Ломтик сидел в какой-то очереди и пытался сообразить, где он. Рядом сидели мужики со знакомыми физиономиями, но Ломтик не мог вспомнить, откуда он их знает. Те тоже сидели с растерянным выражением лица, и озирались по сторонам. Наконец, все встали и прошли через какую-то арку в комнату с прозрачным полом. Ломтик сначала решил, что это не пол и резко остановился, но его подтолкнули, и он был вынужден сдать шаг вперёд. «Постройтесь полукругом! Посмотрите вниз!» Чей-то резкий выкрик заставил Ломтика вздрогнуть. Он посмотрел вниз и увидел проезжую часть на проспекте Труда. Фура, которая видимо, пыталась вывернуть, чтобы избежать лобового столкновения с «Газелью», стояла поперёк дороги. «Газель» была разбита всмятку, а вокруг суетились сотрудники МЧС с какими-то агрегатами. «Газель режут» — понял Ломтик. И вот он увидел, что из «Газели» начали извлекать залитые кровью тела. То, что все извлечённые из «Газели» люди были мертвы, Ломтик не сомневался. Он по опыту знал, что такие травмы несовместимы с жизнью. И вдруг Ломтик увидел свою куртку. «Интересно, у кого точно такая же?» — подумал Ломтик, потому что эту куртку он купил в Финляндии, когда ездил туда по турпутёвке. И тут его осенило — тело, на котором была надета куртка, было его телом, и сам он был мёртв.
— У кого-нибудь есть вопросы?
Все подняли головы, оторвавшись от душераздирающего зрелища на проспекте Труда. У стены противоположной входу, на высоком постаменте, стояло шикарное кресло, даже не кресло, а целый трон, на котором, положив ногу на ногу, сидела брюнетка бальзаковского возраста, она держала в руке незажжённую сигарету, вставленную в длинный мундштук. Брюнетка была потрясающе красива. Она была одета в открытое вечернее платье на тонких бретельках из серебристой ткани. Её изящные туфельки на каблучках — рюмочках бросились в глаза Ломтику. Он знал, что уже видел эти туфельки, только не помнил где.
— Ты прав, лейтенант Ломтик. — Вдруг сказала женщина. — Всего сорок три года назад ты уже стоял передо мной и разглядывал мои ноги. Когда я дежурю в смотровой, я всегда надеваю это платье и эти туфельки. Чтобы меня узнавали такие как ты — бестолковые умершие.
— Чего? — Осмелился подать голос Ломтик. — В какой ещё смотровой?
Брюнетка улыбнулась и, взглянув наверх, заговорила монотонно и с хрипотцой:
— Через пятнадцать минут вы все вспомните, где вы и почему сюда попали. А пока у вас первичная посмертная амнезия из-за скоропостижной гибели, я вам объясню, что с вами случилось, и где вы находитесь.
Час назад вы все погибли в автомобильной аварии из-за того, что лейтенант Ломтик не справился с управлением вашей служебной машины. Потому что перед тем, как поехать на вызов, принял на грудь сто грамм конька. Он и за руль то садиться не собирался, но на работу не вышел ваш водитель — сержант Остапенко, чем, кстати, спас себе жизнь. Когда поступил приказ выдвигаться на точку проштрафившегося торговца наркотиками, лейтенант Ломтик оказался самым трезвым из всей вашей бригады. Вы не доехали всего пятьдесят метров до дома, куда вас направили. Ломтик, сворачивая в переулок, не увидел фуру, и не услышал, как сигналит её водитель. Вот и всё.
Ломтик снова посмотрел вниз. Какой-то гаишник отрыл задние дверки «Газели», и из машины вышел молодой парень, руки которого были скованы наручниками.
— Да, Ломтик, это Гриша, которому ты подбросил наркотики, а он тебя перехитрил. Именно поэтому вы и оказались всей бригадой в моей смотровой. — Сказала брюнетка и резко встала и, как сначала показалось Ломтику, закуталась в белую, пуховую шаль. Но это была не шаль, это были крылья, крылья белого ангела.
— Ол… — Прошептал Ломтик.
— Что, узнал? — Спросила брюнетка и, не дождавшись ответа, лишь слегка взмахнув крыльями, изящно спорхнула с постамента на прозрачный пол.
Ол расхаживала перед мужчинами и заглядывала каждому в глаза. Потом крикнула, подняв голову вверх:
— Все клиенты мои! Даже Ломтик ещё не дорос до позволения убивать.
И Ломтик знал, что это значит. Он попал в небесный дом новых воплощений. Существовало только две категории воплощённых — тех, кому было дозволено убивать, и те, кому убивать было недозволенно. Основная масса воплощённых в физическое тело дозволения убивать не имела. И если вдруг кто-то из этой массы осмеливался на убийство, то его тут же аннулировали как личность, и устанавливали на бессмертную душу другую присадку новой индивидуальности. И Ломтик не знал, сохраняется ли где-то предыдущая личность воплощённого. А вот с теми воплощёнными, кому убивать было дозволено, дело было посложнее пареной репы. Ломтик был твёрдо уверен только в одном, тем, кто имел право убивать, нужно было потом отвечать за убийство по всем правилам небесной канцелярии. Причём убийством считалось, не только лишение жизни как таковой, лично воплощённым другого воплощённого, но и доведение до смерти, как то — суицида, инфаркта и тому подобное.
