Ольга медленно погибала. Город душил ее. Раскаленная бетонная коробка, которую язык не поворачивался назвать домом, забирала последние силы, но пойти было больше некуда.
Он исчез, а вместе с ним, и любимый ею темный бревенчатый дом, скрывавший их от зноя, тенью старых разлапистых елей. Несколько счастливых месяцев прожила она там - свою маленькую жизнь, длиною в лето.
По утрам, пока он спал, а птицы на елках орали как оголтелые, Ольга любила сидеть на крыльце нагая. медленно попивая обжигающий кофе из тяжелой глиняной кружки, Она водила босыми ногами по отполированным временем доскам, приглаживала молодую траву, выросшую прямо возле крыльца так опрометчиво и смело. Эта сорная трава была похоже на нее - красивая, живая, но здесь, как будто, не к месту. Ольга вздыхала, отгоняя прочь печальные думы, и на ее лице снова воцарялось умиротворение.
Она смотрела на птиц, шустро орудующих на поляне, улыбалась нежному утреннему свету, вдыхала запах хвои. Порой, ей казалось, что этот дом, и эти ели, которые она так внезапно для себя полюбила, давали ей то, чего не мог дать он. И если бы не это чудесное место, в которое он пригласил ее погостить, может быть и не было бы ничего между ними?!
Она часто задавала себе вопрос: что сильнее - место или человек? Можно ли найти для себя такое место, такой дом, в котором ты мог бы быть счастлив, даже если бы навсегда остался один?
Место, определенно, имело силу и немалую. Чистота земли и воздуха, дыхание могучих деревьев, величие гор, энергия рек, озер, морей - все это наполняло и дарило ощущение гармонии. А люди... с ними, к сожалению, все было совсем не так просто. Вот взаимность есть, а вот ее уже нет! Куда она ускользала, где пряталась? И только лишь невозмутимое время бесстрастно расставляло все на свои истинные места. Люди уходили - места оставались.
Он уехал. Все закончилось. И потому, после работы она волочилась к себе в квартиру, чтобы там пережить ночь. Открыв дверь, Ольга с остервенением скидывала колодки туфель и тут же в прихожей падала плашмя на холодный кафельный пол. Лежала до темноты, не шевелясь, остывая, жадно втягивая ртом нагретый за день воздух. Раскаленное адище города уничтожало ее тело, но гораздо сильнее жгли ее душу угли воспоминаний о нем и о взаимности, безнадежно утерянной, там, под старыми елями, куда теперь ей путь был заказан.
***
- Знаешь,что, дорогая моя, хватит с меня, - строго проговорила Татьяна Ивановна, и обняла Ольгу за плечи.
– Мне нужны здоровые и счастливые сотрудники. А на тебе не то что лица нет, тебя самой уже почти не осталось! Пора возвращаться! И это не обсуждается, – строго добавила она, – я твой начальник, изволь исполнять!
Ольга любила Татьяну Ивановну, ей повезло с коллективом, тут было грех жаловаться.
- После завтра мы с тобой едем в деревню,- продолжила Татьяна, - будешь моим личным водителем. Это далекое, глухое место. Я не могу долго за рулем, а ты любишь дорогу, я знаю. В этот раз я должна поехать - родня ждет, мне не отвертеться. Езжу туда в последнее время нечасто, тяжело переношу дорогу со своей спиной. Но, знаешь, места там дивные, чистейшей красоты! Природа все лечит,- участливо качнув головой, проговорила она, - по себе знаю! Да ты и сама скоро все увидишь!
- В общем, слушай мою команду, – изрекла Ольгина начальница,тоном не терпящим возражений - выезд в четверг, назад в понедельник. Считай, что ты в командировке! - И добавила после непродолжительной паузы уже совсем с другой интонацией, наполненной искренней теплотой:
- Помнишь, ты как-то спрашивала меня про любимые места? – Ольга утвердительно кивнула.
- Так вот, это - одно из них! Европа Европой, ценю, уважаю, но душа моя, милочка, в той деревне гуляет по ночам, как ни странно. Там я была счастлива самым настоящим детским счастьем!
