Карина, проснувшись, ещё не открыв глава, хотела обнять Игоря Дмитриевича, проведя рукой по подушке, но его не было и она испуганно открыв глаза, села на кровати, невольно подумав, что ей всё, быть может, приснилось. Вскочив с кровати, она накинула на себя халат и выбежала из спальни. Игорь Дмитриевич стоял на кухне у окна и курил сигарету, видимо, привёз из Германии, здесь, в Ленинграде, таких было не найти. Он стоял в одних брюках, с обнаженным, крепким торсом, на его спине Карина вновь увидела шрамы от ран, сердце у неё сжалось от боли. Она и сама была ранена и помнила, как было больно и тяжело. Обняв его сзади, Карина прижалась лицом к его спине, он затушил окурок и повернувшись к ней, крепко обнял её.
- Мне на работу ехать, приготовь завтрак. А Лариса Николаевна с Игорьком, видимо, ночью не пришли... а знаешь... я рад, что Алексей Владимирович и Лариса Николаевна живут вместе, я видел, он утром ушёл на работу. Дверь квартиры Лиды открылась, потом внизу я его и увидел, он вышел из парадной двери. Очень рано уехал, - сказал Игорь Дмитриевич, отпуская жену и присаживаясь за стол.
- Люди должны быть счастливы и я рада за них. Тётю Лиду жаль, но она говорит, мы её семья, Игорька нашего обожает, я ей очень благодарна. Когда наш сын был грудничком, а я в институт убегала, они с мамой по очереди его на кормление два раза за полдня привозили. Я только умоюсь и завтрак приготовлю... - целуя мужа в голову, обняв его сзади за плечи, сказала Карина.
- Сколько же пришлось тебе вынести, родная... - прошептал Игорь Дмитриевич, когда Карина вышла из кухни.
Вернувшись из ванной, Карина приготовила завтрак и сама села за стол вместе с мужем. От Лиды вернулись Лариса с внуком, Карина, словно месяц не видела сына, подняв его на руки, она стала целовать его в нежные щёчки и говорить ласковые слова.
- Ты мой сладкий! Как же мама тебя любит. Хорошо спал?
Игорь Дмитриевич взял из её рук сына, долго смотрел на него. Игорёк, застыв от взгляда отца, тоже смотрел на него, словно запоминал его черты, детским умом понимая, что это его папа. Правда ему говорили, что папа геройски погиб, а он вернулся и ещё велосипед ему привёз. Обняв малыша, Игорь Дмитриевич закрыл глаза, вдыхая его детский запах. Малыш, проявляя любовь, обвил его крепкую шею руками и вдруг произнёс:
- Мой папа! Ты мой папа!
Карина, заплакав, сквозь слёзы засмеялась, Лариса, тяжело вздохнув, прошептала:
- Слава тебе Господи... - хотя и была атеисткой, правда, партийной она не была, из возраста комсомола она давно вышла и только комсомольская книжка и напоминала о том, что она была ею и комсоргом была, когда училась в медицинском институте вместе с мужем. Опустив ребенка на стул, Игорь ушёл в спальню и вскоре вышел в костюме и шляпе.
- Мне пора, вечером принесу продукты, ты ведь дома? Каникулы, вроде? - спросил он, подойдя к жене.
- Да, каникулы, я же академический отпуск не брала, благодаря маме и тёте Лиде училась без отрыва. Сейчас на четвёртый курс перешла, - ответила Карина, обнимая мужа.
Лариса быстро ушла в свою комнату. Она понимала и дочь, и зятя, они четыре года не виделись, но Лариса была строго воспитана, при ней и родители её никогда не обнимались. Странным было, что живя в однокомнатной коммунальной квартире, разделённой старым шкафом и ширмой, она никогда не замечала, чтобы между родителями что-то было, но ведь было, она же родилась.
