— Почему дядя не улыбается? Он что — дурак?
Шестилетний Женёк жил этажом ниже и всегда задавал вопросы, ответы на которые невозможно было загуглить. Он вообще был смышлёным не погодам, возможно, потому, что исполнял роль единственного мужчины в доме. Мама Женька, которую он представлял не иначе как Ирина Сергеевна, но друзьям великодушно разрешал называть Ириной (но ни в коем случае не Ирой! «Ирина — как бусинки по полу прыгают, а «Ир» — это вот что? Как будто яйцо разбилось — Ир!» — не по-детски ворчал он.), развелась с мужем и теперь снимала студию в нашем доме.
«Давно надо было», — резюмировал разговорчивый Женёк на радость любопытным соседям.
Именно от него весь двор знал подробности неудачной семейной жизни Ирины Сергеевны, которая по первости ещё пыталась одёргивать сына, но потом поняла, что это бессмысленно, и махнула рукой.
— Ну вот почему она ругается, если я рассказываю о «нём»? — последнее слово Женёк, как и всегда, когда имел в виду своего отца, произнёс тише остальных и слегка заговорщическим голосом.
— Потому что это ваша семья, и мама не хочет, чтобы все всё знали.
— Что «всё»? — не унимался Женёк. — Другие тоже разводятся, то же мне секретик!
— Разводятся, да. Но это неприятное событие. Не праздник.
— Я знаю, что не праздник. Я видел, как мама плакала.
Женёк вообще много чего видел. Даже не так — он подмечал порой даже то, на что никто другой и внимания бы не обратил.
Когда он оставался со мной, а случалось это примерно пару раз в неделю на несколько часов, Женёк охотно делился своими наблюдениями, и слушать его, несмотря на юный возраст рассказчика, было интересно.
Сегодня мы сидели на лавочке возле дома и играли в шашки, потому что в шахматы я не умею. Пока я делала ход, Женёк по обыкновению смотрел по сторонам, когда его взгляд зацепился за мужчину лет сорока: он сидел на соседней лавке и, не моргая, смотрел куда-то вдаль.
— Почему дядя не улыбается? Он что — дурак? — совершенно серьёзно спросил Женёк.
— Почему сразу дурак? — удивилась я.
— Потому что всегда надо улыбаться.
— А если ему грустно?
— Если грустно, надо съесть шоколадку.
— А если он не любит шоколад?
— Тогда надо съесть то, что он любит.
— А если это не сработает?
— Почему? — теперь уже абсолютно искренне удивился Женёк и перевёл взгляд на меня.
— Потому что не всегда можно так просто всё решить. Вот когда твоя мама плакала, она ведь не улыбалась.
— А дядя тоже разводится?
— Не знаю. Но есть вещи ещё хуже развода…
— Какие?
— Ну, например, если кто-то умирает.
Женёк задумался. Обычно я не разговаривала с детьми на подобные темы, но буквально год назад у Женька умерла бабушка, поэтому со смертью он уже был знаком.
— Да, здесь одной шоколадки мало будет, — задумчиво произнёс Женёк.
— Ну вот видишь, не всегда получается улыбаться.
Женёк слез с лавки и направился к незнакомцу. Я оставила доску с не доигранной партией и пошла за ним.
— Дядя, а почему ты не улыбаешься? — спросил Женёк глядя прямо в лицо незнакомцу.
— М…к потому что! Вокруг столько девок красивых, а я из-за какой-то ш…ы мозги себе е…у! — на одном дыхании выпалил тот, даже не задумавшись, кто задал ему вопрос.
— Вот видишь, — спокойно и снисходительно, как и полагается победителю, сказал Женёк поворачиваясь ко мне, — я же говорил, что он дурак.