В коридоре поликлиники тихо и уныло, несколько разнокалиберных пациентов покорно сидят в засаде под кабинетом именитого ортопеда, который должен был начать прием ещё полчаса назад.
- А где он? - удивлённо спрашивает медсестра, бойко подлетая к двери, стуча и обнаруживая ее закрытой.
- Нам самим это очень интересно! - с гримасой недовольства делится парень лет тридцати, - я здесь сижу с 8 часов и его ещё не видел.
- Странно, куда это он делся? - с недоумением быстро щебечет она и улетает.
Наконец, победоносно появляется перед публикой высокая статная фигура мужчины за пятьдесят, с аккуратно подстриженными седоватыми висками и буравящим взглядом. Поправляя халат, он отпирает дверь и любезно приглашает пациентов пройти на прием...
Стоит им только войти, как начинает действие какой-то невидимый аппарат, заглушающий все звуки - как мэр перед парадом на 9 мая разгоняет облака. Любая мысль спотыкается об эту тишину, слова застревают в горле. Все заходят в кабинет - и доктор им и слова не дает сказать. Как будто бы все, что хочешь сказать, - не то.
Отчитывает, как школьницу, очередную пациентку:
- То, что вы сейчас сказали, это ни о чем. Мне нужны жалобы. Мне не нужно про то, что вы принимали лекарства, что вы мазали мазью. Жалобы-то какие?
- Ну, вот уже давно нога начала болеть...
- Сейчас! - рявкает он, а глаза налиты кровью, как у хищника, который готов броситься на жертву. - Что беспокоит сейчас? Вы опять ничего не сказали!
Девушка уже чуть не плачет:
- Ну так я и говорю...
- Нет, вы не говорите! То, что вы говорите, это черт знает что такое, какой-то винегрет. Вы по существу говорите.
- Хорошо, - она уже тихонько всхлипывает, переместившись на самый кончик стула. - Сейчас - коленка болит.
- Какая!?
- Правая.
- На кушетку!
Девушка в ужасе смотрит на кушетку, спрашивает осторожно:
- А куда голову?
- НОГАМИ К ДВЕРИ! Я ЖЕ СКАЗАЛ!
- Простите, я не расслышала... - раздается голосок, ноги согнуты в коленях и трясутся землетрясением в 20 баллов по шкале Рихтера, равно как руки и губы.
- Разогните... Согните... Так-так...
Представительный мужчина с портфелем смотрит на врача двумя огромными глазами размером с его запонки.
- Вот этот ортез купите. Носить на оба локтя, - высунув язычок, доктор обводит товары за 12.000.
- Понял... - отзывается пациент.
- Ещё вам нужно сделать укол! А лучше три. Вот это средство купите, придете ко мне. Когда придёте?
- Ну, как куплю лекарство, как запишусь...
- Это не ответ!!! Когда придёте?
- Я не знаю, на какой день будет место, я же не ясновидящий...
- Будет место, - раздражается он. - Когда придёте?
Мужик вжимается в свой костюм:
- Во вторник, в 8:15...
- Хорошо.
- Но это пальцем в небо! Если записи на вторник не будет, то я не приду во вторник! - осмелев, добавляет пациент. - Проверьте по системе - моя фамилия Воронов, а не Ванга...
- Ложитесь на кушетку, - командует врач.
- А, сюда? Джинсы снимать?.. - спрашивает совсем ещё молоденькая девчушка, ещё не отошедшая от прежнего деструктивного диалога.
- Конечно! - заверяет он, вдруг становясь приторно галантным и вытягивая шею, как индюк: Мне вас надо посмотреть, я специально для этого пришел, вы такая молодая-красивая, конечно я хочу, чтобы вы разделись.
Залитая краской, девушка стаскивает джинсы, мечтая скорей отрезать обе ноги, чем вновь придти к этому врачу...
- Негодяй! Ты даже не обследовал меня по-человечески! И где вас таких штампуют неучей? - кричит сквозь приоткрытую дверь бабулька. Слышен звук возни, пререканий. Шелестят бумажки и закипает злость.