***
Ольга не спеша пошла по тропе. Деревня Татьяны, и правда, оказалась крохотной, но глухой ее назвать язык не поворачивался. Здесь, в этом краю извилистых, тихих рек, бескрайний лугов и гудящих пасек, все было залито светом. Свет струился бархатистой мерцающей дымкой, словно приглаживая и лаская. Ольга щурилась и невольно улыбаясь всей этой внезапно свалившейся на нее золотой благодати, застывала на месте с закрытыми глазами. Она жадно втягивала носом ароматы трав, реки, коров и коней, вольготно гуляющих на солнечных просторах, запахи печного дыма, навоза и всего того, чем пахнет настоящая, живая деревня.
Золотой свет, казалось, исходил отовсюду. Его природу трудно было объяснить. Ольга говорила себе,что все здесь такое чудесное, потому что это последние дни лета. Эти дни, вдали от суеты и привычной жизни города, обещали ей исцеляющий финал и она верила в это. Свет, словно ласковый кот, мурлыкал и убаюкивал. На сердце воцарялась тишина, оттеняемая лишь нежной песней цикад.
Неспешно шагая, женщина вышла к реке, сняла тяжелый рюкзак, и села на косенькую лавочку. Доски впитали золото солнца и приятно грели своим теплом, а дыхание реки дарило прохладу. Эта адская жара, так безжалостно изводившая ее в городе, здесь превращалась в мягкое уютное тепло, и казалась благословением божьим. Разувшись, Ольга подошла к воде, зачерпнула в ладонь синевы, и умылась. Юрюзань приветствовала ее своим тихим плеском и гурьбой маленьких рыбешек собравшихся тут как тут, в ожидании хлебных крошек.
- Ах вы малышки, какие проворные, – улыбнулась она, ощупывая карманы в поисках гостинцев.
Ольга бывала на разных реках, любила путешествия и воду. Доводилось ей справляться даже по Амазонке, ловить кайманов и искать загадочных розовых дельфинов. Она считала, что реки похожи на женщин: у каждой свой нрав и своя особенная красота. Видала она натур страстных, бурливых, несдержанных, некоторых определяла как : опасных, полноводных, топких и коварных. Встречались ей и мощные реки, бескрайние, масштабные, величавые, но и тоненькие, молодые и звонкие, хрустальной прозрачности, ей тоже попадались не раз, пленяя своей красотой. Но эта башкирская река, была особенной, рекой - матерью. Она пленила Ольгу своей щемящей, принимающей нежностью. Иначе и сказать было нельзя. Река имела приличную ширину и ощутимое течение, но ее прозрачные, золотистые воды текли безмятежно, не морща зеркальной глади. Иногда даже чудилось, что река застывает в золотом струящемся свете, и только лишь убегающие отражения, выдавали ее не на мгновение не останавливающуюся жизнь. Потоки воды ласково огибали молодые зеленые островки, возникшие, судя по всему, совсем недавно, любовно причесывали косы шелковистых водорослей, бесшумно уносились вдаль, огибая отвесные, словно выложенные мозаикой, скалы.
Ольга прищурилась и посмотрела вдаль. Ее внимание привлекла скала на противоположном берегу, выступающая над зеленным массивом, словно кусок многослойного, пропитанного божественных нежным кремом "Наполеона".
- Мне, определенно, туда, – облизнувшись, решила путешественница.
Закинув тяжелый рюкзак на плечи и махнув на прощание невидимой Татьяне, где-то там готовящейся к застолью с родней, Ольга двинулась в путь. Четкого плана не было. Договорились, что в понедельник до обеда они должны выехать из деревни. И теперь в ее распоряжении имелось целых три с половиной дня чистой природной жизни.
Иногда Ольга мечтала о том, что однажды, в какой-то именно такой, богом забытой деревеньке, она купит дом на отшибе, с выходом к реке или на берег озера. Там разобьет огород и, может быть, даже заведет козу. У нее будет большая добрая собака, кот, само собой, и несколько курочек, чтобы по утрам находить теплые яички в их гнездах. Откуда рождались эти мечты, она и сама не знала, ведь никогда не жила в деревне, и даже не имела деревенских родственников - ни близких ни дальних, но в глубине души вынашивала эту мечту. С искренним интересом поглядывала она на деревеньки, встречающиеся по дорогам ее путешествий, и прислушивалась к себе, в поисках места, где бы ей захотелось пустить корни. А сейчас она просто шла вдоль берега реки, направляясь в сторону заинтересовавшей ее скалы. Ольга хотела найти красивое, уединенное место, чтобы там поставить палатку. К вечеру, она бы развела костер на берегу, сидела бы и слушала реку, любовалась слоеной скалой, пленившей ее с первого взгляда своей одинокой красотой.
