Минуты падалицей канут в жухлый снег.
В нём первородства прошлые пышноты
Клинчуют в толще пламенный побег
Ручьёв и строк, помноженных на ноты.
И время резво побежит вприскок,
Скрипя кореньями под выпуклостью шара,
В подземных рек чистилищный песок,
Чтоб взвиться новым воплощеньем пара.
И, протоптав для новых песен путь,
Уйдёт ещё один февраль-бродяга
В пустой земли монашескую грудь
Под рваною проталою сермягой.
А зимы, что уходят не простясь,
Посеясь зёрнами в былинный стон и лепет,
Нам оставляют пажитную грязь
И зов её, и нови её трепет.