Игорь Дмитриевич ещё раз поцеловал жену и сына, затем, Карина проводила его до дверей и он ушёл. К дочери вышла Лариса, она видела, как изменилась за ночь её дочь, взгляд, доселе испуганный и грустный, повеселел, испуг прошёл. Женщина села за стол.
- Тебе институт закончить нужно, - сказала Лариса, начиная завтракать.
У Игорька всегда был хороший аппетит и его не нужно было заставлять есть, даже каши, он ел сам.
- О чём это ты, мама? - искренне удивилась Карина.
- Ты ведь будущий врач, сама понимаешь, что можешь вновь забеременеть, - невозмутимо ответила Лариса.
Карина об этом не думала, ей просто было хорошо этой ночью, она давно не ощущала мужского тепла и такой нежности.
- Но... я не думала об этом... а если заберемению, что тогда? - всё же спросила она.
- Диплом получи и рожай сколько хочешь. С Игорьком, мы с Лидой часто с работы отпрашивались, ты ведь понимаешь, всегда так не будет. Мы с Лёшей переедем жить к нему, вы с Игорем останетесь здесь. У него ведь теперь нет жилья, - ответила Лариса.
Карина молчала, думая над словами матери, даже перестав есть.
- Он ведь только вернулся, мама... я готова с ним хоть в шалаше жить, мне всё равно, только бы с ним. У него спина вся в шрамах, он столько пережил! - воскликнула Карина, напугав сына.
- Ты сына пугаешь... я твоя мать и хочу, чтобы ты больше не пережила то, что все мы пережили! У тебя тоже были ранения, я тогда чуть с ума не сошла, думая, что и тебя потеряю... ладно, мне на работу пора. Просто предохраняйся, пока учишься и всё. Вечером соберёмся и обсудим, как быть дальше, - ответила Лариса и встав из-за стола, прошла в свою комнату.
Вскоре Карина услышала, как хлопнула входная дверь. Она понимала, мама права, ей сейчас нельзя иметь ещё одного ребёнка, но эта ночь...
- А вдруг я уже подхватила? Но аборт я делать не буду. Ничего, ребёнок ещё никому не был в тягость, учёбу тоже не брошу. Мама только говорит, а сама не оставит меня, я её знаю... - думала Карина, держа у рта кусочек хлеба.
Вечером, все собрались за столом и Алексей Владимирович пришёл с работы, и Игорь, с коробкой продуктов и пакетом разных съестных вкусностей. В пакете лежали сыр и колбаса, буженина и окорок, печенье, конфеты и две банки джема, и новая игрушка для сына, машинка с подъёмным краном. Игорёк был в восторге и вскоре, сидя на полу, издавая звуки езды, игрался с новой игрушкой. Все сели ужинать, Лида тоже вышла, ужинать одной ей никогда не хотелось, а Игорька Карина недавно покормила.
- А я сегодня ничего не готовила, с работы пришла с головной болью. Выпила таблетку, что-то не проходит, - сказала женщина, присев за стол.
Лариса встала и вышла из кухни, но тут же вернулась с тонометром в руках.
- Давай, я давление тебе проверю, подруга, что-то и лицо мне твоё не нравится, - сказала она.
Измерив давление Лиды, Лариса с беспокойством посмотрела на Карину и Алексея Владимировича. Потом открыла ящик буфета и взяв две разные таблетки, налила в стакан воды и протянула Лиде.
- Пей давай, у тебя давление повысилось. Завтра со мной в больницу пойдёшь и анализы сдашь. Нужно будет, ляжешь на лечение, - сказала Лариса.
- Что же... из-за одного давления, так уж и в больницу? - усмехнулась было Лида, но серьёзное лицо подруги, озадачило её.
За ужином обсуждали вопрос, Лариса с Алексеем Владимировичем переедут жить к нему, а Карина с Игорем останутся жить тут. Игорь Дмитриевич, который всё время молчал, взглянул на всех и взял жену за руку.