Каменный гребень поднимался из океана зеленых волн, убегающих вдаль холмами долины. Золотые отблески первой, пожелтевшей листвы напоминали Ольге блики солнца на зеленой морской глади моря.
Еще издали она увидела просторную, свободную от деревьев поляну, и в ее сердце словно зажглась лампочка. "Это здесь" - как будто кто-то чуть слышно прошептал внутри. "Здесь!"
В этом месте река немного сужалась, и заветная скала величаво выступала вперед. Ольга ускорила шаг, она почти бежала. Ее охватило необъяснимое воодушевление. Она чувствовала себя одновременно и уставшей от тягостного прошлого, и в то же время полной сил и готовности, чтобы отбросив старое, войти в новое, еще неизвестное, но такое волнующее. Ей хотелось сбросить с себя все: рюкзак, одежду, воспоминая, давившие ее несколько недель к ряду, сильнее, чем увесистая ноша за плечами. Сбросить даже кожу! Она как будто попала в портал перерождения.
Слезы брызнули из ее глаз, от полноты нахлынувших чувств. Возникло ощущение, как будто в ее тело, через глаза и ноздри, через рот и даже через поры кожи глоток за глотком вливалась живительная природная красота, и ее сердце вновь начинало биться. Определенно есть места чистые, энергетические, и здесь было именно такое место, да, именно такое, она не могла ошибиться! Ольга верила, что стоит лишь окунуться ей в реку - мать, перед лицом величавой скалы, и что-то хорошее непременно случиться с ней.
Вперед! – подгоняла она себя.
Скорее, смыть суету города, обиды, печали, пустые обещания! Плыть фыркая, разгоняя стаи непуганых рыбешек и отживших мыслей. Грести с усилием против течения, до ломоты в плечах и вконец ослабнув, сдаться. Довериться реке, стать ветхой тряпичной куклой, безвольно болтающейся в потоке воды. А потом озябнув, хохоча, выбираться по скользким камням и греться у костра, закутавшись в теплый спальник. Слушать безмолвные истории белой скалы, которая вблизи оказалась еще красивее.
Ольга, не торопясь, разложила вещи, достала из рюкзака палатку. Со знанием дела натянула тент, выход расположив так, чтобы можно было лежать и смотреть на реку, не вставая. Женщина облюбовала себе место на самом краю поляны внизу под пригорком, почти у самой реки. Здесь с двух сторон она была защищена деревьями, с третьей - рекой, а с четвертой - хорошо просматривалась дорога, но ее саму было не видно - идеальное место!
Разложив и расставив все на места, она удовлетворенно оглядела свой маленький лагерь и решила перед сном обойти поляну. Солнце давно сползло за мохнатый холм. Оставалось совсем недолго до темноты. Нужно было успеть раздобыть хвороста для костра. Впрочем, здесь так сладко зевалось, что Ольга могла спокойно уснуть и без вечерних посиделок, удовлетворившись горячим чаем из термоса.
Какого же было ее удивление, когда поднявшись на небольшой пригорок, она увидела дом в дальнем углу поляны, незамеченный ею с низкого берега.
Значит у этой поляны есть хозяин, – подумала Ольга, нахмурившись, – будем надеяться, что он дружелюбный.
Искать новое место для ночевки, чтобы добиться тотального уединения, а так же не нарушать частную территории в сгущающейся темноте не имело смысла. И потому, Ольга пошла вдоль берега, тихо ступая, чтобы никого не потревожить, с интересом разглядывая следы жизнедеятельности хозяина поляны.
На высоком берегу стоял самовар с трубой, который топили еловыми шишками. Рядом возвышалась громоздкая коптильня сурового вида. Довершали картину костровище, окруженное березовыми чурками, и небольшой металлический стол. Чуть дальше виднелся спуск к реке.
