Карина сняла халат и встала рядом с мужем, обняв его за шею. Она потянулась к нему губами, прижимаясь к его обнажённому телу. Игорь Дмитриевич крепко обнял её и поцеловал в губы, вода стекала по их лицам, но они не обращали на это внимание, их охватила страсть, неистовая, сладострастная... Игорь Дмитриевич, сжимая упругую грудь жены, припал к ней губами, заставляя Карину со стоном вскрикнуть. Он выключил воду и вышел из ванны, нагишом подняв жену, он опять унёс её в спальню. Они так и уснули, укрывшись покрывалом.
В эту ночь, Лариса осталась в квартире у Лиды и сидя на кухне, посматривала в окно. Когда она увидела Алексея Владимировича, тот вошёл с улицы в парадную, женщина вышла из квартиры и буквально втащила его к Лиде в квартиру. Мужчина ошалело смотрел на жену.
- Что случилось? Ты почему тут? А ужинать? - спросил Алексей Владимирович, входя на кухню, где сидели за столом Лида и Игорёк.
- Здесь поужинаем, мой руки и садись за стол. Я сейчас всё тебе объясню, - положив в тарелку макароны по-флотски, сказала Лариса.
Алексей Владимирович ушёл в ванную комнату и вскоре вернулся и сел за стол.
- Я такой голодный! В обед не успел поесть, наконец поймали банду, за которой охотились долгое время, без малого год и обошлось без потерь, - начиная есть, сказал он.
- Игорь вернулся, - сказала Лариса, сев напротив него.
Алексей Владимирович, перестав есть, с удивлением посмотрел на жену.
- Какой Игорь? - переспросил он.
- Игорь Дмитриевич. Он сейчас с Кариной, мы решили оставить их одних, ну... ты же понимаешь, переночуем сегодня тут, - поглядывая на внука, тихо говорила Лариса.
- Не понимаю... Игорь же погиб! Или же... нет? - перестав есть, ошалело спросил Алексей Владимирович.
- Или же нет! Ешь! Сами были в шоке, он сначала к Лиде зашёл, чтобы сына и Карину не напугать. Его ранили... он выжил и был направлен за границу, как и должен был. В общем, он не мог нам сообщить, что жив, - сказала Лариса и Лида, кивая головой, подтверждала её слова.
- Да-да, так и было... да... - тихо говорила она.
- Понятно... ну и дела! Ну да, Игорь Дмитриевич подневольный человек, он себе не принадлежит, понимать нужно, но главное, выжил. А что дальше? - вновь принимаясь за еду, спросил Алексей Владимирович.
- Говорит, назначили на прежнее место, председателем райисполкома. Но могут вновь отправить и куда, неизвестно, - ответила Лариса.
- Ну да, он же военный человек... ладно, там видно будет. Я очень устал, да и поздно уже, спать хочу. Лидочка, где мне можно лечь? - вытирая пальцы и губы салфеткой, спросил Алексей Владимирович.
- В комнате Санечки, там постель заправлена, чистая. Можешь там и лечь, а мы в моей комнате ляжем, кровать большая, места всем хватит, - ответила Лида.
Алексей Владимирович допил чай с печеньем и поднявшись, вышел из кухни.
- Ларочка, а хочешь, я вам вместе постелю? - спросила Лида, лукаво посмотрев на подругу.
- Да ты что? Захочу, сама к нему зайду, не беспокойся, - шуткой ответила Лариса.
- Тебе бы ребёночка родить... - вздыхая, сказала Лариса.
- Вот и Лёша так говорит, ну да, только возраст у меня уже не родильный, поздно! - ответила Лариса.
- Ладно, спать идите, я сама тут со стола уберу, Игорёк засыпает уже, - сказала Лида, вставая из-за стола.
Несмотря на то, что автобус ехал по неровной дороге и его раскачивало из стороны в сторону, Малика в себя не приходила. Её голова перестала кровить, кровь на ране и в волосах запеклась. Эркин придерживал её, жалея, что не может положить её на сидение, опасаясь, что если есть и сотрясение мозга, то качка ещё больше ухудшит состояние девушки. И помочь он ей ничем не мог, пока не мог, хотя в его голове мелькали шальные мысли, хоть как-то оказать девушке помощь.
