ЛОКК О СОЗНАНИИ, ЛИЧНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ И ДЛИТЕЛЬНОСТИ
Гидеон Яффе
Бесспорно и бесполезно утверждение, что для Локка личностная идентичность
состоит в идентичности сознания. Это неоспоримо, потому что он просто выходит и говорит то же самое в отрывках, подобных следующему: «[Т]е же сознание сохраняется. . «личная идентичность сохраняется». (II.27.13) (1). Это бесполезно, однако, по двум причинам: во-первых, неясно, что такое сознание ; какая часть деятельности ума в данный момент времени составляет его «сознание»? Во-вторых, даже если бы мы знали что, из всего множества событий, происходящих в моем уме, теперь является моим «сознанием», и знали, что из всего множества вещей, которые происходили в уме ребенка, который в 1976 году был вынужден носить смущающий матросский костюм, является его «сознанием». неясно, какие условия должны быть выполнены, чтобы два «сознания» были одинаковыми.
Простая теория памяти индивидуальной идентичности - теория, согласно которой более поздние и более ранние личностные стадии являются стадиями одного и того же человека только на тот случай, если более поздний может помнить опыт более раннего, - пытается решить обе проблемы одновременно. Теория отождествляет сознание с любым сознательным актом осознания, а затем настаивает на том, что два акта осознания одинаковы по своей сути. Это имеет соответствующий смысл, если они имеют одно и то же содержание, если они представляют собой осознания одной и той же вещи. Что делает мое «сознание» и сознание мальчика в матроске одинаковыми, с этой точки зрения, так это то, что мы оба осознаем одно и то же событие и одним и тем же образом.
Простая теория памяти обладает большим достоинством понятности, но у нее есть много знакомых проблем, и есть знакомые проблемы с приписыванием ее Локку. Я не буду повторять их здесь. Моя цель, напротив, состоит в том, чтобы добиться некоторого прогресса в определении того, что Локк на самом деле понимает под «сознанием», и использовать то, что я узнаю, чтобы пролить некоторый свет на его теорию индивидуальной идентичности. Сознание, очевидно, является формой осознания;
это роднит его с ощущением, которое для Локка также является формой
осознание. А сознание, очевидно, направлено внутрь. Как выразился Локк , «осознание - это восприятие того, что происходит в собственном уме человека». (II.1.19). Этим оно отличается от чувственного восприятия, которое представляет собой осознание не того, что происходит в уме, а того, что происходит вне его.
Но можно ли сказать больше? Существуют ли другие и более важные различия между ощущением и сознанием? Они различаются по своим объектам, но различаются ли они и по другим важным параметрам? Чтобы ответить на этот вопрос, я буду искать
в месте, которое могло показаться на первый взгляд необычным; я рассмотрю обсуждение Локком идеи длительности в 2.14. Я утверждаю, что аргументация этой главы проливает значительный свет на понятие Локка о сознании и на то, что отличает его от чувственного восприятия. Большая часть этой статьи будет посвящена выводам Локка о продолжительности как различии между сознанием и чувственным восприятием. Однако в конце я вернусь к теории индивидуальной идентичности «того же сознания» и скажу несколько слов о том , как эту теорию можно понимать в свете того, что мы узнали о
природе сознания, как ее понимает Локк.
Понятие длительности, которое имеет в виду Локк, когда в 2.14 берется объяснить, как мы приобретаем эту идею, унаследовано от Декарта. Оно может обозначать. продолжительность состояния ума или же качество, возникающее из существования вещи. Локк поддерживает последнюю точку зрения, делая следующее замечание о длительности: [Мы] должны рассматривать продолжительность вещи просто как модус, при котором мы мыслим вещь, поскольку она продолжает существовать. Вещь обладает качеством длительности только в том случае, если она обладает общим свойством непрерывного существования.: если путь объекта во времени непрерывен, то он обладает свойством длительности. С точки зрения продолжительности, которую предлагает Декарт, кажется, что определенные количества продолжительности относятся к длительности, как фигуры относятся к протяжению; оба являются особыми способами, которыми нечто непрерывное (протяженность во времени, протяженность в пространстве) может быть прекращено. Локк поддерживает эту концепцию, написав, что «мы называем Существованием или Продолжением Существования самих себя или что-либо еще... Продолжительность нашей личности, или что-то подобное»(2.14.3).(4)
Стоит остановиться на мгновение, чтобы рассмотреть немного дальше, как Локк
должен думать о непрерывности существования, продолжительности, учитывая то, как он
включает в себя ряд близких понятий. Возьмем, к примеру, его печально известную трактовку принципа индивидуации: [T]he principium Individuationis. . Существование само по себе, определяющее Существо любого рода в определенное время и место, не сообщаемое двум Существам одного и того же рода....Давайте предположим атом... как Существующее в определенное время и в определенном месте. Очевидно, что, рассматриваемое в любой момент своего Существования, оно в этот момент одно и
то же с самим собой. Ибо будучи в данный момент тем, что оно есть, и ничем иным, оно
остается тем же, и поэтому должно продолжаться, пока продолжается его Существование: ибо так долго оно будет то же самое, и никакое другое. (2.27.3).
Здесь Локк использует понятие непрерывности существования, чтобы объяснить - или, возможно, развенчать - идею того, что отличает каждую вещь от других, что придает вещам их идентичность. Одновременно вещь тождественна всем и только тем вещам того же рода, которые занимают то же место, что и она; с течением времени вещь тождественна всем и только тем вещам, в которых продолжается ее существование. Таким образом, для Локка понятие существования взаимоопределимо с понятием занятия места. Локк считает аксиомой, что две вещи одного и того же вида не могут занимать одно и то же место в одно и то же время. Но более важно то, что Локк использует эту аксиому, чтобы сказать, что значит существовать в определенное время: это
значит занимать место, которое не могут занимать другие люди или вещи того же типа.
Таким образом , непрерывно существовать означает постоянно занимать места, которые не могут занимать отдельные представители своего рода. Чтобы понять, что именно это означает, обратимся к примеру Локка с атомом и сделаем два упрощающих предположения: предположим, что атом занимает ровно одну точку в любой момент времени, и представим, что вселенная атома одномерна; он состоит только из числовой линии. Рассмотрим множество мест, занимаемых в то или иное время атомом. Назовем это множество Р. Если атом существует непрерывно, то Р должен быть тем, что я назову «плотно упакованным»: для любого два члена Р - два места, занятые объектом - есть член
Р, лежащий между ними; то есть есть член P, который ближе к каждому из двух членов, чем они друг к другу. Таким образом, чтобы набор мест был плотно упакован, между местами должна быть некоторая мера расстояния. Однако быть плотно упакованным недостаточно для непрерывного существования, поскольку атом может прыгнуть, скажем, от 0 до 1, а затем вернуться, чтобы покрыть точки между 0 и 1. В таком случае занятие атомом места не будет быть непрерывным, но будет включать скачок. Чтобы предотвратить такую возможность, мы должны вообразить, что P также является тем, что я назову «плотно упорядоченным»: путем, которым вещь, проходящая через элементы P во времени, должна быть непрерывной в математическом смысле. То есть, если атом существует непрерывно и если в какой-то момент своей жизни атом занимает точку 0, а в какой-то более поздний момент занимает точку 1, то он должен проходить через все точки между 0 и 1 и должен делать это непрерывно. Если множество мест, занимаемых какой-либо вещью, плотно упорядочено, оно также плотно упаковано (хотя по причинам, которые, я надеюсь , станут ясными, тем не менее полезно иметь понятие о плотно упакованном множестве мест). Итак, мы можем сказать, что вещь обладает непрерывностью существования только в том случае, если множество мест, которые она занимает в течение своей жизни, плотно упорядочено. Это необходимое условие непрерывности существования; как мы вскоре увидим, этого недостаточно.
