В сентябре 1993-го года, точно дату не помню, нашего полковника Прилуцкого вызвали в Москву. Как у нас тогда говорили, «к Ельцину».
А когда кто-нибудь спрашивал: «А зачем?», то наши шутники отвечали: «Просить Президент России будет, чтобы мы его с воздуха прикрыли».
Вернулся полковник через день, усталый и озадаченный.
На следующее утро после его возращения полк в полном составе был построен на плацу, и полковник Прилуцкий выступил с краткой речью:
- Президент России Борис Николаевич Ельцин и Министр Обороны Павел Сергеевич Грачев призвали нас нести усиленное боевое дежурство, чтобы отразить любой удар со стороны как внешнего, так и внутреннего врага, держать в частях на высоком уровне дисциплину и проводить среди личного состава разъяснительную работу по сложившейся в стране ситуации. Всем ясно?
И в это время из первой шеренги, где стояли лётчики, раздался голос:
- Так точно, ясно! Но керосина-то нету. Второй месяц не летаем вообще.
Прилуцкий не вспылил, как он обычно поступал в таких случаях, а сказал как-то грустно, глядя куда-то в сторону:
- Вот это и есть отсутствие дисциплины, о которой нам говорили на совещании в Москве. Что же касается горючего, то оно поступит в ближайшем будущем. Начальник склада ГСМ майор Тишкин, выйти из строя!
- Разрешите доложить, болеет он! – выкрикнул я.
- Тогда, старшина Михалыч, доложите вы сами: сколько у нас на складе керосина и сколько нам надо, чтобы возобновить тренировочные полёты.
- На складе остался только неприкосновенный запас топлива на случай боевого вылета, - доложил я, выйдя из строя - Для возобновления полётов в обычном режиме требуется 150 тонн керосина на один день тренировок или 2 250 тонн в месяц.
- То есть, один железнодорожный состав в месяц.
- Так точно!
- Зайдите ко мне через час, будем решать.
- Есть!
И теперь все дела по обеспечению полка горючим легли полностью на меня. Дело в том, что болезнь у майора Тишкина была чисто русская: он страдал запоями, случавшимися у него постоянно, но не регулярно. Иногда он мог не пить и месяц, и два, и три, но после чего обязательно принимался за прежнее. Не увольняли его по той причине, что он окончил Высшее военное училище тыла, и приход с расходом у него всегда сходился тютелька в тютельку.
Мы с полковником составили и отправили в штаб округа документы по нужному для полка количеству топлива, но ответа на наш запрос не получили. Естественно, керосина тоже.
Теперь с утра и до вечера на аэродроме было необычно тихо, и только когда становилось темно, над ним звучала музыка: в клубе ежедневно проводились танцы, чтобы личный состав не погиб от скуки.
Стали задерживать денежное довольствие или, как говорят на гражданке, зарплату, и кое-кто из офицеров начали подрабатывать в городе, чтобы прокормить семью. Особенно те, у кого было много детей. Наше начальство относилось к этому спокойно, так как от него уже ничего не зависело. И от штаба округа – тоже. Все финансы были в министерстве, а оно было далеко, и нас у него было много.
Так продолжалось до тех пор, пока, как говорится, не запахло жареным. Сначала засмердело изнутри: на рынке был задержан прапорщик Шпаченко, продававший сигнальные ракеты с нашего оружейного склада.
Товар шел у него хорошо, народ запасался им, чтобы на Новый год фейерверки запускать, а в магазинах в то время такие вещи не продавались. Я лично этого Шпаченко, не осуждаю: жена у него сердцем больная, работать не может, и детей у них трое, но каким же надо быть дурнем, чтобы стоять на рынке в военной форме с огромной сумкой и продавать из нее сигнальные ракеты даже неразумным пацанам, которые тут пытались их запустить. Конечно, сигнальные ракеты – это тебе не «калаши», какие вскоре стали продавать почем зря, но пошел всё же наш прапорщик под трибунал, а полковник Прилуцкий получил строгий выговор.
Говорили даже, что его вообще в запас отправят, но спасло его вторжение извне.
