По мнению ряда историков, в 50-е гг. XVIII в. Россия испытывала недостаток в одаренных военачальниках. Б.Х. Миних, будучи военным министром, выдвигал на высшие должности в русской армии, как правило, иностранцев. Но к началу Семилетней войны фельдмаршал П.П. Ласси умер, генерал Кейт же перешел на службу к прусскому королю [1, с. 273-274]. После заключения русско-австрийского союза встал вопрос о главнокомандующем русской армии. В итоге на эту должность был назначен С.Ф. Апраксин, незадолго до этого произведенный Елизаветой в фельдмаршалы. К своим 54 годам Степан Федорович успел побывать послом в Персии, затем генерал-кригс-комиссаром, занимал пост вице-президента Военной коллегии, в 1746 г. произведен в генерал-аншефы, в 1751 г. награжден орденом Св. Апостола Андрея Первозванного [2, с. 275]. Но несмотря на успешную карьеру, Апраксин больших способностей к военному делу не имел и, по мнению С.М. Соловьева, являл собой тип «мирного» фельдмаршала, предпочитавшего «жить покойно, весело и роскошно» [3, с. 402]. Итак, главнокомандующим в противостоянии с военной машиной Фридриха Великого был поставлен уже немолодой человек, любящий комфорт и покой, который «весьма редко езжал верхом по причине роста и превеликой толщины и тягости своего колоссального корпуса» [4, с. 540]. Назначению на столь высокий пост Апраксин во многом обязан своему умению ладить с людьми. Являясь другом канцлера А.П. Бестужева-Рюмина, он в то же время был в хороших отношениях с семейством Шуваловых. «Фельдмаршал Апраксин мог быть полезным посредником между всеми заинтересованными сторонами вследствие связи его дочери с графом Петром Шуваловым; утверждали, что эта связь существовала с ведома отца и матери» [4, с. 382].
Вступив в должность главнокомандующего, с походом, однако, Степан Федорович не торопился. Полагая, что до настоящей войны с Фридрихом не дойдет и, надеясь, что его миссия ограничится лишь небольшим походом, фельдмаршал спокойно готовился к наступлению [3, с. 402]. Для Бестужева, почти потерявшего доверие императрицы и окруженного сильными врагами, ожидавшими лишь подходящего момента, чтобы избавиться от канцлера, поход Апраксина был чрезвычайно важен. Успешная военная компания могла вернуть веру Елизаветы в Бестужева. Неудача, напротив, ставила крест на дальнейшей карьере Алексея Петровича. Иными словами, судьба канцлера находилась в руках фельдмаршала Апраксина. Понимая, что ответственность за медлительность Степана Федоровича может быть возложена на него, Бестужев стал уговаривать своего друга выступить в поход, не дожидаясь союзников-австрийцев: «На союзников тоже жаловаться нельзя: они просят как нищие милостыни; да, правду сказать, их состояние и жалостно» [5, с. 94]. Вместе с письмом канцлера Апраксин получил письмо и великой княгини, в котором она также просила фельдмаршала как можно скорее начать наступление.
Лишь 17 мая (через три месяца после письма Бестужева) Апраксин переступил литовскую границу. 18 июня корпус под командованием генерала В. Фермора перешел границу Пруссии и начал осаду Мемеля. 25 июня крепость была взята [6, с. 247]. Несмотря на успешные действия отряда Фермора, основные силы русской армии переступать границу Пруссии не спешили. 15 и 18 июня Бестужев посылает фельдмаршалу два письма, в которых снова просит Степана Федоровича поторопиться. В Петербурге между тем начинается негодование по поводу нерешительности главнокомандующего, на что тому прямо указывает Алексей Петрович: «Медлительство вашего марша, следовательно, и военных операций, начинает здесь уже по всему городу вашему превосходительству весьма предосудительные рассуждения производить, кои даже до того простираются, что награждение обещают, кто бы российскую пропавшую армию нашел» [5, с. 97].