Но сначала рассмотрим понятие «место». Место оказывается чрезвычайно
неуловимым понятием для Локка - более неуловимым, чем пример с атомом. Каким свойством является место вещи, зависит от того, что это за вещь и от наших целей при ее обозначении. Место атома, протяженного объекта, есть физическое положение или положение в пространстве. Однако место шахматной фигуры во многих случаях определяется площадью, которую она занимает на доске; можно сказать, что король занимает то же место , что и раньше, даже если он был перемещен в пределах поля, которое он занимал, и даже несмотря на то, что доска была перемещена через комнату (II.xiii.7–8). Как говорит Локк: [Эта] модификация расстояния, которую мы называем местом, создается людьми для их общего пользования, чтобы с их помощью они могли определять конкретное положение вещей, где у них был повод для такого обозначения, так что люди рассматривают и определяют это место по отношению к тем соседним вещам, которые лучше всего служат их настоящей цели, не принимая во внимание другие вещи, которые для другой цели лучше определяли бы место той же самой вещи. (2.13.9).
Относительность места вещи по отношению к нашим целям при определении ее места , по Локку, безусловно, связана с относительностью вида вещи по отношению к нашим целям. Определение вида вещи - хорошо известная и хорошо изученная черта
локковской теории принадлежности к виду (5). Локк также предполагает, однако, что
место вещи не обязательно должно быть даже физическим местоположением, даже относительным физическим местоположением, ибо существуют понятия расстояния, которые нефизичны, и с ними приходят соответствующие понятия близости и места. Например, он предлагает следующий пример: [Если] кто-нибудь спросит, в каком месте находятся стихи, сообщающие историю Ниса и Евриала, «было бы очень неуместно определять это место, говоря, что они были в такая часть Земли, или в Библиотеке Бодли: Но правильное Обозначение места было бы частями Сочинений Вергилия; и
правильным ответом было бы то, что эти стихи были примерно в середине девятой
книги его «Энеиды»; и что они всегда постоянно находились в одном и том же
месте с тех пор, как был напечатан Вергилий. (2.13..9)
Мне кажется практически невозможным придать смысл идее Локка здесь,
не рассматривая место рассказа как нечто отличное от положения в пространстве в обычном смысле. Скорее кажется, что с отождествлением соответствующего рода вещей приходит соответствующее понятие расстояния и понятие места, которые таковы, что две вещи одного и того же идентифицируемого вида не могут в одно и то же время занимать одно и то же место, в этом и состоит смысл места. Короче говоря, для того, чтобы вещь обладала свойством длительности или непрерывного существования, необходимо, по крайней мере отчасти, чтобы набор мест, которые она занимает, был плотно упорядочен, при том понимании, что само понятие места и понятие расстояния между местами, которого требует это понятие, определяются видом, к которому принадлежит вещь. Таким образом, иметь представление о длительности вещи - значит представлять набор мест, которые занимает вещь, чтобы быть плотно упорядоченной; тТаким образом, такое представление включает в себя на заднем плане представление о том роде, к которому принадлежит вещь, роде, который приносит с собой представления о месте и расстоянии между местами.
Однако в понятии непрерывного существования есть нечто большее, чем
это. Чтобы увидеть это, полезно рассмотреть, чему Локк противопоставляет непрерывное существование, а именно последовательному существованию. Он пишет: «Только в отношении вещей, Существование которых последовательно, каковы Действия
конечных Существ, vg Движение и Мысль, которые состоят в непрерывной череде
Последовательности, об их Различии не может быть и речи в тот момент, когда оно начинается, они не могут существовать в разное время или в разных местах, как постоянные Существа могут в разное время существовать в отдаленных местах. (2.27.2).
Идея здесь примерно такая: когда я двигаю пальцем, скажем, из точки от 0 до 1 на числовой прямой, кончик моего пальца последовательно занимает каждую из точек на отрезке; но правильно ли будет сказать, что движение моего пальца, т. е. действие, последовательно занимало эти точки? Нет, ибо движение происходит не в точке 0, потом в точке 1/2 и еще позже в точке 1, как кончик моего пальца. Часть движения, которая происходит, когда мой палец находится в точке 1/2, исчезает, как только мой палец больше не находится в этой точке; он не существует снова позже в точке 3/4 и еще раз в точке 1; в этих точках существуют довольно новые части движения. Заметьте, однако, что нет смысла в том, чтобы множество мест, занимаемых кончиком моего пальца,
отличается от набора мест, занятых движением моего пальца. Если движение происходит где угодно, то оно происходит в точках от 0 до 1. Но если множества мест, занимаемых двумя вещами, одинаковы, то одно и другое не могут быть плотно упорядочены; все
функции, которые есть у одного набора, есть и у другого. Однако кончик пальца
существует непрерывно, в то время как движение пальца существует последовательно.
Из этого следует, что непрерывное существование должно быть чем-то большим, чем то, что улавливается обращением к наборам плотно упорядоченных мест. Что еще есть? Ответ содержится, как мне кажется, в только что процитированном отрывке. Локк замечает, что время существования является существенным свойством частей последовательно существующих вещей, и можно сказать, что именно эти части занимают определенные места; не так в непрерывно существующих вещах. Это также части постоянно существующих вещей, которые занимают места - именно кончик пальца, а не весь палец, занимает в определенное время точку 0 на числовой прямой. Но не является существенным свойством этой части то, что она существует в какое-либо конкретное время. Он не «умирает в тот момент , когда начинается».
Подводя итог, для Локка непрерывное существование можно определить следующим образом: вещь существует непрерывно тогда и только тогда, когда (1) множество мест, которые она занимает, равно плотно упорядоченные, и (2) части вещи, занимающие определенные места способны существовать в разное время; они не исключены из этого своими существенными свойствами. Заметьте, и это будет иметь некоторое значение позже, если бы вы признали , что вещь, существующая в определенное время, точно такая же, как нечто, существующее в другое время, этого было бы достаточно, чтобы признать, что то, с чем вы сталкиваетесь, является не тем, что «навсегда погибает»; если одна и та же вещь существует в разное время, то время существования не может быть среди ее существенных свойств.
Вернемся теперь к обсуждению Локком длительности в 2.14. Учитывая контраст
между непрерывным и последовательным существованием замечание, которым Локк
открывает эту главу, чрезвычайно провокационно. Он пишет: «Есть другой вид расстояния или длины, представление о котором мы получаем.. .из мимолетных и постоянно исчезающих частей Наследия. Это мы называем длительностью. (2.14.1)
Причина, по которой это замечание является провокационным, заключается в том, что Локк говорит нам, что мы получаем идею непрерывного существования из восприятия чего- то, что не обладает этим свойством; мы получаем его из последовательности, которая имеет «вечно исчезающие части» и, следовательно, не удовлетворяет второму условию, указанному выше, для непрерывного существования. Таким образом, Локк утверждает, что наш разум способен вытащить кролика из шляпы: именно из чего-то, чему не хватает длительности, мы черпаем наше представление о нем.