Ехали часа полтора, Эркин постоянно просил ехать ровнее и медленнее, наконец, автобус выехал из города Чирчика и поехал в сторону Кибрая. Ещё минут сорок и они въехали в открытые ворота ТашМи. Эркин подсказывал, куда свернуть, чтобы подъехать к отделению хирургии, где, как он знал, должна была быть Дилором Икрамовна. Бросив на сидение возле водителя деньги, Эркин поднял Малику и осторожно вышел из автобуса, стараясь не задеть головой девушки о дверь. Водитель сказал, что не нужно денег, что он понимает ситуацию, Эркин, поблагодарив его, быстро вошёл в отделение. Где операционная, он знал и его в отделении хорошо знали, как медбрата и студента института.
- Где Дилором Икрамовна? Прошу Вас, скажите, что я привёз девушку с ранением в области затылка от падения с высоты! - на секунду остановившись, попросил Эркин медсестру, сидящую на посту.
Сам прошёл в операционную и положив Малику на операционный стол, повернул девушку на бок. Он с сожалением смотрел на её пышные, слипшиеся от крови волосы.
- Прости, но их придётся отрезать... - прошептал Эркин.
Тут вошла Дилором Икрамовна и подошла ближе.
- Вы почему в операционной и без халата, Курбанов? Будете мне ассистировать! - приказным тоном сказала она, мельком взглянув на Малику.
Эркин быстро снял с вешалки у двери халат и надел его. Дилором Икрамовна тщательно мыла под краном руки с мылом, затем насухо вытерла их и надела медицинские перчатки. Следом за ней и Эркин помыл руки, вытерев их, взял вторую пару перчаток, быстро надел их и подошёл к операционному столу.
- Ножницы мне. А Вы наберите обезболивающее, если она придёт в себя, может произойти болевой шок. И добавьте димедрол, ей нужно будет подольше поспать, - протянув руки, сказала Дилором Икрамовна, внимательно рассматривая рану на затылке Малики.
Эркин с сожалением вздохнул, но тут же протянул ей ножницы и взяв из шкафа две ампулы и шприц, набрал лекарство и хотел было сделать укол в руку. Вскоре, на затылке образовалась лысина, обнажившая рваную рану.
- Не в руку делайте, а в область ягодицы - сказала Дилором Икрамовна.
Эркин застыл, но тут же спустил девушке брюки и трусики, оголив бедро со светлой, нежной кожей, правда, совсем немного и быстро сделав укол, натянул всё обратно.
- Хорошо, рана не глубокая, иначе, пришлось бы звать нейрохирурга. Обработайте рану, Курбанов и зашивайте, - сказала Дилором Икрамовна и сначала тщательно осмотрела рану, затем, намочив ватку в нашатырном спирте, стала осторожно прикладывать её к красивому носику Малики.
Девушка поморщилась, застонала и медленно открыла глаза, глядя в одну точку. Потом перевела взгляд на Дилором Икрамовну, кажется, ничего не понимая, потом на Эркина.
- Ммм... очень больно... что со мной? - со стоном, тихо произнесла Малика, устало закрывая глаза и засыпая.
- Что же теперь будет, Дилором Икрамовна? Нужно её родителям сообщить... - обколов вокруг раны на затылке Малики новокаином и обрабатывая её, спросил Эркин.
- А что будет? Рана не смертельная, ей повезло. И конечно, нужно сообщить родителям... а что случилось? Она упала? Или же... неужели ударили? - сняв перчатки и вновь моя под краном руки с мылом, спросила Дилором Икрамовна.
Эркин замешкался, не зная, стоит ли говорить педагогу о том, что это Диля постаралась и вполне может быть, что из-за него. Ему было стыдно.
- Ну? Не тяните, Курбанов, может помощь моя нужна? - видя, что парень молчит, нахмурив красивые, чёрные брови, спросила Дилором Икрамовна, вытирая руки.
- Может это моя вина...я и сам ничего не понял. Мы с группой ранним утром поехали на отдых в горы. Изумительно красивые места, Дилором Икрамовна! Мы все стояли у обрыва, внизу река, вокруг горы! Ну, я буквально на секунду отвернулся, попросить у Славы бинокль, она попросила...обернулся, а её нет... - вздыхая, ответил Эркин, зашивая рану, после того, как тщательно обработал её и сам осмотрел.
Дилором Икрамовна наблюдая за его работой, довольно улыбнулась.