Раньше, еще в советское время, нашу границу в воздухе редко кто нарушал. Но когда Союз распался, и Украина стала самостоятельным государством, стали летать над Черным морем, поближе к Крыму, и американцы, и румыны, и турки. А однажды наши радары засекли, что пара чужих самолетов пересекла нашу границу, и мы получили приказ или посадить их у нас, или выдворить за пределы России.
Три аппарата стояли тогда у нас на боевом дежурстве, с полной заправкой керосином, который берегли мы, как зеницу ока. Взлетели они скоренько и вежливо так сопроводили нарушителей за калитку.
И благодаря этому полковник Прилуцкий не только остался на своем посту, но и был награжден орденом. А вот каким, не скажу. Я эти новые ордена плохо запоминаю.
И тут же, дня через три, сообщают нам, что на станцию для нас пришел состав с топливом. Вызывает полковник меня, так как майор Тишкин еще не вышел из запоя, и садимся мы распределять этот керосин: сколько его на тренировочные полеты выделить, а сколько - на случай боевых вылетов.
И тут врывается в кабинет наш начштаба, подполковник Корнеев, и не замечая меня, по-свойски кричит Прилуцкому:
- Петя, ты скажи мне, кто у нас министр обороны?
Командир медленно сдвинул очки на лоб, посмотрел на начштаба, как на умалишенного, и говорит:
- По-моему, Паша, тебе на пенсию пора. У нас в полку любой молодой необученный знает имя, отчество и фамилию министра обороны, а начштаба, оказывается, не ведает.
- Да ты посмотри шифровку, которую я только что получил из Москвы. Её подписал министр обороны В. А. Ачалов. Так, может, Грачева уже ушли?
- Никто никуда его не уходил, - спокойно ответил Прилуцкий. – Тебе, Паша, газеты надо читать каждое утро и программу «Время» смотреть по ящику. Даже эскимосы на Аляске знают, что у нас в стране сейчас двоевластие, а ты, настоящий подполковник российской армии, не знаешь.
- Как это не знаю? - обиделся Корнеев. – У нас есть Президент Ельцин с одной стороны, и исполняющий обязанности Президента Руцкой – с другой. И между ними идет борьба за власть.
- А кого Руцкой назначил своим Министром обороны? Генерал-полковника Ачалова…
- А это мне до лампочки. Я Грачеву подчиняюсь.
- А Ачалов хочет, чтобы ты подчинялся ему. Ну-ка, прочитай, что он тебе в шифровке пишет.
Начштаба тут, наконец, заметил меня и вопросительно осмотрел на Прилуцкого.
- Читай, читай! – приказал тот. – Михалыч - наш человек, и без него и его керосина мы вообще не воинская часть, а цыганский табор.
Корнеев достал из нагрудного кармана листок бумаги и прочел:
- «Приказываю вам срочно передислоцироваться в Московскую область на аэродром Жуковский. Министр обороны Ачалов В. А.»
- И как ты думаешь, следует нам выполнить этот приказ или нет?
- По-моему, нет.
- А если завтра к власти придет Руцкой, что с нами будет?
- Трибунал… За невыполнение приказа… Значит, надо выполнять
- А что тогда с нами Грачев сделает?
- Отдаст под трибунал… За самовольство. Или того хуже – за измену. И что же мне ему отвечать?
Полковник Прилуцкий ответил ему, не задумываясь:
- А знаешь, пошли ему депешу всего из двух слов: «Служим России!» И две подписи: «Командир полка полковник Прилуцний. Начштаба полка подполковник Корнеев». Ачалов поймет это как наше согласие выполнить приказ и успокоится. А мы свою дислокацию менять не будем. И никогда не будем участвовать в этих братоубийственных разборках.
Начштаба убежал на узел связи, а полковник вздохнул, внимательно посмотрел на меня и сказал:
- Не дадут даже делом заняться. Здесь керосина не хватает, а они депеши шлют о всякой ерунде. Давай, Михалыч, служить России и дальше, по мере сил своих и способностей…