Как это происходит? Отвечая на этот вопрос, Локк делает два утверждения, одно положительное и одно отрицательное. Положительное утверждение состоит в том, что мы выводим идею длительности из размышлений о последовательности наших идей. Отрицательное утверждение состоит в том, что мы не можем вывести идею из ощущения движения, т. е. из ощущения последовательности мест, занимаемых предметом. Итак, кролика нельзя вытащить из любой шляпы; никакая старая воспринимаемая последовательность не годится для приобретения идеи длительности; подойдет только последовательность собственных идей. Таким образом,
Локк должен объяснить, как мы получаем идею длительности из размышлений о
последовательность наших идей, и объяснение не должно беспорядочно допускать
приобретение идеи из восприятия других последовательностей, таких, как последовательность мест, занимаемых движущейся вещью. Наоборот, объяснение того, почему мы не можем получить идею длительности из ощущения движения, не должно исключать возможность того, что мы можем получить идею из размышлений о последовательности наших идей.
Давайте сначала посмотрим, что Локк может сказать в поддержку отрицательного утверждения, что мы не можем вывести идею длительности из восприятия движения. То, что он говорит по этому поводу, легко понять неправильно. Ясно, что он нападает на нашу способность получить представление о последовательности из чувственного восприятия движения. Учитывая идею продолжительности, это разумная стратегия. В конце концов, у вас не может быть идеи длительности, если у Локка нет идеи, которая представляет места, занимаемые вещью, как плотно упорядоченные; но такая идея должна, следовательно, представлять эти места как упорядоченные, т. е. как
последовательные.
Таким образом, если вы не можете получить идею последовательности из восприятия движения, мы можем быть уверены, что вы не можете получить идею длительности из этого восприятия. Но, тем не менее, далеко не ясно, почему он думает, что нам не хватает способности усваивать идею последовательности из восприятия движения. В поддержку этого утверждения он пишет: «Размышляя о появлении различных идей, одной за другой, в нашем понимании, мы получаем понятие последовательности; и если кто-нибудь подумает, что мы скорее получили его из нашего наблюдения за движением с помощью наших чувств, то он, быть может, разделит мой ум, если он подумает, что даже движение производит в его уме идею последовательности не иначе, как как он производит там непрерывный ряд различимых идей. Ибо человек, глядя на тело, действительно движущееся, не замечает никакого движения, если только это движение не производит постоянную череду последовательных идей. Человек, ставший в море, вне поля зрения Земли, в погожий день, может смотреть на Солнце, или Море, или Корабль в течение целого часа и не заметить никакого движения ни в том, ни в другом; хотя несомненно, что две, а может быть, и все эти вещи прошли за это время большой путь . новую Идею в нем, тогда он воспринимает, что было Движение. (2.14.6)
Какое основание Локк дает в этом отрывке для мысли, что мы не можем получить
идею последовательности из восприятия движения? Существует способ прочтения того, что он говорит в поддержку этого утверждения, который предполагает приписывание
этого действительно глупого аргумента, и многое в только что процитированном отрывке побуждает к атрибуции. Глупый аргумент звучит так: «Иногда что-то движется, но наблюдатель не может этого сказать. Такой наблюдатель не имеет представления о
последовательности из восприятия вещи, даже если вещь фактически занимает последовательность различных мест. Следовательно, идея последовательности не выводится из восприятия движения». Проблема, конечно, в том, что если наблюдатель не может сказать, что предмет находится в движении, то он на самом деле не ощущает движения. Если бы гипотетический наблюдатель, не ощущающий движения, все же имел определенное понятие, то это свидетельствовало бы о том, что это понятие не является производным.от ощущения движения. Но тот факт, что у гипотетического наблюдателя, не ощущающего движения, отсутствует идея последовательности, оставляет ощущение движения одним из возможных способов приобретения понятия; если бы он
только заметил, что вещь, которую он видел, находится в движении, мы могли бы сказать, что тогда у него возникла бы идея последовательности. Однако это вывод, противоположный тому, который намеревается сделать Локк. Теперь, в только что процитированном отрывке, Локк действительно добавляет, что тот, кто ощущает движение, имеет последовательность идей. Но это не помогает, так как для такого человека есть две вещи подряд, и наблюдатель осознает обе: он осознает через ощущение.последовательных мест, занимаемых объектом, и он осознает посредством отражения последовательных состояний своего ума. Кто сказал, что он не
выводит свою идею последовательности из первой из этих двух последовательностей,
последовательных мест, занимаемых объектом?
Но если Локк не приводит этот глупый аргумент в поддержку отрицательного
утверждения, что он говорит? Чтобы понять, к чему он стремится, полезно рассмотреть ужасный пример, который он предлагает несколькими абзацами позже: пусть пушечное ядро пройдет через комнату и на своем пути оторвет с собой конечность человека; это так ясно, как любая демонстрация, что он должен последовательно ударить по двум сторонам Комнаты: «Очевидно также, что сначала он должен коснуться одной части Плоти, а затем другой; и так же в Наследии: и все же я верю, что ни одно Тело, которое когда-либо чувствовало боль от такого выстрела или слышало удар о две далекие Стены, не могло ощутить Наследие ни в боли, ни в звуке столь быстрого удара. . Такая часть Длительности, в которой мы не воспринимаем Последовательность, является тем, что мы можем назвать Мгновением; и это то, что занимает время только одной идеи в наших умах, без последовательности другой, в чем, следовательно, мы вообще не замечаем последовательности. (2.14.10)
Если бы у Локка был доступ к камерам, он мог бы сделать это по аналогии.
им. Он утверждает, что чувства имеют эквивалент выдержки затвора, и точно так же, как пленка представляет все, что происходит, пока затвор открыт, одновременно, а не последовательно, так и разум регистрирует все, что происходит последовательно в пределах определенного интервала времени, и это время как одновременное. Все, что происходит с момента, когда пушечное ядро входит в комнату, до момента, когда оно выходит, представлено одной статичной идеей и, следовательно, представлено не как последовательное, а как происходящее одновременно. Подобно тому, как фотография события показывает полосу пушечного ядра, протянувшуюся от одного конца комнаты к другому, таким образом представляя пушечное ядро во многих местах одновременно, так и идея наблюдателя. И на самом деле - и здесь аналогия с фотоаппаратом не работает - разум делает это через различные способы ощущения, например через зрение и осязание. Наблюдатель в примере Локка представляет собой одновременные два звука (мяч ударяется о входную и выходную стены) и свое ощущение боли; если бы его глаза были открыты, то увиденное, по-видимому, также было бы представлено в той же единой, сложной, кросс-модальной идее или «моментальном снимке» события.
Назовем точку зрения, которую излагает здесь Локк, «точкой зрения остановившегося ощущения». При этом физические органы чувств регистрируют информацию быстрее, чем информация может быть представлена в редставлении. Отсюда и идеи, которые образованы в результате впечатлений на органы чувств, представляют собой не то, что происходит в данный момент, а все то, что «накопилось» в органах чувств с тех пор, как образовалось последнее представление. С точки зрения остановившихся ощущений органы чувств подобны бункеру для информации: они хранят информацию до тех пор, пока она не может быть переведена в виде единой партии в идеи. Таким образом, с точки зрения остановившихся ощущений сенсорные идеи - идеи, возникающие у вас, когда вы бодрствуете и ваши органы чувств стимулируются, - в некотором, возможно, вводящем в заблуждение смысле являются у Локка воспоминаниями : они представляют события, которые являются мгновением в прошлом. Мы не переживаем эти идеи как воспоминания; они переживаются как репрезентации того, что происходит прямо сейчас, но на самом деле они представляют мир, который только что прошел.
Взгляд на остановившееся ощущение можно противопоставить другой позиции, которую Локк отвергает, которую я назову «взглядом на плавное ощущение». При взгляде на плавное ощущение при сенсорном восприятии мысленные представления о положении объекта согласуются с изменениями положения объекта. Или, другими словами, при взгляде на плавное ощущение, когда объект меняет положение, происходит соответствующее изменение в представлении ума положения объекта.