Словно актер за долгожданным Оскаром, врач шествует от своего рабочего стола до двери и полностью распахивает дверь, указывая пожилой пациентке на образовавшийся проем:
- Время вышло, прием окончен! Меня ждут другие пациенты! - и улыбается, сверкая всеми зубами.
Рабочий день давно начался, пациенты на 13:00, 13:15, 13:30, вероятно, уже маринуются перед его кабинетом, но пусть весь мир подождёт. Он стоит перед зеркалом в мужском туалете, тренируясь быть грубым, мерзким, неискренним. Оттачивает мастерство выскочки, юмориста с шутками ниже пояса, надменного учителя, бесстрастного мерзавца, злорадствующего негодяя.
За спиной и по бокам от него вырастают в зеркальном отражении тряпичные куклы-марионетки, чьими чувствами и эмоциями он виртуозно управляет. В реальности их нет, только в зеркале.
Он опускает руки, слегка сбрызгивает прохладной водой опрятную, ухоженную щетину, слегка бьёт себя по щекам. Проговаривает, каким отвратительным он хотел бы казаться для людей, смакуя каждое слово.
Улыбается кому-то маленькому и жалкому, упивающемуся своей судьбой, научившемуся извлекать сладость из горечи. И снова этот кто-то существует только в замызганном, забрызганном каплями воды зеркале, - только в его воображении.
Открывая дверь мыском ботинка, он, как коршун, устремляется на помощь всем страждущим и обременённым...
Вот в конце дня он лежит в горячей ванне с пеной и заходит на сайт "медицинский отзовик", видит очередной появившийся на него отрицательный отзыв, читает, кайфует, затягивается сигаретой. Змейка дыма над пушистой шапкой пены в ванне - как след от пролетающего над облаками самолёта.
- О, кое-что новенькое! - в блаженстве восклицает он, чувствуя, как подкатывает возбуждение. Он видит целых два отзыва, он начинает читать взахлёб, в обоих его костерят почем зря; это чувство сродни оргазму, он откидывается на прозрачную подушку для ванной, закатывает глаза и тихонько стонет, удовлетворённый...
Прикрывает веки, как будто бы даже дрёма его охватывает. Одна рука со смартфоном, другая - с огрызком сигареты, обжигающим пальцы, - обе деревенеют, наливаются влагой и сном, опускаются к воде плавно, как какой-то особый пассаж дирижёра.
Но музыки не слышно, в голову вместе со сном прорывается школьный звонок.
И перед глазами его снова узенький коридор, когорта крутых парней и он, стоящий напротив них, осмеянный, оплеванный.
- Ха-ха-ха! СОРОКВАША! Твои родители что, квасили до утра, а потом заделали тебя? - заливается смехом самый уверенный из пацанов.
- А почему не пятьдесяткваша? Не шестьдесяткваша? - упражняется в юморе другой, чуть пониже и не такой солидный.
- Вася, сороквась-ка ты отсюда, тут у нас не компания неудачников! - вбрасывает третий, совсем жалкий, низенький, толстенький, но как-то протиснувшийся в узкий круг "первых", уважаемых и напускающих на всю школу страх.
В тысячный раз он слышит подобные слова, в тысячный раз душа тянется было к отчаянию, но вдруг промахивается. Искрятся провода где-то внутри души, и вместо привычных слез и бегства с поджатым хвостом он вдруг чувствует, как расправляются его плечи, как наливаются кровью глаза, как приятно сосет под ложечкой. Он ловит от этой ситуации неимоверный кайф, впервые испытывает это странное, стыдное удовольствие от одной мысли: Меня ненавидят.
"Ненавижу таких недоспециалистов!" - мелькает одна из фраз отзыва в телефоне, что медленно погружается в воду.
Василий Илларионович вовремя спохватывается, выдергивает себя из сна, перехватывает начинающий тонуть экран, посыпая пеплом омелевшую беспенную гладь (ароматных пузырьков почти не осталось, вода остыла, а затычку, наверное, ногой задел). Мечтательно потягивается.
Ну что, чудесный вечер.
Лучше и не бывает.
27.08.22