на опыт других и вероятное часто делает истинным. Не имея в себе глубины понимания, сердечная вера внешнее и невероятное в чудесах воспринимает как действительное.
Для верующего христианина невероятно, что Бога нет, но Его вероятность не может стать для веры действительной уверенностью в невидимом Духе, если она одностороннее основывается только на переживании сердца. Вера, исключающая из себя ум Христов, и возможность его обретения, это только личное, субъективное чувство, которому не доступно содержание Духа. Такой христианин ходит верою, а не видением Бога. Даже в полной самоотдаче в вере, Всевышний не имеет возможности раскрыть Себя христианину в видении лицом к лицу, так как это ещё не уровень Духа.
Свою веру христианин хочет перевести в уверенность, а Дух в действительность, и не рассуждать гадательно о Боге, но опираясь на сердце он не может выйти за пределы своего человеческого опыта. Опыт же сообщает только о том, что воспринято и никогда не говорит о том, почему это так.
В своей внутренней жизни, отдавая приоритет сердцу, христианин живёт в различных представлениях о Боге, которые он воспринял из текстов культуры. В этих свидетельствах Бог оставил Свой след через Слово пороков. Эти представления соединяются друг с другом посредством воображения, создавая внутреннюю жизнь мифа. Всякая человеческая жизнь мифологична если она основана на системе представлений, которые имеют всеобщую форму Первопринципов. Такие архетипы бессознательного находятся в сознании каждого верующего христианина, это необходимое начало веры, и начаться иначе она не может. Более того, разум развивающийся отдельно от мифа бесплоден, как мужское начало бесплодно отдельно от женского. Такой разум наблюдает распадающийся мир, потерю Бога и идёт к самоуничтожению себя.
Под покровом веры, в сердечном переживании образа Спасителя, воображение самопроизвольно соединяет различные картины на которые отзываются чувства. Всякий выход за пределы сердца в сверхчувственное воспринимается как потеря веры, но именно сверхчувственный ангельский мир раскрывает сущность Божественной мысли как всеобщей связи Духа. Для сердечной душевности сверхчувственная мысль доступна только в интуиции, которая для верующего сознания должна быть выражена на языке образа, и поэтому доступна для переживания во внутреннем опыте. Представление, как способ мысли, не может подняться в сферу сверхчувственного Духа, хоть это сверхчувственное представляет в сознании, как всеобщие абстрактные представления о добре и зле, о мире и Боге. Представление вынужденно перетолковывать мысль на свой язык, иначе представляющее сознание не может создать понимания содержания. Душевный христианин в рассуждении о Боге пользуется всеобщими представлениями о бытии, сущности, понятии, но содержание этих всеобщих представлений он может получить только через интуицию из сверхчувственного Духа, куда не ступает нога человека, потому что для представляющего сознания нельзя увидеть Бога и остался в живых.
Наметившийся дуализм душевного и Духовного христианство разрешает в прохождении субъективно личного пути во всеобщем содержании Духа, или другими словами - прохождением крестного пути со Христом. Для того, чтобы верующему преодолеть земное притяжение и вывести корабль сознания в самостоятельный полет Духа, надо саму личность христианина сделать топливом для разгона и отрыва от земного. Только приобретая свободу орбитального полета, Дух видит Свое отражение в земном целостно, также как и Свое отражение во вселенском Космосе, как Я и Отец одно.