Объект никогда не представляется занимающим более одной позиции одновременно.
Мы могли бы думать о точке зрения плавного ощущения как о остановившейся точке зрения на пределе, в котором интервалы, представленные идеями, бесконечно малы. С точки зрения остановившегося ощущения обязательно существует задержка между возникновением события и появлением в уме репрезентации этого события; события не могут появиться в уме, так сказать, до тех пор, пока в органах чувств не будет записано достаточно информации, чтобы перейти в представление. Если ваш палец находится в точке 0 в момент времени 0, идея не может представить его как находящегося там до, скажем, момента 3, когда идея, представляющая все местоположения пальца между моментами времени 0 и 3, не приходит в голову.
Вот почему сенсорные идеи, с точки зрения остановившихся ощущений,
обязательно что-то вроде воспоминаний. Однако с точки зрения плавного ощущения нет никаких концептуальных препятствий для представления о том, что идеи представляют события такими, какие они есть. Если ваш палец находится в точке 0 в момент времени 0, нет никаких причин, по которым в момент времени 0 не может быть идеи, редставляющей его как занимающего то самое место, которое он занимает в это время. Однако нет никакого препятствия со стороны точки зрения плавного ощущения, чтобы вообразить, что сенсорные идеи запаздывают. Возможно, вы не представляете положение пальца в момент времени 0 до момента 3, даже если вы представляете его положение в момент времени 0 + эпсилон в момент времени 3 + эпсилон. Различия между плавным и остановленным представлениями, возможно, лучше показаны на рисунке.
Для объяснения представьте объект, точку, которая находится в точке 0 на числовой прямой. В момент времени 0 точка начинает двигаться вправо ровно на 1 единицу в секунду. И представьте, что в режиме остановившегося ощущения все, что происходит в течение трех секунд, запечатлено в одном «моментальном снимке». Серые
точки указывают места, в которых объект представлен как занимающий в каждый момент времени при взгляде с остановившимся ощущением. Черные точки указывают место, которое объект занимает в каждый момент времени при просмотре сглаженных ощущений. С точки зрения гладкого ощущения в любой данный момент объект представляется занимающим только одно местоположение, и мы предположим, что ощущение представлено как занимающее место, которое оно занимало тремя секундами ранее; например, в момент времени 6 он представлен как занимающий точку 3, которая является точно той же точкой, которую он занимал в момент времени 3. В представлении с ощущением остановки объект в течение первых трех секунд представляется сидящим в точке 0, так как он сидел в этой точке три секунды С момента времени –3 до момента 0 изображенный объект находится в точке 0, прежде чем начать двигаться со скоростью одна единица в секунду слева направо по числовой прямой. Серые точки указывают места, которые объект представлен как занимаемые останавливающейся идеей, черные - сглаженными.предшествующий момент времени 0. Однако в момент времени 3 создается новая идея, которая представляет объект как занимающий одновременно все места, которые он занимал с момента времени 0 до момента 3, а именно все точки между 0 и 3; в момент времени 6 появляется новая идея, которая представляет объект как занимающий все места, которые он занимал между моментами 3 и 6, и так далее.
Как взгляд на остановку ощущения, так и взгляд на плавное ощущение объясняют
динамику сенсорной репрезентации. Это отчеты о механизме передачи информации от наших органов чувств к нашим представлениям. В версии гладкого ощущения, представленной на рисунке 1, существует задержка между моментом, когда информация попадает в органы чувств, имомент перенесения на мысль - задержка в три секунды, как при остановившемся взгляде, - но как только информация начинает поступать от органов чувств к идее, это происходит плавно, а не пачками, как при остановке ощущения.
Взгляд на останавливающееся ощущение подразумевает, что на самом деле невозможно иметь идею последовательности - представлять вещи как происходящие одно за другим
- на основе очень короткого периода наблюдения, который не охватывает множество идей; характер перехода от чувственного впечатления к идее исключает эту возможность точно так же, как фотоаппарат, открывший затвор на секунды за раз не могли представить события, следующие друг за другом с более коротким интервалом, пока затвор был открыт, как нечто иное, как одновременное. Если фотография мяча, летящего по воздуху, изображает мяч, находящийся в последовательности мест, то это потому, что человек, просматривающий фотографию, уже знает, что мячи не прыгают в пространстве и не возвращаются обратно, а вместо этого путешествовать по непрерывным траекториям. Таким образом, не сама фотография представляет расположение мяча как последовательное; на фотографии они изображены одновременно занятыми мячом; если зритель на фотографии видит последовательность, то это потому, что он дает больше, чем может быть нашел на самой фотографии. Точно так же, если ощущение останавливается, то наши чувственные представления необходимо представляют все, что происходит внутри (что Локк называет) мгновением, как непоследовательное.
Таким образом, Локк не отстаивает отрицательное утверждение, утверждая простодушно, что у нас нет последовательности отдельных идей, когда мы не
ощущаем движения, и делаем, когда мы его ощущаем. Скорее, он указывает на то, что идеи , возникающие у нас непосредственно из ощущения, независимо от того, ощущаем мы движение или нет, по самой природе механизма, посредством которого они формируются, не могут представлять события как последовательные. Если точка зрения на прерывистые ощущения верна и если (хотя это большое «если») все и только те идеи, которые у нас есть, которые образуются непосредственно в ответ на впечатления наших органов чувств, то у нас не было бы идей последовательности. Разум, столь ограниченный, действительно был бы ограниченным, поскольку он, если Локк прав, представлял бы все события, с которыми он сталкивается, в любом порядке, как происходящие вообще без порядка.
Конечно, для Локка мы имеем множество идей, отличных от тех, которые формируются непосредственно в ответ на впечатления органов чувств. Оставив пока в стороне идеи рефлексии, мы также имеем все идеи, имеющие своим корнем
чувственное переживание, но формирующиеся посредством осуществления той или иной
комбинации трех важных форм умственной деятельности: абстрагирования,
состав и сравнение. (Абстракция - это средство, с помощью которого мы создаем
общие идеи из идей частностей, которые дает опыт. Композиция - это средство, с помощью которого мы комбинируем идеи для создания комплексов, которые могут или не могут быть обнаружены в опыте. А сравнение - это средство, с помощью которого
мы создавать идеи отношений из идей relata.) Не может ли идея длительности,
идея непрерывного существования быть сформирована путем взятия идей, поставляемых
ощущением, с точки зрения остановившегося ощущения и манипулирования ими? Если
эти операции способны дать нам идеи одного качества, образованные из идей совершенно разных качеств, то их можно было бы использовать, чтобы создать идею преемственности из идей, которые обязательно не могут представлять преемственность.
Перспективы создания идеи длительности из доступных материалов
с использованием только абстракции и композиции кажутся туманными. Чтобы использовать аналогию, предположим, что у меня есть две фотографии, каждая из которых представляет собой отдельное событие. Я не могу создать для себя коллаж, изображающий одно событие как предшествующее другим , просто склеивая эти фотографии вместе или вырезая из них части, а затем склеивая получившиеся кусочки вместе. Поскольку фотографии не дают мне никакого представления о последовательности, я затрудняюсь создать такое представление с помощью фотографических аналогов композиции и абстракции. Сравнение - мысленный оператор, с помощью которого мы формируем идеи отношений , устанавливая рядом идеи отношений, - кажется, скорее даст то, что нам нужно. Если я могу получить идею отношения «слева от», сравнивая идею моей правой руки и идею моей левой руки, то почему я не могу получить идеи «до» и «после», сравнивая свою идею? пришвартованной лодки с моим представлением о лодке в море?