Ольга прошла по узкой тропке, спустилась по плоским камням, уложенным в виде ступеней, потрогала резиновую лодку, небрежно привязанную к хлипкой деревянной конструкции одни простым узлом. Видимо, хозяин поляны не опасался случайных гостей и это радовало. Поодаль в кустах, прямо напротив скалы, она увидела какое-то странное, полуоткрытое сооружение, напоминавшее беседку для медитации по созерцанию скалы. В общем-то, она почти не ошиблась, беседка идеально подходила под данное назначение, и была оборудована удобным сиденьем.
Все было хорошо здесь: уютно, просто и тихо. Наверное, хозяин и его семья мирно спали в темном доме, под широкой зеленой крышей. А Ольга все смотрела и не могла наглядеться и надышаться. Она долго стояла на берегу, вглядываясь в очертания скалы, наблюдая, как от воды поднимается туман, и окутывает все вокруг сонной пеленой. Ей все больше и больше нравилось это место, как будто, она пришла домой. Как будто сама земля здесь имела могучую, исцеляющую силу, и щедрыми волнами вливала ее в свою случайную ночную гостью. Не долго думая, Ольга с тихим довольным вздохом завалилось в сухую траву. Земля, прогревшись за день, щедро дарила ей свое тепло. Женщина запрокинула голову и, распахнув руки навстречу небу и этой удивительной, теплой ночи на излете августа, растворилась в моменте зарождения звезд, теряя себя и счет времени.
Она очнулась от тихого шипения. Казалось, что звук издавали звезды, проливным дождем сыпавшиеся за темный горизонт. Небо, подпоясанное млечным путем, щедро разбрасывало мерцающие искры, даруя каждому возможность загадать в этой волшебной ночи свое заветное желание. Ольга нехотя встала. Она бы могла провалятся здесь до утра, но в животе отчаянно заурчало, и запах дыма, напомнил ей, что она ничего толком не ела в этот длинный, насыщенный впечатлениями день.
На пригорке шипел и дымился самовар. Горел костер.
Пришло время познакомиться с хозяином поляны,- подумала Ольга, и решительно пошла к огню.
- Доброй ночи, – проговорил он, не оборачиваясь.
Ольга, опешила: неужели он видел ее, а она надеялась, что ее присутствие на поляне никем не обнаружено. Но тут в животе снова предательски заурчало.
- Проходи, садись пить чай. Есть теплое парное молоко, хлеб и мед, будешь? - улыбнулся хозяин.
Ольга качнула головой, подтверждая свое желание громким урчанием.
Он тихо засмеялся и протянул ей кружку с теплым молоком. Ольга благодарно кивнула, с интересом рассматривая гостеприимного хозяина.
В войлочной шапке ушанке, сдвинутой набекрень, теплом махровом халате, и с изящной кружкой в руке, он напоминал ей барина, проводившего лето в своей усадьбе. На вид она дала бы ему лет пятьдесят, не больше. Поджарый, невысокий, с веселым огоньком в глазах, поблескивающим из-под широких темных бровей.
- Николай Евгеньевич, – протянув руку, энергично проговорил хозяин, – но можно просто Коля.
Все в нем было какое-то пружинистое, подвижное, словно он с трудом удерживал себя на месте.
-Человек - вечный двигатель, – подумала Ольга, улыбаясь.
- Очень приятно, Ольга, – слегка сжав его крепкую ладонь, представилась гостья. – Простите меня за вторжение. Я не знала, что здесь кто-то живет, уж больно поляна притягательная.
- Да, поляну у меня чудесная, – пошевелив палкой поленья в костре и взметнув сноп искр, согласился хозяин.
- Я, правда, не хотела вас тревожить. Я уважаю чужое уединение, и ценю свое. Утром я могу уйти. Просто переставлю палатку дальше вверх по реке.
- Знаете, мы давно здесь живем вдвоем с женой. Иногда по несколько недель к ряду тут нет не души, – проговорил хозяин поляны, и задумчиво посмотрел в темную даль. Шумно отхлебнув горячий чай, он ненадолго замолчал, словно воскрешая в памяти все те долгие, темные, холодные вечера, проведенные здесь в молчании.
- И знаешь, именно здесь я научился ценить общение, которое порой, бывает дороже хлеба насущного. Помнишь, как говорил Хазанов, студент Кулинарного техникума, про изучение рецептов для котлет: "Ни хлебом единым счастлив человек".