20 июля главная армия все-таки ступила на территорию Пруссии. Спустя месяц, 19 августа 1757 г. в сражении при Грос-Егерсдорфе русскими войсками была одержана первая крупная победа над «образцово устроенной» армией Фридриха II. В России с восторгом встретили известие о победе, все пребывали в ожидании полного разгрома Пруссии. Однако вместо того, чтобы организовать преследование отступающего неприятеля и тем самым закрепить успех, добытый при Грос-Егерсдорфе, Степан Федорович принимает решение о прекращении наступления. С 28 августа части регулярной русской армии начали покидать пределы Восточной Пруссии; Апраксин отступал «с такой поспешностью, что это отступление походило на бегство, потому что он бросал и сжигал свой экипаж и заклепывал пушки» [4, с. 409-410]. Сам фельдмаршал так объяснял свои действия: «Суровость времени и недостаток в здешней земле провианта и фуража, равно как изнуренная совсем кавалерия и изнемогшая пехота, суть важнейшими причинами, кои меня побудили <...> к своим границам приближаться» [Цит по: 3, с. 412]. Но реальные причины отступления могли быть и иными. Например, Е.В. Анисимов в действиях Апраксина видел трусость фельдмаршала, испытывавшего страх перед прусской армией и неуверенного в исходе будущих сражений. Победа при Грос-Егерсдорфе, по мнению историка, уверенности Степану Федоровичу не добавила [7, с. 353]. Д.М. Масловский же считает, что отступление Апраксина было вызвано необходимостью, вследствие больших потерь русской армии [8, с. 311-312]. Также вполне возможно, что фельдмаршалу сообщили об очередном ухудшении здоровья государыни (Елизавета заболела 8 сентября). И, ожидая скорую смерть императрицы и последующее за ней окончание войны, он счел более важным не продвижение вглубь Пруссии, а возвращение к границам России [4, с. 410]. Так или иначе, но приказ об отступлении был отдан только лишь в середине сентября (предположительно, сразу после получения известия о болезни Елизаветы). Конференция при высочайшем дворе указом от 13 сентября предписала Апраксину немедленно перейти в наступление, на что главнокомандующий ответил отказом [8, с. 327; 6, с. 252]. Его армия возвращалась в Мемель, бросив по дороге часть имущества и большинство повозок; конница к этому времени была уже распущена.
Елизавета была возмущена действиями фельдмаршала, который, по ее мнению, опозорил русскую армию и выставил страну на посмешище на глазах у всей Европы. 17 октября императрица подписала указ о снятии Апраксина с должности и предписала ему вернуться в Петербург. По дороге в столицу Степана Федоровича арестовали и отобрали всю его переписку, в том числе письма А.П. Бестужева и великой княгини [1, с. 279]. Апраксин был обвинен в измене и отправлен в тюрьму. Гнев государыни был так велик, что даже П.И. Шувалов, несмотря на свое влияние при дворе, не смог помочь опальному фельдмаршалу. Во время следствия «у фельдмаршала Апраксина сделался апоплектический удар, от которого он умер приблизительно через сутки» [4, с. 411].
Библиографический список
1. Григорьев Б.Н. Бестужев-Рюмин. М, 2013.
2. Бантыш-Каменский Д.Н. Словарь достопамятных людей Русской земли: в 5 т. М., 1836. Т. 1.
3. Соловьев С.М. История России с древнейших времен: в 15 кн. М., 1964. Кн. 12.
4. Екатерина II. Записки. СПб., 1907.
5. Переписка канцлера графа Бестужева с фельдмаршалом Апраксиным // Архив князя Воронцова. 1872. Кн. 4.
6. Русский биографический словарь. СПб., 1900. Т. 2.
7. Анисимов Е.В. Елизавета Петровна. М., 2005.
8. Масловский Д.М. Русская армия в Семилетнюю войну. Вып. 1. М., 1886.