Ничто из того, что говорит Локк, по-видимому, не исключает полностью эту возможность, хотя это и не то направление, в котором он идет (6). Вместо
того чтобы пытаться использовать свое понятие сравнения для объяснения того, как мы получаем идею последовательности, Локк вместо этого замечает, что, ощущая что-то последовательное, мы действительно вбиваем в свои головы преемственность. Оно там не представлено: представления, непосредственно возникающие в ответ на чувственные впечатления, его не представляют. Но оно присутствует в самих идеях, ибо они следуют друг за другом. Само по себе это не делает верным то, что у нас есть идея последовательности - идеи обладают многими свойствами, о которых конкретный человек может не иметь ни малейшего представления, - но предлагает инструмент для объяснения того, как мы получаем идею последовательности. Возможно, мы получаем ее, не глядя наружу, а глядя внутрь.
Это приводит нас к положительному утверждению, утверждению, что мы приобретаем идею длительности в результате размышления о последовательности наших собственных идей. Есть уведомление, тем не менее, что существует prima facie возражение против положительного утверждения, которое встречается еще до того, как мы даже видим причины, выдвинутые Локком. Если наши чувственные идеи
не способны представить последовательность, то как наши идеи рефлексии
могут сделать это возможным? Скажем, Локк прав в том, что в ощущении разум ограничен подобно фотоаппарату: все, что происходит в определенные короткие промежутки времени, обязательно представляется непоследовательным. Почему из этого не следует , что идеи рефлексии также столь ограничены? Вы можете подумать, что
смотрите ли вы вовне, как в ощущении, или внутрь, как в размышлении, идеи, которые формируются, подобны снимкам того, на что они нацелены. поэтому не могут представлять преемственность. Или, другими словами, если Локк придерживается не только взгляда на прерывистое ощущение, но и того, что мы могли бы назвать «взглядом на остановку рефлексии», то он был бы привержен утверждению, что рефлексия
больше не способна дать идею последовательность, чем ощущение. То, как мы думаем о движении объекта, когда оно происходит перед нашими глазами, состоит в том, что мы имеем представление о нем. Подобным образом, то, как мы думаем о движении нашего собственного ума, когда оно происходит перед нашим внутренним взором, основано на представлениях о нем. Если внутренний глаз дает идеи о том, что происходит в нашем уме, так же прерывисто, как глаза дают идеи о том, что происходит вне, то было бы не больше оснований считать рефлексию способной дать идею последовательности, чем ощущение.
Если точка зрения остановившегося отражения верна, то каждая идея отражения будет представлять, скажем, три последовательные сенсорные идеи как одновременные, а не последовательные. Не только звук пушечного ядра, ударившегося в одну стену, боль и звук удара в другую, были бы представлены как одновременные; мы также представили бы идеи этих трех событий как одновременные. Что показывает это возражение? Это показывает, что, поскольку Локк считает, что отражение способно давая идею последовательности, он склонен думать, что в этом отношении рефлексия отлична от ощущения. Рефлексия, в отличие от ощущения, не просто останавливается. Возможно, отражение, напротив, гладкое. Возможно, то есть рефлексия дает нам представления о состояниях нашего разума, которые представляют только одно состояние в каждый момент времени.
Но чем нам поможет гладкость? Если бы ощущение было только плавным, а не
прерывистым, могли бы мы получить идею последовательности из восприятия
движения? Нет. Чтобы иметь представление о последовательных местах, занимаемых
обычным физическим объектом, вам нужно сразу иметь представление о каждом
из этих мест. Вы не можете иметь представление о преемственности, если у вас нет
идеи, которая представляет различные части последовательности, вещи, которые
находятся в порядке. Было бы недостаточно представить каждое место, занимаемое
объектом; ваша идея, скорее, должна воплощать точку зрения, с которой
вы можете видеть, так сказать, более одного места одновременно. Обратите внимание, что при взгляде на остановившееся ощущение сенсорные идеи делают следующее: сенсорная идея пушечного ядра представляет его как занимающее одновременно место на одной стороне комнаты и место на другом. Но представления одной вещи как занимающей различные места недостаточно, чтобы представить эти места как последовательные: идея должна также представлять эти места как упорядоченные, как следующие друг за другом в последовательности. Сенсорные идеи, с точки зрения остановившихся ощущений, не могут представлять последовательность, потому что они не обладают этой особенностью. Но заметьте, что если бы ощущение было гладким, наши чувственные идеи не могли бы представлять последовательность по противоположной причине: они не могли бы этого делать, потому что они никогда не представляли бы объект как занимающий различные места; они никогда не давали бы нам более одной части последовательности за раз и, таким образом, вообще делали бы невозможным представление последовательности. Упрощая, мы могли бы сказать, что с точки зрения остановившегося ощущения каждая из наших идей представляет собой отрезок временной линии; беда в том, что наши идеи не говорят нам, как точки отрезка упорядочены или вообще упорядочены. С точки зрения гладкого ощущения, в любой данный момент чувственная идея представляет собой только точку на временной линии; беда в том, что он никогда не дает нам множества точек, необходимых для последовательности.
Что, если бы ощущения были одновременно прерывистыми и плавными? Что, если впечатления на ваши органы чувств дали бы вам две идеи: одну, прерывистую идею, которая представляет все, что произошло в последнее мгновение, хотя и без упорядоченности в этом мгновении, и другую, плавную идею, которая отчетливо представляет местоположение объекта в предыдущий момент в каждый момент времени в течение этого момента? Если бы это было так, кажется, у нас могла бы быть идея преемственности от восприятия движения. Снова рассмотрим рисунок 1. От 3
до 6 секунд вы последовательно ощущаете, что объект занимает каждые
мест от 0 до 3; это ваша гладко представляющая идея. В том же временном интервале, от 3 до 6 секунд, у вас также есть представление о «полосе» объекта: представление о том, что объект занимает сразу все места от 0 до 3. Если бы вы могли соедините эти две идеи вместе, и вы получите идею последовательности: вторая идея говорит вам, что такое вещи, которые должны быть последовательно; он предоставляет вам все местоположения объекта. Первая идея, гладкая идея, говорит вам, как эти вещи должны быть упорядочены:
они должны быть упорядочены так, как они упорядочены в гладком переживании их.
Чтобы использовать аналогию: представьте, что вы смотрите на фотографию полосы
пушечного ядра, и пока вы смотрите на нее, прожектор в форме пушечного ядра
движется слева направо по полосе. Фотография (идея остановки) показывает вам все позиции, которые занимало пушечное ядро; прожектор (гладкая идея) показывает вам порядок, в котором он их занимал. Если отражение прерывистое и плавное, то сознание дает вам динамическую картину состояния вашего ума в предыдущий момент и сразу же фиксированную картину состояния, в котором он находился в этот момент. Соединив два вместе вы способны получить представление о последовательности состояний вашего ума. В вашей запинающейся идее отражение представляет собой связку мыслей, которые у вас были мгновение назад; в вашей гладкой идее отражение представляет собой порядок, в котором у вас были мысли в связке. Это верно, если отражение одновременно
прерывистое и плавное.