- Этот парень будет не только отличным хирургом, он ещё видит красоту, переживает и волнуется, я в нём однозначно не ошиблась... - подумала она и подошла к нему, вытирая руки.
- Залепите лейкопластырем, пусть пока отдыхает. Так что же, она сама сорвалась с обрыва? - спросила Дилором Икрамовна, присаживаясь на диван.
- Эх, если бы...я сам не видел, но Атабаева, Вы же знаете её, Наиля? Она сказала, что это Диля её толкнула и Диля сама призналась, правда оправдывается, говорит, не знаю, как это получилось, говорит, что нечаянно... - накрывая Малику покрывалом, ответил Эркин.
- Что? Диля? А это уже преступление, Курбанов! Если родители этой девушки заявят в милицию...боюсь даже думать, что ждёт Дилю. У меня дела, я, пожалуй, пойду. И Вы домой идите или вон, к ней домой сходите, родителям сообщить нужно, - поднимаясь с дивана, сказала Дилором Икрамовна, кивая на Малику.
- Это будет нелегко... - тяжело вздохнув, ответил Эркин.
- Почему? Не знаете, где она живёт? - спросила Дилором Икрамовна.
- Знаю, конечно, но её отец, он доверил мне свою дочь, а я её не уберёг, - ответил Эркин, опять вздохнув.
Если бы не обстоятельства, из-за которых они находились в операционной, Дилором Икрамовна рассмеялась бы.
- Ну... не Вы же её толкнули, в самом деле. Объясните им... чего не бывает... - ответила Дилором Икрамовна, сдерживая улыбку.
- А как же она, Дилором Икрамовна? Она так и будет тут без сознания лежать? - спросил Эркин.
- Она не без сознания, девочка сейчас спит, но Вы правы, нужно её на каталке в палату перевезти, - ответила Дилором Икрамовна, собираясь выйти из операционной и позвать санитаров с каталкой.
- Куда её нести? - быстро подняв девушку на руки, спросил Эркин.
Обернувшись, Дилором Икрамовна не смогла сдержать улыбку.
- Неужели парень влюблён? Только бы это не мешало его учёбе... эх, молодость... - подумала женщина, а вслух сказала, чтобы он шёл за ней.
Малику положили в палату, где лежала ещё одна женщина с травмой головы. Эркин поздоровался с ней и вышел из палаты, Дилором Икрамовны не было, она уже ушла.
Эркин вышел из отделения и пошёл по аллее к воротам. В мыслях, он рисовал себе сцены, что произойдет, когда он сообщит родителям Малики о том, что она находится в больнице. Эркин даже их голоса услышал, ему стало не по себе. Нет, он конечно, не за себя переживал, состояние её родителей его волновало больше, хотя и в том, что они обвинят во всём его, ничего хорошего парень не видел. Оттягивая время, Эркин медленно, пешком побрёл к дому Малики, хотя мог сесть в трамвай.
Был воскресный день, Исроил Вахобович тоже был дома, тяжело ступая по ступеням, Эркин поднялся на второй этаж и вздохнув, нажал на звонок, подумав, что даже на поле боя он так не волновался, хотя не знал, вернётся ли с боя. Дверь открыла Халима, Эркин поздоровался, но женщина не ответила, она была в недоумении.
- Эркинжон? Что Вы тут делаете? А Малика где? - упавшим голосом спросила женщина.
Она видела, что Эркин был бледен и лицо у него было такое, словно он хотел что-то сообщить и это что-то, не очень хорошее и оно касается её дочери.
- Что с Маликой? - воскликнула Халима, хватаясь за косяк двери, чтобы не упасть, так как у неё задрожали и могли подкоситься ноги.
- Ничего страшного, Халима опа! - воскликнул Эркин и сам испугавшись вида женщины.
Услышав возгласы жены, в прихожую вышел Исроил Вахобович и с удивлением посмотрел на Эркина.
- Эркин? А где моя дочь? - воскликнул мужчина.
- Она в больнице, - подняв голову и взглянув в его глаза, спокойно ответил Эркин.
- Зайди в комнату! Нечего здесь стоять, соседи услышат, - нахмурившись, мрачно сказал Исроил Вахобович, уходя первым.
Эркин прошёл следом за родителями Малики. Халима плакала, всё время повторяя:
- Доченька моя... моя Малика... родная моя...