- Мне предлагали квартиру, в доме рядом, где я жил, машину с водителем уже предоставили, а насчёт квартиры я сказал, что должен посоветоваться с женой. Что скажешь, милая? Если хочешь, мы останемся тут, скажешь и мы переедем в новую квартиру, там и район другой, ближе и к моей работе, и к твоему институту. Игорька можно в детский сад определить, - сказал он, посмотрев при этом и на тёщу.
- Ну зачем нам столько квартир? Моя уже четыре года стоит пустая. Хотел сдать, но подумал... Игорёк растет, женится... я ведь не знал, что ты вернёшься, - сказал Алексей Владимирович.
- Игорёк ещё очень маленький, но Лёша прав. Игорь, Карина? Оставайтесь здесь, и Игорёша привык жить тут, опять-таки, Лида рядом и нам с Лёшей спокойнее будет, - сказала Лариса.
Лида как-то странно улыбнулась и кивнула головой.
- Роднее вас, у меня никого нет, - сказала она.
- Откажись от той квартиры, Игорь, там случилось... не могу туда вернуться, - сказала Карина, сжимая руку мужа.
- Что ж... как скажешь, дорогая. Значит решено... хотя не понимаю, зачем вам переезжать? Квартира большая, всем места хватит, - повеселев, ответил Игорь Дмитриевич.
- Молодые должны жить отдельно, а мы будем часто приезжать. У Лёши домашний телефон есть, у нас тоже... - сказала Лариса.
После ужина, Лида поднялась и ушла к себе, сказав, что голова у неё прошла и ей гораздо лучше. Но Лариса всё же ещё раз измерила ей давление, оно было ещё высокое, но немного снизилось. Лариса вышла её проводить.
- Если станет хуже, в любое время звони, поняла? Сегодня мы с Лёшей останемся здесь, нужно вещи собрать, а утром вместе ко мне в больницу пойдём, - сказала она.
Приехав в ТашМИ, Эркин провёл родителей Малики в отделение хирургии и вместе с ними, зашёл в палату, где лежала их дочь. Голова девушки была перебинтована, под глазами образовались синяки, а лицо побледнело ещё больше. Эркин был удивлён, когда он уходил, он голову девушки не бинтовал, только залепил рану лейкопластырем и синюшности под глазами не было. Халима, увидев дочь, заплакала и упала перед кроватью на колени, уронив голову на руку дочери. Исроил Вахобович, нахмурившись, посмотрел на Эркина, он тут же вышел из палаты и пошёл в кабинет Дилором Икрамовны. Тихо постучавшись, Эркин приоткрыл дверь.
- Разрешите, Дилором Икрамовна? - спросил он, всё же войдя в кабинет.
- Проходите, Курбанов. Что случилось? - спросила женщина, не отрываясь от стола, где лежали истории болезней больных.
- А Малика не приходила в себя? У неё голова перебинтована, синяки под глазами. Её родители пришли, - спросил Эркин.
Дилором Икрамовна подняла голову и посмотрела на него.
- Она пришла в себя...у неё начался болевой шок, ей сделали успокоительный и обезболивающий уколы, сейчас она спит... но рана стала кровить, хотя швы наложены хорошо. Ей обработали рану и швы, конечно, затем перебинтовали. Присядьте, Курбанов...тут такое дело...девочка пришла в себя, но...кажется, она потеряла память. Меня она не узнала, а ведь я её преподаватель, - сказала Дилором Икрамовна.
Эркин застыл, сидя на стуле, этого он никак не ожидал. Что же он её родителям скажет?
- Нет, только не это...может она меня узнает? - спросил он, с надеждой взглянув на Дилором Икрамовну.
- Может. А может это временное явление, от болевого шока. Сейчас она спит, до вечера не проснётся, мы сделали всё, что могли. Остаётся только ждать, на ночь я прописала капельницу, пусть прокапают гемодес и глюкозу ну и сделают успокоительный укол. Внимательнее нужно было быть, не стоило стоять у обрыва, Хайдаровой ещё очень повезло, а ведь могла и погибнуть. А вот что касается девушки, которая намеренно толкнула её, думаю, её привлекут к ответственности, - словно отчитывая парня, говорила Дилором Икрамовна.