Ломтику стало не по себе. Первичная посмертная амнезия отступила, и он с отвращением подумал, что через какой-то час он уже будет выпущен в новую жизнь. А это опять девять месяцев в утробе матери, детство, которое он терпеть не мог, и все остальные этапы пути воплощённого без права убивать. А воплощённые без права убивать, редко добивались чего-то стоящего в жизни. В том воплощении, которое Ломтик только что покинул, он бы через несколько лет уже вышел на пенсию и сидел на своей даче. Летом с удочкой в руке на собственном пруду с карпами, а зимой у компьютера, постигая премудрости компьютерных игр. Ломтик закрыл глаза. «Интересно, будет ли по мне скучать Наташка?» — подумал он и вдруг услышал голос Ол:
— Не будет. У неё уже давно есть другой, и ты об этом прекрасно знал. — Ломтик открыл глаза. Ол держала свой мундштук так, словно собиралась сделать затяжку. Но Ломтик знал, что этот мундштук сплошная бутафория.
Да, у Наташки уже несколько лет был любовник, некий Юрий Решетняк. Ломтик с тоской подумал, что он так и не посмел предъявить супруге претензии. Развод сказался бы на его продвижении по служебной лестнице, и дело было не только в этом. Тот, с кем встречалась Наташка, занимал высокий пост в городской администрации, и у него не было жены. Они бы просто поженились, а Ломтик не хотел давать своей супруге такого шанса — заделаться женой влиятельного чинуши. А теперь Наташка была свободна. И вдруг Ол крикнула:
— Ну, все себя увидели? Теперь на разборки в соседний кабинет, шагом марш!
От этих слов Ол, тоска Ломтика улетучилась, и его охватила паника. «Гриша!» — подумал Ломтик. Гриша был подсадным ангелом, который выслеживал Ломтика и его коллег, когда они подкидывали наркотики ни в чём неповинным гражданам. Ломтик мельком глянул вниз. С Гриши уже сняли наручники, и сам полковник Самустев стоял перед ним навытяжку. «Ах, ты, сукин сын!» — Ломтик понял, что Гриша был двойным агентом — служил в управлении собственной безопасности полиции, будучи подсадным ангелом из небесной канцелярии.
Соседний кабинет был темной комнатой, размеров которой Ломтик не знал. Свет всегда был только над столом, за которым сидели Ол, и подсадной ангел. Те, кого «разбирали» стояли в кромешной тьме лицом к столу. Ломтик был последним в череде своих товарищей по несчастью. И он снова знал, что это значит, хотя оказался на месте последнего впервые. Он был главным виноватым в данной истории.
— Ломтик, ты зачем подкинул Грише наркотики? — Спросила Ол.
Ломтик молчал, а про себя подумал — «Какая теперь разница?», и тут же услышал ответ Ол:
— Большая. От твоего ответа зависит, куда мы тебя сбросим на этот раз.
Ломтика насторожило слово «сбросим». Сбросом в небесной канцелярии называли последнее воплощение перед аннуляцией. Это был последний шанс, чтобы хотя бы не вылететь из массы «неубойников». Ломтик уже дважды был «сброшен», и кое-как удержался в неубойной категории. Последнее воплощение в лейтенанта полиции было ему дано в порядке проверки на «вшивость», и он эту проверку завалил.
— У нас был план по раскрытию… — Промямлил Ломтик, прекрасно зная, что этот ответ только усугубит его положение. Но это было правдой.
Четыре месяца, отделение, в котором служил Ломтик, влачило жалкое существование в конце списка отделений города, по проценту раскрытия тяжких преступлений. Потому что таких преступлений на территории отделения просто никто не совершал. Майор Басмачев, на последней планёрке, просто ударил кулаком по столу, и все всё поняли — надо кого-то брать с поличным. Очередь «искать клиента» была его — Ломтика. «Вещ доки» Ломтик получил из рук лично капитана Кураева, ну а дальше дело техники — ловкость рук и никакого мошенничества. Ломтик положил тринадцать доз тяжёлого наркотика в карман Гриши, который курил у подъезда, где жил наркоторговец. Когда Гришу задержали и доставили в отделение, он не стал сам выкладывать содержимое своих карманов на стол, а предложил это сделать Ломтику. И Ломтик понял, что просто так с этим парнем не разобраться. Потом, когда наркотики были «обнаружены», Гриша потребовал сделать смывы с его рук, и эти смывы, по решению суда, были направлены в независимую лабораторию. Гриша упорно не признавал свою вину, не смотря на то, что следственный отдел пустил в ход все свои запрещённые технологии психологической обработки задержанных. Наконец, усадив Гришу в «обезьянник», бригада Ломтика удалилась на обед. Не успели они распить бутылку коньяка в кабинете у Ломтика, как их отправили проводить следственный эксперимент с участием задержанного.
И вот Ломтик стоит перед Ол, и подсадным ангелом Гришей.
— Нет, ты только посмотри, Наташа, он уже так уверено стоит на ногах, что вот-вот пойдёт! — Сказал отец и, подхватив на руки сына, закружил его на вытянутых руках.
— Да, Юрочка, наш мальчик просто вундеркинд! — Отозвалась мать карапуза.
«Ну, Ол! Только она могла придумать такой изощренный сброс. Лучше бы дежурил толстый Явс. Он любит сбрасывать в беднейшие азиатские провинции. А там всегда есть шанс умереть младенцем и, исходя из невинности, получить в смотровой неплохое воплощение. Но ничего, через месяц, другой, я, наконец, забуду кто я, и у кого родился в новом воплощении. И перестану узнавать эти противные рожи Наташки и её любовника» — думал Ломтик.