Жажда свободы, или Потом только одиночество
Жажду свободы.
Задыхаюсь.
Хочу вздохнуть полно и легко.
Легко расправить плечи, легкие, крылья.
Когда-то, в прошлой, допсихотронной жизни, у меня были крылья.
Легко дышала.
Легко двигалась.
Легко улыбалась.
Легко смеялась.
Легко радовалась.
Всё в прошлом.
11 лет фашистского концлагеря с военно-медицинскими опытами.
В собственной квартире.
Без согласия!
Без официального признания и объяснения!
Без защиты по закону!
Без жалости и сочувствия!
Без понимания!
Без права на неприкосновенность тела, жилища, частной жизни!
Без права на свою жизнь!
Без посторонних ушей!
Без постороннего высматривания!
Без половой неприкосновенности!
Без спокойствия и комфорта, так необходимого в первую очередь женщине!
Без! Без! Без!
Бес! Бес! Бес!
За ними стоит и направляет исчадие ада, Сатана, бес!
Бихевиористы?
Саентологи?
Военные медики?
Медики МВД?
Кто ж признается там, где нарушение закона стало неофициальным законом?
Неподопытный никогда не поймёт, что переживает человек, над которым издеваются медицинские фашисты.
Лица, глаз которых не видно.
Ответственность за содеянное им не грозит.
Посторонний никогда не поймет!
И не поверит!
Потому что страшно!
- И что так может быть в любой момент и с любым человеком?
- И со мной тоже?
Закрыться! Не вникать! Не думать!
Пусть те, кто попал в такое, сами как нибудь. Как хотят. Как могут.
А твой ребёнок тоже пусть, как может?
- Но я же не давал согласия, чтоб ставили опыты над моим ребёнком?!
Так никто не давал согласия.
Но однажды он почувствует, что в его трусиках трётся воздух, луч, курсор.
Он даже не сможет понять, что происходит.
Он не сможет рассказать об этом даже тебе.
Он не знает слов, понятий.
Он ещё не знает, что это половое насилие.
Он не знает, что это растление, сексуальное рабство.
Он ещё не знает, что теперь это будет сказываться на его отношениях с людьми.
Всегда.
Даже через много лет.
Даже когда он забудет об этом.
Не забудут только дяди и тёти в погонах под кристально белыми халатами, которые своими руками направляли этот луч на его гениталии.
Целенаправленно.
Метко.
Похотливо.
Они будут наблюдать.
Как скажется? К чему приведёт?
Они уверены, что занимаются благородным медицинским действом.
Но почему-то оберегают от него своих детей.
А ребёнок будет молчать.
Он ещё мал. Не тот словарный запас.
Да ты бы и не поверил. Так, какие-то странные детские фантазии.
В это же так страшно поверить.
Фантазии - удобнее.
Тоже самое могут делать и со взрослым.
Вдруг начинают насиловать женщину.
Да, это тоже половое изнасилование, как и в отношении ребёнка - да, это растление.
Насилуют мужчину.
Не только половое насилие.
Жестокость причинения боли.
Этот луч впивается в кожу - и рука инстинктивно её чешет-царапает-рвёт до крови.
Сначала царапины, потом шрамы.
Руки в шрамах.
Ноги в шрамах.
Окружающие задают вопросы, но объяснить, честно ответить невозможно.
Не просто не поверят, назовут сумасшедшей. Так удобнее.
Вы же помните, что верить страшно?
А значит, так удобнее.
Жар.
На половину головы направляется луч и долбит, долбит, долбит.
До тошноты. До дикой головной боли.
До рвоты.
Убрать, прекратить - не возможно.
Защититься - не возможно.
- Вы сумасшедшие! Так не бывает!
Бывает.
Кладу руку другого человека на одну сторону головы, потом на другую.
- Что это?!
В глазах недоумение. Чувствует вибрацию. Чувствует разную температуру.
Но никто не чувствует боль и безысходность.
Страдает не только физическое тело.
Душа.
Её тоже истязают.
Унижают.
Запугивают.
Шантажируют.
Растаптывают.
Или обнадёживают... и всё равно растаптывают.
Долго.
Безвыходно.
Годами, годами, годами.
Унижение.
Постоянное.
Многолетнее.
Издерганность.
Измотанность.
Неполноценность.
Подавленность.
Депрессия.
Изгойство.
Но за этим так интересно наблюдать, сопоставлять, управлять.
Садисты и фашисты под личиной врачей, психологов, физиологов - научных работников.
А как же друзья?
А родственники?
Никак.
Молчат.
Я не знаю, что такого можно наговорить людям, чтобы они не видели вашу боль.
Обезьянки. Закрыты глазки, ушки, ротики.
Глаза пустые, стеклянные, оловянные, деревянные.
Смотрят мимо. И это еще счастье.
Если начинают смотреть на вас, то участников травли и шантажа становится больше.
И ложь.
Я всё нашла. Информацию, технологии, документы, фамилии, звания. А они как тушканчики во время опасности разоблачения. Сделали стойку и замерли. Главное, отпираться и врать. Раньше было бы забавно. Сейчас - противно.
Чего я хочу после 11 лет концлагеря в правовом государстве с развитой правовой системой?
Свободы тела, когда никто его не жалит оружием поражающим излучением.
Никто в него не тычет этими лучами, будто тушит сигарету.
Никто не трогает его в интимных местах, наплевав на мой протест. Сначала словесный, выдержанный. Потом резкий, хамский. Потом истерику от невозможности терпеть эти постоянные тычки-трогания-ужаливания.
Неприкосновенности моей частной жизни.
Хочу. Очень.
Без высматривания.
Без прослушивания.
Не потому, что что-то скрываю. Уже наплевать на всех.
Просто потому, что это осознанная базовая потребность нормального человека - личное пространство.
Если я дойду до конца.
Не до холмика, а до прекращения насилия, которого как бы нет, но от которого усталость, отчаяние и подавленность становятся всё чаще.
Жажду одиночества.
Теперь оно равно свободе.
А выше и ценнее свободы уже нет ничего.
Я знаю!
Головой, умом, кожей и телом.
Хочу домик, сад, а за забором с одной стороны поле, с другой - лес.
Кошку и собаку.
Цветы в палисаднике.
Тишину. Покой.
Шкаф книг. Можно без интернета.
И подальше от людей.
Никогда не думала, что не захочу людей.
Но после 11 лет навязанного насилия, садизма, принуждения, унижения, присутствия посторонних и молчания тех, кого считала родными и друзьями, хочу тишины и покоя, свободы от лжи и равнодушия.
Мне больше не интересно: за что, почему, для чего. Какая разница?
Мне было очень больно, безвыходно, унизительно и безысходно. Долго. Люди этим насладились. Я этого не забыла и не смирилась.
Без этого насилия 11 лет могли стать лучшими в жизни. Перед ними был большой трудный период, который завершался удовлетворённостью, взлётом. Выстраданным, долгожданным, своими руками построенным.
Украли.
Объясняться не стали.
За 11 лет ада сгорела душа.
Лет много, заново уже ничего так не выстроить.
Одиночество было бы целительным.
Дарующим покой, крылья.
И свободу.