Эркин вышел из кабинета и вернулся в палату. Исроил Вахобович, взяв его под руку, отвёл в сторону.
- Мне можешь сказать правду, я должен знать, что с моей дочерью, - сказал он.
- Сейчас она спит... я сегодня дежурю и ночью сам буду рядом, не волнуйтесь, главное, она осталась жива, - не смея сказать, что Малика, быть может, потеряла память, ответил Эркин.
Он хотел сам убедиться в этом или в обратном, а потом делать выводы. Халима так и сидела перед дочерью, но Исроил Вахобович, подняв с пола, посадил её на стул. Женщина, держа руку дочери, не переставая плакала и что-то тихо говорила.
- Хорошо, вновь доверяю тебе дочь, Эркин, рано утром я приеду, перед работой проведаю дочь. Может она к утру проснётся, верно? - с сомнением спросил Исроил Вахобович.
- Надеюсь. Но для неё, лучше подольше спать, отдых ей сейчас полезен, - ответил Эркин, отводя взгляд.
- Ты что-то от меня скрываешь? Что-то недоговариваешь? - вдруг спросил Исроил Вахобович.
Эркин взглянул на него и всё же решил сказать правду. Он отошёл к двери, Исроил Вахобович подошёл к нему и в ожидании посмотрел на него.
- Исроил Вахобович... я говорил с Дилором Икрамовной, она у нас преподаёт... ну, неважно, в общем... - Эркин замолчал, не зная, что ожидать от этого грозного мужчины.
- Что, в общем? С дочерью что-то? - нетерпеливо спросил Исроил Вахобович.
- Дилором Икрамовна сказала, что Малика её не узнала, хотя хорошо её знает, - ответил Эркин, осторожно следя за реакцией мужчины.
Исроил Вахобович изменился в лице и сжал кулаки.
- Мне не нужно было ей разрешать ехать... а вдруг она память потеряла? - с искажённым лицом, с отчаянием вырвалось у него и довольно громко.
Халима повернулась к мужу, потом встала со стула и подошла к нему.
- Что Вы такое говорите, Исроил акя? - испуганно спросила женщина.
- Ничего ещё неизвестно, пусть наша дочь очнётся, она увидит нас, тебя увидит и непременно узнает... вспомнит... а сейчас наша принцесса пусть отдыхает, пойдём, дорогая, - уводя жену из палаты, сказал Исроил Вахобович.
Оборачиваясь на дочь, женщина вышла следом за мужем. Эркин тоже вышел, чтобы проводить их. Пообещав, что не оставит ночью Малику, он вернулся в палату. Матери он не сказал, что у него ночное дежурство, думая, что вернувшись с гор, заедет домой. Но Мехри опа примерно знала его рабочие дни и ночи, хотя жила в постоянном ожидании сына, мужа и иногда и дочери.
У Гули родилась девочка, ей было почти два годика, к родителям девушка приезжала редко, но Мехри опа говорила ей, что главное, это благополучие и спокойствие в её семье. Но свекровь Гули, всегда хвалила невестку в те редкие дни, когда Мехри опа сама ходила проведать дочь и внука, ну и конечно, сваху с зятем. Мехри опа была довольна и свахой, и зятем, люди они были добрые и её дочь не обижали. Муж очень любил её и дочку, поэтому за Гули она не переживала. Скорее, она переживала за Эркина, ведь ему было двадцать пять лет, у Мумина уже ребёнок родился, а Эркин ещё и женат не был. Оно конечно, её сын будущий врач, Мехри опа очень гордилась сыном, но часто говорила мужу, что пора бы его и женить.
- Он же сказал, что должен закончить институт, оставь сына в покое. Парню всё равно, позже жениться или раньше, - ответил ей Шакир акя.