Ольга не помнила, но улыбнулась его шутке и кивнула. Она понимала, о чем он говорит. И сама она часто бежала от людей, но лишь для того, чтобы снова к ним вернуться. Здесь, возле костра, рядом с хозяином поляны ей было хорошо. В глубине души, до конца не признаваясь самой себе, она радовалась, что в этот вечер она не одна. Горячий чай приятно согревал нутро, а голос ночного собеседника радовал слух. Спать совсем не хотелось. Удивительное это было место: ни спать, ни есть, ни читать - ничего из того, что она делала в своей обычной жизни, здесь ей не хотелось. А хотелось дышать глубоко, впитывая, через широко открытые глаза, потоки льющейся на нее со всех сторон природной благодати.
- Олечка, оставайся, – проговорил Николай Евгеньевич и подлил гостье ароматного чая.
Ольга, вздрогнула: наверное, никто за последние несколько лет, не называл ее так ласково – Олечка. Это было приятно.
- Ты, я вижу, не буйная,- усмехнулся он, - нам точно не помешаешь, смотри как бы мы тебе не помешали. Есть у нас тут товарищи, которые туристов гоняют пуще собак - с ними утром познакомишься, - загадочно улыбаясь добавил он. - Так что гуляй, плавай, загорай, если хочешь, можешь на лодке на тот берег сплавать, на скалу подняться. В воскресенье сходим с тобой в ледяную пещеру, она между прочим, у нас тут местная знаменитость! Я спускался в нее сотню раз, но величие ее сводов, и красота ледяного кружева, меня каждый раз впечатляет, сам удивляюсь! В общем, Олечка, здесь есть,чем впечатляться!- и он обвел рукой невидимые в темноте ночи красоты.
Ольга кивнула. Ей и пещеры было хорошо здесь: тихо, спокойно, уютно, совсем как дома. "Как дома" – это ощущение все чаще возникало у нее. Оно звучало, как смутное воспоминание из детства, забытое, утраченное и такое желанное. Ей представлялось, что в одной из своих предыдущих жизней, она, вероятно, жила на этой поляне в любви и согласии со своим мужем, пасла бородатых коз, ловила щук и окуней, сушила душистые травы, резала липовые веники, варила малиновое варенье, пекла пироги с капустой, и всей душой любила эту простую, человеческую жизнь на благословенной рекой, земле. Ольга все думала о местах и людях, о людях и местах, складывала из них пазлы и снова разбирала на части.
Само ли место наполняет тебя живительной силой, или люди, населяющие его, делают его таковым для тебя?
- Мы с женой днем хозяйством заняты, - продолжал Николай Евгеньевич, - скучать нам некогда, а вот по вечерам, я люблю возле костра посидеть, на небо посмотреть, о жизни подумать, о том, что было и чего не было, и что могло бы быть. Частенько я тут сижу один, но когда есть душевный собеседник, это совсем другая история.
- Да, Николай Евгеньевич, другая история, это верно, – согласилась Ольга. - А расскажите о себе, как вы нашли это место, как попали сюда? Как решились переехать? Я люблю слушать истории людей, через это лучше чувствуешь жизнь, и в себе что-то новое открываешь. Я верю, в то, что не бывает случайных встреч, все мы друг другу про что-то...
Они долго еще сидели у пузатого самовара. Хозяин поляны, рассеяно глядя в темноту, ворошил свои воспоминания, словно гаснущие угли в костре. Тени прошлого сизым дымом поднимались перед ним и бесшумно ускользали, растворяясь в теплоте ночи. Что-то важное и большое хранило в себе прошлое для понимания настоящего. Рассказывая о нем, Николай снова, чувствовал себя молодым и полным сил, в который раз осознавая, что жалеть об ушедшем бессмысленно. И он не жалел. Он смотрел на Ольгу, вспоминал своих дочерей, женщин, которых любил, друзей и товарищей, растворившихся во времени, и его сердце сжималось от приятной щемящей нежности к людям. Может и не все он сделал правильно, но все сложилось так, как сложилось - из песни слов не выкинешь! И сейчас в этой звездной ночи было просто хорошо,и этого более, чем достаточно.
***
Ольгу разбудил ритмичный крик большой горластой птицы. Этот звук повторялся, и повторялся, и повторялся...
- Выключите будильник, пожалуйста, – пробормотала она и, сладко потянувшись, повернулась на бок.