- Тише, мать, давайте присядем. Говори! Почему ты увёз мою дочь здоровой и радостной, а тут через несколько часов приходишь и заявляешь, что она в больнице? Что случилось? Говори, как есть, ты знаешь, я всё равно всё узнаю! - приказным тоном сказал Исроил Вахобович.
- Мне, собственно, скрывать нечего... я виноват... должен был беречь её, но кто знал, что так получится... - запинаясь, говорил Эркин.
- Да что ты мямлишь, как баба! Говори, наконец! - басом загремел Исроил Вахобович.
- Малика сорвалась с обрыва и упала вниз, - ответил Эркин и услышал вскрик отчаяния Халимы.
- Чтооо? Где моя дочь? Что с ней? - вновь загремел Исроил Вахобович.
- Я же сказал, она в больнице и с ней всё хорошо, вернее... неплохо, - спокойно ответил Эркин.
- Ты хоть слышишь, что ты говоришь? Моя дочь падает с обрыва, она в больнице и всё это за полдня? - Исроил Вахобович не мог сдержать свой гнев и волнение за единственную дочь.
- Прошу Вас, Исроил акя, тише... соседи услышат... - схватив мужа за руку, которой он стучал по столу, с мольбой просила Халима.
- Поехали! Я хочу её видеть. Но прежде, ты расскажешь мне, как это произошло! - вновь стукнув по столу, приказал Исроил Вахобович.
- Это произошло случайно, уверяю Вас! - ответил Эркин, хотя вранья очень не любил.
Но сказать, что его дочь толкнула её же однокурсница, Эркин не мог, он никогда бы не смог обвинить даже виновного. Эркин был уверен, правду этот человек всё равно узнает, хотя бы от дочери, наверняка Малика видела, что её толкнули, а не сама она сорвалась и кто толкнул, наверняка тоже видела. Но это будет не он и чтобы наказывали Дилю, Эркин вовсе не хотел, хотя был очень зол на неё и себя тоже винил в этом.
- Я это выясню! Но а ты где был? Я что тебе сказал? Я дочь ТЕБЕ доверил! ТЕБЕ! - воскликнул Исроил Вахобович.
Халима молча плакала, вытирая лицо от слёз салфеткой, что лежала на столе.
- Я этого и сам не ожидал, простите... да, я виноват! Но ничего уже не исправить, главное, она жива и я люблю Вашу дочь! - неожиданно и для себя, воскликнул Эркин.
Исроил Вахобович с изумлением уставился на парня, Халима, перестав плакать, подняла голову и застыла.
- Ну что за нравы пошли? Говорит такое родителям девушки! Ты же вроде воевал, а? - помягче спросил Исроил Вахобович.
- А какое это имеет отношение... - не понял было Эркин, жалея, что не сдержался.
Этот парень нравился Исроилу Вахобовичу, своей напористостью, решительностью, смелостью, искренностью. Он бы хотел такого зятя для себя и такого мужа для своей дочери.
- О, Аллах! Стыд-то какой! - воскликнула Халима, поднявшись из-за стола и уходя на кухню.
- Простите... вырвалось... - смутился Эркин своей наглости.
Но это было правдой и Исроил Вахобович видел, что он переживает не меньше его и матери Малики.
- Видимо, она и правда случайно упала, вечно под ноги не смотрит. В Самарканде тоже часто падала, но не с обрыва, а просто падала, то колени расшибёт себе, то нос. А один раз, в реку упала, чуть не утонула, еле её спасли, сохрани её Всевышний. Вечный страх за неё, уж скорее бы замуж её отдать, спокойнее бы было, что ли... ладно, нужно в больницу ехать. Халима, ты бы бульон ей сварила, по дороге молочные продукты купим. Эх, Эркин! Ты не оправдал моё доверие. Знаю, ты не виноват... и всё же, я дочь ТЕБЕ доверил, - делая который раз акцент на слове "тебе", сказал Исроил Вахобович.
Он немного успокоился, главное, он услышал, что Эркин любит его дочь, а этот парень лгать не умеет, в этом мужчина был уверен.
- Пошли на балкон, покурим, пока бульон сварится. Рана не тяжёлая? - спросил Исроил Вахобович, первым выйдя на открытый балкон, с перилами из гипса, с фигурными перекладинами, побелёнными в белый цвет.