Ясно, что Локк считает ощущение прерывистым, а не плавным. В конце концов, он явно думает, что ощущение останавливается, а также думает, что оно не дает нам
представления о последовательности. Поскольку, если бы оно было также гладким, это дало бы нам такое представление, он должен думать, что оно не является гладким. Но как насчет отражения? Мы знаем, что он думает, что рефлексия способна дать нам идею последовательности. Так что он должен думаю, что либо оно так способно в силу того, что оно и прерывистое , и гладкое, либо еще по какой-нибудь другой причине. На этом этапе было бы полезно иметь некоторые текстовые доказательства по этому вопросу. Однако, насколько я знаю, их нет. Вместо этого мы имеем только следующее: Локк явно считает ощущение остановленным и явно принимает тот факт, что ощущение останавливается , как часть объяснения нашей неспособности вывести идею последовательности из чувственного восприятия движения. Хотя это предполагает, что он решит проблему, обратившись к различию в этом отношении между рефлексией
и ощущением, он объяснит способность рефлексии давать нам идею последовательности через обращение к ее прерывистости и гладкости - что не влечет за собой ее. Остается возможным, то есть он считает, что рефлексия отличается от ощущения каким-то иным образом, который позволяет ей дать нам идею последовательности. Но как это могло быть?
Обратите внимание, что Локк не может просто указать на тот факт, что объект размышления, а именно последовательность наших идей, является последовательным, чтобы объяснить способность отражения дать нам идею последовательности. В конце концов, движения тоже последовательны, думает Локк, но ощущение на этом основании не может дать нам идею последовательности. Кажется более вероятным, что он определяет ощущение как остановку. именно потому, что он считает себя тем самым противопоставляющим ощущение рефлексии и тем самым отождествляющим черты рефлексии, в силу которых она дает нам идею последовательности. То есть при условии, что (а) он проводит различие между прерывистым и плавным осознаванием и (б) это различие может помочь нам различить осознавание, которое может дать нам
представление о последовательности, и осознавание, которое не может — осознавание, которое одновременно прерывистое и гладкое может дать нам представление, но не осознание, которое есть только одно или другое, - и (в) он принимает рефлексию за способность, а ощущение не в состоянии дать нам идею, вполне вероятно, что он считает отражение одновременно прерывистым и плавным. Таким образом, имеются убедительные, хотя и косвенные доказательства того, что Локк считает отражение одновременно прерывистым и плавным и использует этот факт для объяснения того, как мы можем получить идею последовательности из отражения.
Тем не менее, эта позиция вызывает много вопросов. Не последнее место среди них занимает следующее: там, где кажется, что эмпирические данные могут быть собраны, чтобы показать, что ощущение останавливается - на самом деле пример Локка с пушечным ядром является частью эмпирических данных, подтверждающих это утверждение, - трудно понять, как сопоставимые эмпирические данные могут быть предоставлено в поддержку утверждения о том, что отражение останавливается, особенно если оно также является гладким. Можно задаться вопросом, какие могут быть основания для такого утверждения, учитывая, что оно не априорно. Доказательства теоретически могут быть получены путем интроспекции. Однако нетренированный самоанализ, по-видимому, не дает этого, и приучить себя к самоанализу репрезентативной
силы самой интроспекции, по крайней мере, очень сложно, а может быть, и
невозможно. Кроме того, сам факт того, что отражение одновременно прерывистое и
плавное, помог бы объяснить, почему у нас возникла идея последовательности, не поддерживает это утверждение. В конце концов, идея преемственности может быть врожденной. Соответственно, где мы могли бы измерить длину времени между событиями, представляемыми ощущением как одновременные, трудно
себе представить, как мы могли бы произвести сопоставимые измерения «периода»
остановившегося отражения. Когда эмпирик требует неподтвержденных и даже, возможно, неподдерживаемых эмпирических утверждений, чтобы поддержать свое утверждение о том, что конкретная идея имеет своим источником опыт, возникает проблема. Тем не менее, оправданно это или нет, но если Локк признает, что отражение является одновременно прерывистым и плавным, это может сказать нам кое-что важное о его концепции сознания.
Однако еще больше можно почерпнуть из рассуждений Локка о длительности.
Локк не думает, что из этого следует сразу и без дальнейших объяснений: из того факта, что рефлексия дает нам идею последовательности, она дает нам идею длительности или непрерывного существования. Нам нужно объяснить, как так получается, что, раз усвоив идею последовательности наших идей, мы можем отсюда получить идею непрерывного существования. Это положительное утверждение главы о длительности, и мы можем больше узнать о том, что Локк понимает под сознанием, рассмотрев то, что он говорит в
его защиту.
Локк формулирует это положительное утверждение следующим образом:
«Для любого, кто будет лишь наблюдать за тем, что происходит в его уме, очевидно,
что существует череда идей, которые постоянно сменяют одна другую в его уме».
Это понимание, пока он бодрствует. Размышление об этих появлениях нескольких идей
одно за другим в наших умах и есть то, что дает нам идею последовательности.
и длительности. (2.14..3) Утверждение состоит в том, что, размышляя о последовательности идей, мы приходим к идее о чем-то, непрерывно существующем в ходе последовательности идей. За утверждением этого взгляда тотчас же следует утверждение причины, благоприятствующей ему: «Ибо, пока мы думаем или пока мы последовательно получаем несколько идей в наши умы, мы знаем, что мы действительно существуем; и поэтому мы называем Существование или Продолжение Существования наших «я» или любую другую вещь, соизмеримую с последовательностью каких-либо Идей в нашем Уме, Продолжительностью нашей личности или любую другую подобную вещь, сосуществующую с нашим Мышлением. (2.14..3) Часть пункта здесь кажется глубоко картезианской: пока вы думаете , вы знаете, что вы существуете. Этот пункт должен помочь объяснить, почему последовательность идей порождает идею вашей собственной длительности, идею вашего собственного непрерывного существования. Но как декартова точка помогает?
Я предлагаю подробнее остановиться на этом: нам можно видеть встречи с идеями - которые «вечно исчезают», это вещи, время существования которых существенно для них, - как встречи также с вещами, способными существовать в разное время. Учитывая, что это часть непрерывного существования - это плотно упорядоченное последовательное существование вещей, способных существовать многократно, - картезианская точка необходима для совершения скачка от идеи последовательности к идее продолжительности.
Чтобы понять, что я имею в виду, вернитесь к рисунку 1 выше и представьте,
что «движущийся» объект - это не обычный физический объект, а ваш разум; и
представьте, что «местоположения» ума, его места - это его идеи. Короче говоря,
представьте, что ось у представляет отдельные идеи, по одной для каждой точки на
оси у, а ось х по-прежнему представляет время. Если отражение одновременно прерывистое и плавное, в любой момент времени у вас есть две идеи отражения: одна, плавная идея, которая представляет ваш ум как обладающий идеей, которая была у него ровно три секунды назад, а также прерывистая идея, это представляет ваш ум как обладающий всеми разнообразными идеями, которые он имел в предыдущий момент. Но, учитывая картезианскую точку зрения, обе эти две идеи также представляют вас, вещь сверх и выше идей, которые они представляют как имеющие вас. Интересно, однако,
что гладкая идея представляет вас только один раз, в то время как прерывистая идея
представляет вас во все моменты времени в предыдущем мгновении. Таким образом, в типичное время - скажем, в момент 3 1/2 - вы имеете представление о себе в момент времени 1/2, обеспечиваемое гладкой идеей, и представление о себе в это время,
а иногда и перед а по истечении этого времени снабжается остановившейся идеей.
Но обе эти идеи представляют вас таким образом, который не может не привести вас к
отождествлению того ума, которым вы являетесь, с тем, каким вы были и будете; каждый воплощает мысль cogito. Это как если бы вы подумали одновременно: «я вижу, следовательно, я существую» и «я слышу, следовательно, я существую»; нет места, чтобы задаться вопросом, если тот, кто видит и тот, кто слышит, отличны друг от друга; их просто невозможно не идентифицировать. Точно так же иметь в своем уме сразу же, в тот момент, когда пушечное ядро покидает комнату, как представление о наборе идей, которые у вас были в предыдущий момент, так и постоянно меняющееся представление об идеях, пронесшихся в вашем уме в этот момент. Мгновенно можно иметь две
мысли и две соответствующие cogito-мысли; вы думаете обо всем, о чем только что думали, и о том, о чем думали мгновение назад, и отождествляете двух мыслителей. Но это значит, что рефлексия дала вам представление о себе как о постоянно существующем. Ваша гладкая идея следит за умом; и ваша запинающаяся идея говорит вам, что это тот же самый ум , который он только что воспринял и собирается воспринять, несмотря на изменения в его состояниях.