Ее кот по утрам орал так же, но может быть, даже более мелодично. Но если замереть и не шевелиться, кот успокаивался и терпеливо ждал, пока Ольга проснется. С этой птицей, продолжавшей горланить на реке, этот трюк не прошел.
- Ну, хорошо, встаю! – смирившись, выдохнула Ольга, нехотя покидая теплое лежбище.
Раннее солнечное утро взывало к ней всеми доступными способами, и она приняла его зов. Ей даже захотелось взглянуть на неугомонную певицу на реке. Ольга надела кроссовки и прислушалась: странный звук внезапно раздался снаружи. Как будто капли дождя с сило ударяли по тенту палатки с разных сторон одновременно, но это определенно не являлось дождем. Женщина медленно расстегнула молнию на входе и тут же отпрянула назад: воинственно стадо индюков, окружило ее убежище плотным кольцом. Они долбили клювами в тент, и распушив хвосты возмущенно курлыкали. Индюки казались чудовищно огромными.
- Помогите,- попятившись вскрикнула Ольга, и проворно нырнув в палатку, задернула полог. Она решила еще некоторое время посидеть тихо, и тогда эти зловещие птицы, потеряв к ней интерес оставят ее в покое. Теперь она понимала, о ком предупреждал ее Николай Евгеньевич. Эти злобные пернатые гиганты мало приятной наружности,и правда, были хуже сторожевых собак.
- Странное название Индюк, как будто из Индии, - хмыкнула Ольга и забила запрос в поисковике: "как спастись от нападения индюков?", размышляя о том,что было бы не плохо побольше узнать об этой грозной птице. На самом деле, смеяться было рано, ошалевшие хулиганы продолжали ее терроризировать, окружив палатку плотным кольцом. Интернет ловил плохо, но все же ей удалось прочесть: "Хочешь справиться с индейкой — думай, как индейка, веди себя, как индейка, реагируй, как индейка". Совет показался ей мало утешительным, но развеселил.
- Думать, как индейка?! Как тупая курица, еще понимаю, а вот как индейка? Интересно, идейка тупее курицы? – Ольга тихо засмеялась, представляя свое сражение с птицами, и продолжила чтение: "За последние три года полицией было зарегистрировано сто тридцать семь случаев нападения индеек, и пять из них были настолько серьезными, что птиц пришлось усыпить!"
- Помогите, спасите, – прошептала пленница, начиная осознавать всю серьезность своего осадного положения. Пока продолжалась осада палатки, она узнала, что и здесь не обошлось без Колумба, который назвал Америку – Индией, жителей – индейцами, а птиц - индюками. А красная сопля, украшающая их недружелюбные физиономии, оказывается увеличивается в размерах, когда они злы или возбуждены. И вообще-то, служит для терморегуляции мозга, и вместе со всей красной кожей на шее называется – кораллы!
Чтение оказалось увлекательным, но вдруг издалека донеслись шаги.
- Спасение! – мелькнуло в голове Ольги, и она закричала в голос:
- Николай Евгеньевич, сос, помогите! – ибо кто еще мог ходить здесь кроме него? Разве что новое стада кровожадных индюков или еще бог весть каких чудищ?!
Да! Это был он, ее спаситель! Размахивая тонким длинным прутиком и щедро раздавая пинки налево и направо, он быстро разогнал хулиганов и освободил пленницу из заточения.
Утром на поляне оказалось как Москве в час пик: козы, бараны, индюки, куры, кошки, и даже толстый рыжий кролик с белым пушистым хвостом - броуновское движение!
- Ого, - воскликнула Ольга, – скучать в усадьбе, и правда, некогда! А крепостными вы еще не обзавелись?!
Поблагодарив хозяина за спасение, и получив инструкцию, как вести себя в случае повторного нападения, Ольга, вооружившись прутиком, пошла к реке. Туман над водой стелился клоками сахарной ваты, а слоистая скала, еще спала, укутавшись в нежное полупрозрачное облако.
- Ах, – только и смогла выдохнуть Ольга, – умиляясь утренней благодати.