Он протянул Эркин пачку папирос.
- Спасибо, но я не курю, - сказал Эркин.
- И правильно! А я вот бросить не могу, работа нервная. Я ведь не воевал, просился на фронт - не отпустили. Но и в тылу было непросто, голод, понимаешь ли... сельское хозяйство нужно было поддерживать, а кто, если не мы, хлеборобы? Да, а ты что думал? Я же хлеборобом начинал, трактор водил, хлеб с полей убирал, а в Самарканд потом уже, с области перевели. Думаешь, на высокую должность сразу назначают? Нет... путь наверх тернистый и сейчас по шапке бьют, - затягиваясь папиросой, говорил Исроил Вахобович.
- Разве главное должность? Думаю, главнее, заниматься любимым делом. Вот мне почему-то кажется, что работа хлебороба была Вам по душе, это видно, как Вы о ней говорили, а должность... ну да, кому-то и руководить нужно. Я мечтаю стать хирургом, большего мне не нужно, людям помогать буду, - ответил Эркин, стоя у перил и положив на них руки.
- Ты прав, профессия хирурга важная, но тебе захочется защитить диссертацию, уверен и в Москву поедешь, в аспирантуре учиться, а потом, может и профессором станешь, а ты станешь! Я не сомневаюсь, - впервые улыбнувшись, сказал Исроил Вахобович.
- Может и стану, почему нет? Человек должен совершенствоваться и не останавливаться на достигнутом. Но главное, всегда оставаться самим собой, чтобы высокая должность не отражалась на внутреннем мире человека, - сказал Эркин.
Исроил Вахобович был поражён его словами и глубокими мыслями. Кажется, этот парень нравился ему всё больше и больше.
- А ведь он имеет в виду меня... - подумал он, проходя в комнату.
Эркин зашёл следом за ним и они вновь сели за стол.
- Ты хороший парень, Эркин. Молодой совсем, а уже воевал... смерть рядом видел, награды получил, уверен, ты их заслужил. Я мог бы доверить тебе свою дочь, но о свадьбе пока рано говорить, верно? - то ли спрашивая и сомневаясь, то ли утверждая, спросил Исроил Вахобович.
- Спасибо! Я бы Ваше доверие оправдал, но то, что случилось с Маликой сегодня... мне и самому стыдно, я и правда не должен был с неё глаз спускать. А свадьба... значит, я могу надеяться, что Вы мне не откажете? - всё же спросил Эркин.
- Надеяться всегда нужно и верить тоже. А то, что сегодня случилось, в этом Малика сама виновата, главное, она жива, а раны пройдут, - ответил Исроил Вахобович.
- Если он узнает про Дилю... ей точно несдобровать. Но я должен как-нибудь помешать этому, чтобы её не обвинили и не посадили. Если бы я мог защитить её, помочь и в институте остаться... эх, Диля! Какая же ты глупышка, - с тяжёлыми мыслями, Эркин молча смотрел на Исроиля Вахобовича.
- Бульон готов, если позволите и я пойду к дочери. Хочу сама её увидеть, иначе, покоя мне не будет, - попросила Халима.
- Конечно, поехали все вместе! Я только переоденусь, - вставая из-за стола, сказал Исроил Вахобович, так как сидел в полосатой пижаме из атласного материала.
Халима тоже ушла, она была в домашнем халате. Эркин остался один, он сидел, озираясь по сторонам и глядя на обстановку большой гостевой комнаты. На стене висела большая картина с изображением природы Ферганской долины, с виноградниками, с глиняными домами рядом с ними и вдали, кукурузными и хлопковыми полями. Мебель красивая, светлого цвета, буфет с посудой, этажерка с книгами, больше научными, о сельском хозяйстве, круглый стол и мягкие стулья. У стены расположился кожаный диван и на полу лежал красочный ковёр.
Вскоре, вышли родители Малики, хорошо и красиво одетые. Халима в чёрном атласном платье, узбекского покроя, Исроил Вахобович в светлом, летнем костюме и светлой шляпой на голове.
- Налей бульон в банку и заверни в полотенце, а мы с... Эркином пока спустимся, - запнувшись, сказал Исроил Вахобович.
Ему очень хотелось сказать с будущем зятем, но мужчина сдержался, чтобы и вовсе не смущать парня.