Если рефлексия одновременно плавна и прерывиста, то, учитывая картезианскую точку зрения, представляется возможным получить представление о вашем собственном непрерывном существовании, о вашей собственной длительности из размышления о последовательности ваших идей. Другими словами: останавливающаяся идея снабжает вас идеей плотно упакованного набора мест вашего ума; ваша гладкая идея дает вам достаточно, чтобы распознать эти места как плотно упорядоченные; тот факт, что каждая из них есть cogito мысль и, таким образом, включает в себя мысль не об идее, а
разум, и притом только один, дает вам достаточно, чтобы понять, что
то, с чем вы сталкиваетесь, - это не последовательность вещей, которые исчезают, как только они рождаются, а, наоборот, последовательность вещей в уме, которые способны
существовать более одного раза. Короче говоря, прерывистая идея и гладкая
идея, учитывая декартову точку, дают то, что необходимо, чтобы иметь представление о
вашем собственном непрерывном существовании.
Я начал эту статью с того, что сказал, что из рассуждений Локка о длительности я выведу различие между сознанием, с одной стороны, и чувственным восприятием, с другой. Мы узнали, что там, где Локк считает ощущение прерывистым, он считает отражение плавным и прерывистым. Через размышление мы приобретаем две идеи, и они появляются разными путями: одна через тормозной механизм, другая через плавный.
Что этот результат говорит нам о теории индивидуальной идентичности Локка о «одном сознании»?
Чтобы ответить на этот вопрос, начните с ответа на другой вопрос: может ли
только что данное объяснение того, как посредством размышления мы приобретаем
нашу идею длительности, позволить приобретение идеи из последовательности
идей, в которых есть временные промежутки между шагами в последовательности?
Представьте себе, например, кого-то, у кого ужасный случай нарколепсии: он
никогда не просыпается дольше, чем на мгновение, в техническом смысле слова Локка.
«мгновенно», и пока он спит, он вообще не видит снов. У такого человека
одна идея; тогда у него нет идей; затем он просыпается, и у него появляется еще одна
идея, прежде чем он снова теряет сознание; и так далее. Между любыми двумя
последовательными идеями есть время, когда он не сознателен. Может ли такой человек
приобрести идею длительности из размышлений о последовательности своих идей?
Ответ Локка, я думаю, да. Причина в том, что с первой личной точки зрения в преемственности нет разрыва. Локк указывает на это в следующем замечании:
когда прекращается эта последовательность идей, вместе с ней прекращается и наше восприятие длительности; которые каждый ясно испытывает на себе, пока крепко спит,
час или день; месяц или год; продолжительность этих вещей, пока он спит или не думает, он вообще не воспринимает, но реальность совершенно потеряна для него; и момент, когда он перестает думать, до момента, когда он снова начинает думать, кажется ему безотносительным....Но если сон обычно объединяет отдаленные части Продолжительности, то это так, потому что в это время у нас нет Последовательности Идей в наших Умах. Ибо если человек во время сна видит сны и разнообразные идеи, которые одна за другой становятся воспринимаемыми в его уме,
то во время такого сновидения он имеет ощущение его длительности и его продолжительности. Из чего мне совершенно ясно, что люди черпают свои идеи длительности из своих размышлений о череде идей, они наблюдают, как они сменяют друг друга в своих собственных пониманиях, без этого наблюдения они не могут иметь понятия о длительности, что бы ни происходило в мире. (2.14.4)
Применяя точку зрения Локка к нашему нарколептику и обращаясь к рисунку 2, мы можем описать ситуацию следующим образом: представьте, что нарколептик просыпается на три секунды и теряет сознание на одну секунду. Представьте, что в течение интервала от времени 0 до момента 3 он проходит через все идеи, представленные на оси у, от 0 до 3; в момент 3 он теряет сознание на одну секунду. Теперь рассмотрим его ситуацию, когда он просыпается в момент времени 4. У него есть прерывистое представление об идеях, которые у него были в течение интервала от 0 до 3, и четкое представление о состоянии его ума в момент времени 0. Таким образом, он находится в точно таком же психическом состоянии что он был бы в моменте 3, если бы вообще не потерял сознание; он не представляет особенность своего ума, которая отличает его от ума нормального человека, а именно то, что он был бессознательным с момента 3 до момента 4. Если размышление о последовательности идей, поскольку она одновременно плавна и прерывиста, может дать нам идею продолжительности, потому что создает видимость встречи с постоянно существующей вещью, с самим собой. Так что пробелы, подобные тем, с которыми столкнулся наш нарколептик могут запутать процесс обретения идеи длительности, только если они воздействуют на явление. Они этого не делают, утверждает Локк, и, следовательно, не могут (7).
Чем нарколептик в этом примере отличается от всех нас? Кажется , что он отличается только продолжительностью бодрствования и сна в интервале от времени ;4 до времени –1; у него есть идеи от 3 до 6 в промежутке времени от 0 до момента 3. От времени 3 до 4 и от времени 7 до 8 он полностью бессознателен. времени он спит. Локк настаивает на том, что «люди думают не всегда» (ср.2.1.10) и использует пример сна без сновидений в поддержку своего утверждения. Если верить ему на слово, то при пробуждении от настоящего сна без сновидений у вас не должно быть ощущения времени, прошедшего с момента, когда вы соскользнули в бессознательное состояние, до момента, когда вы проснулись. Точно так же вы должны иметь представление о себе как о непрерывно существующем с момента сна до момента пробуждения (хотя вы считаете, что это время очень короткое). Короче говоря, ничто в факте сна без сновидений, который Локк считает частью всей нашей жизни, не препятствует возможности приобрести идею собственной длительности, своего непрерывного существования. Теперь это, конечно, факт пробелов в сознательном опыте, который делает проблему
личной идентичности интересной: как наши сознательные психологические состояния могут конституировать идентичность во времени, когда бывают моменты, когда их просто
нет? Но если эти промежутки не представляют проблемы для обретения представления о
себе как о непрерывном, непрерывно существующем, потому что они могут быть преодолены сознанием, то, возможно, сознание может обеспечить такой же мост для
конституирования идентичности во времени.
Прежде всего я отметил две проблемы, связанные с интерпретацией локковской
теории индивидуальной идентичности «одного и того же сознания». Первая проблема заключается в том, что это не ясно, что такое сознание: какие умственные действия являются актами сознания? Вторая проблема заключается в том, что неясно, каковы условия идентичности актов сознания: что делает более поздний акт таким же, как и более ранний в смысле релевантном для личностной идентичности? Различия между ощущением и сознанием, возникающие при рассмотрении локковского описания
обретения идеи длительности, помогают нам решить обе проблемы. Как
это происходит по отношению к первому, вероятно, ясно: сознание - это одновременно
плавное и прерывистое осознание своих ментальных состояний. Это отличает
сознание от других форм сознания и, в частности, от ощущений. Далее, поскольку сознание всегда включает в себя две идеи, прерывистую идею ментальных состояний предыдущего момента и гладкую идею определенного ментального состояния, которым наслаждается в этот момент, оно дает человеку представление о себе как о непрерывно существующем, имеющем продолжительность. . Это отличительная черта сознания, отличающая его от других видов психической деятельности.