В золоте воды, просматривающейся до самого дна, мелькали стайки серых рыбешек, с яркой зеленой полосой от головы до хвоста. Их называли - уклейками. Они с нетерпением ждали зазевавшегося комара или мясистого овода, и стоило бедолаге коснуться крылом воды, как тут же он оказывался в одном из маленьких прожорливых ротиков. Мелькали тут и жирные окуни, с красными плавниками, деловито курсирующие взад-вперед, как маленькие полосатые баркасы. А где-то в тени под камнями, в зарослях гривастых водорослей, отсиживались хищные щуки.
Солнце выбралось, наконец, из-за гребня вихрастого холма, заискрилось в отражениях, засияло в реке, добавляя золота во все, к чему прикасалось. Ольге казалось, что и ее спина, обращенная к солнцу, начинает золотиться. Сделав глубокий вдох, словно впитывая в себя все это благодатное золото утра, она поприветствовала скалу поклоном и с тихим визгом скользнула в воду. Окунувшись с головой, и будто только что пробудившись от долго сна, она поплыла против течения, ощущая себе сейчас безмерно счастливым человеком. Река, солнце, горы, все эти деревья и рыбы - все это было для нее здесь сейчас. Сердце переполнялось благодарность к щедрости мирозданья, а вода уносила с собой все лишнее, оставляя ей только истинное,чистое и глубокое.
На берегу ее ждал чай с молоком и сладкий пирог с яблоками. Ольга, закутавшись в полотенце уплетала гостинцы, ощущая себя в сказке про аленький цветочек: в гостях у тайного, но очень гостеприимного и внимательного хозяина. Столько заботы и внимания было в этих значимых для нее мелочах, что сердце зачерствевшее в городе, исцелялось стремительно, с каждым глотком теплого чая. Дышалось глубоко, ни о чем не думалось, и очень хотелось петь.
***
Дни, погруженные в янтарный зной уходящего августа, отлетали стремительно. Шумно звеня прозрачными крылышками, они проносились словно шустрые стрекозы, на которых с интересом глядела Ольга, сидя на краю отвесной скалы. Рядом, прислонив руку к лицу и щурясь от солнца, сидел Николай Евгеньевич. После ледяной пещеры, было истинным наслаждением сидеть здесь на вершине, залитой светом и теплом, греться в лучах солнца в зените, болтать ногами над пропастью, как малые дети, и улыбаться искрящейся долине. Отсюда, поляна напоминала желтое овальное блюдо, с голубой каймой по краю. Ну а дом с зеленой крышей, казался одинокой горошиной, позабытой, кем-то на этой гигантской тарелке, кем-то, кто знает куда больше нашего о великом замысле мирозданья.
Ольга жалела лишь о том, что так мало знала о природе этих мест, о рыбах, о растениях, о простой и такой естественной жизни человека на земле вдали от цивилизации. А Николай Евгеньевич, напротив, ни о чем не жалел. Он был везде, знал все и обо всем, но в какие-то моменты ему казалось, что он мечтает улететь с этой поляны, быть может только для того, чтобы снова сюда вернуться.
***
Из деревни выехали к полудню. Золотой свет стал еще более насыщенным, почти янтарным. Невесомые сухие листья брызгами разлетались из-под колес, птицы галдели, провожая гостий, а река все так же бесшумно и невозмутимо несла свои воды навстречу сентябрю. Татьяна спала, а Ольга жадно глядела по сторонам, клятвенно обещая себе вернуться в эти места, и пожить здесь по дольше. Она больше не вспоминала о прошлом, не грустила и не печалилась. Короста одиночества отслоилась в водах большой и тихой реки, и обновив кожу, молодая женщина вновь вздохнула полной грудью. Настоящее слишком динамично вливалось в нее сейчас через широко открытые глаза, через поры кожи. Золотая благодать этого края заполняла ее целиком, и внутри разливалось теплое чувство благодарности к месту и человеку.
Она ехала за рулем, и под мерное шуршание колес по асфальту, ее мысли текли неспешно, как спокойные воды Юрюзани. Ольга думала о том, что место и человек неотделимы, как и тело от души. И что без хозяина не было бы и поляны, и все эти чудесные дни сложились бы совсем иначе. Но хорошо, что он все-таки был, и она была! Теперь она знала, что мест, красивых для глаза, на земле много, а вот сердечных мест - по пальцам перечесть, и они там, где у места есть хозяин!
P.S. С днем рождения, хозяин поляны!