Начало http://proza.ru/2022/05/28/1388
Реальные картины ушедшей жизни всплывают в нашем сознании, исчезают навсегда или упорно возвращаются. Открытые глаза видят четкие и размытые обрывки видений. Что это: память или воображение?
Мы продолжение жизней других, ушедших, которые двумя волнами уходят от нас в прошлое. Они держат нас своей энергетической силой на земле. Потом мы тоже станем сгустком энергии. В этой бездне выработались в борьбе с действительностью черты характера, позволяющие нам выжить. Сформировались взгляды на социальные отношения, которые должны помочь чтобы счастливо жить. Кровь помнит, не разум. Семья основа основ. В ней закладывается и передается память поколений. Взгляды на мир.
Все еще чувствую как что-то невидимое пронизывает тело, звука нет. Становящийся все тоньше он придет позже, когда неизвестная сила, действующая вне разума, вытолкнет маму на середину Невского под непрерывный обстрел. Через секунду сзади рухнет кирпичная арка дома, под которой она пряталась. Господь опять дал мне шанс. Помню ящик с песком, в котором мама тушит горящую зажигалку. Зажигалка шипит, извиваясь. Следующую мама, не успевая, сбрасывает с крыши вниз. Еще одна падает с покатой крыши, оставляя огненный хвост. По-молодости у мамы страха нет, потому что все это: гудящие самолеты, черное, пересеченное белыми линиями небо, ухающие зенитки и крыши в темноте среди вспышек не могут быть реальностью. Дежурство по графику.
Бесконечные рвы оборонных работ почти помнятся одной картиной. Обыденное не запоминается, ежедневное не впечатляет. Хорошо помню сны мамы. Булки. Каждую ночь, едва засыпала, они бесконечной вереницей проплывали перед мамиными глазами. Нарезные, простые, белые, пышные, сухие бесконечным потоком плыли мимо. За всю жизнь потом мы не выбросили ни корочки хлеба. Пусть его давно много, ни крошки. Есть вещи, на которые внутренне табу. Это святость хлеба.
В марте тает. Вижу маму в кабине разбитого грузовика. Вообще то в кабину пассажиров уже не берут. Гражданские пугаются, когда колеса уходят под воду и хватаются за руль. Водители рискуют, теряя управление. У мамы разрешение на эвакуацию. Она долго отчаянно металась по берегу: мест нет. Наконец удалось уговорить одного лихого водителя, пообещав, что ни при каких обстоятельствах не схватится за руль. Ехали с раскрытыми дверьми. Вижу уходящий перед ними под темный лед разбитый автобус с молчащими от ужаса детьми. Объехали, проложив новую колею.
Почему помню боль той войны? Она была вчера.