- Пока он закончит институт, ему двадцать восемь лет будет. Адаси, вон... у Зухры невестка второго ребёнка носит, а у нашего Эркина и жены нет, - вновь просила Мехри опа.
И однажды, Шакир акя всё же завёл с сыном этот разговор, когда они собрались за ужином во дворе.
- Жена Мумина скоро второго ребёнка родит, сынок, - издалека начал говорить Шакир акя.
Эркин понял, к чему клонит отец.
- Удачных ей родов, отец. Я понимаю ваше беспокойство, мама... папа? Допустим, я сейчас женюсь, пойдут дети, мне нужно будет или учиться, или работать, чтобы обеспечивать семью и вас, конечно. Я только на четвёртый курс перешёл, дайте мне получить диплом врача... ведь я ещё хочу и в аспирантуру поступить в Москве или в Ленинграде, - ответил Эркин.
Мехри опа как-то слышала об этом, что значит аспирантура, она навряд ли до конца понимала, но то, что сын будет учиться в самой Москве или в Ленинграде, она признавала, что это очень важно и выше учёбы в ТашМИ. Только переживала и за это, думая, что из-за учёбы в Москве или в Ленинграде, он вновь не захочет жениться, а ведь они с мужем уже немолодые. Мехри опа мечтала о счастье сына.
- Что же... это нельзя сделать, будучи женатым? - недовольно спросила она.
- Всему своё время, ойижон, - обняв мать за плечи и целуя её в щёку, улыбнувшись, ответил Эркин.
На этом, его родители оставили сына в покое, хотя Мехри опа не теряла надежды, что сын передумает. Этот разговор был в конце мая, к нему больше не возвращались.
Пока Малика спала, Эркин приехал домой, поужинал, переоделся и ничего не говоря матери о случившемся, поехал обратно в ТашМИ, сказав, что вернётся завтра вечером. Когда он вышел из трамвая и переходил дорогу, то увидел Наилю и Веру, они подбежали к нему.
- Эркин? Как Малика? А мы пришли её проведать, думаешь, мы смогли после всего случившегося остаться в горах? Все волновались, правда, мальчики всё же искупались в реке, вода ледяная и быстрая, девочки не стали этого делать. В общем, до четырёх мы там побыли, поели то, что привезли с собой... не везти же всё обратно, верно? Как Малика? - тараторила Вера, проходя через ворота ТашМи.
- Она в больнице и... состояние не очень. Дилором Икрамовна говорит, что она может память потерять. Я сам обработал и зашил её рану... бедная девушка, она так гордилась своими волосами, но... - с сожалением говорил Эркин, присев на скамью во дворе больницы.
- Но их пришлось отрезать? Ну да, а как иначе можно было обработать и зашить рану?.. А вот память... это плохо, значит удар при падении был жёстким. Вот ведь зараза! - со злостью произнесла Вера.
- Ты о Диле? Что с ней будет? - спросил Эркин.
- А что будет, после такого злодеяния? Наиля видела, что она намеренно толкнула Малику! Понимаешь? Она хотела этого и хотела убить её! Я, как комсорг группы, сказала ребятам, что завтра мы соберёмся на внеочередное собрание и думаю, нужно ставить вопрос об исключении Дили из комсомола. Такие люди не достойны стоять в наших рядах! А ещё, её нужно и из института исключить. Я сама, как комсорг, поставлю эти вопросы на голосование и может быть, с делегацией из четырёх человек, мы пойдём к ректору с тем, чтобы попросить об исключении Дили из института, - на повышенных тонах, словно выступала на собрании, говорила Вера.
- Во сколько завтра собрание? - спросил Эркин.
Он был зол на Дилю, не понимая, как вообще такое стало возможным.
- С утра, к десяти часам, сбор возле учебного корпуса. Аудитории сейчас пустуют, вот мы и проведём комсомольское собрание, - ответила Вера.
- Я непременно буду. Ладно, пошли к Малике, - ответил Эркин, поднимаясь со скамьи и направляясь к отделению.