Чтобы увидеть, как то, что здесь было сказано, помогает решить вторую задачу,
необходимость обеспечения условий тождества для актов сознания, рассмотрим
следующий знаменитый отрывок: "Сознание может быть расширено до любого прошлого Действия или Мысли, настолько далеко оно достигает этой Личности; теперь это то же самое, что было тогда; и это действие было совершено тем же самым я, что и настоящее, которое теперь размышляет об этом . (2.27..9) Понятие сознания, «расширяющегося назад», было истолковано как ссылка на память. Но учитывая, что такое сознание, по Локку, лучше понимать это понятие так: сначала рассмотрим основной случай. Что
означает, что мое сознание возвращается к действиям, которые я совершил несколько секунд назад, если предположить, что я не потерял сознание в этот интервал? Чтобы
сознание простиралось назад к этому прошлому действию, должна быть последовательность идей, начиная с идей, имевшихся во время этого прошлого действия, и заканчивая моими текущими идеями, из которых возникла идея длительности, моего непрерывного действия. Тогда существование может быть выведено. Мы видели, что требуется для того, чтобы это стало возможным: я должен быть в состоянии размышлять о последовательности идей и иметь как прерывистую, так и гладкую идею о них, каждая из которых включает в себя мысль cogito. Когда есть последовательность идей от прошлой стадии личности к настоящему, из которой настоящее может вывести идею своего непрерывного существования, есть тождество.
Как мы видели, это возможно даже при наличии пробелов в сознательном опыте,
например во сне без сновидений. Мы также можем расширить базовый случай: возможно, стадии личности А и С можно рассматривать как стадии одной и той же личности, если существует какая-то другая стадия личности В, такая, что последовательность идей от А к В позволяет B вывести идею непрерывного существования, в то время как последовательность от B к C позволяет C сделать это. И, конечно же, мы можем представить себе допущение идентичности всякий раз, когда можно сконструировать такую последовательность личностных стадий, даже если для такой конструкции требуется намного больше личностных стадий, чем три. Хотя данное Локком расширение базового случая предоставит инструменты для защиты Локка от мнимых контрпримеров, таких как пример храброго офицера Рида, оно не является специальным дополнением к теории. предназначен только для этой цели. Наоборот: поскольку, в сущности, возможность вывести идею длительности из последовательности идей зиждется на возможности отождествления двух мыслителей, встречающихся в двух cogito-мыслях, следует ожидать наследования этих способностей: если А в состоянии отождествить себя таким особым образом с В, а В с С, то А должен быть тем же человеком, что и С, даже если он не может идентифицировать себя таким же образом. В любом случае, как я полагаю, это и есть суть локковской теории индивидуальной идентичности.
Позвольте мне закончить моментом, который заслуживает более подробного рассмотрения, чем я здесь предоставлю. Декарт считал, что в cogito, в мышлении и тем самым в восприятии себя как чего-то сверх своих мыслей каждый из нас оказывается
воспринимающей субстанцией, вещь, существование которой не зависит ни от чего,
кроме Бога. Однако для Локка для идентичности важно не то, что вы являетесь субстанциальной вещью, непрерывно существующей во времени, а то, что вы в состоянии переживать себя как такую вещь. Как оказывается, переживание собственной субстанциальности может присутствовать даже в изменениях субстанции, и поэтому непрерывно существующее Я не может быть субстанцией в картезианском смысле. Но, тем не менее, локковская теория личностной идентичности многим обязана Декарту, поскольку Локк пытается использовать психологические особенности мысли cogito, черты, к которым сам Декарт был очень привязан. Локк к ней чувствителен, не настаивая на метафизике, которую Декарт использовал для поддержки этих психологических особенностей. Быть единым во времени, как для Декарта, так и для Локка, значит встречаться в мышлении как непрерывно существующее; но для Локка, а не для Декарта, встреча - это все, что нужно (8).
1. Все ссылки в этой форме даны по книгам, главам и разделам на John Locke, An Essay
Concerning Human Understanding, Peter Nidditch, ed., Oxford. : Clarendon Press, 1975.
2 То же самое делается в Michael Ayers, Locke: Epistemology and Ontology, London:
Routledge, 1991, v.1, p. 225ф.
3 Rene Descartes, Principles of Philosophy, part I, section 55 in CSM: The Philosophical
Writings of Descartes, John Cottingham, Robert Stoothoff and Dugald Murdoch, eds., Cambridge:Cambridge University Press, 1985, p. 211. 4 Кроме того, Декарт отличает продолжительность от времени, говоря, что время есть измеряемая продолжительность
или непрерывное существование, разделенное в мыслях, хотя и не в действительности, на определенные количества (Принципы I.57, CSM I 212). Тогда мы могли бы измерить непрерывное существование вещи или способ, которым она обладает длительностью, наложив на нее деление; до тех пор, пока не введено такое деление, нельзя правильно сказать, что объект обладает свойствами, связанными с различными мерами времени, такими как свойство находиться в определенном месте в течение часа. Локк тоже различает продолжительность
от времени и думает о времени как об измеренной продолжительности. Например, заголовок II.14.17 гласит: « Время есть продолжительность, определяемая мерами», а несколькими абзацами позже Локк пишет: своей длины. Продолжительность сама по себе должна рассматриваться как продолжающаяся во времени; один постоянный, равный, единообразный курс: но ни одна из его мер, которыми мы пользуемся , не может быть известна как таковая. (II.14.21) Предложение о том, что время и продолжительность различны и что продолжительность предшествует какой-либо конкретной ее мере, подразумевает, что продолжительность вещи сама по себе не разделена. Вещь имеет смысл только продолжительность если он существует во все моменты времени между двумя точками, в которых она существует.
5 Для обсуждения см. для начала Peter Geach, “Identity” in The Review of Metaphysics,
21: 3–12, 1967; Bruce Langtry, “Locke and the Relativisation of Identity” in
Philosophical Studies, 27: 401–9, 1975; Vere Chappell, “Locke and Relative Identity” in History of Philosophy Quarterly, 6 (1): 69–83, 1989.. последовательность есть идея отношения, идея длительности нет; возможно, он считает, что если бы наша идея последовательности была просто идеей отношения, а не представление о последовательных состояниях отдельной вещи, которое нельзя было бы использовать для формирования идеи
длительности.
7 Обратите внимание, что мы можем усомниться в том, что состояние нарколептика точно представлено на рисунке 2. В конце концов, рисунок показывает, что у нарколептика в момент времени 4 есть запинающаяся идея, которая не отражает состояния его сознания в течение предыдущих трех секунд. Скорее, это состояние его сознания в течение первых трех из предыдущих четырех секунд. Почему его запинающаяся идея не отражает его приступ бессознательности? Это почти как если бы Локк воображал, что информация находится в органах внутреннего чувства, ожидая восприимчивого разума; когда нарколептик будит информацию, которая там сидела, вдруг нужно куда-то девать. Напротив, когда нарколептик находится в бессознательном состоянии, органы внутренних чувств ничего не улавливают, потому что нечего улавливать.
8 Версии этой статьи были представлены в Нью-Йоркском университете и в
Калифорнийском университете в Ирвине. Я благодарен зрителям в обоих случаях. Статья была особенно улучшена благодаря комментариям и предложениям Вера Чаппелла, Дона Гарретта, Марка Джонстона, Джанет Левин, Эда Макканна, Алана Нельсона, Лекса Ньюмана, Джона Ричардсона, Джима Ван Клева и анонимного рецензента этого журнала.
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn